Кодекс боевой подруги

скачать книгу бесплатно

– Замечательный мальчик, – улыбнулась Яша. – И мальчику нужна деловая стрижка?

– Очень деловая! – охотно подтвердил мужчина. – Самая деловая из вашего ассортимента.

– Марина! – позвала Яша мастера. – К тебе клиент. – И пока клиент пристраивал пальто на вешалку, профессионально поддерживала разговор, «для создания настроения»:

– Вы, наверное, депутат?

– Депутат? – искренне удивился клиент. – Им-то зачем деловые прически? Они как раз могут ходить без комплексов – хоть с бобриком, хоть с ирокезом.

Яша любезно ответила улыбкой и задала молчаливый вежливый вопрос.

– Я фрилансер, – утвердил мужчина, усаживаясь в кресло мастера и поднимая подбородок под накидываемый Мариной пенюар.

– Что за зверь такой – фрилансер? – громко вопросила Марина за спиной клиента, чем вызвала улыбки у всех сотрудниц салона, да и у самого «зверя».

– Вольный труженик. По юридической части, – отулыбавшись, пояснил мужчина. – Где что сопроводить, где составить, где по кабинетам пронести, где проконсультировать, ну, или в судах разное. Так что обращайтесь при надобности, – последнее предложение явно предназначалось исключительно для Яши. Яша улыбнулась Фрилансеру благодарственно, – мол, всенепременнейше воспользуемся щедротами.

Работа закипела, защелкали ножницы, зажужжала машинка, полетели срезанные пряди черных волос. Клиент несколько раз прерывал процесс стрижки, вынужденно отвечая на телефонные звонки. Речь его звучала профессионально, обсуждаемые дела были разного калибра и казались весьма многоплановыми.

Фрилансер более не развлекал персонал беседами, рассчитался щедро и улыбчиво, а затем попросил визитку салона. В зеркало перед выходом полюбовался в очередной раз работой мастера Марины, объявил, что красота – это страшная сила и исчез за входной дверью.

А ровно через пять минут позвонил и пригласил Яшу на обед.

– Может, вечером? – как-то сразу согласилась Яша.

– На это я пойти не могу, – без обиняков объявил Фрилансер. – По семейным обстоятельствам.

Ухажер оказался женат, но Яша не ревновала мужчин к их женам.

5.

Роман закрутился бурный. И Яша, и Фрилансер график имели ненормированный, времени урывать удавалось немало – было бы желание. А желание было. Встречались, как правило, у Яши. Иногда – в машинах, благо на колесах были и он, и она. Иногда в гостиницах. Все это больше для романтики. Но чаще всего – у Яши.

Через некоторое время Фрилансер стал отдавать Яше все то, что в его профессии было «фри» – все свободное время. Однако вряд ли можно было назвать его влечение к девушке отдачей. Яша не просто стала нужна ему: он требовал ее присутствия в любой момент жизни, когда не был занят этим своим «лансерством». И если вспомнить, что лансер, по сути, – воинский чин, улан, то можно было бы сказать так: всякий раз, когда Фрилансер не уланствовал, не размахивал саблей на своей мужской работе-войне, он призывал своего верного оруженосца – Яшу.

Нельзя сказать, что Яша ощущала дискомфорт, что ей не нравилась эта односторонняя эмоционально-физическая тяга. Наоборот, тяга была обоюдной – Яше льстило Фрилансерово внимание, ей импонировало быть нужной. Некогда Яша была нужна и Звезде, но тот благосклонно дарил свою нужду в девушке, а тут благодарность избранника была очевидной.

Порой Яша бросала свои рабочие дела и мчалась обедать в ресторан или гулять рука об руку по набережной вдоль песчаных пляжей. Или просто заняться сексом в честь удачно продвинутой Фрилансером по инстанциям бумаги. Яша стала привыкать к такой жизни и с удивлением заметила, что ей это все даже «идет», что это ее стиль.

Яша привыкла быть рядом. Это не было самопожертвованием, это, скорее, было вполне жизнестойкой формой социального симбиоза: она понимала, как была ему нужна, а он был нужен ей тем, что всячески показывал, как в ней нуждается. Если же по какой-либо немыслимой причине Яша не могла явиться на зов «как лист перед травой», то избранник ее начинал буквально паниковать, поскольку ощущал отсутствие своего оруженосца чуть ли не на физическом уровне. Он звонил, он торопил, он спрашивал, не явиться ли ему самолично, он держался хотя бы за ее телефонный голос.

