скачать книгу бесплатно
Летом уже клевер опыляют пчёлы пасеки Горобца. А потом берутся за белые как снег соцветия гречихи.
Так просто подобные путешествия, устраиваемые по выходным дням или в отпуске, не проходят.
Остаётся от них след, видимый всякому понятливому земляку:
– Так как возвращается пчеловод осенью, обратно домой, завершив сезон, в загаре чёрном, словно африканский мавр.
И не стесняется мужик такой разительной перемены своей внешности.
Всё же потому что, мнение на сей счёт имеет не только личное, но и правильное, по оценке окружающих односельчан:
– Любым цветом кожи можно гордиться, коли за конкретные дела и добрые поступки, уважает знающий народ!
11
Важно не наторговать, а не проторговаться.
Ведь сам по себе базар, рынок или иные торжища во все времена были и остаются основным мерилом человеческого труда и заслуг коммерсантов на товарном поприще.
Понимает это прекрасно Ерёма Горобец.
– Вот только не так часто, – как бы ему хотелось. – Бывает он в торговых рядах соседнего города.
Там, где проживают основные потребители всего производимого у них в сельской местности.
Есть тому и весомая причина:
– Не наживается он на простодушных покупателях натурального продукта, отпускает им свой товар по совести.
Пусть и немного, зато высокого качества.
Что же касается небольшого денежного оборота:
– Так ведь реализует там исключительно излишки продукции со своего приусадебного участка, а заодно и пасеки в два десятка дружных пчелиных семей.
Не то, что его сосед и приятель Фома Оглоблин.
Вот у того на мёд, собираемый пчёлами в пригороде, возложен собственный коммерческий интерес.
Потому что настоящим бизнесменом стал Фома Никитович:
– На том, что получает из медогонки.
Чуть ли не круглый год, а потому многими центнерами продаёт горожанам сладкий до приторности товар.
Хотя ни один свой улей он не таскает в лес, не вывозит на поля.
– Как выставит весной из омшаника на свой огород пчелосемьи, – подмечают соседи. – Так они у него под окошками и гудят до осени, зарабатывая хозяину немалый приварок к семейному бюджету.
Вот и лицом своим справным, да круглым, он, несмотря на жаркий летний сезон, всегда белее пищевой соды.
В разговоре с приятелем Оглоблин, что называется «на голубом глазу», утверждает даже, что солнечные лучи:
– Меня вгоняют в стресс!
Однако ряд базарный их не только равняет и выстраивает, словно бы, по ранжиру, но и выносит наверх в коммерческом рейтинге.
Только обычно лучше всего в коммерческом плане дела идут на торжище у того, кто бойчее, а именно:
– У Фомы Никитовича.
Уже из-за того, что гораздо больше банок с товаром, чем Ерёма-друг, он выставляет в торговый день на свой индивидуальный прилавок.
И в рекламе Оглоблин не подкачал:
– Более того, сподобился обрести в медовом пиаре настоящее профессиональное мастерство.
Не стесняется, например, голосить на весь базар, когда зазывает сладкоежек к своему:
– «Фирменному» мёду!
Его послушать, так под крышкой каждой такой ёмкости сохраняется исключительно:
– «Лишь майское цветение садов!»
Тогда как сам хитроумный пчеловод даже от односельчан скрывает секрет успеха.
Особенно ту его часть:
– Когда даже ночью трудиться ради этого готов…
Пока никто не видит, запрётся в бане на своём подворье и разводит там магазинный сахарок по рецепту вора.
Не просто вору заливает рафинадом, но и добавляет в него кое-какие добавки, чтобы придать своеобразный запах готовому товару:
– Вот такой сироп и ставит пчелам на завтрак, обед и ужин.
И радуется высоте своего забора, за которым не разглядит досужий прохожий:
– Ведёт откуда, в улей – сладкий след.
12
Делу, разумеется, время!
Но и традиционный час, отданный потехе, тоже можно посвятить всё тому же делу:
– Когда досуг скукоживается как шагреневая кожа.
А всё – из-за множества различных бытовых и производственных забот, без которых никак не обойтись в сельской местности.
