скачать книгу бесплатно
Империя Млечного пути. Книга 3. Пилигрим
Денис Евгеньевич Бурмистров
Империя Млечного пути #3
Рейтарский корвет «Полынь» начал долгий поход сквозь холодный и опасный космос, не подозревая, с чем придется столкнуться на этом странном маршруте. Ведь мало того, что вокруг бушует война между Империей и Содружеством, смертельная Язва раздирает пространство, а на темных палубах поселились чудовища, так на борту корабля появилась загадочная девушка Элли, способная полностью изменить мир.
И лишь Юрий Гарин понимает, какая угроза нависла над всеми. Но сможет ли он противостоять ей? Сможет ли вернуться из похода живым? Сможет ли найти свой дом, не потеряв при этом всё?
Представляем вам третью, заключительную книгу писателя-фантаста Бурмистрова Дениса из цикла «Империя Млечного пути».
Денис Бурмистров
Империя Млечного пути. Книга третья. Пилигрим
Глава 1. Юрий Гарин
Крупицы льда на стекле шлема холодно светились под лучами безымянной звезды, и казалось, будто сияет сам космос. Узким серебристым серпом зависла одинокая планета, испещренная неровными пятнами кратеров. Над ней, растянувшись вдоль орбиты, блестели маленькие искорки, кружась и переливаясь.
Юрий поднял руку, ощущая упругое сопротивление плотной ткани скафандра, и стер ладонью с лицевой части шлема предательскую белизну.
Космос умел быть красивым, завораживающим, ошеломительным. Но под притягательной оберткой скрывался черный хищник с голодными глазами, хватающий холодной радиоактивной хваткой всех посмевших бросить ему вызов.
Безымянная умирающая звезда испускала жесткое излучение, способное за пару минут сварить людей прямо внутри скафандров – если вдруг упадет защитное поле «Полыни». Кружащиеся на орбите планеты искорки при ближайшем рассмотрении оказались обломками неизвестного звездолета и мертвецами, превратившимися в куски льда.
– Юрий, проверь давление, – раздался в наушниках голос лейтенанта Джаббара. – Показатели скачут.
Гарин скосил глаза на панель внизу шлема – давление внутри скафандра действительно немного упало, видимо, где-то подтравливало. Нужно потом проверить, наверняка опять прохудился гофр на локтях.
Юрий увеличил подачу воздушной смеси, перехватил чемодан с ремнабором, прицепленный к поясу тонким тросиком, и пошагал по обшивке корвета к наросту модуля дальней связи. Здесь, возле раскрытой бронепанели, сгорбилось три фигуры в массивных рабочих скафандрах – техник, связист и контрактор мобильной группы Глебович.
– Вот здесь можно обойти, – прогудел Тихомир, тыкая щупом куда-то в глубины открытой проводки.
– Ты сдурел? – воскликнул техник, распрямляясь от возмущения. – Если будет скачок напряжения, всему контуру хана!
– Делайте сами, я не напрашивался, – меланхолично ответил контрактор.
Один из локаторов дальней связи сбоил уже несколько недель и штатные ремонтники не могли понять, в чем дело. Кто-то порекомендовал обратиться к «блохам», у которых имелся техник-«самоделкин» Глебович, известный своим нестандартным подходом к решению подобных проблем. Юрий напросился «за компанию» – он любил смотреть на космос, широкое прозрачное забрало ремонтного шлема подходило для этого более чем.
А еще хотелось побыть наедине с самим собой, в последнее время это редко удавалось.
Он отстегнул чемодан, толкнул Тихомира в плечо, протягивая ремнабор. Тот принял ремнабор даже не повернувшись – его увлек спор с другими матросами по поводу технических решений проблемы.
Гарин не стал им мешать, пошел дальше, топоча магнитными ботинками по щербатой обшивке корвета.
Словно букашка на теле огромного старого зверя, затерянного в глубинах бесконечной пустоты.
Юрий убавил практически до максимума громкость наушников, отключил микрофон. Закрыл глаза и стал слушать собственное дыхание на фоне абсолютной тишины.
