скачать книгу бесплатно
– Точно, я неимоверно впечатлён!
«Хорошо, что именно Алексей сейчас со мною», – подумал князь Маслов, глядя на бегу на восторженное маленькое личико цесаревича.
– Ты знаешь, – мгновенно отозвался князь Романов, – я счастлив, что сегодня именно ты здесь со мной.
С поиском новых знакомств в чужой стране молодые князья, чья дружба стала ещё крепче в Англии, мешкать не стали и уже к концу первого дня пребывания в Лондоне могли смело сказать, что Герцог Джонатан Уолт Мортимер или просто Джон, как он просил называть его, является их другом, который так же был заинтересован в молодых «политиках». Джон, между прочим, всегда интересовался Россией и её культурой, и теперь был вдохновлён приездом иностранных гостей и, будучи лёгким на подъём, был готов к любому движению, принялся усердно изучать русский язык, которым восхищался, и который считал приделом лингвистического совершенства. Несмотря на столь приземлённого и пресного отца, Джон был первооткрывателем, человеком сердца, который делал то, что привлекало его, что он любил. Хоть Джонатану было всего четырнадцать лет, он побывал во многих странах и вообще был весьма умным и начитанным юношей.
После сытного обеда гостям выделили спальные комнаты. Андрея с Алексеем проводили в их опочивальню, которая находилась на втором этаже дворца. Вещи, которые гости привезли с собой из России, уже были разложены и аккуратно убраны по шкафам и различным полочкам. Спальня была довольно большой, с высокими сводчатыми потолками и белыми стенами, по которым были развешены картины и фотографии с пейзажами Великобритании. Большие створчатые окна открывали чудесный вид на площадь перед дворцом, на которой каждую секунду находилось огромное количество людей, сменявших друг друга, разглядывающих замок, старающихся как-то заглянуть внутрь дворца.
Хоть Англию и называют Туманным Альбионом, страна встретила своих гостей великолепной зимней погодой с солнцем и сухим рассыпчатым снегом, который, переливаясь в солнечном свете, слепил глаза, что радовало и веселило души привычных к снегу русских людей.
Следующий день начался для молодых князей обзорной поездкой по Лондону и его окружностям. Путешествие возглавил, конечно же, Джон, который и являлся автором данной идеи и который был полон дерзости и решительности осмотреть все запланированные места за одни сутки. Выехав за пределы Лондона, где покрытые снегом поля и леса окружили автомобиль князей, радостный герцог повернулся к своим новым друзьям и переполненным восторгом голосом заговорил:
– So, my dear friends, what is your impression of London? Do you like it?[22 - Итак, друзья мои, каково ваше впечатление по поводу Лондона? Он вам нравится? (англ.)]
– Of course, John! London is a wonder![23 - Конечно, Джон! Лондон – это чудо! (англ.)]– весело проговорил Алексей, глядя из окна машины на сменяющие друг друга пейзажи.
Взирая на всю красоту зимнего Лондона, можно было отчётливо понять восхищение молодых людей. Джон ехал на переднем сидении и, словно чичероне[24 - Экскурсовод (устар.)], рассказывал истории то одного места, то другого. «В одном замке произошло то-то, а здесь была тюрьма, где казнили того-то. Этот сад – самый большой сад Европы. Здесь то, здесь это…» – только и было слышно со всех сторон. Джон был хорошим проводником, много знал и хорошо рассказывал. Его сказ был полон старинных, уникальных историй, о которых вы не сможете прочитать ни в одном учебнике; слова, которые он говорил, были тщательно подобраны и обязательно подходили под контекст того или иного события или, хотя бы, рассказам о нём.
– По-моему, – шепнул Алексей, обращаясь к Андрею, – Джон слишком хорош, чтобы быть человеком.
– Да уж, – смеясь, согласился князь Маслов, – однако он мне нравится.
– И мне, – кивнул Алексей.