В таком настойчивом «внедрении себя» в ее жизнь Яше, как в двадцать пятом кадре, иногда виделся Ильдар. Но в требованиях Фрилансера не было агрессии, не было безапелляционных претензий на застолбленную собственность. Скорее, была мольба. Ильдар заявлял: «Отдай себя!» Звезда позволял: «Дари себя!» Фрилансер просил: «Подай себя». И добавлял: «Ну, пожалуйста!»

Яша вспомнила Звезду, тенью которого она была всего несколько месяцев назад, и невольно улыбнулась, представив, что мог бы он сказать применительно к этой ситуации – к неявке боевой подруги по первому зову. Наверное, он бы сделал неприличный жест и крякнул бы презрительно: «Свободна! Зови следующую».

Степан, безусловно, поступил бы иначе, но до Степана Яше предстояло проделать еще довольно долгий путь и внести в «Кодекс» еще множество пунктов.

А пока в неписаном Яшином «Кодексе Боевой Подруги» окончательно закрепилась заповедь «Будь рядом!», та самая, что по капле становилась убеждением еще во времена Звёздовы.

Яша не разбрасывала дары любви направо и налево, понимая, что «Не ревнуй!» достаточно каверзная в практическом применении заповедь, особенно для мужчин. Осознав свою исключительность, Фрилансер в какой-то момент стал считать Яшу незаменимым, а главное – незыблемым атрибутом собственного бытия. И, конечно же, спустя совсем небольшое время, левый берег стал заметен с берега правого.

Яша не ревновала мужчин к их женам. Но, как выяснилось, жены (во всяком случае, данная конкретная жена) ревновали Яшу к своим мужьям.

6.

Звонок в дверь раздался вечером, и Яша была уверена, что за порогом – Фрилансер с каким-нибудь очередным сюрпризом: с новым разговором о каком-нибудь только что удачно законченном деле или с новым девайсом из секс-шопа для немедленной апробации в условиях Яшиной квартиры. И потому даже не глянула в дверной глазок. И была удивлена, обнаружив за порогом незнакомую женщину. Профессиональным взглядом стилиста Яша мгновенно определила, что салон незнакомка посещает часто: рыжеватый ухоженный волос выглядел дорого, а вот маникюр, не менее дорогой, по Яшиному мнению, был несколько – как бы сказать точнее? – пижонен.

Незнакомка лорнировала хозяйку квартиры с не меньшим тщанием. И не было в этом микроскопном изучении взглядом ни всепрощающей доброты, ни всепонимающей мудрости. Была неприкаянная злость, была решимость вне разума и без осознания цели. Уже через несколько секунд Яша поняла, кто перед ней, и чуть посторонилась, давая гостье возможность зайти.

Женщина в комнату не пошла – остались стоять в прихожей.

Женатый мужчина был рядом с Яшей впервые, а потому не знала она, какие на том, правом, берегу, бывают отношения. Отношения на правом берегу у Фрилансера были не ахти. Сам он рассказывал неохотно, но обрывки недонесенных мыслей, короткие фразы, быстрые ответы на некоторые случайные Яшины вопросы в совокупности создали картину сложную, к Яшиному «Кодексу» никакого отношения не имеющую. Но – не ахти.

Яша понимала, что ошибки допускают и мужчины, и женщины, и вот сейчас, глядя на вечернюю гостью, уверилась в мысли, что в этой паре больше женских ошибок. Однако не ей, Яше, быть арбитром или аналитиком. Ей, Яше, быть боевой подругой Фрилансера. Не она шла теми тропами, что слиплись в перекресток, сведя двух разных людей в единую семью. Это тема для совершенно иной повести.

7.

Самым ярким, объемным элементом, по которому Яша вывела это свое «не ахти», была форма номинации, которой пользовался Фрилансер, обозначая свою супругу. Не имя, не нежное прозвище, ни даже имя-отчество… Вернее, именно последнее, но в такой неприятно-искаженной форме, что Яша всякий раз морщилась, когда слышала: Урина Владимировна. Правда, надо отдать должное Фрилансеру, произносил он это прозвище-отчество всего несколько раз и то – в сторону, без позерства, как бы про себя и всегда после телефонного разговора с женой.

