скачать книгу бесплатно
Сага о Кае Эрлингссоне
Наталья Викторовна Бутырская
Сага о Кае Эрлингссоне #1
Каждый норд, видевший тринадцать зим, должен принести первую жертву богам и получить благодать: небывалую силу. Кай, сын Эрлинга, уверен, что уж он-то точно будет замечен богами, ведь до сих пор он был самым сильным и самым храбрым среди мальчишек. К тому же отец подготовил для жертвы не козу и не свинью, а раба. Но что-то пошло не так, и Кай становится изгоем среди прежних друзей.
Наталья Бутырская
Сага о Кае Эрлингссоне
® Наталья Бутырская, 2024
Песнь 1
Пролог
Скири?р – зимний бог, побратим Фо?льси, бог-воин. Вышел к первым богам, сбежавшим из морской пучины, и стал их правителем, защищал их от морских чудовищ.
Атрибуты— шлем, доспех, щит, копьё и молот.
Я вышел вперед, стиснув в руках отцовский походный топор. Настоящий боевой, уже испивший крови людей и знакомый богам по многочисленным дарам, которые мой отец Э?рлинг, ле?ндерман Сто?рбаша, отправил им. Я спиной чувствовал десятки завистливых взглядов других ребят. Еще бы им не завидовать! Чьи жизни они отправили богам в надежде получить их первый дар? Коз, свиней, кроликов… Разве ж это достойные жертвы?
Отец подготовил для меня единственно подходящую жизнь – человеческую. Сначала я, конечно, разозлился, что это был лишь какой-то жалкий раб, да к тому же калека. Его убогая иссохшая рука торчала вбок, словно сломанное куриное крыло, но отец быстро втолковал подзатыльником, что не стоит жадничать.
Раб стоял передо мной на коленях, не имея смелости даже на то, чтобы поднять голову. Правду говорила мать, рабы – это люди, от которых с рождения отвернулись боги, у них неполные души и согнутые спины.
Я замахнулся топором. Позади ахнула какая-то девчонка, Даг крикнул: «Давай, Кай! Убей его!».
Удар!
В последний момент раб захотел посмотреть на своего убийцу, и топор опустился не на шею, а врезался с оглушительным хрустом в затылок. Пахнуло кровью и смрадом. Я с омерзением отшатнулся, но тут же выровнялся и взглянул на отца. Мощный, кривоногий, с рубленой бородой, он выделялся среди серых горожан. И он смотрел на меня с гордостью.
Я ждал, когда же ко мне снизойдет благодать Скири?ра. Отец говорил, что это ощущение ни с чем не спутаешь. «Словно тебе в живот ударил ледяной молот, – сказал он вчера, – но вместо холода и боли ты чувствуешь лишь жар. Маленькое солнце. А потом оно выпускает горячие лучи, что идут по твоим рукам и ногам. В каждый палец. В каждый волосок. И даже уши начинают гореть. И ты становишься сильнее. Намного сильнее!».
Я стоял и ждал, но ничего не происходило. Совсем ничего.
Передо мной лежал человек с расколотой пополам головой, его штаны были мокрыми и воняли дерьмом. Куцая ручонка странно вывернулась, и казалось, что коричневые ссохшиеся пальцы указывают точно на меня.
Отцовский топор выскользнул из руки и глухо ударился о землю. «Не позволяй лезвию моего топора коснуться земли! Для боевого оружия – это позор!»
Я отвернулся, и меня вырвало.
* * *
– Что случилось, Э?рлинг? Почему Кай не получил благодать? Говорила же я тебе, что не стоит покупать для него раба. Пусть бы зарезал козу или, вон, коня, как и все.
– Замолкни, женщина! Коня еще попробуй купи, а этого раба мне за полцены продали, он же совсем негодящий был. В других городах тоже людей как первую жертву берут, не сам же я это придумал.
– Может, Скирир наказал тебя за гордыню?
Отец с силой шарахнул по столу, так что плошки подпрыгнули.
– Да Скирир и есть гордыня. Каждый уважающий себя мужчина должен гордиться собой, своими делами, своим ремеслом, своим сыном! – с каждым словом отец ударял кулаком так, словно хотел разломать толстенные доски.
– Хватит бить стол!
Только мама могла повышать на него голос. И когда она кричала, все в доме переставали дышать.