Появление Элли на борту «Полыни» он принял сразу, без сомнений – так конькобежцы реагируют на внезапно открывшуюся полынью. И когда девушка вдруг появилась из темноты, бросившись на грудь, он не медлил. Обнял, закрывая ото всех, пустыми коридорами довел до своей каюты. Потом угрюмо смотрел, боясь пошевелиться, как Элли, такая худая, маленькая, тихо плачет, спрятав лицо в ладонях. Совсем как тогда, на древнем медицинском модуле, с которого все и началось.
Юрий открыл глаза. Звезда и серп планеты казались плоскими картонными декорациями, приклеенными к черному бархатному пологу.
Гарин опустил взгляд вниз, туда, где начиналась корма «Полыни». Бурая, с контрастными тенями в стыках бронепанелей, она казалась театральной сценой, выдающейся в темноту зрительского зала. Зрителей видно не было, но Юрию казалось, что они есть, что их много. И все они смотрят на него с ожиданием.
Гарин вновь закрыл глаза, будто опуская занавес.
Элли осталась жить в его каюте. Он предоставил ей свою кровать, сам обустроился на полу, на притащенном со склада матрасе. Набирал в столовой порции побольше, носил девушке, тщательно следя, чтобы никто не смог подсмотреть в открывающуюся дверь.
Иногда Элли в каюте не оказывалось, хотя Юрий запирал гермостворку снаружи. Но Гарин и этому не удивлялся, уверенный, что девушка вернется. Так и происходило – каждый раз в его отсутствии. Юрий ни о чем ее не спрашивал, принимая все, как есть. Вынужденно играл в эту странную игру из недомолвок и коротких фраз. Все ждал полноценной беседы. Ждал и одновременно боялся, что в ответ на его вопросы Элли задаст свой, один единственный: «Почему ты бросил меня?».
Сколько с тех пор прошло времени? И ведь то был действительно сложный момент – они вдвоем оказались в неизвестном мире, о котором не знали ровным счетом ничего. Юрий пытался заработать денег где мог и как умел, Элли оказалась в больнице с признаками непонятной болезни. Единственный человек, кто хоть как-то пытался им помочь, был предприимчивый Карл Йенсен, занимающийся этим, понятное дело, не из альтруистических побуждений. Впрочем, сам по себе Карл оказался человеком не плохим, искренне переживал за девушку, считал Гарина если не другом, то хотя бы партнером. Именно это и повлияло на решение Юрия, когда они чудом вырвались с атакованной радианами Канкри-55 и оказались порознь на имперском крейсере. В то время Гарин был одержим поиском своего дома, корабля поколений «Пилигрим-2», готовился к тяжелому и сложному пути. И совсем не хотел тащить за собой Элли, желая ей более спокойной и размеренной жизни. Потому попросил знакомого кирасира сообщить ей с Карлом, что Гарин погиб.
Юрий видел в этом пусть и постыдную ложь, но ложь во благо. Он вполне представлял себе состояние девушки, узнавшей, что ее друга и защитника больше нет, но считал, что так для нее будет лучше.
Тем и успокаивал себя, мысленно раз за разом возвращаясь к тому своему решению. Однако, со временем его совесть отнюдь не успокоилась, наоборот, ее начал грызть червь сомнения – а не избавился ли он от Элли, как от балласта, прикрываясь красивыми фразами о чужом счастье? Имел ли право бросать одинокую и испуганную девчонку на такого ненадежного попечителя, как Йенсен? Неужели не мог объяснить ей все сам, напрямую?
Да, возможно этот поступок был ошибкой. Скорее всего он был ошибкой. Но ошибкой сознательной, личной – для Юрия всегда на первом месте стояло возвращение на ковчег. В конце-концов, он разведчик, обязанный донести до своих собратьев важную информацию, откровение о мире по эту сторону обшивки звездолета.
Только вот отчего так неловко от этих воспоминаний? Отчего они так горьки и постыдны?
