скачать книгу бесплатно
– Этак рясы монастырские, батюшка велел Авдотье настирать к завтра.
– Дай нам их до Вологды доехать, мы до воеводы доберемся, а потом обратно отдадим, – продолжал Николай.
– А берите, чаво хорошим людям не жалко. Авдотья, принеси-ко со двора.
Авдотья неодобряюще посмотрела на мужа и вышла из избы.
– Ругаться будет? – спросил Андрей.
– На то она и баба, чтоб ругаться. Сбрехнет, что течением реки унесло, своим ходом в Вологду отправились, – засмеялся Гаврил.
Гости тоже засмеялись, а Андрей даже похлопал хозяина по плечу.
– Рад я, Гаврил, что свиделись мы с тобой, и мужик ты настоящий, вот тебе штука такая в подарок, называется «термос». Тоже заморская и очень дорогая, – сказал Андрей, доставая подарок из рюкзака.
– Ты сейчас все наши заначки передаришь, а завтра мы с тобой сами в холопы пойдем ради еды. Будь порасчетливее, Андрюша, – наклоняясь, негромко произнес Николай.
Андрей вкратце пояснил Гаврилу принципы работы термоса, чем очень удивил того. Тем временем вернулась Авдотья и принесла рясы. Мужчины надели их поверх своей одежды, посмотрели друг на друга и рассмеялись. Авдотья перекрестилась и вышла из избы.
– А кресты где на цепях? – полушутливо спросил Андрей.
– Наперсных крестов обычные священнослужители сейчас не носят, их начнут надевать только при Николае II, – негромко пояснил товарищу Николай.
– Тем лучше, а то пришлось бы цепь твою отливать в кресты.
Рясы скрыли одежду, обувь еле виднелась из-под подола, рюкзаки на плечи надевать не стали.
– Скажи, Гаврил, а стекол в окна избы у вас никто еще не ставит? – спросил Николай.
– Стекляшки ставят в очень богатых домах Вологды. У нас в деревне либо промасленный льняной холст, иль рыбий пузырь, но он быстро рвется, хотя свету от него поболее. Волосы у вас острижены, паря, совсем не как у монахов, найду вам чавой-нибудь, – с этими словами Гаврилка выволок из сундука две серые войлочные шапки. Гости натянули их и опять улыбнулись:
– Гаврил, а зеркало у тебя есть?
– Чегось ты, добрый человек, церковь не дает вешать, говорят, зеркала и картины – все бесовское, только образа за застенком, – и Гаврилка показал пальцем на красный угол. – Сейчас подвода покатит на монастырский двор в Вологду, вас прихватит, вы только лишнего ничего не сболтните, пошли.
Хозяин, а следом за ним и гости вышли наружу, перешли небольшой двор и пошагали вдоль домов и заборов по улице. Утро было в полном разгаре, соседние крестьяне оказались заняты во дворах и на огородах, поэтому на них никто не обращал внимания. У третьего по счету дома стояла телега с запряженной рыжей лошадью. Возле ходил мужик и грузил мешки. Выглядел он моложе, ростом был выше Гаврила, одет примерно также, вместо бороды носил усы.
– Здорово, Дорошка. В Вологду запрягаешь-то, овес повезешь? – приветливо спросил Гаврил.
– И тебе здорово жить, Гаврилка, в нее самую, – не отвлекаясь от работы, отвечал Дорофей.
– Довезешь до Вологды-то двух людей монастырских? У них важное дело до самого воеводы, из Новгорода идуть, – почтенно произнес Гаврилка.
Дорофей посмотрел на путников в рясах и сказал:
– Ну, почто не отвезти-то, льзя, если дело такое, – показал на задний край телеги, где осталось свободное место, – седайте.
Андрей с Николаем уселись на телегу, нагруженную наполовину мешками, неумело подобрав под себя подолы ряс.
– Про табачок-то забыли, – терзаясь все это время, как бы невзначай, сказал Гаврилка.
– И точно забыли, – Николай запустил руку под рясу и достал из кармана полупустую пачку, две сигареты передал Гаврилке.
Дорофей с удивлением наблюдал за странными путниками. Пожав руку Гаврилке, Николай, не выходя из образа, окрестил того, а мужичек приложился губами к рукаву рясы, при этом счастливо улыбаясь. Телега медленно тронулась и покатила вдоль улицы.
