скачать книгу бесплатно
Эта болезнь смертельна для европейцев. И часу не следовало оставаться в зараженном городе. Андре велел всем возвращаться на яхту и пригласил госпожу Барбантон. Та сначала не решалась.
– Сударыня, ведь с желтой лихорадкой шутить нельзя. Если вы останетесь в городе, это будет равносильно самоубийству. Я не отпущу вас, хотя бы пришлось употребить силу. Наконец, – прибавил он вполголоса, – только так и возможно победить упорство вашего мужа.
– Хорошо, monsieur Андре. Я принимаю ваше приглашение.
– Ну и патрон! – подумал Фрике?. – Обделал дельце!.. Барбантоны будут на яхте вместе как муж и жена! Бедняга жандарм! Проплыл по морю тысячу двести миль, а от своего домашнего бича так и не избавился. Могу сказать лишь одно: ничего хорошего из всего этого не выйдет. А суеверный человек сказал бы даже: быть беде!
Фрике? и сам не предполагал, что его прогноз так быстро сбудется.
На следующее утро растерянный слуга доложил Андре Бреванну, что Барбантона на яхте нет. Исчезли также два негра из сухопутного конвоя.
Вдруг из своей спальни появилась madame Барбантон, бледная, едва держась на ногах. Она пронзительно кричала:
– Мой медальон!.. Его украли!.. Вместе с билетом!
С ней сделался обморок.
Вслед за тем послышался ужасный крик. Кто-то тяжело упал на пол возле машинного отделения.
Андре запнулся на лестнице, скатился вниз и сломал себе ногу.
Глава VIII
Англичанин-хирург. – Фрике? проводит дознание. – Рассказ носильщика. – Сунгойя. – Переворот в государстве куранкосов. – Прокламация претендента. – На Гвинейском берегу опасно говорить о политике. – Ладанка белой женщины. – Капитан Барбантон. – Погоня. – Трудное плавание. – Первые известия о беглецах. – Вторая ночь на реке. – Таинственные звуки. – Шлюпка на мели. – В осаде крокодилов.
Эта череда печальных происшествий очень всех расстроила. Даже Фрике? потерял было на минуту голову, когда Андре, поднятый двумя матросами, сказал ему тихо:
– Я сломал себе ногу!
У парижанина выступили на глазах слезы, хотя он не был особенно впечатлителен. Несчастье с другом так его потрясло, что самому же Андре и пришлось его утешать.
Больного отнесли в его каюту и уложили в постель.
Он был спокоен и делал все распоряжения сам.
– Первым делом, – говорил он Фрике?, – вели спустить лодку, поезжай в город и во что бы то ни стало привези врача. А потом ты поедешь искать Барбантона. Не понимаю, куда он исчез. Далеко уйти он не мог, и если ты не будешь медлить, то скоро его найдешь. Делом о краже медальона у нашей дамы я займусь сам и произведу дознание, пока ты будешь отсутствовать.
– Слушаю, monsieur Андре, – ответил юноша. – Все будет сделано.
К нему вернулась вся его молодая энергия.
По свистку боцмана матросы спустили лодку и в один миг приготовили ее к плаванию.
Фрике? прыгнул в нее, как белка, сел за руль и обратился к гребцам:
– Живее у меня!.. Хозяин в беде. Вернемся – угощу на славу.
Проездивши два часа, он возвратился с флотским врачом, англичанином. После тщательного осмотра тот констатировал перелом левого бедра и прописал больному полную неподвижность, но при этом заверил, что через шесть недель наступит совершенное выздоровление.
Андре, скрепя сердце, покорился необходимости. Доктор уехал, наотрез отказавшись от платы за визит, но, согласившись навещать пациента в свободное от службы время.
Успокоившись за друга, Фрике? занялся Барбантоном.
Куда он сбежал и по какой причине? Что же это с ним стряслось? Или он вовсе обезумел, когда увидал перед собой свою домашнюю тиранку? Нет, Барбантон не таков. Он уехал сознательно, потому что взял с собой и чемодан и, разумеется, не позабыл и свой знаменитый чехол из зеленой саржи.
