скачать книгу бесплатно
– А как же ты?
– А я была и останусь вашей служанкой.
– Пойдем спать. Я устал.
– А как же Гизем-ханум?
– Потом. Завтра или позже.
– Мой господин. Это несправедливо и жестоко. Возможно вы чувствуете себя оскорбленным, но ведь и она здесь не по своей воле. Зачем же делать ей больно? Вы ведь не такой.
– Вот как? Тогда пойдем со мной к нашей новой жене. Посмотрим, какая она?
Войдя в шатер, который был обычной юртой средних размеров, Икам огляделся. Необычным было убранство юрты. Непривычно центр занимало большое ложе, покрытое шелковым одеялом с разбросанными на нем подушками. Вокруг ложа стояли четыре светильника на высоких ножках. В полутьме были видны несколько сундуков и больших ковровых сумок с вещами. Стены юрты были завешаны коврами и дорогими тканями. Рядом с ложем стояли два столика. На них стояли блюда с угощениями и кувшины с напитками. На краю ложа сидела женщина в просторных цветных одеждах, с накинутым на голову тонким платком. При виде Икама она поднялась и поклонилась
– Мир Вам, мой супруг. Я Гизем-ханум, дочь Шейха племени Нохос. По воле Великого Эмира я отдана вам в жены. Я постараюсь быть вам хорошей женой. Просто мне нужно некоторое время, чтобы запомнить все ваши привычки. Надеюсь, что вы сможете стать мне достойным Супругом. Проходите и присядьте. Вам нужно отдохнуть после трудного дня.
С этими словами она сняла с головы платок. На голове у неё была замысловатая прическа, в которой волосы, заплетенные в косички, и локоны переплетались ленточками, цепочками и гирляндами из монеток. На вид ей было около двадцати лет. На смену девичьему очарованию уже пришла женская красота.
– И вам мир, Гизем-ханум. Я – Саид Икамат ибн Зайнель Абидин ибн Джавдат Курайши. Признаюсь, что решение Эмира Тимура дать вас мне в жены, оказалось для меня полной неожиданностью. Скажу честно, что мне не хочется, что-либо менять в моей жизни. Познакомься – это Зарин, моя подруга, помощница и жена. Она ведет мое хозяйство. Так, что не мешай ей в этом. Еще вчера я мог сказать:
Имея десять жен, Пророк
Сказал: «Вам хватит четырех.»
Всевышний же, мужчин жалея,
Дал им всего одну лишь… шею!
Гизем-ханум, дождавшись, когда Икам присел на ложе, подошла к нему. Словно ниоткуда в её руках оказались кувшин с водой и таз. Она опустилась на колени, сняла с ног нашего героя обувь и стала мыть ему ноги.
Этим женщина заставила замолчать нашего друга. Трудно рассуждать о независимости, когда вынужден подчиняться действиям рук, моющих тебя. При этом, как бы рассуждая вслух женщина негромко произнесла
Шея – одна, зато – пара рук!
Они ведь удержат и пару подруг!
Это замечание вызвало улыбку у нашего героя.
– Девчата. А давайте-ка поужинаем вместе.
– Надеюсь, что эта рабыня, сможет достойно нам прислужить.
– Повторяю. Она – моя женщина. И если ты не научишься с ней ладить – жизнь твоя станет слишком монотонной. Если наше общество для тебя тягостно, можешь поесть за отдельным столиком.
Ужин прошел в напряженной обстановке. Обе женщины ревниво демонстрировали готовность и желание прислуживать и угождать своему господину, демонстративно не замечая друг друга.
Закончив трапезу, Икам снял напряженность тем, что, не задумываясь, налив дамам в кубки сладкого щербета и, знаком предложил выпить. В этом мире, где гусарство еще не разбаловало красавиц и не сделало мужчин рабами этикета, угощение из рук мужа была большой редкостью. Мужчины, в том мире, стеснялись проявлять свои чувства к своим женщинам и позволяли нежности только в очень интимной обстановке.
