скачать книгу бесплатно
– Остается пара вопросов. Где здесь можно найти мешки для трупов? Или рулоны полиэтиленовой пленки?
– Мешки для трупов – нигде, – сказал Марш. – А пленка есть на кухне ресторана.
– Ага, – палец Крейна уткнулся в одного из копов. – Займись кухней.
Тот убежал.
– Следующее. Кто постоянно проживает на этаже?
– Только шестеро учащихся, – сказал Марш. – Прислуга живет этажом ниже. А остальные… сами знаете. Другими словами, после девяти вечера, когда заканчивается смена, на этаже находятся только шестеро девок… пятеро, если жертву не считать. Плюс два охранника на выходе, один из которых вы. И бармен в фойе, у которого смена заканчивается в час ночи.
Палец Крейна указал на последнего копа.
– Займись барменом. Покидал он бар или нет, если покидал, то во сколько и на какое время. Его показания проверишь по камерам.
Коп кивнул и вышел.
– Кстати, насчет камер…
– Работают камеры в фойе, у выхода на лестницу, у бассейна на террасе. По одной камере у жилых помещений. Остальные отключены.
– Почему?
Марш пожал плечами.
– Потому что остальные расположены у помещений, где давно никто не живет. Кстати, эта комната тоже в мертвой зоне. Наоми хотела жить подальше от других, поэтому выбрала комнату среди пустующих помещений.
– Плохие отношения с подружками?
– Не сказал бы. Скорее просто нелюдимость. Короче, подозреваемых раз два и обчелся. Пятеро девчонок. Бармен. Охранник. Вас не считаю.
– У меня алиби, – сказал Крейн. – У девушки тоже. У нас с ней общее алиби.
– Я заметил, – саркастично сказал Марш.
– Хрена с два! – подала голос Валенсия. – Подозреваемых гораздо больше. Есть еще люди за стеной.
– Какие люди? – нахмурился Крейн. – За какой стеной?
– Вон за той стеной, – она махнула рукой в сторону открытой двери. – Наоми боялась людей за стеной и говорила, что ночью они за ней придут. Вот и пришли.
Крейн повернулся к Маршу.
– Что находится за этой стеной?
– Там чужие помещения и они никак не связаны с нашими. Туда нельзя пройти.
– Но что там?
– Не могу сказать.
– Не можете или не хотите?
– Это секретная информация.
– Даже так? Но хотя бы в общих чертах? Там работают? Или живут?
– Там не работают и не живут, – раздался от двери хрипловатый голос, от которого по спине Валенсии опять побежали мурашки. – Там сидят.
Облаченный в черное босс шагнул внутрь.
– Я расскажу, Марш. Ничего страшного. За стеной – одно из пеницитарных заведений нашей корпоративной службы безопасности… Частная тюрьма для особо опасных преступников. Но отсюда туда и оттуда сюда действительно никак не попасть. Эта стена – армированный сталью железобетон. Ее не пробьешь. Дверей и проходов нет. Единственный путь – это центральный лифт и центральная лестница. К тому же охраны там больше, чем заключенных. И постоянно бегают собаки. Они скорее сожрут зэка, чем позволят ему сбежать.
– Сколько там заключенных? – спросил Крейн.
– Двадцать с небольшим. И около пятидесяти человек персонала.
– Итого еще семьдесят подозреваемых. Превосходно.
– Вы не поняли, инспектор. Они бы не смогли сюда пройти. Это нереально.
– Мне нужен пропуск в это ваше пеницитарное заведение.
– Вы зря потратите время.
– Лучше его зря потратить, чем упустить.
В комнату шумно отдуваясь вбежал один из констеблей.
– Шеф! Шеф! Мы нашли тело.
– Где?
– На… Нет, вы не поверите. Это лучше глазами увидеть.
Глава 6. Допрос
Валенсия взяла Крейна за рукав и затолкала в темный закуток, пока никто не видел.
– Служи!
– Да.
– Последний раз говорю, забудь, что между нами было. После смены ты пошел домой.
– Не получится, – мотнул он головой.
– В смысле? – опешила она.
– В прямом. Во-первых, такое не забывается. Твоя стоящая раком и дрожащая от фрикций круглая, сочная жопа теперь всегда будет перед моим внутренним взором, пока не сдохну. А во-вторых, свидетели же есть. Они все-равно напомнят. Целая толпа охранников во главе с директором службы безопасности господином Маршем. Которые были в твоей комнате, видели нас с тобой, видели бардак на кровати, беспорядок в нашей одежде и следы спермы на твоем милом личике. Вот если ты со всеми ними переспишь, наведешь свою порчу, или что ты там со мной сделала, и прикажешь им забыть, – вот тогда и я забуду.
– Дельное предложение. Возможно, я им воспользуюсь. Погоди… Так ты все понимаешь?
– Что именно? Что ты каким-то образом заставляешь меня выполнять твои приказы? Конечно, понимаю. Ты же не надеялась своим колдовством превратить меня в идиота.
Как раз именно на это Валенсия и надеялась. Прислужник не должен был ничего понимать. Видимо, сказался все-таки вонючий вискарь. Где-то она ошиблась.
– Да не волнуйся ты, мокрощелочка моя прекрасная. Я от твоих приказов не отказываюсь. Буду выполнять. Пока не придумаю, как их игнорировать.
– Не называй меня мокрощелкой!
