Реформация. Противостояние католиков и протестантов в Западной Европе XVI-XVII вв.

скачать книгу бесплатно


Лютер осмелился предположить, что папа не одобряет несправедливую продажу индульгенций, если знает об этом. Он также писал о том, что христианам следует сказать, что, если папа знает о том, что происходит, он скорее увидит церковь Святого Петра в руинах, чем построит ее на костях и плоти своей паствы.

МОЛОДОСТЬ ЛЮТЕРА

Во время написания 95 тезисов Лютеру было почти тридцать четыре года. Он происходил из крестьян, был плотно сложенным коренастым мужчиной с глубоко посаженными беспокойными глазами, отличался открытым и общительным характером. Его ум был активным и живым, однако вовсе не отличался гибкостью. Лютер считался человеком скорее горячим и настойчивым, чем мягким и деликатным. Друзья уважали его за упорство и открытый характер, зная, что он ничего не утаивает от них, не отгораживается, позволяет проникать в его истинную суть. Он не переставал быть крестьянином и гордился своим происхождением. Его речь пестрела разговорными оборотами, могла быть даже грубой, резкой и с простецкими шутками.

Мартин Лютер родился в 1483 году в семье Ганса Лютера (1459–1530) – бывшего крестьянина, перебравшегося в Эйслебен (Саксония) в надежде на лучшую жизнь. Там он поменял профессию, занявшись горным делом на медных рудниках. После рождения Мартина семья переехала в горный городок Мансфельд, где отец стал зажиточным бюргером.

В 1501 году после окончания начальной школы Лютер поступил в Эрфуртский университет, поскольку в те времена все бюргеры стремились дать своим сыновьям юридическое образование. Но ему предшествовало прохождение так называемого курса «свободных искусств». В 1505 году Лютер получил степень магистра свободных искусств и приступил к изучению юриспруденции. Именно в это время против воли отца он поступил в августинский монастырь в Эрфурте. Возможно, причиной стало сильное потрясение во время грозы, но скорее всего им двигало желание освободиться от родительского гнета. Лютер был примерным монахом и в 1507 году был посвящен в священники.

В монастыре Лютер изучал святого Августина и полюбил его сочинения. Как последователь учения Августина и Святых Отцов, он разделял, как было типично для его времени, пренебрежительное отношение к ученым аристотелевской школы. Он не был гуманистом. В начале же реформ гуманисту полагалось быть гуманистом. Подобно Эразму и Меланхтону, Лютер принял греческое имя и стал называться Элевтерием. Однако оно оказалось весьма неподходящим и впоследствии редко использовалось.

Позже некоторые из его друзей жаловались, что Лютер мало интересуется литературой Древнего мира, считая, что она может помочь ему смягчить грубость речи. Гуманизм оставался европейским явлением и в то же время интернациональным, предполагая существование интеллектуальной аристократии. Лютер же был немцем, националистом, человеком из народа. Удивительно, что при этом он оказался не чуждым прекрасному, умел играть на лютне и обладал приятным тенором.

Действительно, Лютер не следовал древним авторам и не заботился ни о стиле, ни об изяществе своих речей, на протяжении всей жизни оставаясь чем-то вроде школьного учителя по своим методам и отношениям.

В 1508 году Лютера отправили преподавать в новый университет в Виттенберге. Там Лютер одновременно преподавал и учился, чтобы получить степень доктора теологии. В 1511 году Лютера отправили в Рим по делам ордена. Поездка произвела на молодого богослова неизгладимое впечатление. Именно там он впервые столкнулся и увидел воочию развращенность римско-католического клира. В 1512 году он получил степень доктора богословия и занял должность профессора теологии. Помимо своих обязанностей преподавателя он являлся смотрителем 11 монастырей и проповедовал в церкви.