– You have such a wonderful language that it makes me envy, – высказался, оборачиваясь, Джон, – I will take lessons of Russian. Tomorrow.[25 - У вас такой красивый язык, что я становлюсь завистником. Я собираюсь выучить его. Начну брать уроки начиная с завтрашнего дня. (англ.)]
К концу дня, возвращаясь в Букингемский дворец, молодые люди были так утомлены, что, не ужиная, отправились в свои спальни и моментально погрузились в мир снов. Надо сказать, что Джон, конечно, не проживал в резиденции английских монархов, однако на время поездки король Георг согласился выделить ему и его отцу покои во дворце, за что юный Мортимер был бесконечно благодарен ему.
Глава тринадцатая.
Получив ответное письмо от дочери с точной датой свадьбы, княгиня Ольга Николаевна решила отправиться в Москву, дабы помочь Ольге в свадебных делах, однако всю неделю Санкт-Петербург заносило снегом. Ужасный, яростный буран продолжался почти десять дней, и только к двадцатому января погода затихла, и появилась возможность выехать из города и направится в историческую столицу.
Утром двадцать первого января Ольга Николаевна разбудила Александру, тихо, но неспокойно спящую в комнате княжон, шепнув ей:
– Дорогая, поднимайся. Поезд наш отходит через четыре часа.
«Зачем? – подумала Александра, переворачиваясь на другой бок, – ну зачем будить меня? Коли у мамы поезд, так пусть собирается себе. Я-то тут причём?»
– Просыпайся, Сашенька, собирайся! Мы уезжаем, – мягко проговорила княгиня, наклоняясь над своей дочерью и целуя её в лоб.
– Что значит «мы», мама, разве ты уезжаешь не одна? – не отойдя толком от сна, но уже посаженная матерью на кровати спросила, съёжившись от холода, Александра.
– Дружок, мы с тобой едем в Москву! Собирайся! – теряя терпение, произнесла княгиня, любовно глядя на свою дочь, – Одевайся и выходи, вещи можешь здесь оставить, – и Ольга Николаевна тихо, чтобы никого не разбудить, вышла из спальни, оставив за собой звенящее эхо шагов своих.
Посидев ещё на кровати, глядя в пустоту и будто досыпая оставшиеся для счастья пять минут, Александра медленно поднялась и направилась в уборную. Умывшись, она забрала свои длинные волосы в высокий хвост на затылке, переоделась и долго смотрелась в зеркало, не видя в нём ничего, кроме окружающего её полумрака. «Как же так? – вновь подумала Александра, – Почему меня постоянно разделяют с любимыми мною людьми? Это абсолютно несправедливо!» – размышляла она, выходя в большую гостиную на первом этаже, где её уже ждала княгиня.
– Ах, Александра, – умилилась та, увидев свою дочь, – как хороша ты с этой причёской. Ну ладно, боюсь, нам пора в путь. Пойдём!
– Как же так? Мама, ведь ты одна к Ольге ехать хотела, а я должна была позже с Андреем и папой прибыть. Ведь мы же так хотели, душенька моя, так? – Ольга Николаевна слабо кивнула и печально посмотрела Алекс в глаза, собираясь начать речь, – Я ведь даже не попрощалась ни с кем! А я так всех люблю и Ольгу, и Татьяну, и Анастасию, и мою Мари! – Александра чуть не плакала, – Как же так, мама? Ведь все уезжают: Олег уехал и Владимир, и папа с Андреем, и Алексей с Николаем Александровичем, все, Ольга и вовсе не приехала! Мы ведь одни остаемся в жизни, потому что нас увозят поезда непонятно куда и зачем, ведь так, голубушка? А я жить хочу с друзьями, с любимыми моими людьми, жить хочу, – Александра крепко обняла мать, уткнувшись ей в грудь, и притихла.