– Приказ понят.
– И вообще будь повежливее. Особенно со мной.
– Сложно, – помялся Крейн. – Но я постараюсь.
– Инспектор! – раздался голос директора Марша. – Куда вы снова подевались?!
Они вынырнули из закутка в коридор.
– А! Опять! Вы что, оторваться друг от друга не можете? Блядством по ночам надо заниматься.
– Так ведь еще ночь, директор. Мы им и занимаемся.
Марш надулся от негодования.
– Мне иногда кажется, инспектор, что вы не на своем месте.
– Вы знаете, мне это тоже иногда кажется. Я до сих пор мечтаю стать космонавтом.
Когда они добрались до ресторана и распахнули двери кухни, Крейн тут же застыл на месте, словно натолкнулся на стеклянную стену.
Валенсия налетела на него плечом и взвизгнула, прижав обе руки ко рту.
– Вот, – сварливо сказал Марш. – Полюбуйтесь. Еще сатанистов нам не хватало.
Обнаженное тело Наоми было прибито гвоздями к стене над большой дымящейся жаровней. Оно висело вниз головой с раскинутыми в стороны ногами и руками и было вписано в перевернутую пентаграмму. Вокруг тела и пентаграммы, как на уроках седовласой афроамериканки из МВФ, были начерчены пять коротких слов. Но в отличие от учебных заклинаний, эти слова были не просто непонятны. Они были еще и написаны незнакомым алфавитом.
– Твоя теория об одном убийце только что полетела ко всем чертям, – тихо сказал Крейн. – Один человек такой перформанс потянуть не в состоянии. Нужно как минимум трое. Двое держат, третий прибивает.
Валенсия сглотнула, продолжая таращить глаза на труп Наоми.
– А это еще кто такой? – спросил Крейн, показав на стоящую у жаровни коренастую фигуру с короткими седыми волосами. Человек рассматривал пентаграмму.
– Это та, кто нам может помочь, – сказал стоящий рядом с дверями босс. – У меня наверху небольшая вечеринка в пентхаусе. Я попросил спуститься, когда узнал, что произошло.
– «Небольшая» это сколько? – поинтересовался Крейн.
– Человек тридцать. Но я вас уверяю, ночью они сюда не спускались.
– Охотно верю. Но проверю. В любом случае, ваш гость находится на месте преступления. Это не дело.
– Она будет полезной. Эта дама собаку съела на пентаграммах. Кристин! – крикнул босс. – Будь добра, подойди к нам.
Человек обернулся, оказавшись той самой афроамериканкой из МВФ.
***
– Какой ужас. Бедная девочка, – она покачала головой. – Инспектор, вы уже нашли преступников?
– Так быстро только мыши плодятся. Что вы можете сказать об этой мазне? Сатанисты?
– Нет, конечно. Пентаграмма – это универсальная основа для начертания самых разных заклинаний. Я, к примеру, тоже ею постоянно пользуюсь. Для финансовой магии звезда Давида лучше подходит. Но у нее ограниченный срок действия и много побочного негатива.
– Это все, конечно, интересно. Но давайте ближе к телу. Что там вокруг тела написано. И что все это значит.
– О, это самое интересное. В своей магии мы пользуемся арамейским алфавитом и арамейским языком. Это старейший язык международных финансистов. Первая, так сказать, лингва франка. Только при обучении учеников мы используем латиницу. Но язык при этом – все равно арамейский. Это язык финансовых заклинаний. Ему почти три тысячи лет.
– Мадам, я просил…
– Инспектор, это важное вступление. Так вот, здесь, – она указала на закорючки вокруг пентаграммы и тела, – использована еще более древняя письменность. Финикийская.
– И что здесь написано?
– В том-то и дело, что ничего. Абракадабра. Может, это незнакомый мне язык, но на мой взгляд там просто набор звуков. Но это и неважно. Важно, что финикийщина сейчас используется только в двух сферах магической деятельности. Это работорговля. И моление Темным богам.
– То есть все-таки сатанисты?
– Сатанисты по сравнению с жрецами Темных богов – карапузы в коротких штанишках. Я бы на вашем месте с ними не связывалась. Лучше надейтесь, что это ритуал работорговцев, направленный на очередную войнушку где-нибудь в Восточной Европе. Которая выкинет на арабские рынки очередную порцию грудастых и жопастых славянок, – афроамериканка мельком глянула на Валенсию. – Хотя обратите внимание, девушка чернокожая. А жизни черных важны. Вы понимаете?
– О, да. Хотите сказать, что если это работорговцы, то их заклинание направлено на войнушку в Африке. А если б им нужна была войнушка в Восточной Европе, они бы приколотили к стене вот ее, – он кивнул на Валенсию.
– Что-то вроде. Схватываете налету, инспектор.
– А если это все-таки жрецы?
Афроамериканка вздохнула.
– Тогда это вообще не заклинание. Это жертвоприношение Баалу. И это очень плохо. Потому что Баалу никогда не приносят одну жертву. Это оскорбление бога, он остается голодным.
– Будут еще жертвы?
– Вне всяких сомнений, – она показала глазами на Валенсию. – Всех этих девок зарежут, выпотрошат и подвесят над жаровней.
– Эй! Я вообще-то здесь, – возмутилась та. – И все слышу!
– Да неужели, – усмехнулась афроамериканка.