Стало быть, он не желает видеться с женой, появившейся на яхте по случаю эпидемии во Фритауне? Хотел отомстить ей за прежние неприятности, заставив ее поволноваться если не за него лично, то хотя бы за судьбу лотерейного билета? Это возможно.
Но куда мог он уйти? Фрике? расспрашивал на верфи всякого встречного-поперечного. Никто не видел Барбантона идущим в город. Да он и не настолько был глуп, чтобы сунуться в самый рассадник заразы; он отлично знал, что такое желтая лихорадка.
Все указывало на то, что он бежал в сговоре с двумя неграми-дезертирами.
Кем же были те?
Проездом через Дакар Андре нанял двух лаптотов-сенегальцев, бегло говоривших по-французски и знавших множество местных наречий. Один из них и убежал теперь. Другой дезертир был родом из внутренней Африки; приведенный в Кайор невольником, он оттуда сбежал на французскую территорию и таким образом сделался опять свободным.
С madame Барбантон сделался обморок.
Но по какой причине они сбежали с яхты? Уж не они ли украли медальон?
Или эта ценная вещь просто потерялась, завалилась куда-нибудь?
Фрике? склонен был предположить скорее первое.
Madame Барбантон ничего не могла на это сказать. Она не помнила. Всю ночь она проспала крепчайшим сном, что было не мудрено после таких передряг.
Медальон несомненно исчез именно тогда.
Фрике? припомнил, с какой жадностью глядел на медальон один из негров-конвоиров, когда путешественница вынимала его и показывала троим друзьям. Юноша подозвал к себе другого сенегальца, угостил его ромом и основательно расспросил.
Сенегалец сообщил о негре-дезертире довольно важные подробности. Его звали Сунгойя, родом он был из страны куранкосов.
Фрике? раскрыл карту, легко отыскал, к югу от земли мандингов, землю куранкосов и даже, под 10°45? западной долготы и 9°30? южной широты, нашел название Сунгойя – вероятно, то место, откуда был родом сбежавший негр. Здесь находятся истоки реки Рокелль. Тут же, неподалеку, берет свое начало Нигер, который у местных жителей называется Джиолибой.
– Сунгойя был у себя в селении вождем, – рассказывал лаптот. – Эти вожди почти независимы, однако признают над собой, больше номинально, власть главного вождя, избираемого пожизненно. После смерти такого вождя Сунгойя стал добиваться своего избрания на его место и почти преуспел в этом, как вдруг у него явился беззастенчивый соперник. Не обращая внимания на выборы, на всякие там голосования, этот субъект подобрал себе команду головорезов, задарил их страусовыми перьями, запоил ромом и с их помощью захватил власть, подтвердив на деле лишний раз афоризм «сила выше права». Как человек, умеющий властвовать, он объявил, что все, кто станет на его сторону, получат от него гри-гри (амулеты или талисманы), страусовые перья или рому; недовольные будут проданы в рабство, а непокорным снимут голову долой. На свою беду, Сунгойя не умел держать язык за зубами и постоянно критиковал нового монарха. Критика была по большей части правильной и потому навлекла на него особенный гнев. Кончилось тем, что его без всякого суда схватили, наказали палками и продали в рабство.
– Однако, как опасно говорить о политике на берегах Гвинеи, – заметил Фрике?. – Ну, арапушка, продолжай, продолжай! Это очень интересно.
Лаптот продолжал:
– Сунгойя из рабства освободился и задумал свергнуть своего врага. Но как напасть на человека, владеющего, быть может, лучшим гри-гри во всей стране? И вот Сунгойя принялся всюду разыскивать себе такой талисман, который помог бы ему одолеть противника. Он достал уже целую коллекцию всевозможных фетишей, когда познакомился с Андре, нанялся к нему на службу и был свидетелем чудесного избавления madame Барбантон из обезьяньих объятий. Очевидно, у белой женщины имелся гри-гри необыкновеной силы.
