скачать книгу бесплатно
– Хорошо, я сделаю чертежи, но, чтобы ты взбодрился, я думаю, нам нужно найти тебе девушку.
– Еще не хватало, тратить время на поиски девушки, я и так устаю, – кутаясь в плед, простонал Владимир.
– А зачем ее искать, вот Лана, например, – чем не вариант?
– Нет, нет, она мне совсем не подходит, она какая-то бешеная.
– Вовсе она не бешеная, просто веселая, энергичная, как раз развеет твою хандру.
– Ну нет, Герман, я не могу с ней встречаться, бьюсь об заклад, у ее рода даже нет герба.
– Серьезно, ты только что сказал, что Лана тебе не подходит, потому что у нее нет ГЕРБА? Я, признаюсь, думал, что мы столько лет дружим, что я привык к твоим странностям, но это уже переходит все границы! Так если в этом проблема, давай я нарисую ей герб, – хватая лист и карандаш, смеялся Герман. – Ну что ты хочешь, чтобы там было? Львы? Королевские лилии? Может, единороги?
– Перестань паясничать, Гера, мне нужна настоящая леди, чтобы играла в поло и пила чай в five o’clock. Я подожду, пока не встречу такую девушку, а Лана огрела меня по голове кожаным альбомом при встрече.
– Если ты еще немного подождешь, то единственной женщиной в твоей жизни так и останется Аврора Александровна. Все, поднимайся, – стягивая с Володи плед, не унимался Герман. – Решено, мы идем на двойное свидание, и отказы не принимаются!
– Фу, двойное свидание – звучит так пошло. Это совсем не мой стиль, – простонал Володя. Он встал с дивана, но продолжал кутаться в плед, как в плащ. – Завари мне лучше кофе.
– Ты ведь знаешь, что я твой друг, а не слуга, – закатывая глаза, сказал Герман. – Ладно, сварю, может, хоть это тебя взбодрит. А насчет двойного свидания я не шучу. Будет весело, я обещаю, – прокричал он, удаляясь на кухню.
Володя вяло поплелся за ним следом.
Зайдя в кухню, он повалился в кресло и лениво откинулся на его мягкую спинку.
Герман хмыкнул, улыбнулся на одну сторону и снисходительно пожал плечами. Он за много лет дружбы с Владимиром привык к его неспешному образу жизни и вечной праздности, но в последнее время ему стало казаться, что лень совсем поглотила его друга, он все больше времени стал проводить лежа на диване, впадал в меланхолию и был безучастен к событиям, которые для Германа казались крайне важными.
Герман ловкими движениями высыпал блестящие поджаренные зерна в кофемолку и, нажав пару кнопок, втянул носом аромат свежемолотого кофе, потом пересыпал его в специальный резервуар кофемашины и спрессовал в плотную массу. Через несколько минут уже выключил агрегат и протянул недовольному Владимиру кружку, а сам с другой кружкой в руках радостно подошел к окну:
– Вот сейчас девчонки придут из универа и мы их пригласим на свидание, – воодушевленно продолжал он, как вдруг побледнел и выронил кружку с кофе из рук. Кружка с дребезгом упала на блестящий мрамор подоконника, рассыпаясь на мелкие осколки и разбрызгивая черные капли горячего кофе на все вокруг. Герман смотрел и отказывался видеть, он осознавал, но не хотел понимать: во двор, утопающий в тени ветвистых рябин, вошла Ева, его драгоценная, обожаемая каждой клеточкой души Ева, но под руку она держала не Лану, а Алекса.
– Герман, черт, что ты творишь! – услышал он наконец крики Володи у себя за спиной и резко повернулся, загораживая спиной окно, почему-то испугавшись, что эту сцену во дворе увидит Вова.
– Прости, прости, – засуетился он, – я сейчас все уберу!