– Сашенька, – проговорила княгиня трясущимся голосом, – ведь на это же причины были, на всё на это. Ольга осталась дома, потому что у неё теперь есть другая семья, о которой она тоже должна заботиться и которую она должна любить, но это вовсе не значит, что она больше не помнит нас и не любит, нет. Просто любовь её разбита теперь на большее количество кусочков, которые принадлежат разным людям, но все они частичка её, как и раньше. Олег и Владимир должны учиться. Олег – человек военный, разве смог бы он в компании нашей женской прожить долгое время? Не думаю, свет мой, да ты и сама знаешь, что нет. Владимир же должен получить хорошее образование, но он не хотел уезжать отсюда, от тебя, но так, к сожалению, должно быть, – княгиня Ольга подняла подбородок Александры и теперь смотрела ей прямо в глаза, – что до остальных, так они вовсе ненадолго уехали и вскоре вернутся, но так как свадьба твоей сестры уже не за горами, отец и брат твои решили, что возвращаться из Москвы в Санкт-Петербург будет нецелесообразно, и поэтому мы с тобою сейчас должны уезжать.
– А Мари приедет на свадьбу? – спросила робко Александра.
– Девочки все приедут, а Алексей, по-моему, останется в Москве, не возвращаясь из поездки, – всеми силами своими княгиня старалась успокоить свою дочь, – Ну что, светик мой, пойдём? Нас ждёт долгая дорога, – сказала она, понимая, что Александра достаточно спокойна для этого. Алекс кивнула. Две прекрасные Масловы направились по длинному коридору к выходу, когда голос Александры Феодоровны их остановил.
– Ольга Николаевна! Дамы, вы уходите по-английски? – в гостиной стояла императрица и все её дочери, только проснувшиеся и ещё не до конца одетые и причёсанные, сонно зевая и потягиваясь.
– Александра Феодоровна! Вы встали? – говорила княгиня Ольга, подаваясь вперёд, – мы не хотели будить вас, поэтому и не попрощались…– но речь Ольги Николаевны была заглушена криком Марии, бегущей навстречу Александре.
– Александра! Я буду так скучать! Так скучать! – вскричала она и обняла подругу, и все княжны Романовы подошли к Александре и тоже обняли её.
– И я буду безгранично скучать по вас, мои дорогие!
И девочки замерли, обнявшись, и долго стояли так, не расцепляясь, словно большой человеческий клубок. Посмотрев на это и расчувствовавшись, императрица обняла Ольгу Николаевну и тихо сказала:
– I will miss you, friend of mine![26 - Я буду скучать, дружок!]
– Так приезжай на свадьбу с девочками, мы всегда будем рады видеть вас, при любых обстоятельствах! – уверила Александру Феодоровну княгиня.
На том и распрощались. Теперь девушек грела мысль о скором свидании третьего февраля в величественной, окружённой лесами Москве.
Глава четырнадцатая.
Проснувшись наутро, но не раскрывая своих глаз, Андрей долго слушал окружающую его, звенящую в воздухе тишину, которая обволакивала ещё весь дворец, и не мог понять, почему люди позволяют себе терять столь драгоценное время своё на сон, упускать моменты жизни, пропуская минуты, как песок сквозь раздвинутые пальцы. Для своих десяти лет Андрей был излишне сконцентрирован на философских мыслях, которые, несмотря на то что Маслов гнал их от себя, частенько посещали его красивую голову.
Услышав тихий утренний стон Алексея, князь Маслов распахнул свои огромные небесные глаза, и волна света, вливающегося в комнату через тонкий светлый тюль, ослепила его. Через пару минут адаптации, полностью прозрев, Андрей взглянул на кровать своего друга, но Алексея уж не было в комнате, он будто бы вовсе исчез вместе со своими стонами, сбивающимся дыханием, утренним шарканьем ног.