– Понимаю!.. Догадываюсь!.. – вскричал Фрике?. – Сунгойя видел, как госпожа вынимала медальон, а из медальона билет, и принял его за ладанку с талисманом, помогшим одержать победу над гориллой. Натурально, ему захотелось присвоить себе такой талисман… Ведь так? Ну, конечно… Однако будущий монарх каранкосов учудил с нами хорошую шутку… Я все понял теперь. Не знаю только одного, главного: где же Барбантон?
– Капитан уехал с ним в пироге.
Сенегальцы, как только поступили к Андре на службу, с первого же дня стали звать Барбантона капитаном. По их мнению, этот чин как нельзя больше шел к его бравой фигуре, мужественной осанке, молодецким усам и орденской ленточке в петличке. Не ниже капитана, во всяком случае.
Барбантон вначале протестовал. Тогда его произвели в полковники. Пришлось уступить. Так его и стали звать капитаном.
– Ты знаешь наверняка, что он уехал?
– Наверняка! Я сам видел. С ним другой товарищ и Сунгойя.
– Раз ты сам видел, значит, так оно и есть.
Дело было выяснено. Фрике? побежал к Андре посоветоваться. Выслушав весь рассказ, Андре вполне согласился с версией парижанина относительно Сунгойи. Несомненно, это он украл медальон, воспользовавшись крепким сном измученной путешественницы. Сделал он это с далеко идущей целью: вернуться на родину и произвести там в свою пользу государственный переворот. Лучшей дорогой в землю куранкосов была река Рокелль. Ясно, что беглецы поплыли вверх по ней, добывая себе пропитание рыбной ловлей и охотой.
Вся задача заключалась теперь в том, чтобы настигнуть их и в то же время не спугнуть. В погоню мог пуститься только Фрике?. Решили, что он возьмет паровую шлюпку, на которой стоило лишь развести пары, да снабдить всех провизией, и можно отправляться. С собою он должен был взять только двух матросов и трех негров, в том числе второго сенегальца, который знал все местные наречия не хуже своего беглого товарища и мог служить переводчиком. Негр и европейцы будут вооружены скорострельными винтовками Винчестера, а Фрике?, кроме того, возьмет с собой полное охотничье снаряжение. Не будучи завзятым охотником, Фрике? согласился продолжить дело Андре, прикованного к постели, и добывать вместо него охотничьи трофеи. Впрочем, охота в этих странах не столько спорт, сколько необходимая самооборона.
Кроме всего прочего, на шлюпку взяли запас лекарства, главным образом хинина, необходимого при заболеваниях малярией; потом были погружены разные походные принадлежности, гамаки, каучуковые одеяла – защищающие от ночной сырости и дневного жара. Наконец, не была позабыта и складная резиновая лодка системы Макдональда, на случай если бы пришлось идти посуху, так как дороги в тех местах пересекаются многочисленными реками.
Его схватили, наказали палками и продали в рабство.
Если бы река Рокелль оказалась впоследствии не судоходною, так как дно ее в некоторых местах усеяно камнями, то предполагалось, что Фрике? отошлет шлюпку обратно и поплывет дальше в туземной пироге, посадив негров за весла. Яхта будет дожидаться его возвращения или на фритаунском рейде, или, если ожидание покажется чересчур уж утомительным, крейсируя около берегов.
Фрике? отбыл.
Шлюпка вошла в устье реки, которая в этом месте называется Сьерра-Леоне, миновали английский берег и храбро достигла вод собственно Рокелля.
Благодаря приливу и превосходной машине, экспедиция двигалась быстро вперед, наполняя сердце парижанина надеждой на скорый успех. Но когда начался отлив и обнажились камни, среди которых нужно было осторожно лавировать под малыми парами, эта надежда значительно потускнела.
– Если так, то мы не скоро их догоним, – задумчиво бурчал себе под нос юноша. – Эти негры замечательные гребцы, их лодки плавают, как рыбы. И зачем так много утесов!