– Да что ты там такое увидел в окне, что размолотил мой коллекционный фарфор? Что Ева твоя прилетела из института на метле? Так этого стоило ожидать! Я давно говорил, что она ведьма. А ты еще хочешь, чтобы я пошел на свидание с ее подружкой. Признайся, ты просто мечтаешь сбагрить Лану, чтобы она не путалась у тебя под ногами. Эй, Герман, ты вообще меня слышишь? Я только что назвал твою преподобную Еву ведьмой и все еще жив. Ты что, оглох?
Герман собирал осколки и молча вытирал капли с подоконника. «Ну ничего такого, – убеждал себя он, – просто пришли вместе из универа, может, у них какой проект совместный, а то, что она улыбалась, так, может, у нее настроение хорошее. Что я так всполошился, всего лишь дружеские посиделки. Сейчас же позвоню ей, приглашу на двойное свидание, вот она обрадуется».
Герман с совершенно отсутствующим взглядом обернулся на Володю и сказал бесстрастно:
– Я пойду, а насчет свидания я потом сообщу, – и быстро направился к выходу.
– Что значит, пойду? А как же мои чертежи к курсовой? – прокричал вдогонку, недоумевая, Владимир. Но в ответ ему только хлопнула входная дверь.
Когда Ева сообщила Лане о предстоящем двойном свидании, она, конечно, очень обрадовалась, но, узнав, что ее парой будет Евин сосед Владимир, не просто удивилась, а даже испугалась.
– Ты что-то опять задумала? Или он? У вас же с ним война, а теперь вдруг свидание? – недоумевала Лана.
– Какая там война – детские шалости, да и с этим уже покончено, думаю, Вова просто расстраивается, что Герман теперь проводит с нами все время, вот и решил присоединиться.
– Все это как-то подозрительно, тебе не кажется? К тому же вряд ли я ему нравлюсь.
– Ничего подозрительного, и даже если ты ему еще не нравишься, мы сделаем так, что это свидание он не забудет!
– Ева, когда ты так говоришь, мне становится еще страшнее, – переживала Лана, стоя перед блестящей дверью модного заведения, которое носило гордое название «Институт красоты».
– Но учти, я ужасно боюсь боли и ничего себе колоть не буду, ни губы, ни щеки!
– Да успокойся ты, я же сказала, ничего кардинально, просто приведем в порядок то, чем наградила тебя природа, – затаскивая подругу в просторный, наполненный светом холл, обещала Ева.
– Добрый день, я вам звонила, – щебетала она, дружелюбно хихикая на пару с хорошенькой девушкой-администратором, лицо которой было отполировано до такого блеска, что напоминало кожу дельфина. – Да, оформить брови, придать сияния волосам, SPA для рук, разумеется, и педикюр, депиляция, само собой… – перечисляла Ева, и девушка-дельфин одобрительно кивала.
– Депиляция-то мне зачем? – запротестовала Лана. – Мы же не на пляж собираемся!
– Для придания большей уверенности, – объясняла Ева.
– Нет, нет, вычеркивайте, хватит с меня всего остального! – бунтовала Лана. – Может, я вообще за натуральную красоту. Или как там говорят: «Мое тело – мое дело!»
– Вот найдем тебе парня, и, пожалуйста, ходи как йети, а пока что твое тело – мое дело, так что депиляцию оставляем, это совсем не больно, – настаивала Ева.
Лана в ответ только закатила глаза, несмотря на недостаток мужского внимания, особенно напрягаться она не любила. И искренне надеялась, что на нее кто-нибудь обратит внимание просто так.
Двойное свидание было назначено на вечер пятницы. Ева с Ланой решили прогулять в этот день занятия в университете, чтобы как следует подготовить Лану к первой в ее жизни романтической встрече с представителем мужского пола. Она осталась ночевать у Евы и, лежа в кровати, долго рассказывала содержание прочитанной недавно книги, но в душе чувствовала тревогу вперемешку с радостным трепетом относительно предстоящей встречи. От этого время от времени замолкала, погружаясь в размышления, а потом, спохватившись, извинялась и продолжала свой рассказ. Ева, понимая переживания подруги, взяла ее за руку и умиротворённо произнесла:
– Да не волнуйся ты так, все будет хорошо, давай спать.