Кто, кого, каким образом и за какие места держал в этой семье – пусть остается за кадром, но одно Яша видела ясно, видела своими чистыми, глубокими глазами-озерами и своей, несмотря на суровые Ильдаровы и Звездные уроки, неискушенной душой: в этой семье не было самого главного – любви. Когда любовь есть, не страшны семье никакие левые берега, кто бы туда не заплыл – не забрел. А когда любви нет, друг друга нужно отпускать. На все, как говорится, четыре…

И вот теперь Яша смотрела на эту ухоженную, но несчастную, убивающую себя женщину, которую собственный муж называет Урина Владимировна, и думала, как поступить. Дело в том, что Яша страшно не любила вступать в разговоры с женщинами, которые считают ее сволочью – насмотрелась-наслушалась таких, будучи боевой подругой Звезды. Но, видимо, в этот раз все же говорить придется.

– Енот-потаскун, – объявила Урина Владимировна вместо приветствия, и когда Яша удивленно приподняла бровь, охотно пояснила:

– Все ему неймется, хочется в своих лапках енотовых что-нибудь потаскать-полапать-потеребить.

– Так пусть теребит, – наивно посоветовала Яша. Она уже смирилась с тем, что официальный ритуал знакомства «проехали».

– Это ты, красавица, тереби, – парировала гостья. – Себе тереби, а не мужу моему.

– Кто, что и кому будет теребить – позвольте решать без чьих-либо советов, – тихо произнесла Яша.

Ей бы спасовать перед этой напористой и грубой женщиной, которая была лет на десять старше и настолько же глупее. Даже не глупее, нет, – примитивнее, что ли?

Но почему-то вспомнила Яша в этот момент кусочек урока древней истории. Скорее всего, по созвучию имени Ирина, вспомнила Яша, что в Древней Спарте иренами называли молодых мужчин, двадцати-тридцатилетних, уже идущих на битву, но еще не мужей в привычном представлении спартанцев, уже мужчин, но еще не мужей – без семьи, без женщины. «Иди в атаку, жена без мужа. Или иди ты в сраку», – весело подумала Яша и указала гостье на дверь. Так и указала – с улыбкой.

И видимо потому, что улыбка эта Яшина была открытой, незлобливой, искренней, спасовала агрессивная Урина Владимировна. Спасовала и – ретировалась. Безоговорочно и быстро. Но последний укус нанесла. Ядовитый укус, с ее, Урины Владимировны, точки зрения, даже смертельный для Яши. На самом же деле, дышащий бессильной ненавистью.

– Вот, – сказала Урина Владимировна уже за дверью, – тут исключительно удачно выписан Ваш портрет. Нашла в интернете, не смогла удержаться, Вы уж простите, – и передала через порог подарочный конверт. По лестнице вниз тяжело, редко и зло затопали набойки высоких каблуков. Яша закрыла за гостьей дверь и распечатала конверт. На желтовато-мелованном листе бумаги было выведено аккуратной мелкой женской вязью:

Любят люди там и тут,
В Вене и в Париже.
Где-то суку в рот е*ут,
Где-то ж*пу лижут.

Яша звонко рассмеялась – на конверте были изображены две пары томных женских губ, соприкасающихся в легком поцелуе, и алела надпись: «Дорогой лучшей подруге!»

Триммер 3. Умей стать незаметной

1.

Фрилансер явился через два часа после ухода Урины Владимировны. Он был слегка пришиблен, но не побежден. «Последним из ворот замка вышел Петух, изрядно ощипанный, но непобежденный», – вспомнила Яша фрагмент из мультфильма «Бременские музыканты». Вместе с Фрилансером имели место быть походный чемоданчик из разряда «ручная кладь», сьюткейс, содержащий два рабочих костюма, и обширный кулек с продовольственными товарами из элитного продуктового магазина.

Фрилансер был переполнен праведным (или не вполне праведным) гневом. Он много говорил, выдул бутылку французского коньяку. Наутро ему было плохо, он перенес все деловые встречи на следующую неделю, и Яша, конечно же, осталась с ним, подавая пиво, накрывая на стол из кулька, поддерживая беседу на заданную еще со вчерашнего вечера тему. Яша не могла нарушить и не должна была нарушать вторую заповедь из «Кодекса Боевой Подруги»: «Будь рядом».

