скачать книгу бесплатно
Мужчине очень не понравилась волна тревоги, переданная вместе со словами. Периметр – это то, что делало Элизиум и его владельца непобедимым в глазах многочисленных недоброжелателей.
Бесцеремонно приподняв девушку за плечи, Даррен пересадил ее на скомканную простынь, быстро натянул брюки и отрывисто бросил: “Закутайся – и марш за мной!”. Усмехнулся, проследив за желто-зеленым всполохом недовольства и строптивости, высунувшимся на секунду из ауры девушки. Дерзкий всполох как будто бы показывал мужчине язык. “Забавная у меня завелась кошка, скучать точно не придется”, – подумал ученый.
Быстрым шагом двигаясь по коридору, спиной чувствуя неслышную, как тень, спешащую за ним девушку, Даррен мысленно отмечал, на месте ли охранники периметра. У всех его слуг была одна и та же раздражающая реакция: шок, недоумение с привкусом страха.
– Дорк, – сухо обронил мужчина, приближаясь к серебристо-матовым внушительным дверям.
Стоявший возле выхода широкоплечий охранник уважительно склонил голову и бросился открывать, бормоча при этом:
– Господин Даррен, все произошло так внезапно, буквально 5 минут назад. Мы не знаем, что это… Мы… Никто не виноват, хозяин!
– М-да-а… – грозно протянул Даррен, замерев на пороге и осматривая периметр Элизиума. Точнее, его частичное отсутствие.
На месте одной из прочных стен зияла дымящаяся брешь в два человеческих роста высотой, как будто кто-то подложил снизу точечный заряд взрывчатки. Контур бреши был весь оплавленный и почерневший, куски сплава причудливыми каплями застыли на рваных краях. Одна неувязочка – материал, из которого был в свое время построен периметр Элизиума, был еще одной разработкой гениального ученого, и до сих пор являлся таким же сверхпрочным, как…
Мужчина окаменел. Наручники! Ну конечно, они были сделаны из того же сплава, а его Жертва умудрилась их как-то повредить! То же самое произошло и со стеной. Подумаешь, удвоенная толщина блоков, подумаешь, ни одна известная миру взрывчатка не брала этот сплав как на испытаниях, так и в реальных боях.
Мужчина медленно развернулся к молчаливой, дрожащей от ночного холода девушке, заложил руки за спину (от греха подальше, потому что ему ну очень хотелось сейчас кого-то дрожащего придушить!) и нарочито ласковым голосом произнес:
– А теперь, детка – шагом марш в лабораторию! В ближайшие часы нас ждут не менее увлекательные мероприятия, чем те, что были только что в волшебной комнате.
– За что? Я ничего не делала! – возмущенно огрызнулась Нира.
– От этого твоего “ничего”, как видишь, стены рушатся. Нехорошо, детка. Придется тебе поработать и восстановить все как было.
– Но КАК? Я не знаю, что произошло, чтобы такое… – девушка махнула рукой в сторону зияющей чернотой дыры. – И вообще… Да не буду я ничего восстанавливать! Я не знаю, как!
Даррен досадливо закатил глаза. Элизий ее забери, почему именно эта Жертва такая строптивая и упрямая? Сущее наказание! Похоже, его жажда пожестче обходиться с женщинами будет благодаря Нире как никогда удовлетворенной.
– Дорк, выставить утроенную охрану! Поставить временный заслон на месте бреши! Поднять всех – и чтобы через час все было сделано! Если об этом кто-то прознает, гостей ждать долго не придется, а я в ближайшие пару часиков оч-чень не хотел бы отвлекаться, – хищно глядя на опустившую голову Ниру, закончил давать указания ученый.
– Идём! – отрывисто бросил девушке Даррен и стремительно направился вниз, на подземный уровень, в самую удаленную лабораторию с экранированными стенами. То, что нужно для нового эксперимента!