– Батюшка раздает табачок пастве, как это знакомо из наших девяностых, прям картина через века, – грустно сказал Андрей.
Подвода поравнялась с сельской церковью, и оба новоиспеченных монаха перекрестились.
– Главное крестись правильно, тремя пальцами и справа налево, а то еще в раскольничестве обвинят, – напутственно сказал Николай.
– Так, вроде, раскол в середине XVII века произошел, если я правильно помню.
– Ну, может, и так. Крестись правильно, на всякий случай.
Село кончилось, и дорога пошла по прямой среди сжатых полей и небольших березовых рощиц, пожелтевших и готовых вот-вот сбросить отживший летний наряд. Телега ехала жестко, то и дело подскакивала на попадавшихся на дороге булыжниках. Один раз их обогнал конный, не обративший на них внимания.
– Дорофей, а скажи-ка, какой по счету сегодня день? – поинтересовался Николай.
– 21 день от новолетия, завтра у сынка маво младшенького именины.
– 21 сентября 1612 года. Плохо дело, Андрюша, если все сходится, то сегодня ночью польско-литовские банды, гонимые из Москвы или откуда там, войдут в Вологду, разорят и сожгут ее. Много людей погибнет, нам нельзя там оставаться, – озабоченно сообщил свои воспоминания из курса истории Николай.
– Надо попробовать что-то сделать, может как-то изменить ход событий?
– А думаешь, мы имеем право менять ход истории? Это не приведет к каким-то глобальным переменам?
– Ход чьей истории мы можем поменять, в какое время или измерение мы попали… Та наша жизнь уже останется той, а может, она будет меняться от того, что мы с тобой тут будем делать. У меня мозг не может этого осознать, но я знаю одно – нам нужно выжить здесь и лучше жить с комфортом, насколько позволяет XVII век, – оптимистически завершил свою фразу Андрей.
Меж тем подвода с друзьями переехала небольшую речку по деревянным мосткам, за узким вытянувшимся полем показалась деревня.
– Дорофей, что это за деревня, там за полем?
– Это Непотяговская, до Вологды недалече осталось.
От Непотяговской на дорогу свернуло две телеги груженные мешками с мукой, Дорофей пристроился следом.
– Это мужики князя Волконского, повезли муку на княжий двор, – обернувшись, сказал Дорофей новообращенным монахам, – через пять верст застава и Вологда.
Теплые шапки на головах и черные рясы жадно ловили теплые лучи сентябрьского солнца, становилось жарко. Николай снял шапку и обтер сырое от пота лицо.
– Ты бы шапку-то накинул обратно, а то твоя прическа, ну, никак не этой эпохи, этакий поп расстрига.
– У расстриг обстригали бороду, а не волосы, будет тебе известно. Ходу бы прибавить, чтоб обдувало. Надо было белым духовенством прикинуться. Ну что, служитель культа, как действовать в городе будем? – спросил Николай своего товарища.
– Давай подожжем и разграбим, поляки ночью придут, а ничего уже и нет. И напишут в учебниках истории о самом большом историческом обломе.
– А ты знаешь, так раньше и было, когда враг подходил, население пряталось за крепостными стенами, а городские посады сжигались. Захватчикам доставалась выжженная земля без фуража и пропитания, поэтому долгой осады не получалось.
– Значит, пробуем пробраться к воеводе, мол, мы от князя Пожарского хотим предупредить тебя, закрывай на ночь двери. Давно не ели, подбрось немного денежек, а в подарок – заморское огниво. Главное – из Вологды вовремя убраться, и не в сторону Москвы, видимо, оттуда пойдут.
План был одобрен, несерьезность и непродуманность никого не смущала. Вдоль дороги начали появляться строения – в основном небольшие полуразвалившиеся лачуги. Дорофей предупредил, что дозорные стрельцы с середины лета проверяют все телеги, ищут лазутчиков. Однако, поравнявшись со сторожкой, «недремлющие ока воеводы» были обнаружены спящими после вчерашней попойки.
– Так и Вологду пропьют, – выругался Дорофей.