Обе красавицы поспешили принять столь явные знаки благоволения. И Гизем-ханум поспешила нанести удар сопернице
– Мой господин. Вы должны сказать мне, перед кем из ваших родственников я могу не закрывать своего лица?
Вся эта сцена уже порядком утомила нашего героя, поэтому он ответил грубо, с претензией на армейский юмор
– Здесь у меня нет родственников, так что закрываться тебе не перед кем. Разве что передо мной. А перед остальными можешь не скрывать своей красоты.
Икам, по огоньку, мелькнувшему в глазах Зарин, понял, что его слова, в отредактированном виде утром разойдутся со всей Ставке.
– Только рабыни не прикрывают лица, как твоя подружка!
– Рабыни, говоришь? А ты кто? Ты была рабыней Эмира, а теперь стала моей собственностью. Тебя отдали мне, как поношенный халат, как остаток еды на блюде. И мне дали понять, что я – тоже раб, потому, что должен принять тебя. Хотя «мужчины из рода Пророка не едят милостыню». Вот и получается, что мы все – рабы. Так что не смей притворяться, что мы – рабы больше, чем ты, а ты будешь нашей госпожой! Или мы станем одной семьей, либо нас съедят, более сильные, более умные и более дружные. Все, хватит. Надоело. Убирайте еду, я хочу спать.
Наш герой развалился на ложе, показывая всем видом, что поставил в конце разговора жирную точку.
Зарин собрав посуду, мстительно оставила нашего героя одного на растерзание его новой жене. Гизем, затушив светильники выскользнула из платья и ящеркой юркнула на ложе. Здесь мы оставим нашего героя переживать потерю своей независимости. С разрешения нашего воспитанного читателя мы опустим подробности душевных терзаний и глубину его нравственного падения. Скажем только, что жирная точка, поставленная им в разговоре, очень скоро превратилась в многоточие, а потом и совсем затерялась на страницах написанного ими ночного сочинения.
А к вечеру следующего дня хитом Ставки стал рассказ про некого Ходжу, который утром после свадьбы обнаружил, что его новая жена на редкость уродливая. На вопрос жены, перед кем из его родственников она может не закрывать лицо, огорошенный Ходжа заявил
– Перед кем хочешь, можешь не закрываться. Кроме меня!
Эту историю на все лады передавали друг другу и слуги, и их хозяева. А так как свадьбы в это утро были сыграны в десятках шатров, то анекдот оказался если не очень смешным, то достаточно злободневным.
Наверное, единственным человеком, кому эта история не понравилась, был сам Эмир. Но все знали, что он не любит шутки и не умеет смеяться над собой.
Уж коль женился – спрячь Строптивый Нрав,
Если хочешь жить получше и подольше.
И ничего, что станет вдвое меньше Прав,
Зато Обязанностей станет вдвое больше!
***
Решение о недопустимости союза Тимура и Баязета
Новая семейная жизнь внесла разнообразия в распорядок дня нашего героя. Следуя очевидной истине, что холостому плохо везде, а женатому только дома, наш герой, неожиданно для себя, полюбил свои служебные посиделки в шатре Государственного Совета, на которых он отдыхал и душой, и телом.
В это время главной темой обсуждений стал Поход в Земли Дешти Кипчак, где правил наследник Чингисхана хан Тохтамыш. Он уже восстановил свои силы, после поражения в июле 1391 года, когда четыре года назад его войска были полностью разгромлены и бежали с поля боя. Тогда Тимур Гурген решил, что этого урока, преподнесенного своему бывшему просителю, неблагодарному Тохтамышу, хватит надолго. Как будто природный Чингизид может унизиться до чувства благодарности безродному выскочке, рожденному, чтобы быть рабом у подножья трона. Тохтамыш урок запомнил, но не усвоил. Он считал, что теперь настала его очередь для реванша.
