скачать книгу бесплатно
И лишь дверь захлопнулась, когда Волков обернулся.
Мальчик Дмитрий Беляков, одиннадцати лет от роду, оказался худ и как-то, по ощущениям, колюч. А так же взлохмаченный, злой и хамовитый.
Явно прошедшая через десятки рук, затертая до белесых пятен дутая куртка с надписью «Булз» на спине, висела на Митеньке пузырем. Спортивные штаны китайского пошива, с цветными вставками на голени, не вязались с осевшими гармошкой, грязными полусапожками с разошедшейся молнией. От мальчика пахло влажной тканью и прелостью.
На узком лице мальчика угрюмо горели крупные глаза, смотрящие на мир сквозь призму личной обиды. Митенька был одним из тех, от кого любое учебное учреждение старается избавиться в первую очередь – заядлый хулиган с бурной фантазией.
Ехали молча. Егор уверенно вел джип по скользкой от дождя трассе, изредка бросая взгляд в зеркало, на сидящего на заднем сиденье мальчика. Митенька заинтересованно пялился в окно, беззастенчиво ковыряясь пальцем в носу и вытирая его о кожаный салон.
– Ноздрю не порви, хулиган, – посоветовал ему Волков. Подросток поймал взгляд в зеркале, но даже не смутился. Палец от носа убрал, но с кривой ухмылкой парировал:
– А ты, дядя, вижу, даже мимо носа промахиваешься. Вон, глаз себе выбил.
Егор усмехнулся, утвердительно кивнул. Мальчик насупился и вновь уставился на пролетающий за окном пейзаж.
Джип следовал по дороге в аэропорт. Черным болидом пролетал автобусные полустанки с одинокими людьми. Шелестя шинами, обгонял длинные автопоезда с огромными колесами. Мимо деревенек, мимо заправок и придорожных кафе.
Не все претенденты на послушничество становились адептами. Не все послушники становились служителями. И уж совсем мало кто из служителей достигал высот религиозной иерархии. Но практика набора последователей веры из числа неблагополучных слоев населения пока оправдывала себя, давая наивысший процент результата. Сложно было сказать, кто выйдет из бывшего теперь уже детдомовца Белякова, но то, что спустя полгода парня будет не узнать, Волков знал точно – в Школах умели говорить так, чтобы донести смысл слов даже до самого трудного подростка. А потому воспитывать сейчас Митеньку, вступая с ним в перепалку, не входило в обязанности религера – он должен был просто доставить его наставнику.
– Дядя, а ты ждал, что я брошусь к тебе с криком «папа»? – скучающий мальчик вновь решил попробовать на толерантность своего сопровождающего. – Ведь ждал же?
Волков удостоил его лишь взглядом в зеркало.
– Ждал, – ответил за него Митенька и удовлетворенный откинулся на сиденье. – Музыку поставь, папанька. Я тебя это… люблю тебя я. И пожрать купи.
Одноглазый даже бровью не повел.
Свернули на дорогу к аэропорту. Мимо пронеслась стоящая на обочине фигура в желтом жилете патрульного постового. Проехали отметку «Аэропорт – 10 км».
– Я все равно сбегу, – вдруг угрюмо сказал парень. – Потому, что ты меня в секту везешь, для жертвы.
– Почему сразу для жертвы? – Егор вдруг поддержал разговор, почувствовав, что за словами мальчика что-то кроется. – Может, на органы сдам. Печень здоровая?
Митенька подался вперед:
– Вы нас своим богам приносите в жертву. Вон, Колька рассказывал, Маринка тоже. Увозите и заставляете на себя работать. Там нас таких много. Вечерами книжки всякие учить заставляете. Это…зомбируете. А потом кого-то уводят. И все, только его и видели. Вон, у Маринки даже наколка осталась на спине, ей в такой вот секте сделали…
– Какая наколка? – перебил поток информации Егор.
– Татуировка. Звездочка, типа как на картах рисуют, только лучей побольше.