Однако еще до 1516 года он принял идеал простой теологии, возвращения к истокам христианской веры, изложенной в Священном Писании и трудах Отцов Церкви. Вначале Лютер был ревностным монахом, прилежно читающим молитвы и рьяно соблюдавшим посты. Однако спустя несколько лет он начал сомневаться. «Я пытался, как только мог, придерживаться Устава. Я привык каяться и составлять список своих грехов. Я снова и снова каялся. Я добросовестно выполнял наложенное на меня покаяние. И все же продолжал беспокоиться. Что-то внутри меня говорило: «Тебе здесь тесно». «Ты недостаточно раскаиваешься». «Вынь этот грех из своего списка». Я пытался извлечь сомнения и угрызения из своего сознания, объясняя их человеческими немощами и традициями. Чем больше я пытался излечиться, тем сильнее смятение и беспокойство овладевали мной».

Он преисполнился доминировавшим в нем чувством величия и возмущения Господа. Лютер чувствовал, что его искушают, чтобы он поверил, что является отверженным и греховным, что он никогда не искупит свою вину, и Господь полюбит любого, но только не его. И он заболевал от мысли, что Господь прав.

Направляемый Штаупицем, генеральным викарием своего ордена, к изучению Библии и святого Августина, Лютер обнаруживает в Послании к римлянам новый смысл, помогающий ему обрести успокоение, к которому так стремится его душа. Важно, что он не достигает подобного постижения ни в неожиданном просветлении, ни в ослепляющем откровении.

В XX веке современные ученые обнаружили и изучили курс лекций о Библии, которые Лютер читал между 1513 и 1518 годами. На протяжении этих лет его понимание святого Павла росло, оттачиваясь в своей точности, чистоте и зрелости. Хотя начало этого процесса видно уже в прочитанных в 1513–1515 годах лекциях о Псалтири – они отличаются более схоластичным и традиционным языком, нежели его произведения написанные в последующие годы.

Позже, оглядываясь на свое прошлое, Лютер писал, что, читая в башне Послание к римлянам, он неожиданно почувствовал смысл выражения «ты станешь жить верой»[11 - Опыт башни точно не датируется. Спорят, произошло ли это событие после индульгенции или восходит к 1518 году. Возможно, оно случилось в 1512 году.]. Его сочинения показывают, что осмысление происходило постепенно.

Лютеру показалось, что обещание соотнеслось с самым глубоким опытом его морального существования. Стойкий монах не должен верить в свою непоколебимость и тщательно каяться. Прощение Господа обещано всем, кто верит в Него. Только через веру милость Господня может снизойти на заблудшие души и принести им упокоение в вечном мире, лежащем за пределами его сознания. Сердце человека слишком порочно, чтобы спасти себя, прощение – дар, его нельзя выиграть.

Еще не зная о Тецеле и индульгенции, Лютер писал, «что божественную праведность мы получаем последствием самой веры в Бога и благодаря ей, тем самым милостивый Господь оправдывает нас последствием самой веры». Этот тезис нашел понимание и поддержку в Виттенберге. В мае 1517 года Лютер писал другу: «Моя теология, то есть теология святого Августина, продвигается и начинает преобладать в университете. Это сделал Господь. Аристотель повержен и, возможно, совершает свой путь вниз, в ад. Меня забавляет, что немногие хотят слушать лекции по Петру Ломбардскому. Никто не идет на лекции, если лектор не станет учить моей теологии, то есть теологии Библии, святого Августина и всех истинных теологов церкви».

«Я совершенно уверен в том, что церковь не реформируется до тех пор, пока мы не избавимся от канонического закона, схоластической теологии, философии и логики в том виде, как они преподаются сегодня, и заменим их чем-то иным».

Учение об оправдании верой не упоминалось и в 95 тезисах. Однако, несмотря на замалчивание тезисов, нападки Лютера на индульгенцию выплеснулись из «моей теологии», из Павловского осуждения милости Господа. Лютер считал, что индульгенция оказывает пагубное влияние, потому что вводит в заблуждение простые души. Он видел в ней внешнее проявление ошибочного и пагубного для христианства представления, что веру в Господа можно заменить внешними действиями, формами, выплатами, «благочестивой деятельностью».

