скачать книгу бесплатно
08. январь 2002 06:01
EMP1
Обращаем Ваше внимание на то, что 3–4 января в русских новостях интернет-портала DELFI топоним TALLINN неоднократно транслитерирован на русский язык ошибочно.
Согласно части 1 параграфа 15 закона о топонимах, в нелатинских алфавитах написание топонима следует передавать в соответствии с буквенными таблицами. Исходя из установленных в них правил, топоним TALLINN следует по-русски писать с двумя буквами «н» на конце.
Вследствие вышеизложенного делаю Вам
ПРЕДПИСАНИЕ
писать впредь русскими буквами топоним TALLINN в соответствии с требованием закона о топонимах. В случае игнорирования предписания в отношении Вас будет применен параграф 170’ законодательства об административных правонарушениях.
С почтением, Урмас Вейкат,
заместитель генерального директора
Языковой инспекции»[34 - httр://rus.delfi.ee/daily/estonia/рredрisanie-yazykovoj-insрekсii.d?].
В России же, как в СМИ, так и официальных правительственных документах, в соответствии с распоряжением администрации Президента РФ № 1495 «О написании названий государств – бывших республик СССР и их столиц» от 17 августа 1995 года, используется написание «Таллин», с одним «н» на конце.
Что ж! На этот раз хватило духу и политической воли не поддаваться на мелкий шантаж.
Зло обернулось добром
В 1991 году Россия была перед всеми виновата, унижена, оболгана, словесно избита. От нее отрывали куски, производство разваливалось, инфраструктура сокращалась, уровень жизни катастрофически упал. Это было время, когда оперная певица пела в подземных переходах Москвы, а милиция за сто долларов предлагала покататься на машине с мигалкой и звуковым сигналом.
Со стороны ведущих стран – ледяное молчание, грошовая гуманитарная помощь, чтоб с голоду не передохли. Со стороны вчерашних республик СССР, а теперь дорогих соседей – злорадное хихиканье и психологический прессинг, постоянное предъявление претензий.
На уровне частной жизни – полное понимание, что тебя бросили на произвол судьбы и если ты сдохнешь – твое правительство даже не почешется. Ему плевать. Недоступность хороших лекарств, отдыха, хорошей одежды. Невозможность приобрести транспорт, даже холодильник. Недоступность жилья. Часто даже слабая доступность еды – особенно качественной и калорийной. Непонимание, чем кормить детей. Разгул уличной преступности, заказные убийства. Мерзкая обстановка массового насилия. Волна самоубийств молодых.
Да еще 25 млн россиян за границами России, и убийственное отсутствие к ним даже малейшего интереса у собственного же правительства.
Да еще празднование хануки в Кремле.
Да еще опухшая физиономия Ельцина, его руки с разным числом пальцев, упорные слухи о подмене, о двойниках президента…
Да еще гражданская война… В 1993-м она не вышла за пределы Москвы, она только мелькнула, померцала вдали, как возможность… Но она мелькала и мерцала, как еще более страшное и притом вполне вероятное будущее…
В тревожные, мутные времена начала – середины 1990-х многим казалось, что России и правда конец.
«…А России уже никогда не подняться с колен», – пел провинциальный бард Борис Рябцев.
Для многих тогда искренне казалось, что бежать – самая лучшая перспектива, и не очень важно, куда именно. И бежали. Не только на Запад, но и в Южную Америку и в Африку.
Тем удивительнее – сегодняшняя Россия намного богаче, современнее, успешнее и себя самой 10–15 лет назад, и остальных «бывших республик».
Легче всего сказать, что все тут дело в «естественных монополиях», но это не совсем справедливо… Ведь вовсе не только у России есть богатые недра. Самая нищая и убогая страна из «бывших республик СССР» – Таджикистан, с его 16% мировых запасов урана.
Туркмения – четвертая в мире страна по запасам природного газа. Она обладает вторым по величине газовым месторождением в мире… И что? Это нищая страна, культивирующая дикие сказки про туркменов в каменном веке.
Сказочно богат и Казахстан – но стоит побывать в этом бедноватом государстве, чтобы сделать окончательные выводы: нет, не в самих по себе полезных ископаемых дело!
Дело же, во-первых, в занятиях населения. В тех людях, которые могут добыть полезные ископаемые, провести их первичную переработку, а потом транспортировать, продавать, превращать в товары массового потребления.
Во-вторых, дело в политике государства. Государство всегда может и организовать добычу чего угодно, и прекратить. И сделать выгодной транспортировку круглого леса и сырой нефти, и сделать выгодной глубокую переработку.
СССР тоже был могучей сырьевой державой, да только многое ли доставалось рядовым людям? Все шло как-то больше на военно-промышленный комплекс, на шпионаж да на поддержку всяких бунтующих голодранцев во всем мире.