Утром девушки после легкого завтрака отправились выбирать платье для вечера, Лана, уже изрядно утомившись, стенала в примерочной:
– Ева, ты самая ужасная подруга на свете!
– Это почему? – переспросила Ева, с трудом вытаскивая застрявшую в платье Лану.
– Другие бы подруги сказали: «Будь собой, будь естественной, и он тебя обязательно полюбит». Ты что, Золушку не читала? – капризничала Лана, лениво вставляя ноги в юбку плиссе, подготовленную подругой.
– Читала я Золушку, – кряхтела Ева, раздувая налипшие на лицо локоны и застегивая пуговички на блузке Ланы, – и принц там полюбил Золушку только после того, как над ней усердно потрудилась фея-крестная. Так что собой будешь с мамой на кухне, а на свидании, будь добра, сияй! – заявила Ева, раскручивая Лану за руку, так чтобы юбка мягкой волной кружилась вокруг нее. – Готово! – заключила Ева, наконец удовлетворенно плюхаясь на пуф в примерочной.
В половине седьмого вечера Герман припарковал свой автомобиль у входа идеального, по его мнению, ресторана недалеко от Таврического сада и, вытащив ключ зажигания, позвонил Владимиру.
– Вов, ну где тебя носит, мы же договорились приехать раньше девчонок.
– Знаешь, Гера, я что-то завозился, еще не одевался, но ты не волнуйся, через часик буду.
– Какой через часик? Ева с Ланой придут в семь, давай быстро тащи сюда свое бренное тело, иначе чертежи я больше за тебя делать не буду, – смеясь затараторил Герман, но Вова по металлическим ноткам, которые послышались в его голосе, понял, что друг явно недоволен. Он нехотя встал с дивана, открыл шкаф, придирчиво осмотрел вешалки и, достав клубный пиджак и розовую рубашку, громко прокричал:
– Ба, я возьму машину, у меня свидание!
Эти слова, словно удар молнии, поразили слух Авроры Александровны, она мигом покинула свой наблюдательный пункт и через минуту уже стояла в дверях спальни внука.
– Свидание? С кем? Что же ты мне раньше не сказал, мы бы подготовились как следует, – взволновано начала говорить пожилая леди, застегивая верхнюю пуговицу рубашки внука. – А ты, милок, почему не надел костюм-тройку, да еще выбрал такую легкомысленную рубашку? – недоумевала старушка, пристраивая ему галстук-бабочку.
– Нет, бабушка, я пойду без галстука, это же не прием какой-то.
– Что ты такое говоришь, где твои манеры? Если это оперный театр или концертный зал, туда без бабочки нельзя.
– Да что ты, бабуль, это всего лишь ресторан.
– Ты собрался вести девушку в плохой ресторан, куда не нужно даже надеть галстук?
– Почему в плохой, ресторан-то что надо, правда, выбирал Герман, но я уверен, что все будет на высшем уровне.
– Почему место для твоего свидания выбирал Герман, ничего не понимаю? – волновалась Аврора Александровна, следуя за внуком с расческой в руках. – Уложи получше волосы, бедная девушка, как ее хоть зовут, а кто ее родители, где она учится? Все, не могу, мне дурно, ты все испортишь, я уже вижу, как ты провалишь свое свидание, ты хотя бы подготовил темы для беседы?
– Да, все традиционно: искусство, поэзия, может быть, немного поговорим о театре.
– О каком театре? Японском театре «Но» или английском театре эпохи Шекспира? Вольдемар, и не забудь купить цветы! – хрипло выкрикивала Аврора, пока Владимир вальяжно спускался по ступеням, тщательно изучая свой маникюр.