Лютер не нападал на индульгенцию и тем самым познал доктрину оправдания только через веру. Он лишь применил уже поддержанную слушателями доктрину оправдания, чтобы осудить частичную индульгенцию.

НАПАДКИ НА ПАПУ РИМСКОГО

Архиепископа Альберта Майнцского интересовали не богословские тонкости, связанные с продажей индульгенций, а доходы от нее. Обнаружив, что протест никому до сих пор не известного священника в Виттенберге уменьшает продажи, он сообщил о Виттенбергских тезисах папе, который счел разногласия тривиальными и велел главе августинского монастыря заставить замолчать своего монаха.

Являлись ли нападки на индульгенцию еретическими? Доминиканские богословы, выступавшие хранителями веры и являвшиеся естественными соперниками монахов-августинцев, объявили, что, сомневаясь в индульгенции, Лютер является еретиком, и попытались это доказать. Он пытался оспорить непогрешимость папы римского, а это уже ересь. Однако полемика быстро переросла в дискуссию о власти папы и ее границах, так что споры по поводу индульгенции остались позади, войдя в более широкий круг обсуждаемых проблем.

Сначала Лютеру вовсе не нравилось, что к нему относятся как к лидеру движения, направленному против папы. Люди верили, что он собирается сделать то, чего он делать вовсе не собирался. «Нота, – заявлял он, – взята выше, чем может взять мой голос».

Возможно, Лютер успокоился бы, однако число его сторонников начало быстро увеличиваться. Его мирской сюзерен, курфюрст Фридрих Саксонский, встал на его защиту. Бесспорно, курфюрст не разбирался в теологических аргументах. Однако, как саксонец, он гордился своим университетом в Виттенберге, видя в нем защиту от просачивания итальянцев в Германию. Кроме того, он вовсе не хотел, чтобы епископ Бранденбургский обогащался за счет его земель, и, наконец, доверял своему священнику Спалатину, являвшемуся другом и опорой Лютера. В свою очередь, папа вовсе не хотел из-за соперничества между двумя орденами обидеть могущественного германского князя, который мог оказаться ему полезным в предстоящей борьбе за императорскую корону.

Тем временем по всей Германии распространялись не только тезисы, но и соответствующие памфлеты, волновавшие общественность и повышавшие число сторонников Лютера. В Германии неожиданно стала подниматься волна недовольства, направленная против отдаленного и раздражающего контроля Рима. Тецель, которого в Риме сделали доктором богословия, боялся выйти из дома, опасаясь насилия со стороны населения.

На рейхстаг 1518 года в Аугсбурге вынесли ряд требований, направленных против освобождения церкви от уплаты налогов и вмешательства Рима в дела Германии. На стороне папы выступил известный доминиканский богослов и сторонник схоластики, а также папский легат кардинал Каэтан. Лютер предстал перед Каэтаном 12–14 октября, и, несмотря на гарантии, обещанные ему курфюрстом, ему угрожала большая опасность, чем когда-либо.

Каэтан вовсе не хотел вступать в спор по поводу индульгенции, считая вопрос, попросту говоря, находящимся вне юрисдикции папы или вызывающим возмущение. Он велел Лютеру отречься от своих слов, пригрозив суровым наказанием. Лютер проявлял уважение, умеренность, смирение, однако не отступил ни от одного пункта. Он предпочитал скорее умереть.

Друзья Лютера заставили его той же ночью поспешно уехать из Аугсбурга. Если стремление к истине означало выпад против папы, то это следовало прояснить. И Лютер напечатал отчет о беседах с Каэтаном, приложив к нему комментарий, где в оскорбительной форме отозвался о притязаниях римского престола на верховенство и непогрешимость в вопросах вероучения. 18 ноября 1518 года он торжественно подал в Высший совет христианской церкви апелляцию на папу.

Советники папы Льва X оказались не готовы к решительным действиям. Они отправили немецкого дворянина Карла фон Мильтица, чтобы тот вручил курфюрсту Фридриху Золотую розу и заручился его поддержкой против турок и Лютера. Мильтиц поместил Золотую розу на хранение в банк Фуггера в Аугсбурге и допросил Лютера в январе 1519 года в Альтенбурге.

