скачать книгу бесплатно
– Тебе больше не следует жить в съемной квартире на окраине города, – словно нечто само собой разумеющееся проговорил он, будто мы обсуждали недельный отчет. Краем глаза я подметила, как от общего напряжения брови водителя сошлись на переносице. – Ты переедешь в мой пентхаус.
***
Неловко переминаясь с ноги на ногу, я слабо постучала по глухой, деревянной двери с табличкой «директор». Ответа не последовало и, пересилив внутренний страх, пришлось повторить действие, но уже более настойчиво и уверенно.
– Войдите, – послышался мужской голос, и я, наконец, переступила порог «святая святых» нашего дома сирот.
Все вокруг знали, что сюда вызывают лишь по двум причинам: удочерение, изгнание в низшее по рангу и уровню заведение, или тет-а-тет сообщить личные новости.
– А, Браун! Заходи, я тебя ждал… – миловидный пухлый старичок немного приспустил очки. – Только дверь за собой хорошо закрой, ладно?
Я, двинувшаяся было к стулу напротив рабочего стола, вдруг вернулась обратно и посильнее прихлопнула шаткую конструкцию.
– На замок, – внезапно ошарашил меня мужчина каким-то хриплым, сальным голосом. Но тут же исправился, когда увидел насторожённость в моих глазах: – Она вечно распахивается от сквозняка. То, что я хочу тебе сказать – конфиденциально.
Внутренне облегченно выдохнув, я подумала лишь об одном: значит, не перевод. Ибо каким-то волшебным чудом в процессе перевода от матери в дом сирот я попала не «куда-нибудь», а в один из самых престижных и более-менее влиятельных, если можно так назвать. Здесь была хорошая база для образования, часто крупные фирмы выделяли для прогрессивных учеников внушительные стипендии на обучение.
– Присаживайся, – как только я оказалась напротив мужчины, тот потянулся к уже заготовленной папке и, уткнувшись в нее носом, прочистил горло:
– Признаться, ваше эссе великолепно, наравне с докторской работой выпускников Йеля.
– Спасибо… – было неуютно, и, поерзав на месте, я старалась оттянуть полы розовой юбки, достающей до колен, как можно ниже. Директор снова и снова смотрел куда-то, куда уж точно совершенно не стоило в его возрасте.
– Контрольные на высшем уровне. Учителя выделяют вас, как лучшую не просто в классе, а и во всем заведении, – продолжал перечислять директор, затем достал три заполненных листа А-4 и протянул их мне. – Вот, посмотрите, какую характеристику я набросал вам заранее.
Пробежавшись взглядом по внушительному и подробному описанию, я не успевала хватать ртом воздух. Да с подобной рекомендацией мне можно было попытать счастье даже в самых престижных вузах! На моих губах застыла удивленная и даже слегка блаженная улыбка, а глаза стали стеклянными от слез.
– Кроме того, – продолжил свою атаку директор, рассматривая меня прищуренным сосредоточенным взглядом, – компания «Шульц Индастрис» готова заключить договор с одним из наших подопечных: они полностью оплачивают обучение в Принстоне, а студент потом обязан минимум пять лет работать на компанию.
– Что?! – мои глаза стали по пять копеек. От переизбытка эмоций я едва не подпрыгнула на месте, крепко вцепившись пальцами в сидение стула. Сердцебиение стало таким невероятным, что зашкаливающий пульс отдавал битами в ушах. – Принстон? Оплата обучения? «Шульц Индастрис»? Это… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!
– Естественно, им нужен самый лучший, – мужчина наклонился вперед, сняв очки и закусив дужку губами. – Я предложил им вас. Полгода до выпуска уполномоченные сотрудники компании будут следить за вашими успехами, и, если все будет на том же уровне, вы отправитесь в жизнь своей мечты. Да что уж там… В мечту многих людей этой планеты, дорогая Эмми!
– О, боже… – по щекам потекли слезы, легкие жгло от сбившегося дыхания, будто секунду назад пробежала марафон. Я обхватила себя за плечи, и в голове промелькнула мысль, о которой было даже страшно думать: «Неужели у меня есть будущее? Неужели я сбегу из этого места? Неужели не сгнию от голода под каким-нибудь деревом? Неужели не стану путаной или стриптизёршей, как половина девочек из дома сирот?» – Спасибо вам! Спасибо!..