Встретилось несколько пирог с фруктами и овощами. Негры везли продавать эти продукты в город. Через сенегальца Фрике? задал им вопрос о беглецах. Выяснилось, что те опережают их на целые сутки.
Наступала ночь. Пора было становиться на якорь. Фрике? сам выбирал место для стоянки. Взошла великолепная луна, что еще больше расстроило Фрике?: ведь при лунном свете беглецы могли плыть и дальше.
На другой день шлюпка отчалила с первыми лучами солнца. Утесов было меньше, плыть стало легче. Фрике? опять расспрашивал встречных лодочников, но беглецов никто из них не видал. Это его удивило. Впрочем, река была еще достаточно широка, и они могли проплыть, держась другого берега и оставаясь незамеченными.
Фрике? к радости узнал, что скоро шлюпка минует ту границу, с которой прекращается влияние прилива и отлива, нагоняющих сырой, насыщенный испарениями туман. Этот туман несет в себе губительный яд болотной лихорадки, приступы которой часто бывают смертельны даже для очень крепких людей. Чтобы сберечь уголь, Фрике? подошел к берегу – набрать дров для топлива. Наступила ночь. Шлюпка стала на якорь, и все, кроме вахтенного, заснули под плеск воды о борта.
Светало – по-тропически, без зари, – когда Фрике? вдруг проснулся от страшного шума.
Тут было и шуршание, и стук, и какое-то щелканье одновременно. Парижанин открыл глаза и ощутил какую-то перемену. Он разом вскочил на ноги и воскликнул:
– Гром и молния! Шлюпка не на воде. Мы сидим на мели.
Весь экипаж проснулся. Вахтенный вскочил первый – он, оказалось, тоже спал.
Шлюпка действительно сидела на мели, на илистом дне. Случилось это вследствие отлива.
В другое время тут не было бы большой беды: наступил бы прилив и поднял шлюпку. Но в данных обстоятельствах это было особенно некстати.
Шум, разбудивший Фрике?, между тем усилился. Парижанин внимательно пригляделся к илистой почве, на которой застряла шлюпка, и невольно содрогнулся с головы до ног.
По этой жиже, в разных направлениях, двигались какие-то странные живые существа удлиненной формы. Прибрежный тростник по временам раздвигался и шуршал; длинные тела прыгали в ил, копошились в нем, толкаясь и задевая друг друга, и кончили тем, что окружили шлюпку страшным кольцом из грозных пастей.
– Господин! – воскликнул в ужасе сенегалец. – Крокодилы!
Да, это они производили тот страшный шум, что разбудил Фрике?. Толкая друг друга, они стучали чешуей, щелкали своими голодными челюстями. Слышно было их горячее дыхание; противно пахло мускусом; неподвижные глаза сверкали свирепой алчностью. Их были тут сотни, и появлялись все новые, еще и еще. Словно кто-то из демонов нарочно призвал сюда всю местную армию крокодилов, притом весьма многочисленную – с резервом и ополчением. Передние тыкались мордой в железные стены лодки и пытались взобраться на борт, но пока им это не удавалось. Зато когда подоспеют подкрепления из новых крокодилов, они взберутся им на спины, и тогда опасность станет реальной.
Фрике? не стал дожидаться этого момента. Сразу оценив положение, он приказал экипажу вооружиться, выдал всем по стаканчику рому и произнес ободряющую речь.
– Вы теперь знаете, друзья мои, что вам делать, – сказал он в заключение. – Крокодилы падки до человеческого мяса и не отличают белых от негров. Значит, каждый из нас защищает свою шкуру. Задача в том, чтобы продержаться шесть часов – до прилива – и не допустить крокодилов на борт. В противном случае все мы будем съедены, в чем я ничего забавного не нахожу.