Золотая Орда, наследница Улуса Джучи, сына Чингисхана, сохранила обычаи и силу степной империи. Не имея близких контактов и влияния со стороны оседлых народов, её жители и армия смогли сберечь традиции и боевые качества Туменов Бату. Как в сказке, на месте одной отрубленной головы вырастала другая, на место отца в седло садился старший сын, а остальные сыновья оставались дома, чтобы подрасти, набраться сил и сменить старших.
Слушая выступления военачальников и министров, в воображении нашего героя рождались самые причудливые образы и картины. Неудивительно, поэтому, что однажды ему приснился сон, который, с необъяснимой ясностью, врезался ему в память.
Он увидел, как на волшебном поле к волшебному ключу с Живой Водой, приползли три дракона. Каждый имел свои отличия и волшебные свойства.
Один был желтый, как сухая трава степей. В его жилах текла желтая кровь. Раны на нем тут же зарастали, а на месте отрубленных лап, крыльев и даже головы, тут же вырастали новые. Убить его можно было, только поразив в самое сердце. Но где оно находилось у этого дракона не знал никто. Даже он сам.
Второй был Красным, как скалы. У него была красная кровь и ядовитая слюна. Кого бы не укусил этот дракон, от его слюны, его враги умирали и отдавали ему свою силу. В землях, где обитал этот дракон, он съедал всех, кто не успел скрыться. С каждой победой Красный дракон становился все больше и сильнее. Но он не умел летать. Мог только плавать и ползать. Но несмотря на это, его сила становилось все больше, и он ползал по соседним землям, поедая соседей.
Третий Дракон был Черным от рождения и в его жилах текла черная кровь. Но он был самым прожорливым и самым сильным. От своих размеров и силы, он разучился летать и разучился плавать. Он умел только убивать и пожирать всех на своем пути. Его шкура покрылась железной чешуёй. Он был вечно голодным и злым. Поэтому, он не мог найти себе покоя. Он постоянно кидался во все стороны, где рассчитывал найти пропитание для своего ненасытного брюха и съедал всех, кто попадался у него на пути и не успел убежать, улететь или уплыть.
И вот встретились эти три дракона возле волшебного источника. А на берегу источника стоял камень, на котором было написано, что сколько бы драконов не вошло в источник, первым из него выйдет дракон, которому подчинятся все остальные драконы и у него в подчинении окажутся все сильные свойства остальных, и за ним послушно последуют остальные драконы. Но этот дракон станет Повелителем всех Драконов и у него, будут свойства и силы всех трех. И станет у того дракона три головы и сможет он и летать, и плавать, и не будет он бояться ни стрел, ни копий. Если от них не защитит его железная чешуя, то нанесенные ему раны тут же зарастут. И убить его будет невозможно, потому, что будет у него три головы и три сердца. Но остальные драконы, если не покорятся, станут простыми смертными драконами и в положенное время сдохнут от старости.
И тут со дна Волшебного Источника раздался голос Предка всех Драконов. Он звал их к себе, чтобы появился, наконец на земле самый сильный Дракон на свете, о трех головах, равному по силе которому не будет на земле, и вся Земля станет его Вотчиной, где станут жить и править Миром только этот Дракон и подвластные ему драконы.
И стоят эти три дракона в раздумьях на берегу и решает каждый для себя, как бы остаться живым и забрать силу всех остальных, и чтобы его голова стала главной.
И тут, как всегда бывает, жене, спящей рядом, приснилось нечто поистине ужасное: То ли сережку она потеряла, то ли растолстела, то ли похудела, то ли платье у соседки оказалось точь-в-точь, как у неё, ну вы ж понимаете! И заверещала она нечеловеческим голосом, замахала спросонок ладошками и разбудила она нашего героя на самом интересном месте. Захотелось нашему герою сон досмотреть, и отправить женушку за очками, но вспомнил, что нет у него очков. Да и жена уже засопела. Вздохнул наш друг, перевернулся на другой бок и заснул. Но сон больше не приходил. Но крепко врезался в память и к нему в мыслях стал он возвращаться часто, стараясь понять, что бы этот сон означал для него.