Началась жизнь почти семейная – утренние совместные завтраки, вечерние совместные ужины, теплая постель. Но в душу Яши откуда-то издалека начало прокрадываться смутное беспокойство. Не то чтобы она не хотела обзавестись мужем или была не готова к этому, нет. Ее смущало другое.

Когда смотришь на актера из зрительного зала, видишь его «в образе», то впечатление производит именно этот образ, наполненный актерской игрой, исполнительским мастерством. А если после спектакля зайти за кулисы, заглянуть в гримерку и бросить взгляд – один только близкий взгляд – на кумира, то увидишь, как течет тональный крем, как расплывается образ, как аляповато выглядит такая органичная на сцене красная помада, как широко дышат испорченные гримом поры. Это нормально, так и должно быть. Но к этому нужно быть готовой. Яша готова не была.

Фрилансер вполне соответствовал тому представлению о «хорошем» мужчине, которое сложилось у Яши со времен Ильдара. Фрилансер был успешен, красноречив, щедр, весел и, в какой-то мере, даже заботлив. Но вот прошла неделя «семейной» жизни, и грим потек, и образ начал расплываться. Яше горячо захотелось вернуть своего нынешнего спутника на сцену.

Ничего, собственно, не изменилось. Мужчина не утратил своих позитивных качеств, наоборот, стал проявлять их в большей мере, чувствуя свою зависимость от женщины, к которой перебрался жить. Разве можно было сравнить Фрилансера с Ильдаром или Звездой? Ни упреков, ни пьянок, ни оргий. Ни собственнического отношения, ни пренебрежительного позволения быть частью свиты.

Яша с огромным удовольствием продолжала бы исполнять роль Фрилансеровой боевой подруги, но… не жены. Весь положительный арсенал мужских качеств оказался при ближайшем рассмотрении как бы гримом, утратил естественность. Это обстоятельство Яша и сама бы себе не смогла объяснить, но настоящим Фрилансер был там, в семье Урины Владимировны, «на сцене», а не здесь, в теплой кровати Яшиной квартиры. И если в формате «боевого» общения Яша не задумывалась о тщете и бренности отношений с Фрилансером, то сейчас больше почувствовала, чем поняла: отношения близятся к развязке.

К развязке, которая наступила через две недели «семейной» жизни. Фрилансер тихо исчез вместе с «ручной кладью» и сьюткейсом на два рабочих костюма. Позвонил вечером, говорил отрывками, перебежками – извинялся, что не предупредил, пообещал, как Д’Артаньян-Боярский, что «мы встретимся, обязательно встретимся», после чего пропал окончательно. Что именно произошло там, на правом берегу, Яша не знала, да особо и не задумывалась: то ли Фрилансер обрел некую новую житейскую мудрость, то ли его там, на правом берегу, покрепче взяли за то, за что держали до этого, – сие Яше было не ведомо и ведать было не интересно. Фрилансер ушел из Яшиной жизни.

2.

Теперь, когда время совместных трапез с Фрилансером осталось в прошлом, Яша стала искать варианты. Готовить дома для себя одной казалось нелепым кощунством. Пробовала перекусывать обедами, приносимыми в салон тетей Маней. Просто, вкусно, но быстро утомил незатейливый треп персонала о мужьях, детях, любовниках, клиентах и сопливых телепередачах. Яша и сама-то не имела высшего образования, но читала в детстве неимоверно много – в общении за едой, как и в любом другом общении, хотелось хоть чуть-чуть расширять горизонты, а не заковывать живую мысль и живое чувство в кандалы беспощадного быта. Яша почувствовала, что неудержимо мельчает, и прекратила совместные обеды с персоналом.

Рядом с салоном, в каких-то двухстах-трехстах метрах, в парке, что неподалеку, располагалось недорогое, но вполне респектабельное заведение, где подавали бизнес-ланчи. Ресторан был не бюджетным, но при этом безболезненно вписывался в Яшину месячную смету растрат. Уже через неделю Яшу стали узнавать официанты, а через месяц администратор ресторана вручила Яше дисконтную карточку постоянного клиента со скромной, минимальной, но приятной скидкой.