Глава 7
Я обессиленно прислонилась к холодной серебристой стене и уныло огляделась. Ученый сновал между лабораторным столом и кушеткой, возясь с настройкой своей хитроумной аппаратуры. Судя по тому, как любовно он обходился с техникой, и здесь не обошлось без экспериментальных разработок собственно хозяина лаборатории.
“Забавный хозяин мне достался – с фантазией, извращениями, склонностью к садизму и невероятной маниакальной жаждой всяческих идейных экспериментов”, – вяло усмехнулась я про себя.
Глаза почему-то слипались, колени сами так и норовили подогнуться, и даже холод стены не бодрил меня. Хотя что-то, а холод я ненавидела всей душой. “Холод и стерильная чистота разума” – выскочило из моих заторможенных мыслей определение Даррена-ученого. Странно, почему он становится таким… живеньким, если его хорошенько разозлить? “Действительно, почему?” – язвительно отозвался мой внутренний голос.
Да, глупый вопрос, все мы живые. Вот и нашлась на его подтянутую задницу хитрая гайка с неправильной резьбой – то есть я и мое невероятное упрямство и умение довести любое живое существо до невменяемости.
Мой Учитель частенько поговаривал во время наших уроков, что Охотница из меня никакая – во мне слишком много эмоций, которые берут верх надо мной. Заставляя меня лежать в снегу под вой метели много часов подряд, Учитель наставлял меня:
– Даянира, будь выше своих чувств, они только мешают выполнению задания! Убери прочь все, что отвлекает, забудь о себе как о человеке. Ты – машина для выслеживания добычи, ты принадлежишь элитному классу Охотников, не позорь свое звание! Испытание не за горами, и если ты его провалишь – ты знаешь, что тебя ждет.
Да, я знала: я стану не просто изгоем, не просто лишусь приюта, общения (дом, семью и друзей у меня отобрали еще тогда, когда за мной пришли Охотники, уловив всплеск моего проснувшегося дара) – я стану жертвой, ведь Охоту откроют в тот же час, когда мы все пройдем Испытание. Охоту на тех, кто его провалит. И на меня.
И я стискивала зубы, и лежала, окоченевая, терпеливо и неслышно карауля, чтобы спустя много часов пружиной выскочить из налипшего сугроба и тенью стелиться над землей, ускоряя и ускоряя бег, как только услышу условный сигнал. Это потом, ближе к ночи, успешно сдав выполненное задание Учителю и укрывшись в тесной душевой кабинке, можно пустить воду погромче и скулить, отогревая заледеневшие пальцы, шипеть сквозь зубы и ненавидеть еще больше тот день, когда меня взяли в ученики, сломав мою юность.
И именно эти бурлящие, незамерзшие чувства – ненависть и жажда свободы – и были тем двигателем, который помог мне не стать в конечном итоге жертвой моих собратьев по Охоте.
Негромкий звук мужского голоса заставил меня очнуться от воспоминаний.
– Ты устала, – лаконично констатировал мое состояние хозяин Элизиума. – Очень странно, почему моя формула не подпитывает твою выносливость после выброса энергии.
– Наверное, потому, что кто-то не настолько всесилен, как себе думает, – пробубнила из последних сил я, повинуясь жесту ученого и укладываясь на лабораторную кушетку. Невежливо, конечно, но после такого недвусмысленного общения на кровати как-то не тянуло соблюдать дистанцию.
– Язвим, значит, – многообещающе протянул ученый, осматривая лежащую меня. – Отлично, тогда не отключайся, кошка упрямая, и я тебя еще разочек с удовольствием отшлепаю. Мне, знаешь ли, очень понравилось, как ты громко и сладко умеешь стонать.
– Еще чего не хватало! Меня и первый разочек не слишком впечатлил, – сонно фыркнула я, пытаясь бороться с желанием свернуться в клубочек и наконец отрубиться. Вру, конечно, а что делать, не признаваться же, что я до сих пор в шоке. И шок, кажется, больше приятный, чем наоборот.
