скачать книгу бесплатно
– Однажды он в каком-то интервью назвал мормонов «плесенью». Ну, он всякое говорил, мужик-то был прямой, без затей, но именно после этих слов на наше правительство было оказано такое давление со стороны США, что Лебедь потом в каждом интервью, по поводу и без повода, извинялся в течение нескольких лет. Боевой генерал, на минуточку…
– Ну, мормоны. Кажется, они и правда влиятельные. Но это в США.
– Когда у российской секты «Богородичный центр» отбирали незаконно занятое здание в центре Москвы, письмо с протестом писал лично Жириновский. Руководитель этой секты Береславский в конце 90-х выступал на конференции, организованной думским комитетом по геополитике… Боюсь, вы этих ребят недооцениваете.
– Я имел в виду, что они вряд ли способны убивать.
Я вытаращила глаза: придуривается, что ли?
– Сергей, а вы что-нибудь слышали о «Ветви Давида» или о «Народном храме» или, может, об «Аум Сенрикё»? Да там сотни жертв!
– А «Белуха»? – спросил он. – Это была опасная секта?
– Да, там были жертвы, – сказала я. – Именно из-за них «Белуху» и запретили… А почему ваша Галя стала интересоваться сектами?
– Как раз это я и хотел вам объяснить. Перед разговором с Фоменко вы должны это увидеть. Вечером двадцать пятого декабря 2013-го года, то есть за три дня до исчезновения, в ее ай-клауде появился скрин-шот странички о секте «Белуха». Это произошло ровно через три часа после вот этого события.
И он кликнул компьютерной мышкой.
– Идите, смотрите.
Я подошла к нему и наклонилась над экраном компьютера.
Это была запись с камеры наблюдения.
На записи – зима.
Камера установлена на заборе перед воротами. Первые секунды ничего не происходит, затем ворота разъезжаются и на дорогу выкатывается спортивный автомобиль. Он только начинает набирать скорость, как неожиданно наперерез машине из кустов выскакивает мужчина в темной куртке и джинсах. Он бежит лицом к камере, и лицо его видно очень хорошо.
– Кто это? – спросила я.
– В машине – Галя. Она выезжает из своего дома в «Подмосковных вечерах». А мужчина – это Арцыбашев.
– Ваш ключевой свидетель? Тот, кто потом инсценировал свою смерть?
– Именно. Два месяца назад он умер. Теперь уже по-настоящему, от инсульта. Здесь в Москве. Его труп нашли в машине, которая попала в аварию.
– Помню, полтора года назад менты меня про него спрашивали.
– Смотрите.
Мужчина размахивает руками и что-то кричит. Машина останавливается. Стекло водителя, видимо, опускается. Мужчина подбегает к водительской двери и наклоняется, скрываясь из вида.
– Вот их первая встреча, – тихо произнес Сергей над моим ухом. – В три часа Галя отправилась в спортивный клуб. И здесь у ворот он ее поджидал.
– А кто он вообще?
– Пенсионер из Ессентуков. Бывший полицейский. Первый раз в Москве. Приехал купить подержанную машину.
– Раньше они не встречались?
– Нет, никогда. Не было также ни звонков, ни электронных писем. Мы точно знаем, что два предыдущих дня он безвылазно сидел в гостинице, а до этого безвылазно сидел в Ессентуках. И вот, что получается: они незнакомы, но Галя останавливается, опускает стекло и внимательно его слушает. А ведь она была очень осторожной. Увидев незнакомого человека, она должна была испугаться и, наоборот, дать по газам.
– Приехал за машиной… – вглядываясь в стоп-кадр, сказала я. – Умеете читать по губам? Может, он кричит: «Продайте мне машину!»?
– Вы только при Алексее Григорьевиче не шутите на эту тему, ладно?
– Ясен перец. Ну, судя по тому, что вы строите догадки, с этим Арцыбашевым поговорить вы так и не успели.
– Когда мы его вычислили – это было в середине января – он уже погиб на пожаре в Ессентуках. Точнее, инсценировал свою смерть.
– И вам осталось читать по губам.
– Да…
Я внимательно смотрела на экран.
– Двадцать пятое декабря… А где в это время был сам Фоменко?
– За границей. Катался на лыжах. Они с женой уехали восемнадцатого декабря, вернулись двадцать восьмого.
– В день, когда Галя исчезла?
– Да. Они уже не увиделись.
– Итак, вас удивило, что она открыла окно незнакомому человеку.
Сергей снова кликнул мышкой, но запись словно застыла. Очевидно, Арцыбашев продолжал стоять, нагнувшись к ней.
– Мы думали, что он мог, скажем, попросить о помощи, типа, там на дороге человек умирает, что-то еще…
– Глупости, – перебила я. – Она бы уже давно закрыла окно и уехала. Максимум, что бы она сделала – это вызвала по телефону «Скорую». А они вон – все еще болтают. У меня ощущение, что говорит, в основном, он.