Прошло порядка семи минут, а цесаревич всё не возвращался. Сердце Андрея заклокотало, и тот, наскоро одевшись, вышел из комнаты и отправился на поиски цесаревича. Во мраке ночи Андрей и не заметил даже, как огромна была гостиная, смежная с опочивальней юношей. Гостиная эта имела три выхода, которые вели либо в спальню, откуда вышел князь, либо в залу для музицирования на втором этаже, где стояло огромное количество музыкальных инструментов, которых вполне бы хватило для какого-нибудь камерного оркестра, либо же в уборную, куда, посчитав это наиболее верным путём, и направился теперь князь Андрей. Высота потолков и дороговизна отделки не могли смутить выросшего во дворцах князя, но и равнодушным Андрей остаться, отнюдь, не смог. Любуясь фресками на стенах, князь миновал порог уборной, а после и ширму, выставленную напротив двери, и застал здесь Алексея, стоящим беспокойно у керамической раковины. Цесаревич держал левую ладонь свою, из которой потоком сочилась кровь, под струёй воды, а заметив Андрея, он вытащил из воды руку и убрал её за спину, думая, что друг его не заметил ещё ранения, и не желая беспокоить его.
– Алексей, – произнёс, взволновавшись, князь Маслов, подхватывая мальчика за левое предплечье, – что произошло?
Цесаревич был сконфужен вопросом и долго пытался делать вид, что не понимает о чём идёт речь, при этом заливая ковёр в уборной жидкой горячей кровью, однако осознав, что Андрей настойчив и твёрд в решениях, достал руку из-за спины.
– Андрей, всё хорошо, – вполголоса заговорил он, глядя ровно в глаза своему другу, – просто немного разбил склянку с одеколоном и потом немножечко порезался, – разговаривая, Алексей каждую минуту становился бледнее, а речь его замедлялась и затихала, – но у меня всё хорошо, только, кажется, у меня идёт кровь. Не говори только отцу, я прошу тебя, Андрей! – он сделал слабый шаг навстречу Маслову, но оказался сильно обескровлен и начал падать на пол, когда Андрей подхватил его, – Не говори отцу, – повторил только цесаревич, теряя сознание.
Зная о том, что у Алексея Романова гемофилия и, следственно, осознавая, что это лишь проявление болезни, со стороны всё кажется довольно закономерным и простым, однако для Андрея, который держал своего друга, истекающего кровью и еле находящегося в сознании, на руках, всё было гораздо серьёзнее и страшнее. Первая мысль – хорошая мысль. Так вам скажет любой умный человек. И этого же мнения придерживался Андрей, когда, заматывая поражённое запястье Алексея ручным полотенцем, лихорадочно думал, но первая мысль всё не приходила в голову. «Что же делать? Как мне быть сейчас? – думал юный князь, – Алексей просил ничего не говорить императору, но не могу я оставить его так, а сам я не уверен, что справлюсь. Даже если и был бы уверен, то где бы взял необходимые медикаменты? Выход один – надо попросить кого-то о помощи, но кого-то, кто ничего не расскажет ни императору, ни даже моему отцу. В таком случае, находясь в Англии всего второй день, не зная никого в этом дворце, кого могу позвать я?» – Андрей был в ужасе, любой прохожий, должно быть, смог бы услышать, как скрипели его юношеские мозги, когда, перебирая имена и лица в голове, он пытался вспомнить хоть кого-то, кто мог бы помочь, и такой человек, к счастию, имелся.
– Джон! – вслух вскрикнул он, – «Джон, только он мне и может помочь, к тому же он человек достойный. Ему я могу доверять!»
И Андрей немедленно вскочил на ноги и побежал в покои Герцога Хэмпшира, в которых он был уверен найти спасение. Уже через пару минут взволнованный Андрей и едва проснувшийся Джон стояли в уборной, а ещё через мгновение укладывали Алексея обратно в постель. Андрей сел рядом со своим приходящим в сознание другом и перевёл свои глаза на Джона, который стоял теперь рядом, потирая руки и изредка зевая.
– Thank you, John, – проговорил Андрей, искренне благодарно глядя на герцога, – You helped us so much! Thank you.[27 - Спасибо, Джон. Ты очень помог нам! Спасибо!]