***
Поход в земли Дешти Кыпчак (Золотой Орды) (февраль 1395)
Зима рано приходит в предгорья Кавказа. Из-под рыхлого ноздреватого снега побежали ручьи и на просохших пригорках появилась новая трава. Вся природа, просыпаясь от зимней спячки радовалась жизни.
Весной у животных родится новое потомство, и станет у пастухов много молодых овечек, телят и жеребят. Их матери начнут давать много молока. Так что воинам в долгом походе не придется задумываться о еде. Поэтому настало самое время армии Великого Эмира идти в Кыпчакские Степи, чтобы утвердить власть Тимура, свергнув с трона недостойного и неблагодарного Тохтамыша.
Свернулись Станы и стоянки. Вереницы повозок и вьючных животных выстраивались в бесконечные колонны, между которыми собирались отары овец и табуны кобылиц. Огромная армия готовилась к Большому Походу. Готовилась спокойно и деловито, как кочевники готовятся к перекочевке на новые пастбища. И в этом спокойствии чувствовалась уверенность в своей мощи и непобедимости.
Наш герой, как военный человек, (ведь бывших военных не бывает), старался оценить численность воинства, которое Великий Тимур собирался повести в Степи Кипчакии. Специалисты, говоря об армиях Европы и Азии, приходят к выводу, что Азиатские воинства были по численности на порядок больше армий Европы. На самом деле, при подсчете военной силы нужно всегда учитывать особенности ведения войны. В Европе, воины, отправляясь на войну, оставляют дома свои семьи и все свое недвижимое имущество, беря с собой только самое необходимое, «для жизни и работе в поле». Таким образом, армия в несколько тысяч человек считается и является значительной военной силой. А теперь представьте, что с рыцарем следует его семья, слуги, весь его скот, запасы продовольствия и в обозе везут всю мебель, посуду, и все-все, что хранится в кладовых и подвалах. Все это нужно кормить и охранять. Тогда из пятнадцати тысяч воинов, треть придется выделить для охраны обоза, в котором наберется не менее тридцати, а то и сорока тысяч женщин, детей, обозников, слуг, лакеев, пастухов, мастеров, поваров, портных, сапожников и музыкантов.
И получается парадоксальная ситуация, в которой армия в пятнадцать тысяч человек, оказывается сильнее и мобильнее Орды в пятьдесят тысяч. Но, это правило действительно только в крошечных королевствах Европы. Такая армия может успешно действовать в населенных районах, где может забирать все необходимое у мирного населения. Но, совершить марш по пустынным или безлюдным районам, такая армия не сможет. Потому, что к концу марша полностью потеряет боеготовность. и неизбежно будет разгромлена даже небольшим отрядом свежих сил.
Армии кочевников-номадов, полностью соответствовали правилу: «Все своё ношу с собой!»
Война стала их повседневностью. Походы были их Жизнью. А жизнь у них была одна. Поэтому жить и воевать они привыкли с удобствами и даже роскошью. Для жизни с удобствами, нужно не так уж много – несколько десятков слуг. И тогда у вас будет все: и ванна перед сном, и бокал вина или чашка кофе утром. Чистая постель, теплый шатер и холодная вода все будет, если у вас есть возможность содержать целый штат слуг. Повара в любое время предложат любые деликатесы, музыканты будут играть сутки напролет, конюхи подведут коня, псари приведут собак, Ловчие подадут сокола. Жены, наложницы и невольницы всегда готовы развлечь и обогреть. Но взамен они тоже потребуют себе и слуг, и еду, и подарков, и денег.
Племена кочевников, приходя на службу, приводят с собой свои стада и свои семьи. Они просто идут на войну. Тут становится главным критерием подсчета войск, что именно нас интересует: Сколько воинов выйдут на поле боя и примут участие в сражении? Или сколько человек движется в обозах, охраняют себя и имущество, пасут скот и относят себя к Армии.