Владимир, или, точнее, Вольдемар, был истинным петербуржцем в пятом поколении, следовательно, внимательно относился к еде (как все потомки переживших блокаду людей), с легкостью цитировал Бродского, мог показать дом, где жил Лермонтов, читал Эйхенбаума, гордился тем, что его предки имели дворянские корни, и всерьез верил, что в Михайловском замке живет привидение. Если он вспоминал детство, то непременно кружки в Аничковом дворце или катание на коньках в Юсуповском саду. В общем, человек он был очень взыскательный, при этом изящный, такой культурно базированный на русской традиции и в то же время изобретательный – это был именно петербургский стиль. Потому что Петербург – город, который заставляет быть немного изысканнее и элегантнее, хотя бы в суждениях. Однако Вольдемар был не только петербуржцем, но и внуком Авроры, поэтому всем его существом руководила одна, но пламенная страсть – любовь к себе. От этого он был капризен, ленив и зациклен на собственной персоне настолько, что едва ли был способен кого-то полюбить. На свидание он шел без особого энтузиазма, скорее делая Герману одолжение. Но когда Ева с Ланой зашли в просторный зал модного ресторана и Владимир поднялся, чтобы их поприветствовать, то он нашел весь вид Ланы вполне утонченным и ухоженным и даже предположил, что этот вечер может принести ему удовольствие. Лана в свою очередь была так довольна собой и своим сногсшибательным образом, что решила, что теперь будет так выглядеть всегда. Но они оба ошибались.
Атмосферу в ресторане задавал интерьер в стиле северного модерна и ленинградского авангардизма – многоуровневое и торжественное пространство, где стены были украшены световыми панно с произведениями художников-авангардистов начала ХХ века. Днём сквозь стеклянную крышу можно было наблюдать за переменчивым петербургским небом, а по вечерам любоваться огнём в каминах. С двух просторных террас открывался вид на Таврический парк и крыши старого города.
Зал ресторана был погружен в атмосферу теплого света и приятных звуков саксофона. В этом многоуровневом помещении декор в стиле «эклектика» выглядел особенно интересно. В центре композиции – гигантская люстра, свет от которой отражался в зеркалах, встроенных в спинки кресел и диванов. Стол, за которым расположились молодые люди, стоял рядом с высоким камином, сделанным из тертой латуни, с двух сторон от него находились мультимедийные панели, на них демонстрировались картины в стиле русского авангарда, а через время они сменялись на работы абстрактного экспрессионизма.
– Какая безудержная техно-эклектика! – восторженно произнесла Ева, оглядываясь по сторонам. – И кто выбрал этот ресторан?
– Я, – заволновался Герман, – тебе не понравилось?
– Что ты, здорово, есть на что посмотреть.
Вова, живший в семье коллекционера, сразу обратил внимание на одну картину, где на чисто белом фоне сияли разноцветными бликами несколько пятен, покрытых золотой поталью. Юноша обратился к Лане и, кивнув в сторону картины, спросил:
– Как тебе работа?
Лана, решившая, что в очках она напоминает кролика из Винни Пуха, и снявшая их еще у входа, прищурила глаза, а потом даже попробовала растянуть их пальцами, пытаясь изменить аккомодацию, но даже это не позволило ей как следует разглядеть изображение картины, она слегка повела плечами и важно проговорила:
– Верхняя птичка особенно хороша.
– Какая птичка, это же всего лишь пятна, – удивился Вова и перевел вопросительный взгляд на Еву, которая тут же вступилась за подругу.
– Каждый видит на картине то, что позволяет его воображение.
– Это же не тест в кабинете психолога, – не унимался Владимир, пытаясь объяснить Лане, что она неправа.
Но в это время к столу подошел долговязый официант в черной форме с чеканными пуговицами, на которых было выгравировано название ресторана. Он представился, держа одну руку за спиной, сообщил, что сегодня будет обслуживать этот столик, затем, положив меню, сделал пару шагов назад и замер в ожидании. Молодые люди разобрали меню, на котором не было ни одной иллюстрации, а только мелко напечатанные названия блюд с расшифровкой на темной бумаге.