Волков перестроился в правый ряд, сбросил скорость. Щелкая камушками гравия по днищу, джип прижался к обочине и встал.
– Дядя, ты чего, – испуганно проговорил мальчик, – Я…
– Ну-ка, босота, рисуй, – блокнот и карандаш, извлеченные из бардачка, упали на колени Белякова. – Рисуй пока есть чем.
Художественный талант у подростка присутствовал – через пару минут Волков разглядывал аккуратную звезду с девятью лучами и похожим на паука символом внутри.
Глава 3
«Религия является тем якорем, который не дает человечеству усомниться в собственном существовании».
Из лекции пастыря амонариев Ири студентам факультета теологии Городского Университета
Где-то над головой прогудел невидимый за тучами самолет, уносящий мальчика Белякова к его будущему – Школе-монастырю в небольшом провинциальном городке. Через несколько лет он вернется уже другим человеком. Или не вернется.
– И когда спросили они слепого юношу, что же именно он рисует, то ответил он им: «Я рисую Бога!»…
Волков миновал очередного уличного проповедника, расположившегося в специально отведенной зоне возле трамвайной остановки, свернул за угол, на проспект.
Для обеденного времени народу было много. Люди текли по проспекту как вода по желобу, сбивались в заторы на светофорах, сворачивали в проулки, просачивались в многочисленные кафе и магазины. Каждый из них, наверняка, мнил себя кораблем среди океана, но на самом деле являлся всего лишь одной из сотен серых капель для другого корабля.
Для того, чтобы затеряться в толпе, нужно считать себя именно каплей. Обычной каплей, любящей толпы, потоковое движение и общественный транспорт. Егор преуспел в искусстве «не быть кораблем» когда того требовала ситуация. Как, к примеру, сейчас.
Одетый неброско, впрыгивающий в закрывающиеся двери автобуса, не спешащий, но и не идущий слишком медленно, останавливающийся у витрин и газетных киосков, чтобы невзначай осмотреть окружающее пространство – Волков использовал все известные ему уловки. Человек, к которому религер шел на встречу, был слишком ценен, чтобы привести к нему возможную слежку.
Подобным образом Волков обставлял свои рандеву с информаторами уже более пяти лет. Опыт показывал, что не зря.
Егор поравнялся с ларьками, продающими дешевый «фаст-фуд». За круглыми столиками меланхолично пережевывали жесткое мясо, подцепляя его пластиковыми вилками с бумажных тарелок, маргинально вида личности с пропитыми лицами. Чуть в сторонке толстая тетка с огромной клетчатой сумкой, стоящей возле ног, мелкими, судорожными глотками пила горячий кофе. Рядом, чумазый, с занудным голосом, вился тощий цыганенок с протянутой ладонью.
Когда-то Волков любил этот город. Но с тех пор слишком многое изменилось в его жизни. Слишком сильно изменился сам город.
От былой любви остались лишь раздражение и чувство брезгливости. А еще стыд, будто Егор и сам приложил руку к этим отвратительным метаморфозам.
Впрочем, отчасти это предположение было правдой.
Ларьки остались позади. Егор остановился на светофоре, перешел на другую сторону улицы. Продолжил свой путь в тени длинной торговой галереи с огромными витринами и яркими разноцветными вывесками.
За последние годы Город приобрел вид усталый и фальшивый, словно продавец сетевого маркетинга. За улыбками рекламных персонажей, за сверкающими огнями, манящими к праздности и достатку, за мельтешащими картинками на электронных табло и зычными голосами зазывал всех мастей, скрываются обшарпанные, грустные фасады домов, грязный асфальт улиц и тяжелый запах большого мегаполиса.
– Сегодня день рождение Бога! – выступил за белый полукруг разрешенной зоны очередной уличный проповедник в ярком наряде. – Возьмите флаер, узнайте, какие вас ждут бесплатные подарки, если придете к нам на лекцию!