Рука ученого опустилась на мой рот, пальцы погладили мою нижнюю губу.
– А если тебе чего-то не хватило, детка, я позже проверю, хорошо ли ты умеешь работать ротиком несколько в другом плане, чем отпускание колкостей. Спасибо тебе за прекрасную идею!
Я предпочла благоразумно заткнуться, прикусив язык и мысленно ругая себя: “Ну вот надо оно тебе, а? Прекрати же ты его провоцировать, в конце концов!”
– Если мы пока закончили дискуссию, ложись на спину и дай мне свою правую руку, – приказал мужчина, прожигая меня потемневшими глазами.
Я притихла, из-под ресниц бросая короткие взгляды на сосредоточенное лицо Даррена и терпеливо пережидая неприятные ощущения, пока он брал у меня кровь и подсоединял к запястью датчики.
Пока анализатор проверял, что же изменилось в моем составе крови, ученый внимательно исследовал другие показатели, попеременно подключая датчики к разным частям тела. Его работоспособности и умению аналитически мыслить можно было только позавидовать – цены бы ему как Охотнику не было бы, если бы он был из этого класса.
Усиленно борясь с апатичной вялостью, я наблюдала за Дарреном, ненароком отмечая, какая великолепная физическая форма у гения мысли и жестокости. Уверенные точные движения, ни единого лишнего вздрагивания мускула.
“Он как смертоносное лезвие меча”, подумалось мне вдруг, и невольная ассоциация заставила меня внезапно вспомнить многочисленные шрамы на его теле. Почему он от них не избавился, ведь, судя по оснащению его Элизиума и профессионализму его слуг, возможности Даррена весьма широки в разных сферах. Откуда вообще эти шрамы взялись? Его когда-то предали и сильно изранили, поэтому он теперь возвращает жестокость, отыгрываясь на заведомо слабых Жертвах?
Мысли мои вдруг перескочили на то, как я кожей спины чувствовала шероховатость его отметин в тот момент, когда Даррен так собственнически жадно брал меня сзади, с каждым толчком вжимаясь сверху в мое тело, повторяя изгибы, придавливая своей мужской силой. Никогда еще я такого не испытывала, какое-то чувственное сумасшествие, переданное им, заставило меня потерять голову.
Вспомнив свои стоны и то, как я отчаянно жаждала этой смеси боли и наслаждения, как не могла успокоиться потом, чуть было откровенно не изнасиловав его ногу, я густо покраснела и зажмурилась, совсем забыв, что я как бы сейчас не одна.
– Ага, так я и думал! – самодовольный голос мужчины вернул меня в реальность.
Даррен вскочил из-за приборов, в экраны которых так внимательно всматривался до того, хищно прищурился и подошел ко мне.
– Что? – тут же ощетинилась я, потому что мне жутко не понравилось это плотоядное выражение лица, с которым мое обнаженное тело стали осматривать сверху донизу.
– Я бы сказал, кто, – широко улыбнулся гений-экспериментатор, неуловимо быстро избавляясь от белого халата, в котором он работал, а затем и от брюк.
– А… – я захлебнулась вопросом, увидев мужчину в полной, так сказать, боевой готовности.
– Садись, – бесцеремонно пихнул меня в бок Даррен, начиная улыбаться еще шире.
Согнав меня на край кушетки, он мигом вытянулся на спине, заложив одну руку за голову, а второй приглашающе подтягивая меня поближе к своим бедрам.
Я испуганно сглотнула, поежившись от накатившего чувства опасности. Он же не собирается вот прямо сейчас, здесь, заставить меня делать то, о чем я думаю?