По подсчетам нашего героя, численность боеспособных бойцов в армии Великого Тимура достигало почти ста тысяч человек. В случае успеха в разграблении захваченной территории, и преследовании разгромленных войск противника, к ним могут присоединиться еще столько же, из числа привратников, сторожей и стражей, пастухов и обозников. Общая же численность армии с обозами в начале похода могла достигать и четырехсот тысяч человек. Армия, возвращающаяся обратно, превышала и пятьсот тысяч и более. Её численность возрастала за счет пленников и рабов, которых гнали, как скот на рынки и для внутреннего потребления. Временами, за счет пленников, общая численность Армейской группировки могла приближаться и к миллиону. Но, боеспособных воинов к концу войны, вряд ли было более семидесяти тысяч воинов. Это обстоятельство, позволяет военным всех времен, говоря о результатах сражения, не кривя душой, смело докладывать, что у наших было десять тысяч, а у врага в три раза больше. Не зависимо от исхода боя звучит красиво. Хотя у нас было десять тысяч бойцов и сорок тысяч поддержки, а у врага было всего тридцать, а в бою смогли участвовать тысяч семь. Но кому это важно? Ключевая фраза сказана: у врага в три раза больше. Если мы победили, то честь нам и хвала, а если проиграли, что ж поделаешь: Плетью обуха не перешибешь.
Чтобы подвести черту под этим разговором, и больше не вызывать иронических замечаний у нашего въедливого читателя, приведем пример – наш друг, числящийся всего лишь консультантом-правоведом «при штабе», имел двух женщин, четыре юрты, четырех слуг и два десятка вьючных животных. И при этом никого из них не ждали в боевом строю. Хотя, наш догадливый читатель уже усмехнулся, поняв, что мы слегка кривим душой. Конечно же, наш герой, не сможет остаться в стороне от любой потасовки, лишь бы восстановить душевное равновесие, расшатываемое рутиной семейной жизни.
Глава 8
Письма к Баязету (март 1395) и Тохтамышу
Человеческая природа хочет стабильности и постоянства. Это дает ей чувство уверенности в завтрашнем дне. Поэтому в Большом Шатре Совета, в котором Тимур Гурген ежедневно собирал свой двор, все было привычным и незыблемым. Все шло, по раз и навсегда, установленному порядку.
После командировки в Анатолию Баязида, Икам вошел в круг приближенных Абу Салама. Но его место во время приемов оставалось среди Саидов и Шерифов. После окончания официальной части он шел в шатер своего нового знакомого, который привычно уже начинал считать его «своим человеком». Абу Салам, в свою очередь входил в окружение посла Шамсутдина Алмалыкий. Этот человек, судя по его простонародному имени, что означало просто" Шамсутдин из Алмалыка», был одним из самых верных и надежных соратников Великого Эмира. Владеющий несколькими языками, умеющий читать и писать почти на всех «международных» языках того времени, блестящий оратор и хитрый царедворец он был одним из тех неприметных людей, которые проводили в жизнь внешнюю политику своего Повелителя.
Прибывая в шатер своего друга, который из-за высокого статуса нашего «самозванца», не смел называть Икама своим подчиненным, Икам понимал, «кто, есть кто». Поэтому их общение внешне напоминало разговор двух приятелей, один из которых обращается к другому с пустяшной просьбой, а второй, по-дружески, её исполняет. Вращение в этих кругах давало возможность нашему герою постепенно узнать много интересного о событиях в мире.
Так он узнал, что на границах земель Турана уже сложилась коалиция, направленная против Тимура. В неё вошли Правитель Золотой Орды Тохтамыш, правитель османов Баязид, мамлюкский султан Баркук, эмир Сиваса Ахмед Бурханеддин, правитель орды Туркменский эмир Кара-Коюнлу Кара Юсуф, Джалаириды, правитель Мардина. Совместные силы и возможности этих правителей заставляли считаться с ними. Сейчас стояла задача расколоть этот Союз. Многое на этой кухне оставалось тайным, даже для тех, кто был рядом. Поэтому в нашем рассказе мы будем говорить только о том, что нам передал наш герой. Об остальном наш пытливый читатель может догадываться или строить предположения сам. Потому, что точно все ведомо только Всевышнему.