Ева была так увлечена подготовкой Ланы к свиданию и волнениями по поводу исхода всего мероприятия, что даже не заметила настроения Германа. Он был сосредоточен, молчалив и лишен той беззаботной радости, которая постоянно сопровождала его со времени их знакомства. Он смотрел на Еву пристально, и можно было подумать, что он любуется ею, но он пытался найти ответ. Ответ на вопрос, который мучил его уже несколько тревожных дней. «Зачем она соврала?» Когда в понедельник, выйдя из квартиры Володи, Герман дрожащими руками набрал ее номер, чтобы пригласить на свидание, все, что он хотел услышать, так это «Мы с Алексом пришли ко мне заниматься, может, тоже заглянешь? Составишь нам компанию!», но вместо этого Ева соврала, сказав, что ее вообще нет дома и она остаток вечера проведет в публичной библиотеке, работая над докладом.
– Как твой доклад? – услышала Ева непривычно сдержанный голос Германа.
– Какой доклад? – поднимая на него свои темные глаза, отвлеченно спросила Ева, испуганно глядя на Лану, которая, не видя ничего без очков, начала читать меню вверх ногами.
– Который ты делала в библиотеке, – холодно ответил Герман. Он едва сдерживался, чтобы не закричать: «Я знаю, что ты была с Алексом дома наедине!», старался глубоко дышать, ревность захлестывала его, но устраивать сцен он не хотел.
– А, тот доклад, хорошо, спасибо, – дергая Лану за руку, бросила рассеянно Ева. – Лана у нас шутница, она уже просто выбрала, что будет есть, – забирая у подруги перевернутое меню, заявила Ева.
– Да, я буду устриц, – выпалила Лана, и на ее бледном лице появилось что-то напоминающее румянец.
Стоящий неподалеку официант тут же подошел к ней, готовый принять заказ.
– Мне, пожалуйста, дюжину устриц, – гордо приподняв подбородок, произнесла Лана и откинулась на спинку стула. Лана раньше устриц не пробовала, да и вообще не испытывала особой любви к морепродуктам, но отчего-то была уверена, что изысканные дамы непременно едят устриц.
Ева озадаченно покосилась на нее, но отговаривать не стала, решив, что при поедании устриц даже приборы не нужны, так что испортить что-то Лане вряд ли удастся.
Самоуверенности Лане было не занимать, а то, что она периодически падала в обморок от волнения, было лишь реакцией сосудов, но никак не низкой самооценкой. Считала она себя гораздо лучше многих, и внешне, и по уму, а то, что парни не обращали на нее внимания, списывала на простое невезение. Встретившись взглядом с Владимиром, она откинула рукой волосы настолько эффектно, насколько была на это способна, и спросила:
– Ну что, Вова, расскажи что-нибудь о себе, мы с Евой о тебе совсем ничего не знаем.
Лана даже не подозревала, насколько эта тема казалась Володе важной, да что там важной – очевидной. Он вальяжно развалился в кресле и довольно улыбнулся, будто предвкушая истинное наслаждение. Говорить о себе он любил:
– Как вы уже знаете, я учусь вместе с Германом, буду архитектором, хотя работать по специальности, в отличие от него, я не собираюсь. По гороскопу я стрелец, близкий к козерогу, поэтому рассудительность и твердость – самые сильные черты моего характера. Терпеть не могу предрассудки и несправедливость, предпочитаю диванам кровать из-за комфорта. Говорят, что я красуюсь. Ерунда! Мне плевать на мою внешность, на все, кроме одежды, здесь для меня нет мелочей. Я слегка инертен, но это только плюс! Что еще… Кофе лучше арабика. Цвета называл? А, цвета: желтый, синий и голубой. Ну и числа, естественно, восьмерки, ну и двадцать два, книги про бегемотов, песня…
Минут через семь, когда Володя все продолжал, а девушки уже не могли сдерживать смех, Герман даже забыл о своей ревности и семафорил, как мог, чтобы Вова остановился, но тот, ничего не замечая, все больше входил в азарт, и не было понятно, шутит он или это его нормальное состояние. И только когда Ева не выдержала и расхохоталась в голос, юноша, наконец, остановился и недовольно покосился на нее, будто она прервала его игру на флейте.