И тут на губах мужчины заиграла победная улыбка, доброжелательность напрочь пропала, а в глубинах глаз появилось то, что потом в кошмарах являлось мне еще долгие годы – похоть. Грязная, гнусная, воняющая падалью и гноем.
– А вот характеристика, которую я предоставлю «Шульц Индастрис», если вы перестанете меня радовать, – мужчина буквально кинул мне в лицо единственный маленький листок бумаги, где написано была лишь пара абзацев.
Нахмурившись, я внимательно и цепко уловила главное: «психически неустойчивая», «склонность к насилию», «клептомания», «периодические галлюцинации», «быстрая утомляемость» и так далее.
– Надеюсь, вы понимаете, что, учитывая места пребывания ваших родителей, мне перечить никто не станет? Тем более, мой авторитет… – директор медленно поднялся со своего места, обошел стол и оказался прямо напротив меня. Теперь мое лицо упиралось ему прямо в пах, а тело будто стянуло острой леской, заставляя передернуться.
Не без труда сглотнув тяжелый ком, я так сильно ущипнула себя за бедро, что едва не вскрикнула от боли. Душевной и физической…
– С такой характеристикой меня даже уборщицей не возьмут… И что я должна буду делать… – голос хрипел, срывался, обрывался на половине фразы. Даже солнце за окном будто спряталось за облаками, отбрасывая в кабинет черные тени. – Чтобы вы не переставали радоваться?
Долгие бессонные ночи мне снился этот противный, душераздирающий звук… Как бляшка ремня щёлкнула, а после с глухим грохотом упала на деревянный пол. Как молния брюк резко разошлась, вываливая огромное брюхо мужчины наружу.
– Я покажу тебе, Эмми, – хрипло прошептал директор. – Я покажу, моя карамелька…
***
Из гнусных воспоминаний меня выдернул резкий, бескомпромиссный позыв будто завязанного в тугой узел желудка. Поморщившись и согнувшись пополам, я застонала в голос, из глаз брызнули слезы. Их было так много, словно платина внутри лопнула, открывая миру нескончаемые потоки.
– Эмми?.. – растерянный голос Конрада обрушился на меня, словно злой рок, делая спазм еще сильнее и острее. Его рука коснулась моих волос, желая оттянуть их и посмотреть в мое сморщившееся лицо. Но чем больше Шульц прикасался, тем сильнее я ощущала себя на грани.
– ОСТАНОВИТЕ ЧЕРТОВУ МАШИНУ! – взмолилась я, из последних сил прикрывая рот трясущейся похолодевшей рукой.
– Ты ее слышал! – рявкнул Конрад так холодно и бескомпромиссно, что бедный Стэфан подпрыгнул на месте.
– Но это же Бруклинской мост, босс! – обессилено простонал себе под нос водитель, совершенно не представляя, что делать в подобной экстренной ситуации. Остановка была категорически запрещена.
В моей памяти снова и снова всплывало то, что я старательно пыталась забыть. Вымывала из сознания хозяйственным мылом, оттирала наждачкой. То, какой ценой мне достался билет «в жизнь». К чертовому Конраду Шульцу! В его компанию «мечты»!
– Не могу больше, задыхаюсь… – прошептала я, не понимая, что произойдет раньше: я упаду в обморок или опустошу желудок прямо на пол авто. – Вот же черт…
– СТЭФАН! – от голоса Шульца едва не полопались стекла. Наверное, Стэфан свернул на пустую встречную полосу скорее от страха, нежели от прямого желания выполнить этой безумный приказ. Водители засигналили и, выкрикивая непристойные ругательства, крутили пальцем у виска, пока Стэфан каким-то невероятным образом свернул на островок для эвакуатора или машин специальных служб.
Авто еще не успело остановиться, когда я на трясущихся ногах выбежала прочь к бортику и, перекинувшись через него, снова и снова опорожняла желудок. По щекам ручьями текли слезы, тело содрогалось от беззвучных рыданий. Легкие судорожно раздувались, будто не могли нахвататься кислорода. Снова и снова меня трясло, будто в припадке эпилепсии или каком-то чертовом приходе, пока позади не послышался знакомый низкий голос:
– Нужно срочно к врачу, Эмми. Идем, я отвезу тебя.