Наш герой не без интереса узнал содержимое письма, которое после долгих споров писцы смогли облечь в относительно дипломатические словосочетания. Дело в том, что Тимур, как и все неграмотные люди, обладал неистощимым запасом народных непечатных выражений, которые он, не колеблясь, вставлял в свои послания к иноземным правителям. В переводе его слова приобретали некоторую деликатность, но сохраняли стиль автора. Письмо к Тохтамышу на тюркском (татарском) языке, написанное уйгурским алфавитом звучало примерно так
«Именем Аллаха тебя спрашиваю: почему ты, предавшийся наваждению шайтана кыпчакский хан, вновь взять в руки оружие? Разве ты забыл нашу последнюю битву? Разве не моей рукой была сломлена твоя отвага, захвачено богатство, зашатался трон? Не забывай мои благодеяния, опомнись! Вспомни, какой ты должник передо мной! Еще есть время избежать наказания. Выбирай – хочешь мира или войны? Я готов к тому и другому. Но учти: на этот раз пощады тебе не будет».
Как истинный дипломат, Гурген Тимур приказал приготовить письма и к ближайшим соратникам Тохтамыша, которые находясь в его ближайшем окружении, не до конца разделяют мнения своего хана. Послу были вручены несколько свитков, куда нужно было вписать имя адресата. В этих письмах, в свойственной ему манере Тимур писал:
«Я никогда не нуждался ни в чьей дружбе, ни в союзе с кем-либо… Я предоставил убежище вашему господину… я поддержал этого, тогда никому не известного, человека… Взамен я от него не просил ничего… Он вспомнил обо мне для того, чтобы выразить свое презрение, поступить со мною, как с самозванцем, тогда как я построил свое благополучие собственными руками, не имея, в отличие от него, счастья быть рожденным на троне… Он переступил рубеж Трансоксианы, поднял против меня мои же народы… Да будет он удушен своим желанием мира… Горе ему! Он разбудил богов войны, роковым оружием которых я являюсь! Я не буду знать покоя до тех пор, пока «не угаснут очи Тохтамыша от зренья моей мести»!
Зная о содержании писем, желающих присоединиться к посольству в Золотую Орду оказалось немного. Несмотря на то, что Послом к Тохтамышу направлялся сам Шамсутдин, а может быть, именно поэтому, но все старались уклониться от такой чести. Конечно же кроме нашего героя. С разрешения Абу Салама он, на молчаливый вопрос Посла, обводившего взглядом присутствующих в Посольском шатре, приложив ладонь к груди, склонил голову, заслужив одобрительную улыбку Шамсутдина.
***
Меняются времена, пересыхают реки, разрушаются горы и исчезают государства. Не меняется только природа человека. Абу Салам, относясь к прихоти Икама как к «детской болезни» чиновника еще не совсем растерявшим юношеские идеалы молодости, все равно продолжал считать себя его «патроном» и продолжал нести моральные обязательства за его успехи на дипломатической стезе. Во время прощального ужина он пообещал нашему герою, что как только Эмир Тимур закончит свои дела с Тохтамышем, он вызовет Икама в Анатолию для связи с его, Абу Салама посольством Анатолии или Румелии. Там наш знакомый передаст ему последние известия о событиях в Дешти Кыпчак и встретится со своим другом и партнером. Он вкратце передал содержание письма, над которым сейчас трудился целый штат писарей и дипломатов под руководством самого Абу Салама.
Главной мыслью письма было предложение союзнических отношений в борьбе с золотоордынским ханом Тохтамышем. Тимур требовал начать письмо восхвалениями Баязиду, которого он превозносит как правителя, равного по рангу: он, – по мнению Тимура, – «великий эмир, Божий меч против его врагов, посланный Богом, чтобы отстаивать интересы мусульман и защищать границы ислама». Он присваивает Баязиду почетный титул, который ему в то время еще не давали: Возвеличивая османского султана согласно восточному этикету, Тамерлан называл его «великий эмир, Божий меч против его врагов, посланный Богом, чтобы отстаивать интересы мусульман и защищать границы ислама».