Яша, как правило, садилась за один и тот же столик – у окна с видом на парк – и наблюдала за суетой голубей, детей, за неспешным покуриванием праздных мамочек, за солнцем и облаками, – другими словами, следила за течением жизни в парке за окном. Ей на тот момент было всего двадцать, до Стефаноса оставалось целых четыре года, жизнь самой Яши лишь разминала крылья, перед тем, как их расправить в полный размах.

Красивая и ухоженная, с умными глазами и естественно-тонкими манерами, Яша всегда привлекала взоры мужчин всех возрастов и всех социальных статусов. Она уже привыкла к стороннему вниманию, но без зазнайства, без кричащей позы «Я красавица!», без искусственной подачи себя для заинтересованной мужской аудитории. Яша была собой, не стараясь быть собой.

Одинокая девушка за столиком – это даже не повод, это причина беспокойства одиноких или парами-тройками сидящих за другими столиками «бизнесменов». Расстегнутые вороты рубах, дорогие парфюмы, брендовые часы и новейшие телефоны, уверенные «проницательные» взгляды, демонстрирующие «волчью» хватку и неукротимый деловой напор, – какую представительницу слабого пола может оставить равнодушной такой «комплект победителя»? Никакую. Кроме Яши.

Яша оставалась безучастной к улыбкам, взглядам, иногда и прямым предложениям дружбы и любви, поступавшим ежедневно в часы бизнес-ланча. Иногда вежливо улыбалась в ответ, иногда бросала несколько тихих слов ни о чем, но никогда не давала повода или того, что можно было принять за обнадеживающий повод. В жизни Яши наступил период отдыха и несознательного анализа того, что уже было в ее судьбе. Яша была самодостаточна в самом что ни на есть прямом значении: ей сейчас никто не был нужен, кроме нее самой. Слишком много на данном этапе было ее самой – кавардак в жилом помещении необходимо было разгрести, хлам выкинуть, а нужные вещи разложить в соответствии с «ранжиром» по полкам и кладовым.

3.

Грузный мужчина в возрасте ввалился в парковую трапезную приблизительно за час до полудня. С видимым усилием избавился от плаща, протянул его подоспевшей официантке и осел за столиком, соседствующим с тем, за которым устроилась Яша.

Сотрудники ресторана улыбались приветливо и уважительно: посетитель был им хорошо знаком. Мужчина был нетрезв или же мучился жестоким похмельем. Скорее, второе – он попросил принести пиво как можно быстрее и жадно набросился на пенный бокал, буквально через три минуты попросив повторить. И только на половине второго бокала сбавил темп, вздохнул свободнее и застыл в ожидании салата, зацепившись мутным взглядом за сосны за окном.

Посетитель не смотрел на Яшу – она его не интересовала. Его вообще ничего не интересовало вокруг, кроме пива в бокале. Очевидно, пиво не только поправило здоровье, но и взнуздало нестройный табун мыслей, галопировавший в его разуме. На третьем бокале муть покинула взгляд, посетитель достал тертый блокнот и стальную ручку. Некоторое время он что-то медленно писал дрожащей рукой – ручка капризничала, не желала следовать воле хозяина, он шевелил губами и упрямо направлял перо в нужную колею. Наконец, удовлетворенно вздохнув, посетитель аккуратно закрыл блокнот и взглянул на Яшу – взглянул удивительно ясными, хоть и заплывшими от чрезмерного количества алкоголя в крови глазами.

– Хороший день сегодня, – сказал посетитель. Сказал, может, только Яше, может, самому себе, а может, всем, находящимся в ресторане.

Неожиданно для себя самой Яша кивнула.

Когда кто-либо обращался к ней в ресторане, Яша лишь произносила несколько слов в ответ, стараясь свести к минимуму использование невербальных средств общения. Она понимала, что любой мимический ответ, любой жест, любое интонирование могут быть восприняты как посыл для продолжения разговора. А тут, не задумываясь, без всякого внутреннего напряжения, вдруг кивнула – амплитудно, даже с некоей внутренней радостью, которая отразилась на лице широкой улыбкой.