Глава IX
Первый выстрел. – Словечко тем, кто считает крокодила неуязвимым. – Общая пальба. – Современные пули. – Затверделые пули. – Опасность растет. – Неожиданное убежище. – Капитан уходит с корабля последним. – Крепость занята неприятелем. – Шутки голодных аллигаторов. – Тропическое солнце жжет больно. – Прилив. – Осажденные и осаждающие одинаково не знают, что делать. – Попались в ловушку. – Для коллекции. – Опять инцидент.
Но как же это Фрике? так опростоволосился, выбрав столь неудачное место для якорной стоянки? Ведь можно же было и избежать мели, стоило только хорошенько рассчитать обычную глубину реки и высоту прилива.
Нет, место было выбрано правильно. Все произошло от того, что дно реки было здесь усеяно ямами; в одну из них и попал якорь. По длине ушедшей в воду части якорного каната можно было надеяться, что глубина достаточная и даже после отлива останется довольно воды. Но случилось иначе. Якорь после отлива оказался в воронкообразной яме, а шлюпка – на мели, погруженная килем в ил.
Произошло это еще задолго до того, как Фрике? проснулся, разбуженный крокодилами. И вот теперь гнусная армия ящериц штурмовала шлюпку.
Фрике?, двум матросам и трем неграм предстояла очень трудная работа.
Они вооружены были скорострельными винтовками Винчестера, с большим запасом зарядов. Парижанин приготовил также, на всякий случай, винтовку и ружье калибра 8 и открыл стрельбу из винтовки «Экспресс».
Первый выстрел был направлен в громадного крокодила, ползавшего по илу в пяти метрах от шлюпки. Он широко расставил при этом лапы и щурил глаза.
Пуля пробила ему череп. Крокодил привскочил и вытянулся мертвый.
– Удачно! – радостно воскликнул юноша. – А между тем комнатные путешественники рассказывают, будто крокодила не пробьешь никакой пулей, разве в глаз или в глотку… Эй, друзья! – обратился он к матросам. – Палите в них хорошенько. Давайте уничтожим этих гадин. Ведь это всего только ящерицы – не более того.
Бретонцы прицелились каждый в одного из крокодилов и выстрелили почти одновременно.
Один крокодил получил пулю в затылок и был убит наповал; второй был ранен в туловище и продолжал ползти по илу вперед, хотя кровь из него хлестала.
– Нет, так не годится, – сказал Фрике?. – Надобно метить в голову, чтобы кончать сразу, а то ведь они живучи.
Негры тоже стали стрелять, но ни разу не попали, не то от испуга, не то просто от неуменья.
Из них троих только сенегалец довольно прилично управлялся с ружьем.
Парижанин прикинул, что он может рассчитывать только на себя, на двух матросов да на сенегальца – всего, стало быть, на четырех человек.
Этого было чересчур мало, принимая во внимание численность врагов, их силу и свирепость.
Чтобы действовать на два фронта, защитники шлюпки разделились на две группы: Фрике? с сенегальцем поместились с левого борта, а бретонцы с правого. Неграм было велено не стрелять.
Первые выстрелы не произвели почти никакого впечатления на крокодилов. Они лишь на некоторое время замедлили атаку, но вскоре возобновили ее опять.
Они продвинулись вперед сомкнутым строем, иногда вскакивая друг на друга. Уже вся илистая отмель покрылась ими. Они буквально кишели там, сверкая чешуей и щелкая зубами.
Европейцы, особенно Фрике?, творили чудеса. Целились они спокойно, хладнокровно и ни разу не дали промаха. Пули всякий раз пробивали чешую, которая с треском разлеталась в осколки, и маленький кусочек затверделого свинца проникал в тело.
Таковы современные пули. Чтобы они не сплющивались при ударе о твердую поверхность, а пробивали ее, их отливают из смеси свинца, олова и ртути. Пули, отлитые из смеси свинца и типографского шрифта, бывают еще тверже. И когда они выпущены из какой-нибудь мощной винтовки – типа Винчестера, Мартини-Генри или «Экспресс», – то перед ними ничто не устоит, никакая чешуя и толстая кожа.