Далее пишется о том, что Тимуру стало известно, что султан на западе исламского мира постоянно находится в состоянии священной войны против неверных. Эта деятельность вызывала высокую похвалу, пожелания успеха в этом деле и готовность оказать поддержку. Далее следуют пояснения, что Тимур сам на востоке мира ведет войну против неверных, и, следовательно, оба они служат одной и той же идее.
Далее Тимур излагает свое видение ситуации, созданной в Иране и Туране Чингиз-ханом, а также к разделу этих стран между его сыновьями. При этом отчетливо видно, что Тимур рассматривает себя и своего Хана, Султана Махмуда, как настоящих наследников Чингиз-хана и его идеи покорения всего мира. Иран, по его мнению, вначале достался потомкам Чагатая, во времена Менгу Хана же перешел во владение Хулагу Оглана, что явилось поводом для многих войн между наследниками Чагатая и Ильхана.
Мимоходом, Тимур касается своих отношений с Баязидом: «немного ранее мой сын Мираншах Бахадур послал к тебе Хаги Мухаммад Киссахона с предложениями дружбы.
«Так как ты в то время ходил в западные страны со священной войной, ему пришлось вернуться (а именно, не повидав тебя). Если от тебя пришел бы хоть какой-нибудь посланник, я пошлю посла к тебе и тем самым подтвержу дружбу.
Я планирую провести следующее лето в высокогорных долинах Аладага (на Озере Ван) и оттуда предпринять поход в Сирию. Если переговоры с Тохтамышем вступят в новую стадию, я пошлю тебе об этом новость.
Если ли же эти переговоры окажутся фальшивой игрой, то придется с Божьей помощью идти против него в поход. Несмотря на все эти переговоры, ко мне поступают новости, по которым он уклоняется от мира и верности в том, что он хочет перейти реку Узи (Днепр) и идти в сторону укрепленных мест на побережье моря Каффа.
В этом случае Тимур сообщает о своей готовности преследовать его. «Мы предпримем самые оживленные усилия, чтобы с помощью Бога претворить это намерение в жизнь. Так как он имел дело с франкскими неверными и поддерживает с ними тайную связь, необходимо начать священную войну. Мы выступим с Кавказа и Вы, мой дражайший, с Вашей стороны (а именно с Балкан), и потом мы разобьем общими силами этих тупоголовых (неверующих). Исполнение этого плана зависит от Всевышнего, и судьба народов лежит в его сильной руке». Далее следуют разглагольствования об отношении Тимура к мамлюкам: в настоящее время ситуация следующая: в прошедшем году мы предприняли поход против арабского Ирака, и дело дошло до обмена послами и подарками государственными людьми Сирии. Черкесский юнец неизвестного происхождения Баркук, который закупается на рынках, использовал отсутствие истинного правителя в Египте для того, чтобы захватить власть.
Когда дела страны кыпчак будут улажены, мы выступим в Сирию, одолеем с Божьей помощью черкесского юнца и преподнесем ему заслуженный урок за его несправедливость и насилие. Это еще и поэтому необходимо, что и жалкий сын судьи из Сиваса Кади Бурхан ад-Дин вынашивает злые замыслы и хочет сотрудничать с черкесским юнцом. В качестве дальнейшего знака моей безграничной дружбы я даю вам четкие сведения об этих делах, и было бы желательно, чтобы вы направили ваши усилия на то, чтобы действовать вместе с нами и помогать нам.
Далее было бы желательно, чтобы вы отныне постоянно присылали нам послов, так что состоялся бы обоюдный обмен новостями и к нам бы поступали известия о вашем благополучии и процветании вашей империи. Да сохранит Господь Бог сад его божественного благословения вечно зеленым!»