Глава 8
– Да, Нира, да, – этаким издевательски отеческим жестом похлопав меня по руке, весело заявил Даррен. – Ты мне нагрубила – это раз, ты усомнилась в моих мужских талантах – это два, ты развалила мне часть периметра и заодно сломала мои самые крепкие наручники – это три, ты меня застала врасплох – это четыре, ты, в конце концов, посмела от меня убежать – это…
– Пять, – мрачно закончила я, лихорадочно осматриваясь в поисках чего-нибудь тяжелого. – А еще, не сомневаюсь, есть и шесть, и семь, и так далее – потому что я почти совершенство и все надо валить именно на меня, чего уж тут скромничать.
– Спокойно, дикая кошка, – молниеносно заломив мне за спину руки, как только я собралась удрать с кушетки за большой колбой, пробормотал мужчина. – Тебя еще учить и учить, а еще ты опять забыла, что аура выдает все твои мысли. Со мной тебе не тягаться. По крайней мере, пока.
Довольно жестко обхватив меня сзади за шею, мужчина стал пригибать меня к своему воинственно возвышающемуся свидетельству мужской силы. Да, с оценками вслух я переборщила, теперь этот маньяк-ученый явно жаждет отомстить. “А все потому, что ты никогда, никогда не можешь вовремя замолчать!”, наставительно произнес мой внутренний голос.
Упираясь и отворачиваясь, я попыталась вывернуться из захвата. Щёки мои полыхали, сердце стучало как бешеное, страх… Снова этот страх.
– Мне тебя заставить, Нира? Ты знаешь, я могу, – нарочито равнодушно произнес мужчина, но я видела по его ауре, что он взбешен. Снова. Опять я постаралась. Нажимая мне на шею сильнее, Даррен снова заставил меня склониться.
– Я… Я не могу это делать! – в панике выкрикнула я, но это только усугубило дело.
– Ты сделаешь то, что я скажу, иначе я пожалею, что допустил недавно с тобой излишнюю мягкость. А я не люблю, когда меня заставляют о чем-то жалеть. – ледяным тоном сообщил ученый, сильнее сжимая мою шею. – А теперь работай, детка!
Жесткий болезненный захват не давал мне возможности вывернуться. Я задыхалась от накатывающего страха, повинуясь силе и угрожающе покачивающемуся мятному лепестку Боли. Нагибаясь все ниже, превозмогая отвращение от такого унизительного для меня требования, я сглатывала слезы.
– Открывай рот! – скомандовал Даррен. – Да смотри, без глупостей.
“Я не смогу, не смогу! И тогда он меня убьет, но перед этим будет долго-долго мучить, унижать и растаптывать”, вопило мое сознание.
– Быстрее, Нира! – его приказ бьет по нервам наотмашь.
Я покорно размыкаю дрожащие губы, беру в рот внушительных размеров член, пытаясь отрешиться от всего происходящего. Воспоминания накатывают – все в моей жизни повторяется. Я так долго бежала от насилия – и попала в итоге в еще худшее. Мужская рука резко пригибает мою голову еще ниже, заставляя взять в рот еще глубже. Я не готова к этому, мне страшно, накатывает тошнота. Пытаюсь сглотнуть, отстраниться, чтобы набрать хоть немного воздуха.
– Да что с тобой? – зло спрашивает ученый, вздергивая меня за волосы и заставляя посмотреть на него. У него почти черные зрачки, его аура говорит, что он близок к жестокости, она ему нравится, но что-то мешает ей сейчас проявиться в полную силу.
Он бросает взгляд на мониторы приборов и хмурится еще больше.
– Ты опять теряешь силу, хотя совсем недавно она снова начала расти. Я уверен, что все дело в сексе. Нира, старайся активнее, иначе, клянусь Элизием, твое тщедушное тельце будет вмуровано живьем в мой периметр!
– Я не могу! Неужели непонятно – не мо-гу! – со слезами кричу я, пытаясь снова вырваться из железной хватки, но у меня и правда как будто бы иссяк весь поток энергии.