– Я тебе говорю: дай Каю убить козу. Вдруг это поможет?
Я приподнял голову и мельком взглянул на отца. Он не выглядел взбешенным. Наоборот, он как будто состарился и уменьшился в размерах.
– Давай. Только пусть он это сделает в хлеву.
«Чтобы не опозорить меня во второй раз», – этого отец не сказал, но и так было понятно.
– Кай, вставай, пойдем, – ласково подтолкнула меня мать к выходу. – Возьми нож.
Она подвела меня к козленку, что родился пару недель назад. Смешной. Я видел, как он забавно падал на задние ноги, пока не научился бегать и толкаться безрогой пушистой головенкой.
– Кай, перережь ему горло. Давай, сынок. Смелее, – подбадривала мать, но от этого становилось еще хуже.
Что я ей – какой-то слабак? Трус? Я сегодня убил человека! Просто так. Уж козленка-то я прирезать точно смогу.
Я взял нож, за ухо вздернул голову жертвы и резко полоснул по горлу. Кровь выплеснулась вперед, не коснувшись меня. Я не раз видел, как режут скот, и знал, как нужно встать, чтобы не испачкаться.
Но ни удара молотом, ни летнего солнца в животе не возникло. Я остался таким же слабаком, как и вчера.
Глава 1
Фомри?р – зимний бог-воин, сын Скири?ра и умершей родами великанши. Искренне ненавидит и презирает всех богов, кроме отца, которого стремится впечатлить. В битвах против первородных чудовищ случайно прорубил фьо?рды.
Атрибуты – меч и секира.
Каждое утро я просыпался от запаха маминой стряпни, прибегал за стол, с трудом дожидался, пока отец встанет, плеснет воды в лицо и зачерпнет первую ложку каши, потом со скоростью молодого волка уплетал все, что мне накладывали, и убегал. А что толку торчать в темном доме, когда снаружи столько всего происходило! Можно было помериться силами с друзьями, попинать слабаков типа Ле?йфа или Нэ?нне, сходить в пещеры, наловить рыбы, поставить ловушки на птиц, последить за жрецом Мами?ра, самым странным существом в нашем хера?де.
Но сегодня я не спешил.
Отец и так проснулся не в духе, не шлепнул мать по заднице, не похвалил ее стряпню, а он делал это каждый день. Помню, он шепнул мне как-то, что бабу нужно хвалить, когда она поступает, как должно, иначе баба забудет про свои обязанности и будет творить всякую непотребщину. Сейчас он молча ел похлебку, угрюмо уставившись в стену, а когда я робко сел рядом, то и вовсе швырнул ложку на стол.
– Что? Вместе с благодатью богов ты и храбрость потерял? Что трясешься, как колос на ветру?
– Эрлинг! – повысила голос мать.
– Да?гней! – заорал и отец. – Это твой сын! Почему он не получил благодать?
– Сходи с ним к жрецу, – тут же сбавила тон мама. – Пусть еще раз посмотрит на руны. Может, он что-то неправильно понял? Может, на Кае лежит какое-то проклятье? Ты же знаешь, наш Кай храбрец каких мало.
– Немощных резать – много храбрости не надо, – проворчал ле?ндерман, успокаиваясь.
– Кай, ты иди, погуляй пока. Мы с отцом посоветуемся, что дальше делать.
Погуляй! Пожалуй, впервые это прозвучало, как приговор, но выбора у меня не было.
Неподалеку уже поджидали близнецы, те самые, которым доставалось от меня больше всего. И это немного приободряло. Они всегда были слабаками, даже вдвоем не могли меня побить. Я мог спокойно мутузить одного, пока второй бегал вокруг и пытался оттащить меня в сторону.
– Эй, Кай! – крикнул Ле?нне и тут же обернулся к брату в поисках поддержки.
Я скривился. Даже получив благодать, они оставались трусами. Куда смотрят боги?
– Кай! Видать, Скириру не нужны такие уроды, как ты.
– Ле?нне, ты видел его первую жертву? Даже коза выглядела грознее.
– Не скажи, Нэ?нне, Кая же тот раб испугал аж до блевоты.