Яша не ощутила угрозы – угрозы, что у собеседника могут быть какие-либо планы на развитие. Не подразумевалось никакого развития: грузный, только что похмелившийся мужчина просто констатировал, что сегодня хороший день. Яша и сама считала, что день сегодня замечательный, и эти простые слова пали на благодатную почву. Ей даже захотелось продолжить разговор, она уже подготовила что-то не менее простое, что-то вроде «Солнечно!» или «Ясно!», но посетитель уже снова ушел в себя, взор его вновь подернулся паволокой, мысли снова пустились в карьер. Он влил в себя остатки пива, поискал и нашел ту же сосну за окном и попросил «еще раз», не отрывая глаз от хвойного объекта. Потом вновь приступ вдохновения, блокнот, ручка, ясный взгляд, улыбка – и снова прострация, муть в глазах, сосна за окном.

Трижды повторялись такие волны действий и настроений. Яша перестала уже считать бокалы пива (а она их, к собственному удивлению, зачем-то старалась вначале считать). Наконец посетитель попросил расчет и плащ. Долго не мог попасть в рукава руками, пока официантка держала плащ за его спиной, и засветился искренней радостью, все же завершив процесс облачения.

Яша и сама готовилась уйти. Они встретились в дверях, случайно, без просчитанных намерений.

– Вас подвезти? – спросил мужчина, открывая дверь и пропуская даму вперед. – Я за рулем.

– Вы – за рулем? – удивленно улыбнулась Яша.

Новый знакомый на секунду задумался, а потом тоже расплылся в улыбке.

– Ах, Вы про это? – мужчина погладил себя по горлу тыльной стороной ладони. – Конечно-конечно, какой же руль? Кто ж в таком виде – да за руль? Это я так, образно. Мне не нравится выражение «я на колесах». Уж лучше «за рулем». Такси. Обычное такси. Оно меня ждет. Вернее, он – водитель. Водитель и его такси. – При этих словах Яша почему-то вспомнила книгу «Конь и его мальчик» Клайва Стейплза Льюиса, из «Хроник Нарнии».

– Понятно, – Яша пожала плечиками. Разговор продолжался уже на улице, где действительно стояла машина с маячком такси. Почему-то Яша больше не хотела бежать на работу – вместе с терпким запахом перегара от незнакомца веяло тонким ароматом нового приключения. Но ответила буднично, серо:

– Мне тут недалеко, я пешком.

– Как хотите, – не стал настаивать мужчина. – Поеду к морю сам. Хочу прогуляться по набережной. День радует, не упускать же его солнечные объятия. Думал, Вам в ту же сторону.

– К морю? – переспросила Яша.

– К морю, – подтвердил мужчина.

– А давайте, – рискнула Яша и потом никогда в жизни не жалела об этом.

4.

– Если хотите, после прогулки водитель доставит Вас туда, куда скажете, – любезно предложил мужчина, подавая руку Яше и помогая ей покинуть салон автомобиля.

– Нет, не стоит, – отказалась Яша. – Сама справлюсь.

– Как сочтете нужным, – не стал настаивать новый Яшин знакомый. – Тогда мы поблагодарим нашего друга.

Он, согнувшись, перекинулся с водителем несколькими словами, отсчитал три-четыре разноцветные купюры из внушительной пачки и захлопнул дверцу автомобиля. Такси благодарно рыкнуло мотором и укатило прочь, оставив на парковке у набережной Яшу и мужчину в распахнутом плаще.

Они побрели вдоль берега. Яше было тепло и спокойно, как будто идущий рядом малознакомый человек был ей близок уже долгие годы, хотя они лишь успели представиться друг другу в машине пять минут назад. Мужчина шел чуть в отдалении, даже не пытаясь предложить Яше руку. Да и не смог бы он при всем желании: левой рукой мужчина безуспешно пытался запахнуть разбегающиеся на ветру полы плаща, а в правой сжимал небольшую флягу, из которой периодически делал маленькие, «интеллигентные» глотки.

– Чем занимаетесь? – спросила Яша только для того, чтобы к шуму морских волн добавить звук человеческой речи.

– Я писатель, – небрежно бросил мужчина и вновь приложился к фляге.

– Писатель? – Яша даже приостановилась на секунду: она была настолько преданным, добросовестным читателем, что представители писательского племени всегда казались ей далекими сказочными небожителями. – Вы шутите?

– Отнюдь, – серьезно сказал мужчина не Яше, а морю. – Кто ж с этим шутит? Такие шутки могут скрутить карму в морской узел – и не распутаешь потом во всех послесмертиях. Писатель – это ноша, которую сам себе не выбираешь. Отказаться – можно, а взялся – пиши.