В России 1991–1998 годов тоже добывали нефть и газ, никель и молибден. Лес в эти годы рубили и продавали за рубеж в таких количествах, что в Канаде простаивали лесопилки – не было смысла рубить свои леса из-за конкуренции дешевого российского леса.
…И что? Обогатилась кучка «олигархов» – самых беззастенчивых и наглых ворюг, а основная часть населения балансировала на грани голода.
Обсуждая проблему ресурсов, чаще всего удивительным образом никто не говорит о самом наиважнейшем ресурсе – трудоспособности и интеллекте человека. Опыт свидетельствует, что природные ресурсы – дело важное, но не основное. Яркий пример – Зимбабве. Небольшой процент белых фермеров на 5% территории Зимбабве обеспечивал стране продовольственную независимость и давал более 50% всего национального продукта. После объявления независимости часть фермеров убили, остальные бежали. Хозяйства их национализировали и раздали африканцам.
Ресурсов в Зимбабве не стало ни больше, ни меньше, но теперь процветания в Зимбабве нет, есть голод и гражданская война…
Так и в России: стоило смениться правительству – и не выкачав ни на один литр нефти больше, не срубив ни одного нового дерева, не продав ни на одно кило больше никелевого концентрата, Россия «вдруг» начала богатеть. Не потому, что добыли больше, а потому, что политика изменилась.
Россия богатела и богатела все «нулевые» годы, начиная с 2000-го.
Сегодня Россия – причем не только центральные города, но и многие провинциальные центры – живет ничем не хуже стран Европы. Почему? В деталях это невозможно понять, не разобравшись в политической экологии страны. В самом общем виде.
1. Население России сплачивали общие идеи, хотя бы на уровне – сберечь наследие исторической России.
2. В России была национальная по духу элита, которой хотелось продолжения России, которая умела управлять всей страной и договариваться с руководством других стран о распределении биосферных ресурсов.
3. В России была развитая инфраструктура, которую можно было не только уничтожать, но еще изменять или дополнять.
И только на четвертое место можно поставить:
4. Россия богата полезными ископаемыми.
Разумеется, легендарная «нефтяная труба» не только создает, но и отнимает богатство: с «трубой» нет и не может быть конкурентоспособного бизнеса. Об этом в России много пишут и еще больше говорят, но проблема существует вполне объективно. Она есть, и все. И тем не менее Россия сегодня богата, и вовсе не одной только «трубой». У нас так много всякого, что уже и остановка «трубы» не так пугает… Да, какое-то время будет плохо, но потом – поднимемся, вылезем. Если уж из кошмара начала 1990-х поднялись…
Разумеется, в России тоже были и есть компрадоры – те, кто построил свою жизнь на посредничестве между Россией, а точнее, между ее недрами и Западом. На эксплуатации той самой «нефтяной трубы» и множества других таких «труб» поменьше. Это огромная и очень богатая сила… Именно она обрушила на несчастную Россию поток страшноватых черных мифов… Мифов, многие из которых буквально выбивают из рук мастерок строительного рабочего, руль шофера, нивелир дорожника…
Я не буду здесь подробно писать об этих мифах, отослав читателя к очень хорошим книгам Владимира Ростиславовича Мединского[35 - Мединский В.Р. Мифы о России. О русском пьянстве, лени и жестокости. М.: Олма-Медиа Групп, 2008.]. Приятно вспоминать, что к этим книгам я тоже имел пусть и косвенное, но отношение – помогал в сборе материала, а местами Владимир Ростиславович обильно цитировал мои книги. Приведу из Мединского только одну, но очень яркую цитату: «Попробуйте построить дорогу, если вы точно знаете – в России не может быть хороших дорог».
Хорошие дороги в России есть. Это я знаю точно, потому что в октябре 2012-го с друзьями прошел на машине 10 тысяч километров по России, Украине и Белоруссии. Многие российские дороги не хуже европейских, а то и лучше многих из них.
Но фактом является и то, что эти мифы зажили своей жизнью. И многие сегодня видят вовсе не ту реальность, что открывается им за окном, силой собственных зрения и слуха, а реальность мифологическую – то, что их приучили видеть с помощью прессы, телевизора и Интернета.
Приведу свой собственный рассказ, повествующий о событиях восьмилетней давности и приготовленный первоначально для другой книги, написанной пять лет назад и вышедшей два года назад[36 - Буровский А.М. Россия будущего. М.: Яуза, 2010.]. Тогда я жил и работал в Красноярске, а упомянутые в книге студенты – ребята из Архитектурно-строительной академии, с архитектурного факультета, специальности «градостроительство».
Как я боролся с «черными мифами» о России
Начало сентября 2004 года. Знакомлюсь с новой группой студентов: общаемся перед началом нового лекционного курса. Разумеется, рано или поздно мелькает классическое «нищая Россия», «только у нас может быть», «нигде больше такого нет» и прочая мифология. Спрашиваю:
– С чего вы взяли, что Россия – нищая?