Искусный дипломат увидел состояние немецкой мысли и понял, что, даже обладая армией в 25 000 человек, он не смог бы силой заставить Лютера подчиниться Риму. «Мартин, – заявил он ему, – я представляю тебя через несколько лет пожилым теологом, бормочущим доводы самому себе в уютном уголке за очагом. Сейчас же нахожу, что ты молод, силен и отличаешься оригинальным умом». Он вынудил Лютера написать смиренное письмо папе Льву (оно датируется 3 марта 1519 года). В нем Лютер выражает почтение католическому престолу, но ни от чего не отрекается.

Спустя шестнадцать месяцев после «Тезисов» несломленный Лютер продолжал оставаться преданным своим августинцам и в некотором смысле признавал папу главой церкви. Что бы ни писали современные цензоры, некоторые средневековые богословы даже в марте 1519 года не считали Лютера еретиком.

Все начало 1519 года Лютер изучал историю папства. Он нашел то, что искал, – основания, чтобы подтвердить сомнения по поводу высшей власти папы. Изучение Библии убедило его в неверности продажи индульгенций. Как продолжали напоминать его антагонисты, индульгенции держатся только властью папы.

Следовательно, противопоставив Библию и авторитет папы, Лютер нашел множество авторов, убедивших его, что папа вовсе не обладает божественным правом главы всех церквей. Высшая власть в церкви принадлежит Вселенскому собору, а папа является главным слугой его.

Дальнейшая аргументация Лютера основывалась на положениях самого блестящего и непреклонного полемиста его времени Иоганна Экка (1486–1543) из Ингольштадта. Если быстрота и находчивость могли одержать победу, то Экк легко бы положил Лютера на лопатки.

В июле 1519 года Экк встретил друга Лютера Карлштадта (насколько их можно было считать друзьями) на публичных дебатах в Лейпциге и вступил с ним в перепалку. Дебаты прошли в зале замка Плейссенберг, на некоторых заседаниях присутствовал герцог Георг Саксонский.

Дискутировавшие разместились напротив друг друга на кафедрах, с одной стороны – Экк со своим хриплым, скрипучим голосом и готовностью отвечать, прямо написанной на его лице. На другой – Лютер с его четким, мелодичным голосом, аскетическим видом и невнятными ответами. В большинстве дебатов Экк одерживал верх как над Карлштадтом, так и над Лютером. Его величайшая и роковая победа принудила Лютера переменить свои взгляды и перейти ту грань, которая отделяет реформу от революции.

Как известно, Лейпциг расположен неподалеку от границы с Чехией (Богемией). Для короля и жителей Чехии Ян Гус, сожженный по решению собора в Констанце в 1415 году, стал самым известным из еретиков. Вполне естественно, что оппоненты Лютера щедро поносили его обидными словами «богемец» или «гусит», хотя и не носившими ярко выраженной коннотативной оценки.

Лютер, также считавший Гуса еретиком, с негодованием отвергал все прозвища. Экк намеревался показать, что отдельные положения Лютера сходятся с точкой зрения Гуса, и поэтому тот должен разделить с ним обвинения в ереси.

Если Лютер и не смог оказывать активное противодействие Экку, то искусно избежал подобных обвинений. Однако он обладал непреклонным мышлением, скорее стремился достичь истины, чем победить. Кроме того, Лютер обладал моральной храбростью, смешанной с упорством или упрямством.

Столкнувшись с искусным маневрированием Экка, стимулируемый его выпадами, Лютер сделал то, что от него и ожидал противник. Он признал, что Гус в некоторых вопросах прав, а собор в Констанце, осудивший его, ошибался. «Многие убеждения Яна Гуса и его учеников на самом деле являются христианскими и евангельскими, и католическая церковь не должна их осуждать». Эти слова вызвали бурную реакцию, и в ответ герцог Георг Саксонский, причем так громко, что все это слышали, воскликнул: «Чума все это!»