Помимо этой неприятной истории, было и еще кое-что – Юрий боялся самой Элли. Что-то изменилось в той смешной и наивной девчонке, смотрящей когда-то на Гарина блестящими влюбленными глазами. Она больше не была хрупкой и беззащитной, хотя все еще и выглядела таковой. От нее буквально веяло чем-то необъяснимым и пугающим, за ее тонкой и хрупкой спиной двигались глубокие тени, словно жили своей жизнью. Словно истинные масштабы Элли намного превышали ее физическое тело.
Юрий не мог понять, откуда в нем эти ощущения. Так зверь не может понять почему бежит от надвигающейся грозы.
Только вот Гарин бежать не собирался.
Он сжал кулаки и открыл глаза. С вызовом окинул взглядом молчаливый и безразличный космос, включил звук и, развернувшись, пошагал к нише технического люка.
Наваждение последних дней отступило. Из остолбеневшего кролика он вновь превратился в опасного мангуста.
– Юрий, – раздался голос Джаббара. – С вами все в порядке? У вас пульс учащен.
– В порядке, Кахир – ответил Юрий. – Теперь в порядке.
* * *
– Ну и какого хрена их так покрасили?
Командир первого взвода Ярвис Рэнт, аугментированный здоровяк с буграми синтетических мышц, скептически скривился, задрав лысую голову.
Перед ним возвышался огромный стальной человекоподобный гигант ярко-оранжевого цвета, упираясь макушкой в полосатую перегородку сервисного крана. Плоская треугольная голова-башня с узкой смотровой прорезью, массивные орудийные надстройки на плечах, квадратные манипуляторы-руки с многосоставными захватами и встроенными инструментами, необычная «чешуйчатая» броня – в этом монстре с трудом угадывались черты доброго старого «голема».
– Их, вроде бы, хотели использовать в качестве мишеней для тренировки гусар, – сказал Одегард. – Потому и покрасили.
– О как, – удивленно крякнул Рэнт. – Они хоть работают?
– Работают, – заверил его Гарин.
– Черт, все же на каком старье мы воюем, – со вздохом заметил Одегард. – Это же «Ракшас», верно? На поколение лучше наших старых големов. И на два хуже современных моделей.
– А где у него лом? – тревожно прогудел урсулит Одучи, тревожно разглядывая новую машину. – Одучи нужен лом!
– Зачем тебе лом? – покосился на товарища Ярвис. – Смотри, какие у него клешни! Сможешь от кораблей просто отламывать куски по своему вкусу.
– Есть у него лом, – успокоил урсулита Юрий. – За спиной закреплен.
Одучи одобрительное заворчал, тряся большой лохматой головой.
Новые боевые костюмы поступили на вооружение «блох» после того, как «Полынь» спасла от неминуемой гибели имперский патруль. Впрочем, не только этот факт послужил поводом для распечатывания старых флотских складов, а в большей степени командующий группировкой, оказавшийся старым сослуживцем капитана Кимуры. В результате рейтарский корвет подлатали, дозаправили и заменили старых «големов» на морально устаревших для армейцев, но вполне подходящих для контракторов класса S машины.
– Ты уверен, что они влезут в пусковые шахты? – тихо спросил у Гарина Одегард.
– Должны, – уверенно ответил Юрий.
– Должны или влезут? – с усмешкой переспросил Рэй.
Юрий с укором посмотрел на друга.
– Ты технические характеристики изучал? – он указал на ближайшего «голема».
– Я их прочитал, – уклончиво ответил Одегард. – Не, Юра, сам посмотри! Реально же здоровые железяки!
– Здоровые, – согласился Гарин. – Только у них все обвесы убираются перед прыжком.
– Это хорошо, что мы от Патаки избавились, – усмехнулся Рэй. – Он бы этими обвесами растопырился прямо в шахте. И застрял бы, как ёрш в глотке.
– Тут и без Патаки попотеем – техника новая, без ошибок не обойтись.
– Согласен. Эх, чую, не раз мы еще стареньких «големов» добрым словом вспомним!