– Oh, Andrew, it wasn`t difficult at all, – ответил он, улыбаясь, – Moreover, I truly like both of you, so, – он посмотрел вверх, собираясь с мыслями, прочищая голос, и довольно чисто сказал, – Пожалуйстя! – и звонко засмеялся, – Oh, look, he is waking up. Well, princes, see you later, – он уже практически покинул комнату, когда заглянул назад и добавил, – and, Andrew, he is lucky because he has a friend like you.[28 - Ох, Андрей, это было вовсе не трудно для меня. К тому же вы оба мне действительно нравитесь, поэтому, пожалуйста! О, гляди, он просыпается! Ладно, князья, увидимся позже. И, Андрей, ему повезло иметь такого друга, как ты.]
– Боже, Андрей, боюсь, что герцог вновь прав, – слабо подал голос Алексей, не отрываясь от подушки, – я действительно щедро награждён судьбой, раз у меня есть такой друг, как ты.
Слов у Андрея для ответа не было. Он был слишком взволнован, а теперь растроган, чтобы что-либо говорить, поэтому он просто наклонился и крепко обнял Алексея.
– Эй, Андрей, Россия сегодня чуть не потеряла, может быть, наследника престола! Так будь же патриотом – не души меня, – он засмеялся, освобождаясь от объятий и, отойдя от хохота, спародировал реплику Джона, – Пожалуйстя!
Джон, тем временем, возвращался в свои покои, размышляя о настоящей дружбе и преданности, олицетворение которых он увидел в отношениях русских князей. Молодой герцог был крайне удивлён, что настолько разные молодые люди могли так общаться, поддерживая и дополняя друг друга. Однако, кроме дружбы, Джон заметил искреннюю братскую любовь между юношами, которая выражалась не словами, конечно, а мыслями и переживаниями обоих, реализовывавшихся в смелых или трепетных поступках. Проходя по коридору мимо концертной залы, Джон увидел выходящих из своих покоев Маслова и Романова старших, живо обсуждающих что-то, смело жестикулируя и смеясь. «А молодые князья, однако, похожи на своих отцов. Как же, всё-таки, это интересно: кто-то не похож на своих предков, хоть и старается, а кто-то похож, совершенно не прикладывая усилий, – подумал герцог Мортимер, но вспомнив о своём отце, мысленно добавил, – А кто-то не похож и радуется тому. Великая наука – генетика».
Но как бы не думал Джон, он был невероятно похож на своего отца внешне. Когда люди смотрели на Джонатана Уолта Мортимер, они знали, чей это сын, знали, что это носитель гордой стати и властности герцогов Мортимер, однако, несмотря на отцовские черты лица, Джон всё-таки был иным, более достойным, как выразился Андрей, человеком. Глядя в его ясные светло-зелёные глаза, можно было заметить, как энергичен и искренен этот молодой человек, изгибы губ и бровей говорили о неспособности человека этого быть подлым предателем, а твёрдые скулы и челюсти о решительности его и настойчивости. Одно отличало Джона от отца – мысль: «Нет, я не буду таким, как мой отец! Я никогда не стану гордецом и циником!»
Глава пятнадцатая.
– Мама, – шепнула тихо Александра, дёргая княгиню за рукав, когда они пересаживались из поезда в повозку, прибывши в Москву, – почему те люди на вокзале так плохо на нас смотрели? Может быть, я сделала что-то не так?
– Нет, что ты, вишенка, они вовсе не плохо смотрели на нас, – слукавила княгиня в ответ. – они должно быть, просто не выспались за ночь. Только и всего!
– Хорошо, а то я уж подумала, что они хотят… – начала Александра, но осеклась, она поняла, что её мать схитрила, но не захотела ей об этом говорить. «Они хотят революции» – вот, что хотела сказать Алекс, но глядя в светящиеся голубые глаза своей матери, она не хотела её расстраивать, и потому промолчала.