***
Абу Салам сильно сомневался в успехе своей миссии, но рассчитывал на то, что встреча с войсками Тохтамыша опять закончится его поражением. И тогда новости об этом заставят Баязида пересмотреть свое отношение к Союзу с Мамлюками. А без разрушения этого союза война с Султаном Каира может закончиться поражением Гурген Тимура. Кроме того, Тамерлан просил не предоставлять убежища двум его врагам – Ахмеду Джалаиру и Кара Юсуфу. Бывший Султан Багдада и Вождь племенного союза Черной Овцы (Кара Коюнлу) получили убежище в землях Султана Османов. Выдать их Тимуру означало для Баязида признать свое подчинение Эмиру Турана и его хану Махмуду. Но Абу Салам рассчитывал, что Баязид еще сохранил уважение к законам Степи: «Посла не душат, Посредника не убивают». Поэтому от твердо обещал нашему герою дождаться его в ставке Баязида и тогда уже действовать по обстоятельствам.
***
Битва Тимура с Тохтамышем (апрель 1395)
Весна в степи самое лучшее время года. Вся Природа наполняется жизненными соками. Весна время любви и время рождения нового потомства. Но по прихоти человека именно весной созревают планы самых кровопролитных Завоеваний и начинаются самые Великие Походы, несущие Смерть, Страдания и Разрушения.
Два Посольства встретились в Степи неподалеку от Железных Ворот Дербента. Одно Посольство хана Тохтамыша вел посол Нойон Урак, вторым командовал Шамсутдин Алмалыкий, он вез Тохтамышу гневные претензии своего господина. Воспользовавшись отсутствием посторонних лиц, оба Посла посчитали возможным встретиться в шатре, чтобы обсудить свои дела. Разговор вышел достаточно откровенным. Не тот и не другой, понимая неизбежность военного столкновения двух армий не хотели в это время оказаться в лагере противника. Жизнь и так полна неприятностей и неожиданностей, и рисковать ею без необходимости неприемлемо для профессионального дипломата.
Нойон Урак с каменным лицом ознакомился с содержанием письма Гургена Тимура, подлинник которого он получил от своего коллеги. Ему было ясно, что его «миссия невыполнима» по определению. Но и вернуться с пустыми руками к Тохтамышу он не мог. Пока Урак и Шамсутдин мучительно искали выход из сложившегося положения, наш герой, находящийся рядом на правах помощника, с обезоруживающим нахальствам попросил Послов разговора наедине. Когда все посторонние покинули шатер (известно, что ничто не придает смелости, граничащей с безрассудством, как стремление выполнить свой долг без риска для жизни), Икам передал нойону Ураку свиток, на котором были перечислены все воинские отряды, составившие армию Тимура с указанием их численности и имен их командиров. В ответ на недоуменный взгляд Шамсутдина, наш наглец заявил, что эта неофициальная и секретная информация должна убедить Посла Тохтамыша немедленно вернуться к своему безрассудному господину, чтобы призвать его подчиниться требованиям Победоносного Эмира. Общность целей помогает людям быстрее найти общий язык. Ознакомившись с содержанием списка, нойон сказал, что если бы он мог сохранить этот список у себя, то он мог бы считать свою миссию выполненной и вернулся, чтоб довести эти сведения своему Господину и, заодно он смог бы передать ему Послание Эмира.
Тут наш герой, прямолинейно заявил, что этот список является секретным и даже за три тысячи динаров, он не смог бы его оставить его Послу возможного противника.
Слово не воробей… Оно вырвалось, и его услышали трое и поняли друг друга.
– А за пять?
В шатре повисла тишина. Икам, словно потеряв дар речи, от возмущения, встал и отошел в дальнюю часть юрты, отвернувшись лицом к стене. Шамсутдин, прикрыв два глаза, слегка качнул головой. Урак тоже вежливо склонил голову в прощальном поклоне. Лист со злополучным списком исчез в его рукаве. Посол хана поднялся и, неся перед собой футляр с посланием Эмира, вышел из шатра.
Через некоторое время, два посольских каравана разошлись в разные стороны. Послы спешили донести до своих Повелителей, все то, что смогли узнать о противнике.