Экк ликовал. Вначале Лютер выступил против непогрешимости папы, а теперь отрицал единственную его альтернативу, то есть непогрешимость собора. Где же тогда следовало искать истину?

Допущение имело особое значение для понимания особенностей склада ума Лютера. Он был консервативен, его вел не ум, а темперамент. На протяжении всей своей жизни Лютер возмущался по поводу ненужных перемен и вовсе не стремился к революции, он только хотел очистить католическую церковь и сохранить ее догматы.

Однако дебаты в Лейпциге сломали последний барьер, который мешал проявлениям враждебности со стороны Рима. Лютер публично и безвозвратно объявил себя сторонником человека, осужденного церковными властями. Соответственно, он осуждал несовместимость между Библией и существующими церковными властями, между правдой, несомой словом Божьим, и ошибками, вытекающими из человеческой природы папских церковников.

К февралю 1520 года Лютер пошел дальше, чем допускал в Лейпциге. «Мы все гуситы, хотя и не знаем об этом, – писал он. – Святой Павел и святой Августин также были гуситами».

Теперь Лютер стал известным или, точнее, знаменитым человеком. Люди всегда охотно покупали то, что он печатал, поскольку Лютер открыл миру то, что тот хотел от него услышать. Хотя Лютер и не располагал достаточными доводами, но все же обладал великолепным даром полемиста. Его стиль отличает человека прямого, наносящего резкие удары, подкованного в Библии, развитого.

Своим все большим поклонникам Лютер направил ряд немецких и латинских памфлетов, они легко читаются, отличаются красотой выражений, хотя иногда резкого свойства. Именно благодаря своему языку Лютер и стал известен. «Мой нрав отличается горячностью, – писал он в 1520 году, – и мое перо легко разогревается».

Памфлеты Лютера могут быть возмутительными. В них часто повторяется одна и та же тема, и религиозный аспект явно преобладает над полемикой. Лютер нападал на папу, сосредоточившись на библейском учении и религиозном усердии. Он с одинаковой легкостью писал комментарий к «Посланию к галатам» или вступление к «Магнификату», проповедь, послание, утешающее страдающих. Лютер не видел никакого различия между высоким и низким стилем. У него была только одна цель – духовная и моральная Реформация христианского мира.

Естественно, что для человека, оказавшегося в глазах многих церковников еретиком и, следовательно, ощущавшего смертельную опасность, необходимо было представить свою деятельность как поединок с силами тьмы. Религиозные идеалы милости и справедливости заставили Лютера воспринимать христианскую душу как крепость Господа, осужденную и оскорбляемую армиями демонов.

Лютер пробивал собственный путь, страдая физически, преодолевая искушения. Однажды Лютер сравнил свою душу с гусем, выставленным в качестве приманки в яме с кольями. Со всех сторон он окружен волками, падающими в яму и погибающими на кольях.

Самый известный гимн Лютера, «Господь – наш оплот», выходит из самых глубин его сердца:

И если в этом мире правят дьяволы,
Только и ждущие, чтобы разорвать нас,
Мы не станем печалиться,
Равно как и не будем стремиться превзойти их.
Пусть порочный правитель
Смотрит мрачно, он, как и всегда,
Не нанесет никому вреда, только насмешкой,
Но почему – его участь известна,
И слово быстро убьет его.

Гимн написан через несколько лет после дебатов, в 1527 году. Он помогает понять уникальное сочетание в Лютере искренней набожности с постоянным стремлением полемизировать.

Среди сочинений Лютера 1520 года наиболее известны три программных документа Реформации: «К христианскому дворянству германской нации» (на немецком), «О вавилонском пленении церкви» (составлен на латинском языке) и «О свободе христианина».

Второй из них считается выпадом против настоящей доктрины о семи таинствах. В третьем содержится обновленное заявление к папе по поводу учения об оправдании верой и его применения к моральной жизни христианина. Свобода христианина может быть обретена только в вере как милость Божья. Первое считается самым революционным из всех его полемических трудов. Лютер считал его звуком трубы, разрушившим стены Иерихона. Он призывает князей и магистратов Германии реформировать церковь ради добродетели их деятельности.