– Да в чем дело? Ты ни разу не пробовала и так тоже? – издевательски цедит Даррен, унижая этим вопросом мое самолюбие еще сильнее.
– Пробовала…
– Так что тогда не так? – разъяренно кричит мужчина.
– Ты не понимаешь… Я не могу ТАК… Принуждение – оно убивает все чувства, оно убивает… меня, неужели тебе не ясно? – шепчу я, всматриваясь в его почти черные глаза, в надежде найти хоть какой-то живой отклик.
Оттолкнув меня на край кушетки, ученый злобно схватил халат, накинул, вскакивая. Взъерошив волосы на голове, пинком отбросил стул, покружил по лаборатории и снова сел на кушетку, грубо вытаскивая меня из уголка, где кушетка примыкала к стене. Оказывается, я неосознанно съежилась и попыталась спрятаться. Аура Даррена бушевала алым и черным.
– Хватит трястись! – рявкнул он. – Где твоя хваленая строптивость? Вот теперь она бы тебе не помешала. Я тебе сейчас кратко, очень кратко изложу факты, и если ты не приведешь мне хоть один внятный аргумент в пользу своего поведения, клянусь богами, Нира, тебя ждут долгие дни и ночи адских мучений!
Подтащив поближе один из мониторов, стоящих на столе, Даррен на миг прикрыл глаза и сухо продолжил:
– Итак, вот показатели по твоим анализам. Моя формула сработала как надо, но в тебе оказалось что-то, что может подавлять и изменять ее действие. Анализатор вычленит несоответствия, но на это уйдет какое-то время, а мне нужно решить проблему с периметром сейчас.
– Моя версия: секс и те химические процессы, которые запускает половая связь – катализатор для изменения потоков энергии. Он многократно усилил твой природный дар – да, и можешь не мотать головой, ты забыла, кто я? То, что я увидел за последние часы – это стопроцентное усиление твоих изначальных данных. Плюс к этому еще и тех, что начали активизироваться вместе с моим новым препаратом.
– Значит, именно накопление этой новой энергии ведет к последующему выбросу – наручники и стена тому показатели. Когда ты овладеешь полным контролем, ты сможешь направлять энергию туда, куда нужно. Но для этого нужно восполнить ее запас – тогда ты восстановишь периметр. Вывод – мы занимаемся сексом, энергия накапливается – ты работаешь над заделкой бреши. Но твое странное нежелание блокирует весь процесс наполнения энергией. Нира, тебе надо мыслить только разумом. Отключи лишние эмоции, они для секса абсолютно не нужны.
Мужчина замолчал, пытливо глядя мне прямо в глаза, будто хотел там увидеть и вправду показательное отключение всех моих эмоций. Ага, только кнопочку мне забыли продемонстрировать.
– Да что ты говоришь? – язвительно возразила я, кипя гневом от его тирады. – А ты знаешь, что как раз мои чувства и сделали меня Охотницей? Ты понимаешь, что если это действительно я все тебе тут поломала, то уж явно не потому, что отключила эмоции, а наоборот!
– Это невозможно, – отчеканил Даррен, бесстрастно глядя на меня. – Посмотри на меня: разве я к тебе что-то чувствую? Я любуюсь твоим телом, оно меня возбуждает, но мой разум чист и ясен. Всегда. Как сейчас, так и несколько часов назад. Но, как видишь, – мужчина кивнул на прикрытую халатом выпуклость, – это абсолютно не мешает мне хотеть получить от тебя физическое удовольствие. Чувства – это банальная химия организма, забудь о них, они только мешают работать. Странно, что тебя не учили этому Охотники.
– Учили, – стиснув зубы, сказала я, кипя от злости, – да не доучили, как видишь. Ты можешь не верить – твой чистейший из чистейших разум, – передразнила я, не сдержавшись, – все равно слишком самонадеян, чтобы логически смотреть на непонятные ему вещи.