Они проводили взглядом группу матросов из технички, кативших большой агрегат для продувки систем.
– У тебя какой-то вид помятый, – заметил норвежец.
– Нормальный у меня вид, – Юрий машинально потер пальцами лоб.
– Не выспался?
– Не выспался, – не стал отрицать Гарин.
– Даже не буду спрашивать о причине твоей бессонницы, – хитро прищурился Рэй, зубоскаля. – То-то Киры опять полночи не было!
Юрий болезненно ткнул его в бок.
– Эй! – деланно возмутился норвежец. – За что? Я говорю, что вижу!
– А это тебе не за зрение, – ответил Гарин. – Это за язык.
– Юра, я могила! Курган!
– Вот и молчи. И не в Кире дело. Просто не выспался.
– Как скажешь, – кивнул Одегард. – У меня новенький на днях тоже на кошмары жаловался.
– Это который?
– Брамма, улыбчивый такой.
Гарин кивнул, понимая о ком идет речь.
Что-то с оглушительным лязгом грохнуло, стальное эхо переросло в заковыристую ругань техников.
Рэй поморщился, словно от зубной боли, спросил у Гарина:
– Может, пойдем? От нас пока все равно толку нет.
Юрий задумчиво осматривал ангар, оглаживая бороду искусственной рукой. Возле дюжины оранжевых «големов» трудолюбивыми и матерящимися муравьями суетились матросы технического обслуживания, выводя машины из консервации. Пришедшие полюбоваться на обнову контракторы мобильной группы сейчас действительно ничем не могли помочь коллегам, хорошо хоть не путались под ногами. Ничего, пока свободный вечер, пусть полюбопытствуют. Вскоре Юрий даст им возможность познакомиться с «големами» поближе. Как выразился Иова Маракши: «До тошноты из всех щелей».
– Пойдем, – Гарин кивнул норвежцу. – Кофе будешь?
– Из автомата или твой, командирский?
– Из автомата, – ответил Юрий, не желая пускать Одегарда в свою каюту. – На командирский у тебя лимит закончился.
Рэй, шагающий рядом, обиженно цокнул зубом.
– Эх, а еще друг. Кофе зажал.
– Не начинай! Ладно бы ты кофе, как положено, ложку-другую клал, так ты его словно экскаватор наваливаешь, аж воды не видно.
– Я – викинг, я люблю покрепче!
– Халявщик ты, а не викинг. С твоим «покрепче» мои запасы и до середины похода не дотянут. Сам потом будешь ныть. Так что, давай поэкономим, попьем из автомата. Кстати, ты Тихомиру сказал, чтобы он кухонный синтезатор посмотрел? Еда опять пластиком отдает.
Они вышли из ангара, свернули в сторону «блошиного» кубрика.
– Сказал, – ответил Рэй и воскликнул, вспомнив. – А, я же тебе не рассказывал! В общем, я вчера после спортзала иду, смотрю, Тихомир сидит, а напротив новенький – Базилий.
– Василий, – поправил Гарин.
– Ага, он самый. Сидят такие за столом, морды, по русской традиции, угрюмые. А перед ними какая-то хитрая схема в воздухе кружится, разноцветная, многоуровневая. Сидят, молчат, смотрят. Я успел до своей капсулы дойти, переодеться, с Ярвисом поболтать, а эта парочка даже словом не обмолвилась, лишь руки меняют, которыми бока подпирают. И вот когда я уже собрался уходить постовых проверить, Василий такой…
Одегард сделал жест, будто совсем чуть-чуть что-то передвинул пальцем в воздухе. Еле сдерживая смех, продолжил:
– И все! Тут Тихомир себя по лбу «шлеп», сказал: «Я так и знал!», погасил голограмму и они разошлись спать. Представляешь себе?
Последние слова он проговорил сквозь раскатистый хохот.
Юрий поддержал друга вежливым смешком – Тихомир иной раз и вправду вел себя словно гик-отшельник, но с приходом Василия Бодрова у Глебовича появился конкурент по части многозначительных молчаний.