Однако духовенство не могло или не хотело реформироваться. Короли и принцы волей-неволей должны были выступить и реформировать церковь. Во время кризиса необходимо действовать оперативно. Следует ли нам ожидать распоряжений мэра, прежде чем мы побежим гасить огонь, даже если случилось так, что огонь подойдет к его дому? Если вторгнувшаяся армия нападает на город, каждый горожанин должен поднять тревогу.

Реформа невозможна, пока не придет конец власти папы в Германии. Короли и князья должны восстать и уничтожить ее. Они должны запретить индульгенции, отлучения, десятины, поборы, жизненные блага пап и богатство кардиналов, излишества, похвальбу, ввести светское управление папой и епископами, в обязанности которых входят только проповеди и молитвы, но не мирские дела.

«Неудивительно, если Господь обрушит с небес огонь и серу, обратив Рим в пепел, как однажды он покарал Содома и Гоморру». Князья должны положить конец отлучениям, действиям бесполезных чиновников Римской курии, руководству со стороны клира, находящегося в состояния целибата (безбрачия). Они должны уменьшить число процессий, паломничеств, клятв, юбилеев, месс по умершим, монахов нищенствующих орденов и попрошаек.

Также необходимо реформировать учебные планы в университетах, вернуть обратно изучение Библии и небольшого количества действительно добродетельных книг, кроме Библии. Германская нация и империя должна быть свободной и следовать собственному образу жизни. Правители должны издавать законы, направленные на моральное изменение людей, ограничивать чрезмерность в одежде, праздниках или остротах, уничтожить общественные бордели, контролировать банкеты и выдачу кредитов.

Разве верно, чтобы миряне подстрекали против церкви? Является ли это святотатством? Разве в обязанности духовенства не входит Реформация церкви? Лютер осудил замечание, что церковь состоит из духовенства. В соответствии с Новым Заветом, священники составляют ее скелет, а народ – тело. Миряне также обладают правом служить в церкви, ведь у них такие же духовные устремления, как и у священников.

Правитель призван Господом, чтобы он заботился о благосостоянии своих людей. Если он видит, что его народ грабят или облагают налогами, то должен защищать его. Если ему не удастся этого сделать, то все, что он может, – это обратиться к папе. Тогда портного следует заставить прекратить шить облачения, сапожника – изготавливать обувь епископам. Плотникам не нужно строить дома для духовенства, повару перестать готовить. Самому же князю не удастся выполнять свои обязанности, если он не будет стремиться к Реформации.

СОЖЖЕНИЕ БУЛЛЫ

Летом 1520 года Германия объединилась вокруг Лютера, ставшего выразителем явного и скрытого недовольства против церковной администрации. 15 июня 1520 года папа римский Лев X издал буллу «Про отлучение» (Excurge Domine), в которой осуждались 41 предложение Лютера как еретические. Одновременно верующим предписывалось сжигать книги Лютера везде, где удастся их обнаружить. Самому Лютеру давалось два месяца, чтобы он раскаялся, иначе его отлучат от церкви. Иоганну Экку, написавшему большую часть буллы, поручили опубликовать ее в Германии. Однако в нараставших волнениях сделать это оказалось весьма затруднительно.

Князья, университеты и даже епископы неохотно допускали публикацию буллы в своих районах. Лютер встретил буллу открытым неподчинением. 10 декабря в 9 часов утра перед толпой горожан и членов университета он сжег книги канонического закона, папские декреты и копию буллы на костре на лугу между стеной Виттенберга и рекой Эльбой.

Лютер наблюдал, как папская булла обращается в пепел, затем вместе со своими коллегами вернулся в город. Огромная толпа студентов осталась около костра. Они начали двигаться и торжественно запели Te Deum. Затем начали выкрикивать остроты и запели погребальную песню, посвященную декрету.