И тут по спине будто молнией ударило. Медленно вытерев рот ладонью, я повернулась к Шульцу и гортанно захохотала. А он просто смотрел на меня и ждал, словно какая-то непробивная скала. Чертов алмаз!
– Поехать с вами куда-то? Нет уж, – голос был пропитан истерическими нотками, эхо разносило его по кругу. Но мне было плевать. Я смотрела ему прямо в глаза, пытаясь найти хотя бы немного души, когда чеканила каждое слово: – Знаете, с кем был мой первый секс? С директором дома сирот. Я трахалась с этим чертовым старым ублюдком, чтобы он отдал мне контракт с «Шульц Индастрис». При этом я честно заслужила его, а не была какой-то идиоткой, скачущей на члене ради краденых балов.
– Мне очень жаль, Эмми, – немного помолчав, Шульц отвел взгляд и свел челюсти так гневно, что до меня донесся скрип его зубов. В тот момент я четко поняла: босс не забудет эту маленькую деталь, директора ждал «привет» из прошлого.
– Жаль? – не на шутку удивилась я, и мой взгляд упал на землю. Туда, где было самоуважение и достоинство. – Вы вообще знаете, что такое «жаль»?! Или жаль, что на его месте не были вы, а?
Шульц сжал кулаки, исподлобья уставившись на меня в ответ.
– Эмми, – голос его настойчиво приказывал закончить «представление» и вернуться в авто, где Стэфан испуганно смотрел прямо перед собой и делал вид, что ничего не слышит.
– Да, я кончила там, в лифте. И, признаться, я не могу гарантировать, что снова не пойду на ваши уловки ради хотя бы призрачной надежды на счастливое будущее! – широко развела руки в разные стороны, и мужчина напротив внимательно проследил за этим жестом, будто пытаясь искоренить любое «зло» на корню, что бы я там ни выкинула далее. А я лишь хотела почувствовать холодный, пробирающий до костей ледяной ветер. Ощутить себя живой.
– Мы можем поговорить в офисе, – деловито произнес Конрад, будто мы сидели в зале заседаний и обсуждали слияние компаний. – Или у меня в пентхаусе.
И тут меня окончательно разорвало. Он не понимает меня. Не чувствует то, что я говорю! Ему просто плевать не всех, кроме себя самого…
Словно двигаясь на подожжённой бочке пороха, я быстро преодолела разделяющее нас расстояние и ткнула пальцем в грудь Шульца.
– Даже если мой дом сгорит, я никогда к вам не обращусь!
Судя по почерневшим глазам босса, налившимся свинцом, и лопнувшим капиллярам, он тоже перешел все доступные ему грани терпения. Личное пространство Шульца снова нарушили. Он ядовито посмотрел на мой палец, который будто расплавил в своем воображении, и многозначительно пообещал:
– Посмотрим.
– И я не буду новой Авророй!
– Посмотрим, Эмми, – все так же равнодушно, холодно по слогам отчеканил Шульц.
– Что бы ни случилось, я никогда не приду к вам за помощью. Ни-ког-да! – прокричала я на всю округу, а затем сделала первое, что пришло в голову. То, что требовала каждая клеточка тела, души и всего естества! Я просто взялась за свободные края разлетающегося на ветру платья и, импульсивно стянув его через голову, выкинула с моста в пролив Ист-Ривер.
Только тогда, когда промозглый зной коснулся самых интимных частей моего тела, я вдруг словно очнулась, и сознание озарила пугающая мысль: «Боги, что я натворила?» Водители ободрительно мне сигналили, выкрикивали что-то из полуоткрытых окон, кто-то внаглую пытался сфотографировать мой зад. Прикрыть удалось лишь грудь и лобок.
Шульц размеренно и слаженно, будто все вокруг шло по его намеченному плану, снял с себя пиджак и, сделав шаг мне за спину, накинул пиджак мне на плечи.
– Я очень зол, Браун, – ядовито прошипел он на ухо, сжимая руки в кулаки на моих плечах. До боли, до судорог, до подкошенных коленок. – Сейчас ты сядешь в авто, мы отправимся в мой пентхаус. И ты долго будешь вымаливать мое прощение, иначе тебя ждет жестокое наказание.