По мере приближения к городу дома становились основательнее, большинство из них – рубленные из еловых бревен. Деревянные крыши были покрыты землей, которая местами поросла травой и мхом. Во дворах стояло много скотины, копошились люди. Почти на каждой улице виднелись большие и маленькие церкви. Центральная часть города была окружена деревянной крепостной стеной с множеством каменных башен с надстройками. Она начиналась по левому берегу небольшой речки и под неправильным углом уходила вглубь. Вдоль стен виднелись остатки частокола с заостренными вверх бревнами.
– Смотри, какие глубокие рвы. А какая полноводная Золотуха, это ведь она, кажется, – удивлялся Андрей, – а, вон, Софийский собор виднеется, он, правда, не белый, и купола не блестящие, и звонница деревянная.
Оба товарища озирались по сторонам, с большим удивлением распознавали знакомые архитектурные сооружения, сильно преобразившиеся через века. Сомнений, что они покинули XXI век, больше ни у кого не осталось.
– Большинство этих домов и этих людей, получается, прекратят свое существование в ближайшие несколько дней. Мне кажется, что мы должны попытаться что-то сделать, – с грустью сказал Андрей.
– Вот Благовещенские ворота, тама идите в покои воеводы, нужные люди покажут, а мне дальше в Кирилловскую слободку в Еремине враге за реку, – сказал Дорофей и притормозил телегу.
– Ну, спасибо тебе, Дорофей, помог, поезжай с Богом, – напутствовал Николай, слезая с телеги, – и еще, не задерживайся сегодня в Вологде, береги семью.
Через ворота медленно тянулась вереница из телег с разнообразной поклажей. Порой в мешках кудахтало и даже хрюкало. Все это не вызывало ни малейшего удивления. Проверяющих в воротах не было.
– Теперь понятно, как в город зайдут банды разбойников.
– Думаешь, хрюкая в мешках по двое, этакий вологодский троянский конь, – пошутил Андрей, – смотри прямо, похоже, это кабак. Давай зайдем, осмотримся, пропьем, так сказать, последнюю копейку.
– Ну, пойдем, много не нальют, но, может, что услышим, – оба друга с легкостью зашагали к заведению с покосившейся вывеской.
Отворив истерзанную дверь со следами повреждений как изнутри, так и снаружи, друзья зашли в полумрак питейного зала. В углу избы стояла большая старая наклонившаяся печь, слева располагался небольшой прилавок, по бокам и в середине находились грубые деревянные столы с лавками. Чувствовался неприятный запах браги, пота и тошноты. Несколько человек сидели за столами и громко разговаривали, один без движения лежал под столом.
– Чудесное место, пить мне уже не хочется, может, покормят чем, и то, лучше с собой взять, – остановившись на входе, произнес Николай.
– Пойдем к человеку, вон, за прилавком.
Проходя мимо крайнего стола, Николай случайно задел за локоть полусонного мужика, тот повернул голову и недовольно выругался:
– Чернецы? питу?хи опять пришли, рясы пропивать, – он хрипло засмеялся, тряся грязной бородой.
– Не обращайте на него внимания, это Антипка, со вчерась не может отойти, – сказал работник, успевший подойти к ним из-за прилавка. – Пойдемте тудось, там почище, – и он показал на свободный стол.
– Как тебя звать-то? – спросил Николай.
– Яков Алтынев, целовальник[5 - Целовальник – выборная должность человека, осуществляющего торговлю в кабаке, присягавшего не утаивать доходов и полностью передавать их государству.Сама присяга предполагала обряд целования креста и Евангелия – отсюда и название.] государева питейного заведения.
Яков был высокого роста, худощавый с жиденькой бородой, волосы были разложены на пробор, поверх одежды был надет холщевый фартук, а на ногах сапоги.
– Сядайте тута, я вижу-то, вы люди неместные, незнакомые, приличные, что наливать? Есть виногорелка отменная, медовуха, пиво хмельное, все из своих винокурен.
– Нам бы, Яков, дружок, покушать чего, издалека идем, но чтоб денег хватило, – попросил Андрей.
– Так у нас не подают харчей-то, только питее хмельное, это вам в харчевню надобно.
– Ладно, Яков, давай виногорелки на копейку, уж коль мы к тебе пришли, – сказал Николай.