Часть ребят просто пожимает плечами, ухмыляется – мол, тут и брать нечего, все ясно. Другие начинают «аргументировать», рассказывая что-то из газет или передавая байки агентства «одна баба сказала».
– Значит, нищая… Посмотрите в окно. Что там видно?
Сквозь плохо вымытое казенное окно видна площадь, на ней бабульки торгуют овощами и трое черноусых, смуглых, – фруктами. Бригада монголоидных, но явно не китайцев, тащит кабель. На заднем плане – жилой микрорайон, пяти-девятиэтажки, подъемные краны что-то тянут над домами, по недостроенному зданию лазают крошечные человеческие фигурки.
– Ничего не видите?
Недоуменные лица:
– А что?
– Кто продает фрукты на улице?
– Вроде азербайджанцы…
– А кабель тащат?
– Киргизы.
В этот момент десятник киргизов с широкой славянской ряшкой кричит так, что слышно в аудитории:
– Отар! Тю на тоби! Мотай сюды! Ты куды, бисов сын, ключи заховав?! Як же я топирь буду…
Аудитория разражается хохотом.
– Как видите, в Красноярске работают не только киргизы. Скажите, в бедные страны въезжают временные рабочие?
– А кто вам сказал, что это временные?! – возмущается одна девица. – Приедут и поселятся тут!
– Ага! – подхватывает другая. – В нашем доме уже три семьи! Скоро русских уже не останется!
Пока я пропускаю мимо ушей этот наивный расизм, мне пока важно другое.
– Значит, к нам едут жить насовсем? Скажите – в бедные страны едут жить? Переезжают? Из богатых стран часто переезжают в бедные?
Взоры студентов опять обращаются на площадь. Недоумение на лицах. Да, действительно, что-то тут становится «не так»…
– Из богатых стран в бедные никто не поедет, – веско уточняет парень в больших очках, с оттопыренными ушами, – это невыгодно. Рабочие съезжаются туда, где платят больше, чем на родине. Причем настолько больше, чтобы это становилось выгодно, ехать за тридевять земель…
Народ опять уставился на площадь. Кабель протащили, всовывают его в колодец, бранятся на трех языках.
– Значит, эти люди приехали работать или торговать оттуда, где получат меньше, и туда, где получат больше? Дома у них беднее, чем у нас? Так?
Группа потерянно молчит.
– Пойдем дальше… Что еще вы видите в окно? Да не молчите! Что у нас вон там, за дорогой?
– Ну, дома стоят… Ну, магазины… Ну, видим стройку…
– Стройку… Скажите, строительство – дело дешевое? Легкое?
– Очень трудное и очень дорогое.
– Бедные люди строят квартиры? Дома?
– Конечно, нет… – Ребята расплываются в улыбках.
– Вы видите только маленький кусочек города… Крохотный! Один процент… Даже часть процента. А сколько строек? Кто умеет считать?
– Вроде пять… – пожимает плечами парень в очках.
– Я вижу шесть, – сухо уточняет высокая сухопарая девица, – вон еще краны торчат.
– То есть прямо перед нами ведется стройка жилья, которое в сумме стоит сотни миллионов рублей… Так? Так, спрашиваю? Или не так?
Группа ошарашенно кивает. Куда деваться, если стройка перед глазами.
– И так же точно строят по всему городу. Верно?
Студенты уже давно поняли, о чем я… Но то, к чему я клоню, очень уж им непривычно, идет вразрез с установившимися мнениями. На лицах – работа мысли: ищут аргументы «против».
– Это все за счет нефти…
– Вы не говорили, за счет чего, вы говорили про нищету. Так нищая мы страна или нет?
Новый приступ работы мысли. Как бы придумать еще что-нибудь…
– А зато у нас депопуляция! – Все тот же парень в очках и с оттопыренными ушами.
– Ага! – Разглаживаются лица. – Нас с каждым годом все меньше и меньше. Вымираем!
– А на наше место приходят ваши любимые китайцы! – ликует девица с кукольным, старательно «сделанным» личиком, торжествующе тыкает пальцем на площадь.
Я не спрашиваю, каким образом киргизы под началом хохла вдруг превратились в китайцев. Не уточняю даже, с каких пор они «мои любимые».
Мне страшно. Все оказалось еще глобальнее и страшнее, чем я думал, еще хуже… По лицам студентов ясно видно – они наконец-то доказали сами себе, что привычная картина верна: что Россия – страна если и не нищая, то все равно ее богатство – «неправильное», впрок не пойдет, потому как «страна дураков», все равно все будет плохо и «не так» и родиться в России всем нам ужасно не повезло. Даю повеселиться, проораться…
– Ребята! Вы уже говорили, но давайте еще раз: почему сегодня нет Маши и Тани?
– А их и не будет! В декрет ушли.
Группа с удовольствием рассказывает мне, когда рожать Тане и Маше, какие у их мужья, кого ждут…
– Так-так… Здесь сидят десять молодых женщин… У кого есть дети?
Взметнулись две руки.