Вместо того чтобы отомстить за все синяки и побои, они кидались дурацкими подначками. Я пожал плечами и ринулся вперед. Когда-нибудь это должно случиться, почему бы и не сейчас? Все равно я хотел проверить, насколько эта самая божья благодать может изменить таких слабаков и нытиков, как Ленне и Нэнне.
Как и всегда, я хотел свалить Ленне на землю, но этот неповоротливый тюфяк умудрился вывернуться и даже толкнул меня в спину, от чего я едва не упал.
– Скирир одарил тебя ловкостью? – сплюнув, спросил я. – Как раз по тебе. Сможешь уворачиваться от ударов. Настоящий воин, ха.
– Тогда как тебе понравится мой дар? – сказал Нэнне.
И врезал мне в живот. Я сложился пополам, судорожно сплевывая и пытаясь вдохнуть. Раньше я иногда предлагал близнецам ударить первыми, и они били, но так нерешительно и слабо, что это и ударами-то нельзя было назвать.
– Тебе дали силу? – прохрипел я.
– Ты всегда был таким слабаком или тебя еще и прокляли старушечьей немощью? – рассмеялся Ленне.
– Представляешь, каким дохляком ты был вчера, если я без благодати тебя одной рукой побивал?
И тут они налетели на меня с двух сторон…
Впечатывая мою голову в землю, Нэнне кричал:
– Ну что, а теперь ты угостишь нас яблочками, верно? Только яблочками не простыми, а конскими. Одно принесешь мне, второе – Ленне, а чтобы тебе было не обидно, третье возьмешь себе.
– Нэнне, у него только две руки. В чем он его притащит?
– Хмм, и правда. Пусть в зубах несет.
Эти болваны даже шутку не смогли придумать, стащили мою. Вокруг уже собрались ребята и смотрели, как избивали их вчерашнего предводителя.
– Даг! – выдохнул я, когда меня отпустили. – А ты-то? Я же всегда за тебя вступался.
Он опустил глаза.
– Ты же говорил, что слабаки сами виноваты.
– Это было до благодати! – выкрикнул я. – До благодати у нас у всех было одно и то же. И ты сам выбирал: быть слабым или нет. Разве я виноват, что эти тупые боги отвернулись от меня?
– Значит, виноват, – буркнул он и отвернулся.
– Так что с яблоками? – влез Ленне.
– Иди и сам сожри! Тебе не привыкать, – рявкнул я и тут же свалился от удара по голове.
Первый раз – самый тяжелый? Как бы не так.
Близнецы проверили новые силы на мне и перестали бояться. После этого меня избивали каждый день, как только я выходил из дома. Я не допускал такого, даже когда был сильнее всех, потому что, как и говорил отец, после благодати все меняется. После благодати вокруг тебя не просто обычные люди, а воины. Отец рассказывал, что и в его детстве был сильный мальчишка, который дрался со всеми и побеждал всех, но после первой жертвы это прекратилось. Он начал уважать своих соперников, подружился с ними, возглавил их в набеге, а потом стал лендерманом.
Я думал, что буду как отец: самым сильным в хера?де. Соберу свой отряд и поплыву на запад, сражусь с морскими чудовищами, получу много божественной благодати и стану легендарным воином.
А сейчас я хуже бабы, ведь даже женщины приносят первые жертвы. Если я не стал воином, значит, я даже не карл, я как тот изувеченный раб. Жалкий трэль. Кто будет защищать трэля?
Отец и мать видели, что со мной происходило, но не вмешивались. Раньше к лендерману приходили жаловаться родители тех же близнецов, но он только смеялся:
– Мужчина защищает себя сам, а не прикрывается материной юбкой.
Он видел, как меня били и валяли в грязи, но взрослые не лезут в детские игры. Раньше не лезли, и я считал это правильным. Сейчас я уже так не думал.
Но хуже всего было то, что я ничего не мог сделать. Изо дня в день я не уклонялся от драк и честно сражался, но это выглядело, будто щенок отмахивался от матерой псины. Перворунные смеялись над моими потугами и продолжали избивать меня.
А дома… дома было не лучше. Мать каждый день забирала окровавленную пыльную одежду, со слезами передавала рабыне в стирку и без конца спрашивала отца, не может ли тот что-нибудь сделать. Ему тоже приходилось нелегко. Над ним смеялись на совете, спрашивали, не в наказание ли за какие-то проступки самого Эрлинга боги не дали его сыну благодать. Он возвращался домой взъерошенный, взбешенный, а тут его встречали расстроенная жена и избитый сын. Он злился и кричал на меня, за то что я не мог защитить себя. Не мог вести себя как обычный мальчишка.