В повозке повисла звенящая тишина, сопровождавшая наших путешественниц почти до самого конца их пути. Оглядываясь вокруг, взирая на красоту изумрудных лесов, Александра на миг позабыла свои тревоги, и песня любви и счастия полилась из её алых уст. Пока Алекс пела, её мать смотрела на неё с умилением и гордостью, и всё казалось ей светлее и приветливее кругом, красивее и безмятежнее. Вскоре вокруг кареты стали чаще и чаще мелькать люди, толпы людей. Въезжали в центр Москвы.
– Не хочется прерывать Вас, госпожа, но мы подъехали, – поворачиваясь на дрожках, сказал ямщик.
Повозка остановилась, и мать с дочерью вышли у огромного белоснежного дома, который был окружён довольно высоким кованым забором. Это был дом князя Льва Владимировича Маслова, который, как известно, был человеком с хорошим вкусом, и вид дома определённо подтверждал это. Не успели Масловы оглядеться, как к ним подошли люди, взявшие вещи и проводившие их в дом.
– Оленька! – крикнула Александра, рванувшись к сестре, которая стояла у дивана в гостиной, нетерпеливо потирая руки. Княжна была одета в великолепное бежевое платье, приталенное широким поясом и расшитое кое-где золотом и камнями. Выглядела Ольга великолепно и величественно, но, когда она увидела свою семью, на лице появилось прежнее выражение беззаботности, свободы и детскости.
Обнявшись с матерью и сестрой, поплакав немного, Ольга успокоилась и просила всех присесть на диванчик, а сама лёгким движением позвала дворецкого и сделала маленькое распоряжение. Большой, блестящий самовар тут же появился на столе. За чашкой обжигающего, душистого чая разговор пошёл веселее и легче, уже слышались и смех, и шутки…
– А сегодня утром, Серж (она заливалась румянцем, называя при матери князя К. Сержем, но очень уж ей нравилось это имя, и она сквозь стыд продолжала) был приглашён на выставку Виктора Михайловича Васнецова. Он и меня звал пойти, но как же я? Ко мне дорогие мои гости приехали, – улыбнулась Ольга, рассматривая свою мать и обнимая Александру, – Но он обещал мне, должно быть скоро приедет. Сергей Петрович восхитительный человек. Он обязательно тебе понравится, Алекс, – заверила младшую сестру княжна, загибая пальцы, чтобы только что сказанное действительно обратилось в правду.
День стремительно подходил к концу, а голоса в гостиной всё ещё раздавались, может быть, даже громче и веселее, чем прежде. В полдесятого вечера дверь особняка распахнулась, и в дом вошёл князь К., отряхивая своё пальто и голову от сухого, рассыпчатого снега. В гостиной раздались быстрые шаги шести ног и тихие голоса, подавляемые глухим смехом. «Это он! – взволнованно проговорила Ольга, – Пойдёмте, пойдёмте скорее!». Из-за угла выбежали две совсем юные и одна взрослая женские фигуры. Ольга подалась вперёд, подбежала к своему жениху и обняла его.
– Серж, это моя сестра Александра, я рассказывала Вам о ней, а вот моя мать, Вы уже знаете её…
– Ольга Николаевна, – закончил Сергей Петрович, – ты, дорогая, столько о них рассказывала, что я будто знаю их всю свою жизнь, – сказал он, низко посмеиваясь. Это был невысокий коренастый человек с широкими плечами и прекрасной осанкой. Лицо его было весело, серые сильно открытые глаза игриво разглядывали гостей, брови были приподняты, а уголки губ слегка подрагивали. У князя был большой нос, гармонично смотревшийся на его по-барски крупном лице, которое обрамляла копна густых, чёрных, кучерявых волос, – Ну здравствуйте, дорогие! Безмерно рад видеть вас в Москве.
– Добрый вечер, Сергей Петрович, спасибо Вам за столь приветливое обращение с нами, – проговорила княгиня, глядя спокойно на своего будущего зятя.