В этот момент появился официант и начал старательно расставлять перед Ланой большое блюдо с устрицами, которые были искусно выложены на колотом льду вперемешку с четвертинками яркого лимона. Рядом юноша поставил тарелку с ломтиками хрустящего ароматного хлеба и небольшими розочками из сливочного масла.
– А что Герман сегодня такой молчаливый, – спросила Ева, наконец заметив, что он был с ней непривычно холоден. Но тут ее взгляд скользнул по подруге, и она обнаружила, что Лана сидит, не шевелясь, с довольно странным выражением лица, словно то, что она засунула себе в рот, вот-вот вывалится наружу. И она не ошибалась. Лана, взяв первую раковину, хотела, как это делали девушки за соседним столиком, втянуть ее содержимое себе в рот, но моллюск был таким влажным и пухлым, что, взяв его в рот, девушка почувствовала отвращение и невольно выпустила его обратно. К огромному ее сожалению, устрица не заняла свое привычное место, а соскользнула с раковины и благополучно приземлилась на ее бархатную юбку. Чтобы не привлекать внимания остальных, девушка не стала ничего предпринимать, а сидела и искоса поглядывала на склизкую кучу, которая поблескивала на ее изумрудном плиссе, обдавая влажным холодом ноги. А вот вторую устрицу Лане удалось удержать у себя во рту, но проглотить ее все же сил не хватило. Ее солоновато-йодный вкус с примесью чего-то похожего на мелкие песчинки вызывал у девушки приступ тошноты. Именно в этот момент на подругу взглянула Ева и, сообразив, что Лана сейчас выплюнет устрицу прямо на стол, быстро предложила пройти в туалетную комнату.
Вбежав в туалет, Лана долго стояла, склонившись над раковиной, плевала, пускала слюни и мыла язык, а потом с раскрасневшимся лицом жалобно посмотрела на Еву.
– Я все испортила, хотела быть изысканной и красивой, а вышло все как всегда, – плаксиво проговорила Лана, промокая лицо салфетками.
– Зачем ты решила есть устриц, не понимаю.
– А что бы я заказала, нормальной еды здесь все равно нет. Я хотела заказать то, что выбрал Вова, но он заказал фуа-гра, а я терпеть не могу печенку, а Герман с этой клешней краба – тоже не мой случай. Как бы я выковыривала мясо из панциря? Да еще ты так долго возилась с меню, что забыла, что я без очков?
– Ну ладно, ничего страшного, сейчас мы тебя припудрим и будешь как новенькая, закажем десерт и снова будет все в порядке.
– Нет, Ева, не будет все в порядке, посмотри на мою юбку.
– Какой ужас, Лана, что это?
– Это моя первая устрица, я ее хотела обратно вернуть в раковину, а она, мерзавка, не послушалась и ляпнулась прямо мне на колени.
Девушки вдруг безудержно начали смеяться и усердно старались смыть слизь от моллюска с бархата юбки, но пятно становилось только все больше и больше. Потом Лана сказала, что выйдет на улицу, чтобы быстрее все просушить.
– Если Вова вдруг решит выйти к тебе, то говорите о литературе, это твой конек, – наставляла ее Ева, поправляя растрепавшиеся волосы.
– Ой, Ева, по-моему, единственное, о чем он хочет говорить, так это о себе, – поглядывая на Владимира в приоткрытую дверь, произнесла Лана, тяжело вздохнув, потом, повернувшись к подруге, добавила: – Он зациклен на своей персоне и обратит на меня внимание, только если надену на себя маску с его лицом.