– Да я сама объективность, – возразил Даррен.
– Да ты самовлюбленный павлин! – бросила я в сердцах. – Не видишь дальше своего носа! Ты на ауру свою посмотри внимательно, если уж на то пошло.
Я потыкала пальцем прямо в завитки алого, заставив их каким-то образом отпрянуть подальше.
– И что я должен там увидеть? – снисходительно пожал плечами ученый. – Да, я в курсе, что мое свечение не такое, как у других, и однородность цвета – не мой вариант, но это знак усиленности моих природных способностей.
– Какое свечение? У тебя полно вот этих вот всяких завитушек, лепесточков и прочей ерунды, и их цвета – это именно твои чувства, то, чего ты сейчас жаждешь больше всего!
Разгоряченные неожиданным спором, тяжело дыша, мы оба внезапно уставились друг на друга.
– Ты не видишь? – в унисон озвучили мы свою догадку.
– Так, стоп, – еще раз взъерошил волосы гений. – Ты считаешь, что аура – это завитушки и лепесточки? Тогда как всему миру известно, что это однородный ореол, свечение разных цветов, которые могут комбинироваться? Я не беру в расчет твою неправильную ауру, она вся состоит из рваных всполохов, но это потому, что в введенной в твой организм формуле есть часть моей крови. Смешение генных ключей могло дать такую реакцию.
– Знаешь, я не ученое светило, конечно, но я говорю правду! Я вижу все именно так, как описала – твоя аура такая же рваная и причудливая, как и моя, судя по всему, – как могла спокойно сказала я, хотя внутренне просто закипала. Такой ученый мозг – и такой дурак!
– Черт, и почему я не проверил свою формулу повторно перед тем, как ввести ее тебе, – пробормотал ученый, бросаясь к столу и выводя на экраны какие-то расчеты. – Опять отбраковка результатов, а мне нужен чистый эксперимент, без побочки. Ну ничего, Нира, я упорный, сейчас тебя еще раз протестируют, снимут по новой данные. Я пока быстро доработаю препарат – и новая инъекция должна будет убрать все твои несоответствия.
– Да какие несоответствия? Почему я должна видеть все так, как и ты? Ты не допускаешь мысли, что твоя ученая картинка может быть неидеальна? – снова сорвалась я на крик. О боги, и это я упрямая? Да тут есть идеально непрошибаемый упрямый экземпляр – впору поучиться!
– Нира, в МОЕЙ картинке нет места никаким чувствам, никаким аномалиям и прочей лабуде – и в тебе я это тоже искореню, не переживай. Ты станешь лучшей из лучших, моей идеальной защитницей! – Даррен лихорадочно выписывал данные, одновременно вызывая слуг.
– Уведите ее в верхний сектор, программу исследований я сейчас отправлю, – бросил Даррен через плечо. – Меня не беспокоить, пока не закончите с ней. Тело не повреждать.
Я окаменела. Тело… Вот так, значит. Просто тело. Кусок живого мяса для исследований. И этот туда же.
Ярость и тяжелые воспоминания полыхнули во мне волной, и одновременно прямо перед носом этого садиста лопнула парочка колб. Осколки брызнули во все стороны. Слуги бросились к хозяину. На меня обратилось застывшее и оттого очень страшное лицо ученого. Лоб был рассечен, по щеке стекала струйка крови.
– Я же говорил: контроль, тебе нужен полный контроль! – прошипел он, отмахиваясь от слуг и буравя меня взглядом.
– Да к чертям твой контроль! – заорала я. – Ты не понял? Да я просто в дикой ярости! И это я разбила тебе сейчас твои несчастные колбы! Просто силой, силой своих чувств, и я сама только что видела это, как и все здесь присутствующие!
Даррен медленно покачал головой. Слуги опустили глаза в пол. Все. Приговор мне вынесен и обжалованию не подлежит.