– Мы поужинали без Вас, – сказала Ольга, – гости голодные с дороги были, думала, Вы раньше приедете, но потом Ваш лакей…
– Дорогая моя, прошу, забудь слово «Ваш», Вы – моя невеста, теперь у нас всё общее, – выговорил он, влюблено глядя на Ольгу, – а теперь, позвольте решим, обращаться «на Вы» до свадьбы будем? – Ольга стыдливо улыбнулась, краснея с каждой секундой всё гуще, а сам князь К., глядя на непорочно-смущённое выражение лица своей невесты, казался ещё довольнее, радостнее и, отчего-то, красивее.
Ночь быстро сгущалась над городом, и Александре тут же наказали отправляться в спальню – готовиться ко сну. Поднявшись на второй этаж, Александра увидела средних размеров круглую комнату, в которой, помимо всех обычных для спальни вещей, стояло фортепиано. Стены, открашенные в бледно-фиолетовый, были покрыты многими картинами, пейзажами, в основном. Потолок был также расписан, из-за чего создавалось впечатление купола. Видимо комната эта была одной из любимых у прежних хозяев. На фортепиано стояло два бронзовых канделябра с давно оплавившимися, запылившимися свечами. Над инструментом висел единственный в комнате фотографический портрет. Не молодая, красивая женщина, одетая в пышное бальное платье, стояла, грациозно развернув плечи, и смотрела темноволосого мужчину с густыми, причёсанными бакенбардами, который не грубо, не нежно, но скорее несколько серьёзно взирал на неё в ответ, сжимая в большой грубой ладони белую, маленькую ручку жены. «Он всё-таки хороший, хоть и слишком милый, – подумала Александра о Сергее Петровиче, глядя на счастливую пару своих предков, – зря я так плохо о нём думала». До этого момента Алекс действительно скверно думала о князе К., потому что была уверена, что он отбирает у неё сестру, но сейчас она видела, как княжна счастлива с ним, и как он любит её, и потому сама была счастлива.
Позже, когда Александра уже ложилась спать, к ней в комнату зашла Ольга, румяная и улыбающаяся.
– Ну что, сестрёнка, вот мы и одни! – прошептала она, присаживаясь на постель к княжне, – Как жизнь в Царском Селе? Как девочки? Рассказывай, рассказывай же!
– Оленька! – вскрикнула Алекс и прилегла на колени сестре, – Ты готова слушать? Потому что сей рассказ длиною в ночь! – девочки засмеялись, и Александра начала своё повествование, начиная с приезда в Царское Село.
–…а потом Олег и говорит: «Я научу тебя стрелять из револьвера. Держала когда-нибудь такой в руках?» и достаёт наган. А у меня и свой наган есть, который мне Николай Александрович подарил, помнишь? так вот я рассмеялась и говорю: «из такого мы и сами можем, ты меня лучше драться научи».
– И что же? Научил? – вопросила Ольга, смеясь.
– Научил, а как иначе, ты ведь знаешь, дружок, я, если хочу чего, так и мёртвого подниму. Всё бы ничего, только Ольга зашла в комнату и говорит: «Как тебе не совестно, Олег! Не женское это дело – руками махать» …
– Ну, так и права Ольга, – высказалась княжна, строго качая головой, – я таким же манером сказала бы. Тоже мне, нашли развлечение!
– Ты слушай, – буркнула возмущённая тем, что её перебили Алекс, – Ольга ушла, а я говорю Олегу: «будь тут сестра моя, точно самое же сказала бы»!
– А Олег что?
– А что он? Он согласился и сказал, что ты знатная зануда. Вечно им в детстве всё веселье разрушала.
– Что?! – возмутилась Ольга, – Да он сам меня в детстве просил всех разгонять, чтобы только со мной наедине остаться!