Егор решительно оттолкнул предложенный листок, не поворачивая головы прошел мимо. Смешался с толпой на пешеходном переходе, вновь пересек проспект. Вдали уже показалась вывеска искомого кафе, нужно еще раз проверить наличие нежелательных попутчиков.
– Вы хотите стать богатым, но не знаете как? – бородатый мужчина в ярко-зеленой тоге и с волосами, затянутыми в тугой пучок на затылке, протянул на встречу Волкову разрисованные хной руки, – Наши Боги помогут вам и вашей семье!
– Себе помоги, придурок, – произнес одноглазый, отталкивая пахнущие благоуханиями ладони. Чертыхнулся и в который уже раз за день пожелал всем богам мира сдохнуть.
Ведь что может быть лучше мира без богов?
Прохладный полумрак зала на цокольном этаже. Приятный запах кофе и выпечки. Тяжелая деревянная мебель с резным декором, создающая ощущение защищенности. Быстрые и незаметные официантки, вкусная еда и приоткрытая дверь кухни, за которой находился черный ход.
Волкову решительно нравилось в «Дубраве».
По другую от Егора сторону массивной столешницы сидел худой, с двухнедельной щетиной мужчина неопределенного возраста. Толстый свитер висел на его плечах как на вешалке, длинные узловатые пальцы то и дело поправляли круглые очки на остром носу. Серо-зеленые глаза, тонкие, поджатые губы, лихорадочный румянец на впалых щеках. И цепкий, пронзительный взгляд, все подмечающий и запоминающий, высокий лоб интеллектуала под неопрятной челкой. А еще, страшный шрам поперек шеи, старательно скрытый высоким воротом свитера.
Человека звали Роман Ильин, он называл Волкова своим другом.
Принесли горячее. Роман неторопливо достал завернутые в салфетку вилку и нож, деловито потыкал исходящий паром эскалоп. Принялся методично разрезать на тонкие дольки мясо, стуча лезвием ножа по тарелке.
Волков проводил взглядом официантку, пододвинул к себе глубокую тарелку и вооружился ложкой. Не обращая внимания на звучные позывы голодного желудка, со сдерживаемой жадностью стал поглощать наваристую солянку, периодически прикладываясь к запотевшему бокалу золотистого пива.
Некоторое время над столом раздавались лишь звон посуды да довольное урчание Волкова.
Когда же официантка унесла пустую посуду, а на столе появился пузатый чайник и еще один бокал пива, Роман откинулся на спинку кожаного кресла и, иронично улыбаясь, спросил:
– По какому поводу был праздник?
Егор сверкнул единственным глазом, неопределенно пожал плечами:
– Тебе соврать или сам повод выдумаешь?
Ильин усмехнулся:
– Да ладно, чего ты. Просто выглядишь хреново.
– Ленин в мавзолее тоже не очень выглядит, а еще нас с тобой переживет, – Волков склонил голову на бок. – И вообще, что за тон, что за ухмылочки? Ты мне это прекращай.
Он потянулся через стол, приоткрыл крышку чайника. Вдохнул влажный, густой пар, ароматным облаком поднявшийся вверх.
– Что за чай? – с подозрением покосился он на улыбающегося Романа.
– Пуэр.
– Кипяченым навозом воняет, – религер опустил крышку. – Ну, перейдем к разговорам серьезным да суровым. Как дела?
– Все в порядке, – утвердительно кивнул Роман. – Не переживай.
– Мне несвойственно переживать.
– За тобой слежки не было? – в свою очередь осведомился Ильин.
– Нет. Не думаю.
– А с помощью Искры?
– Я бы почувствовал, ты знаешь, – Волков склонил голову на бок, спросил в свою очередь пытливо. – А есть повод беспокоиться?
– Что-то у нас беседа по кругу пошла, – крякнул Ильин. – Повод беспокоиться есть всегда, Егор. Особенно нам. Новые религии плодятся как мокрицы под поленом. Видел сколько уличных проповедников? Проходу не дают! А сколько храмов и приходов строится? Я их уже различать перестаю, хотя повидал на своем веку превеликое множество.