Иногда я оставался дома, чтобы зажили раны и сошли синяки. Во время очередных побоев мне сломали палец на левой руке, и я просидел дома неделю. Не высовывал носа со двора, как последняя рабыня, и слушал крики ребят с улицы. Даже Даг, лучший друг, тот, которому я собирался доверить спину, был с остальными и вел себя, как они. Предатель. Подлец. Трус. Почему ему боги даровали свою благодать, а мне нет? Чем я хуже?
Я всегда считал себя лучше других. Избранным богами. Отмеченным молотом Скири?ра. И жрец Мами?ра сказал то же самое. Мама часто говорила, что я родился в грозовую ночь, и мой первый крик совпал с ударом грома. В ту ночь молния ударила прямо в толстенный ясень, стоящий возле нашего дома. Он обгорел немного, но не погиб, и уже на следующий год зеленел, как и прежде, только часть его навсегда осталась опаленной.
Жрец тогда сказал, что в меня тоже попадет небесная молния, но если я буду стойким, то выдержу это испытание и стану еще сильнее. Вот только как можно стать сильнее, если нет благодати?
Если я не мог защитить себя кулаками и зубами, значит, буду защищаться при помощи оружия. Я больше не хотел проигрывать. Только не близнецам. Не Дагу. Не мерзким подхалимам, которые раньше мечтали подружиться со мной, а сейчас плевали в лицо.
По утрам обычно было тихо: тех, кто получил первую руну, учили оружному бою былые воины. До благодати мы бы того не сдюжили, ведь они не привыкли сдерживать руку. Так что я спокойно выскользнул из дома, прихватив отцовский нож.
За убийство своего прогоняли через строй с палками, порой после такого не выживали, но я не возражал. Лучше сдохнуть, чем жить вот так, слабаком.
Я ушел подальше за пределы города и стал ждать близнецов на своем излюбленном месте, на поляне возле ручья. Там мы с Дагом построили хижину и часто представляли, что возвращаемся домой после походов уже сторхельтами, придумывали и пересказывали друг другу приключения, которые прошли, врагов, которых убили, женщин, которых захватили, и богатства, которые привезли в родной хера?д. Сочиняли вместе смешные песни, восхвалявшие нас, но Сва?льди, видать, не проводил лирой над нашими головами, и чаще всего мы смеялись над нескладными строками. Я был всегда Кай Гром, а друг звал себя Дагом Кровавым. Дурацкое прозвище. Я смеялся над ним и говорил, что он кровавый, так как его постоянно ранят, и кровь течет по его телу. А Даг шутил, что я Гром, потому что пержу так громко, что земля сотрясается.
Когда солнце поднялось высоко, я поджег хижину. Они должны знать, где искать.
Их учили обращаться с оружием, поэтому мне не следовало кидаться на них с криками «Убью!» и ножом напоказ. Если в мирное время кто-то обращал оружие против своего, то и на него можно было напасть с тем же оружием. То есть если я промахнусь, то Ленне или Нэнне смогут воткнуть мой же нож мне в живот. И я был не против, но с одним условием: сначала я пырну одного из них. Почему-то я думал лишь о том, чтобы убить кого-то из близнецов. Даже Даг был не столь важен. Одним ударом я мог сделать больно сразу двоим. Ленне и Нэнне были очень дружны и радели друг за друга больше, чем за самих себя.
Я дам им приблизиться, дам свалить на землю, а когда один из них сядет сверху и начнет бить меня моей же рукой, тогда-то я и воткну нож прямо в живот. Непременно в живот. Выпущу ему кишки. Посмотрим тогда, кто из нас слабак. Посмотрим, кто нытик. Посмотрим, настолько ли крута благодать их бога, чтобы излечить такую рану.
А потом, если успею, то прирежу и второго. А Даг… Пусть он живет. Все равно сдохнет в первом же бою. Подлецы всегда помирают первыми. Так говорил отец.
Они пришли. Всей кучей. Все те, кто был на первой жертве. И близнецы, и Даг, и остальные.