Яков ушел за прилавок и через пару минут появился с двумя кружками напитка:
– Извольте, лучшая виногорелка в городе.
Андрей принюхался к содержимому, пахло недоброженным алкоголем, отпил немного, по вкусу напоминало разбавленную водку плохой очистки. Но в горле приятно зажгло, и желудок наполнился теплом.
– Спасибо, брат, и верно хороша виногорелка у тебя. Как в городе, не шумят последние дни? – осторожно спросил Андрей.
Яков подсел на лавку и внимательно посмотрел на своих гостей.
– Да не боись, Яков, мы тебе табачка дадим, – Андрей кивнул Николаю и тот достал из пачки сигарету и положил на стол перед целовальником, – это хороший заморский табачок, – продолжал Андрей, – скажи, воевода шибко суровый?
– Суровый, он суровый, да только во хмелю ужо пятый день. Сказывают люди, как получил письмо из Москвы от князя Пожарского о победе над гетманом, так все и пьют-с. А по городу говорят, что казаки и литовцы к Вологде идут, и старец Галактион предсказывает великое разорение города. Воевать некому, ратных людей на Москву в помощь отправили, стрельцы тоже пьяные шатаются.
– Прав ты тут, Яков, беда идет на Вологду, и воевода ваш не чешется, – ответил Андрей.
– Да не поймешь их, государева они власть иль чья. Я тут пять годков целовальником выбираюсь. Сначала Лжедмитрию первому присягнули, потом Шуйскому. Затем этот, Тушинский вор объявился, и ему присягнули. Нащокина тута посадили – грабил, буянил. Одумались, вернули воеводу Пушкина Никиту Михайловича, Нащокину голову снесли, царю присягнули опять.
– Смутные времена на Руси, – поддержал беседу Николай. Видно было, что Яков болезненно переживал происходящее.
– Мужик простой, как копейку заимеет, так в кабак, а мы тут наливаем потом в долг. А у нас сбор питейной прибыли немалый. Если не выполним – кабацкий голова Серафим Кузьмич, из своих дает, а потом мне жалованье урезает. Вот и поим люд по полной. Такие вот порядки.
– Да, брат, долго так еще будет и закончится неизвестно когда, – подытожил Андрей.
Все это время Яков с любопытством поглядывал на лежащую сигарету.
– Да ты не думай, теперь заморский табак на мануфактурах так делают, этот конец от головешки, а этот в рот возьмешь, – пояснил Николай, понимая недоумение целовальника, – пойдем мы, Яков, спасибо тебе, держи деньгу.
– Вижу я, не черницы вы, но люди просвещенные, много знающие, – Яков говорил тихо, – тут с опричнины все друг за другом приглядывают и доносют. Федотка-то местный, как увидел вас, сразу побежал с россказнями, так что глядите по сторонам.
– Спасибо, братец, за заботу, уж услуга за услугу. Прав ваш старец Галактион, случится этой ночью в Вологде великое разорение от разбойников польских, спасайся сам и спасай свою семью, Яков, – предупредил Николай, вставая из-за стола.
– Спасибо за совет ценный, деньгу возьмите, сегодня угощения за счет хозяина.
Распрощавшись с целовальником, друзья вышли наружу.
– Самое время пойти пообедать к воеводе, – полушутя сказал Андрей.
В это время кто-то неприятно сильно толкнул в спину, от неожиданности Андрей даже закашлял. Обернувшись, монахи увидели трех крепких мужчин, одетых в одинаковые длинные зеленые кафтаны и высокие шапки. Можно было сказать, что молодцы были на подбор, одинаково подстрижены «под горшок», даже бороды имели примерно равную длину и размер. У каждого на боку красовалась изогнутая сабля, а у того, что стоял подальше, на ремне висел самопал.
– Кто такие? – грозно спросил стоявший посередине стрелец, видимо, он был за старшего в этой компании.
– Монастырские люди, идем с вестью от князя Пожарского до воеводы Одоевского, – немного смутившись и запинаясь сказал Николай.
– Двигай тудысь, – грубо произнес старший стрелец, – будет тебе воевода.
Один из стрельцов пошел впереди, двое шли сзади и подталкивали монахов в спину. Прохожие с любопытством поглядывали на происходящее, видимо, взятые под стражу монахи – не такое уж частое явление здесь.