– Зато без работы не останешься, – резонно заметил Егор. – Ты сейчас у кого?
– А, – отмахнулся Роман, наливая себе чай. От напитка, с тихим журчанием заполняющего белоснежную внутренность чашки, потянуло терпким травяным запахом. – У маринцев. Забавные ребята, но долго не протянут.
– Маринцы? Которые неоязычники?
– Они самые.
Роман ловко подцепил щипчиками два кусочка коричневого сахара, опустил в чашку. Спросил:
– Слышал, у вас с координатором несчастье?
– Повесился. Или повесили, – Волков облизал с губ пиво. – Пока не выяснили. Ничего не слышал про него в последнее время? Может быть, Поединки вел? Встречался с кем-то? Что-то необычное?
Ильин покачал головой:
– Нет, ничего не слышал. Но уточню, если нужно.
– Нужно.
Егор взглянул на часы. Похожие на осиные жала стрелки показывали двадцать минут четвертого. Прикинул оставленные на вечер дела. Не хотелось бы откладывать их на завтра. Вновь поднял взгляд на своего худого собеседника.
Роман Ильин являлся профессиональным сектантом, внедренным инсайдером. Он проникал в различные религиозные общины и коммуны, становился одним из верующих и раскапывал всю подноготную, до которой мог дотянуться. Источники финансирования, имена правящей верхушки, адреса Искр, планируемую сектами стратегию выживания и даже любимые приемы религеров – все это Роман вытаскивал на свет и нес Волкову. Некоторые конфессии выкладывали за голову этого информатора хорошие суммы. По следу Романа то и дело пытались идти наемные головорезы, ищейки конкурентов, обиженные религеры. Ильин, не без помощи Волкова, каждый раз выходил сухим из воды. И прятался на некоторое время, пережидая.
Пережидать Роман предпочитал в других сектах, мастерски меняя внешность.
А еще он когда-то был Искрой. И перестал быть таковым после Поединка с Егором.
Ильин подул на чай, пригубил. Блаженно зажмурился, причмокнул, ощущая вкус на языке.
Волков терпеливо отхлебнул пиво.
Наконец информатор открыл глаза, оценивающе причмокнул.
– Эй, эстет, – привлек его внимание щелчком пальцев Егор. – У меня время поджимает, давай уже к делу.
– Ну, – Роман подобрался, его лицо приобрело сосредоточенное выражение. – В прошлую пятницу видел религера тифонитов Язву возле храма бланцев. Сам знаешь, он из своего логова редко выползает, а тут средь бела дня нарисовался. Стоял, курил, бросался мусором в прихожан. Дал в морду вышедшему на крыльцо настоятелю храма. Приехали религеры бланцев и Язва поспешно скрылся.
– Язва в своем репертуаре, – усмехнулся Егор. – Секс, наркотики, рок-н-ролл?
Ильин пропустил мимо ушей риторический вопрос, продолжил:
– В основном, новости все больше по мелочам. Амонарии выкупили землю на Тенистой. Ходят слухи, что под новый филиал. Ордалианский священник сжег себя в знак протеста против закона об упрощенной регистрации сект исилитского толка.
– Это я слышал.
– Две Искры погибли в Поединках. Один мне неизвестный из гностиниан, вторую ты знал – Илия из бантийцев.
– Туда ей и дорога, бездушной стерве, – отсалютовал Волков. – Кто так постарался?
– В том-то и дело, что непонятно с кем были Поединки. Все молчат, никто не заявляет о победе.
– А какой смысл тогда был в Поединке?
Роман пожал плечами.
– Кабы знать. Кстати, о странном. Буквально вчера слышал от одного знакомого. Говорит, что в городе странная Искра завелась. Мол, видели возле городского сада парня, который силой Дара создавал сахарную вату и раздавал ее встречным детям.