– Да. Мы смотрели пленку с экспертами. Они тоже заметили, что он жестикулирует. Его рука иногда видна… Мы еще не знали, кто этот мужчина, но все пытались понять, что он кричит, когда бежит наперерез…
Я с огромным любопытством посмотрела на Демичева.
– И долго пытались?
– А что?
– Все прекрасно видно. Вначале он несколько раз одинаково разевает рот, потом говорит пару коротких фраз.
Теперь уже он смотрит на меня с любопытством.
– И что это значит?
– Слушайте, ну это же элементарно. На какое слово мы все реагируем одинаково – останавливаемся и опускаем стекло?
– Ну, теперь-то я знаю. Эксперты мне это сказали. Он несколько раз выкрикивает ее имя и фамилию.
– Да. А потом, видимо, кричит что-то вроде того, что у него есть очень важная информация, которая касается ее или ее семьи.
– И как вы догадались?
Я даже растерялась.
– Так… Это же понятно…
– Здорово, – сказал Демичев. – Хотя мне, например, не понятно.
Человек, стоящий у машины, наконец выпрямляется в полный рост. Затем он достает из кармана телефон, смотрит на него и нажимает на кнопки. Но к уху не подносит.
– Итак, он рассказал что-то убедительное, – пробормотала я. – И она дала ему свой номер телефона. Позвонила ему, он сохранил…
– Да. По распечатке звонков и узнали, кто он. Сопоставили время на камере. Заодно выяснили, что она звонила ему еще один раз – на следующий день. В это время он уже был в Ессентуках.
– То есть двадцать восьмого его в Москве уже не было?
– Не было.
– И с чего вы взяли, что эта встреча имеет отношение к ее исчезновению?
– Нам больше не за что было зацепиться. Двадцать восьмого декабря она просто уехала из дома и исчезла. От нее не осталось никаких следов. Ни одного следа за полтора года поисков.
– Ну и что?
– Он был единственный незнакомый человек, появившийся в ее окружении незадолго до исчезновения. Мы так и не смогли выяснить, о чем они говорят. Зато сразу после этой встречи в ее айфоне появился скрин-шот о «Белухе».
– Это оттуда фото Константинова?
– Да.
– Значит, до этого она «Белухой» не интересовалась?
– Ни «Белухой», ни другими сектами.
– Никогда?
– Никогда.
– Может, ее мать была с этим связана?
– Да ну нет, что вы. Ее мать умерла в восемьдесят девятом.
– Нью-эйдж, какой-нибудь сетевой маркетинг, типа «амвэя»? Неопознанные летающие объекты?
– Нет. Галя начинает собирать информацию о «Белухе» вечером двадцать пятого декабря. Она ищет любые факты, которые когда-либо появлялись об этой секте. Мы опросили всех ее знакомых, подробно изучили программы телепередач и расписания кинотеатров, публикации в СМИ, новости, искали какой-то повод для такого интереса. Повода не было. У нас остался только разговор с Арцыбашевым.
– Вы сказали: «она начинает собирать информацию». Что значит «собирать»?
– Она создала папку на компьютере…
– Которую назвала как? – повернулась я к нему.
Он помолчал.
– Которую назвала «Мальчик».
– «Мальчик»? Почему «Мальчик»?
– Понятия не имею.
– Что еще вы нашли в этой папке?
– Очень много фотографий.
– Каких?
– Света, – сказал он. – Сегодня Алексей Григорьевич отдаст вам все материалы. Чтобы вы могли их изучить. Пожалуйста, не бойтесь его. Он не такой страшный. Клянусь вам, что прошлая сцена не повторится. Он вменяемый человек. Я ведь работаю с ним и до сих пор жив, не так ли?
– Покажите еще раз начало пленки, – приказала я.
И снова из ворот выкатилась машина, и ей наперерез побежал кричащий человек.
Я кликнула мышкой. Арцыбашев закрыл рот.
Кликнула еще раз.
Он открыл рот и застыл.
«Как интересно, – подумала я. – Это ударное «о»… Откуда оно там?»
– Поехали? – спросил Демичев.
Я перемотала и посмотрела еще раз. Видно очень четко, ошибки быть не может. Ударное «о»…
– Странный гражданин, – сказала я. – Ему бы машину искать по рынкам, а он едет за город. Машину-то он в итоге купил?
– Нет. Жена сказала, что он просто присматривался. Узнавал, можно ли что-то купить на триста тысяч.
Я повернулась к адвокату и посмотрела ему в глаза.
– Серьезно?
Он пожал плечами, но ничего не сказал.
– У человека накоплено всего триста тысяч, но он может себе позволить съездить в Москву, чтобы присмотреться? Вы сказали, что он сидел в гостинице. Он даже не у знакомых жил?