Александра удивлённо повернулась к Ольге и вопросительно выпучила глаза, приподняв белёсые брови. Княжна, осознав, что сказала лишнего, неловко отвела взгляд.
– Так что ты думаешь про московские леса? – попыталась сменить тему она – Они прелестны, не правда ли?
– То есть ты и Олег, – пропищала Александра, тихо подползая ближе к сестре, – вы с Олегом…
– Никакого «вы с Олегом» не было. Была просто я, и был просто он и ничего кроме.
– Так вот почему он столь расстроился, когда услышал о твоей свадьбе, – воскликнула Алекс, потирая лоб, – Должно быть, он всё ещё влюблён в тебя, – добавила она шёпотом.
– Нет, Александра, это давно уже кануло в Лету, – грустно вздохнула Ольга, глядя куда-то вдаль, – А Владимир что? – спросила, как бы опомнившись, она.
– Владимир? Володя просто прелесть! Он самый лучший в мире человек. В свой День Рождения он помогал отцу и Николаю Александровичу подготовиться к поездке, никого не держал при себе и, по-моему, даже не обращал внимания на свой праздник. После того, как он уехал, я очень грустила и скучала по нему, однако он пишет мне письма, и от этого у меня как-то веселее на душе становится. Ольга сказала, что он настроен решительно, и что он до жути похож на «её Митеньку». Пожалуй, что это хорошо, хоть я и не знаю, кто это такой.
– Митенька? – переспросила Ольга, задумавшись, – Митенька… Ах, как я могла не понять сразу. Это Дмитрий, – она во все глаза смотрела на Александру, ожидая её реакции, которой, впрочем, абсолютно не наблюдалось, – брат Владимира, Дмитрий Павлович!
– Брат Володи? А почему Ольга сказала, что он её?
– Наша Ольга была помолвлена с Дмитрием Павловичем, они любили друг друга, но Димитрий не любил Распутина, о чём, не скрывая, говорил вслух. Ты, конечно, знаешь, кто такой Распутин, да? – Александра покачала головой, – Алекс, как же так? Григорий Ефимович Распутин – приближённый Александры Феодоровны, она его просто обожает. Так вот, узнав, что Димитрию не по душе Распутин, императрица расторгла помолвку и не дала своего благословения на свадьбу дочери с князем Дмитрием.
– Как же так?! – вскакивая на кровати, вскрикнула Александра, – Они же любят друг друга! Неужели они теперь не общаются?
– Нельзя так просто перестать общаться, Алекс, – улыбнулась печально Ольга, – общаются, конечно, просто теперь им приходится скрывать свои отношения и переписку.
– И они всё так же общаются, хоть и не могут видеться? Это невозможно! – заключила Александра, вновь садясь на кровать.
– Всё возможно, Алекс, когда дело касается любви, – шепнула Ольга и поцеловала сестру в лоб, – Уже поздно…Спокойной ночи, вишенка, сладких-сладких снов.
Ольга вышла быстрым шагом из комнаты сестры, озираясь по сторонам, волнуясь, будто, как бы кто не заметил её, а Александра долго ещё лежала без сна. «Великая сила – любовь, с какой стороны не взгляни, – подумала княжна, – Как же хорошо, что она остаётся в этом мире».
Глава шестнадцатая.
Отсидев весь день двадцать седьмого января в кабинетах, слушая, записывая, запоминая, в конце концов, дипломатические переговоры между монархами и их «заместителями» из двух стран, молодые князья довольно сильно устали сидеть на месте, и потому с радостью согласились на предложение Джона прогуляться по «настоящему» Лондону, без посторонних глаз и умов, по-простому. Потому Андрей и Алексей сменили свой образ, используя одежду, которую передал им Мортимер.
–Great! – воскликнул Джон, потирая руки, – You look like British now. So, let`s go and find a true spirit of London.[29 - Потрясающе! Теперь вы выглядите, как настоящие британцы. Итак, давайте пойдём и увидим настоящий дух Лондона, (англ.)]