Чаще всего, когда строгая жена Галина Титовна не посылает его реализовывать на базаре овощи с их огорода, или убоину со скотного двора, то Фома Оглоблин становится Медовым купцом: Конечно, торгует он товаром, который произведён его трудолюбивыми пчёлами:
– По своим выходным дням.
Но не забывает и личные, заслуженные колхозные отгулы использовать в будние дни подобным образом:
– Чтобы обслужить покупателей.
А вот сообща, на соседних прилавках друзья торгуют мёдом лишь с наступлением осени:
– После откачки содержимого сот, когда сезон закончился уже и следует закрывать в омшаниках от будущих морозов своих крылатых помощников, которые впали в зимнюю спячку.
Так было и той осенью, когда Фома Никитович особенно отличился!
Он быстрее соседа и коллеги по колхозному машинному двору, Ерёмы Горобца сбыл горожанам всё, что натаскали с сахарного сиропа его «хитрые мухи».
Да и как иначе:
– Дешевле, ведь, чем на других прилавках, он предлагал свой выгодный товар.
И отпускал его на любой вкус, цвет и посуду.
– Ведром ли, банкой, – предлагал свой особенный мёд несведущим покупателям. – А не то и стаканом!
Смотря на то, сколько денег готовы были потратить на собственное удовольствие граждане, которые, себе же на беду:
– Откликнулись на его рекламные призывы.
Сосед не только по сельской улице, но и рыночному ряду, Ерёма Горобец дольше, медленней торгует.
И чаще всего, имеет в городе, как и в своей деревне городского типа, дело исключительно с теми гражданами:
– Кто его знает с прошлых лет.
С теми потребителями, кто давно уже убедился на своём собственном добром опыте:
– Этот его мёд действительно врачует!
Ведь, в каждой капле его янтарной массы обязательно присутствует свет летнего солнышка!
Потому, уже и до первого снежка дошло на дворе, обметённом позёмкой, а всё ещё есть у него в кладовой, что отвезти в город:
– Чтобы выполнить все заявки постоянных клиентов.
А тут Фома, как на грех, наведался с большой алюминиевой канистрой и просит друга:
– Уступи медку с товарищеской скидкой?
– Что же не порадеть другу детства, – откликнулся приветливо хозяин. – Подставляй ёмкость!
Налил под самую пробку.
Тем более что громогласно, как научился вещать на торжище, заверил его Фома Оглоблин, предварительно перекрестившись на образа:
– Не стану перепродавать с наваром!
Так и сказал проникновенно, с глубоким чувством:
– Купил твоего медку для собственного употребления!
Правда, уходя, не выдержал, чтобы не продемонстрировать собственное превосходство над простодушным соседом.
Обернулся с порога и одарил торжествующей ухмылкой.
– Дружище знай, твой мёд я точно не боюсь уплетать с кренделем за самоваром! – услышал от гостя Ерёма Горобец. – А то мне очень вредно всё, что сам перед этим распродал для широкой потребительской общественности!
13
Не только голова, но и чужое слово – потёмки!
Вот почему, не нужно обольщаться и отвечать взаимностью, когда рядом говорят приятные вещи.
В том числе следует уяснить твёрдо, что не всегда желают искренне похвалить, если назойливо просят:
– Скажи кто твой друг, а я отвечу, кто ты!
Потому что тебе, как и другим, не только хорошее или дурное передаётся от тех, кто окружает:
– Иногда сама жизнь имеет смысл как раз потому, что прошла она среди друзей, от каких бы избавить нужно просить судьбу, тогда как от врагов и самому приятно избавиться!
Вот и наши приятели во много похожи друг на друга:
– И мужиковатой внешностью, и характером, способным приноровиться к любой, какая ни случись, ситуации.
И всё же зря, подстригая их под одну гребёнку, про таких, как Фома Оглоблин и Ерёма Горобец говорят:
– Где родился, там и пригодился!
Потому что на самом деле есть у них и различное мнение по вопросу малой родины.
Как раньше в школе учили будущих строителей социализма:
– Первоначальный отсчет начавшейся судьбы идёт всегда от точки, открылась где, Отчизна для тебя.
И в том ошибались, и в главном. Не построили, какой хотели социализм, не говоря уже о коммунизме.
Да и с кем было строить светлое будущее человечества?
