скачать книгу бесплатно
У распахнутого окна гостиницы стояли два приятеля. Рыжий пес сидел рядом на траве газона. Седой мужичок пытался заглянуть в окно и говорил:
– Александра моя Ильинична! Чаи там гоняешь! А меня, милого своего, на произвол судьбы бросила!
– Тебе только произвол и подавай, – послышался из окна женский голос. – Уж одной ногой… о душе пора думать, а все туда же.
– Н-да, – задумчиво произнес седой и обратился к приятелю: – Петр, скажи мне: почему, несмотря ни на что, мы с тобой не унываем?
– Даже и не знаю, Шурик, – отозвался приятель. – Не унываем, и все тут!
Озеро было не таким спокойным, как утром. Ветер гнал на песок легкие волны. Над водой до самого горизонта висели клубистые белые облака.
– Рыбы мы сами не наловим, – сказал Борька.
– Ну, почем знать! – не согласился Олег. – Попробуем.
– Не будет она ловиться ни фига. Надо копченой купить. Вкусная – пальчики оближешь. Возьмем в аптеке таблеток от этого самого, но обязательно попробуем.
– Купаться пойдем? – спросил Олег.
– Вроде холодновато. – Борька поежился.
Недалеко от пристани был песчаный пляж со скамейками и «грибками». У берега стояла полная дама в алом купальнике и с пышной прической крашеных хной волос. Худощавый мужчина с зачесом на лысину пробовал ногой воду и говорил:
– У! Сегодня совсем теплая!
Олег сложил одежду на скамейку. Подошел к берегу и, не раздумывая, бросился в воду. Отплыл несколько метров и встал на ноги. Было по шею. Перевернулся на спину и поплыл дальше. Над головой стояли, будто не двигались, облака. Над лесом синела туча.
Недалеко от берега худощавый мужчина учил свою спутницу плавать. Держал на руках и командовал:
– Ногами и руками! Одновременно!
Дама разгребала перед собой воду, вытягивала шею, чтобы не замочить прическу, фыркала и говорила:
– Яшка! Нахал!
Борька стоял на песке, убрав руки за спину и выпятив живот. Наклонился к Олегу и тихо сказал:
– Гляди-ка, какие тут опытные ухажеры! Сразу и не подумаешь!
По дороге в поселок Олег предложил:
– Давай по лесу прогуляемся. С другой стороны к гостинице выйдем.
– Лучше короткой дорогой, через поселок, – ответил Борька. – Знаешь, есть такие минуты, когда организм будто что-то начинает предчувствовать и торопит хозяина.
Утром Борька громко постучал в дверь и закричал:
– Эй! Спишь, что ли? Вставай!
Олег не спал, но вставать не собирался. Посмотрел на часы и удивился:
– Куда в такую рань!
Борька был в майке, спортивных брюках и шлепанцах на босую ногу. Сунул Олегу листок со схемой, а сам прошел в комнату и уселся на подоконник:
– Вот видишь, как надо! Оказывается, проще пареной репы! Под любые параметры подходит. И почему сразу не догадались в трубку свернуть? Вот за что я люблю жизнь, за эти мгновения понимания. Вот это да! И какое удивительное чувство свободы – взять и придумать. Именно свободы! И не какой-то, а твоей собственной! Понимаешь, о чем я? Вот, Александр Сергеевич в этом кумекал! Хоть и гуманитарием был.
Схема казалась очень удачной. А Борька был громогласным, самодовольным и хвастливым. Олега это немного раздражало. Можно было бы позлить Борьку и сказать, что ничего особо путного он не придумал. Но схемка вправду казалась очень красивой. Наверное, Борька даже не понимал, как она объединяла все то, над чем сейчас работали.
– А как она интегрируется легко! Все сразу объединит! Да? – Борька ткнул пальцем в свой листок.
Олег не удержался и ответил:
– Все это можно решать по-другому и радикально. Подвергать жидкость сильному облучению, чтобы в ней пузырьки газа формировались, а их измерять. – И тут же пожалел, что проболтался.
– А облучение куда пойдет? – Борька сразу ухватил самое трудное. – Если люди рядом будут?
– Ну, вот тут думать надо.
– Ты про это пока никому не говори. – Борька прошелся по комнате. А то они нам сейчас прибор зарубят. И неизвестно, получится ли то, о чем ты говоришь. Подумать надо.
Константин Михайлович был на совещании. Им пришлось его ждать. Борька звонил в Москву какой-то приятельнице и говорил:
– Вот еще! Что тут врать! Правда, в командировке! На острове. Обитаемом! Не могу сказать, где. В каком океане. Что значит «трепло»? Зачем так говорить! А если наш разговор слушают? Как кто? Спецслужбы! И я по твоей милости прослыву у них вруном! Хи-и!
После обеда они пошли в лес за поселком. За деревьями, совсем близко синело озеро. Но оказалось, что к нему не подойти, – вдоль берега тянулись бетонные столбы с колючей проволокой.
Светлый сосновый лес кончился. Открылся косогор с кустарником у подножья. Они поднялись по высокой траве на его макушку.
– Место какое благодатное, – сказал Олег.
– Скит здесь когда-то стоял. Вон там, внизу часовня осталась. – Борька сел на траву и вытянул ноги. – Все-таки схемка получилась удивительно удачной. В таких случаях главное – голову зря не ломать. Хоть по комнате ходи, хоть руки заламывай, – все бесполезно. А если просто взять да послушать, может иной раз и услышишь. Нет, я правду говорю.
– А чего ты мне это объясняешь? Я и без тебя знаю, – ответил Олег.
С косогора они спустились к заросшей камышом мелкой речушке. Стояли на бревнышках моста и смотрели, как вода треплет длинные, темно-зеленые водоросли.
– Конечно, хорошо здесь поселиться, – говорил Борька. – Но города будет не хватать. Ни конференций тебе, ни прочего трепа. Обалдеть от этой секретности!
– А много ты на конференции ходишь?
– Потому что неинтересно. Было бы интересно – ходил. Куда-нибудь за кордон махнул бы с лекциями выступать.
– Там своих хватает.
– Для ученого признание очень важно. Да и вообще – глупость какая-то эти представления, что мы в осажденной крепости. Надоело это уже. Рано или поздно, а придется с миром замириться.
– А кто его обижает?
– Вот ты! Человек вроде вменяемый, – говорил Борька. – А чуть что – сразу империалист. Ну, может и не империалист, а так… Вот, мол, мое и никому не отдам.
– Всякий нормальный человек свое абы кому не отдаст.
– А кто у вас забирает? Кто? Все живут тихо-мирно. Никакие свои особенности не выпячивают. Вот тебе скажи: никаких особенностей у вас нет, ты первый заорешь: «Как бы не так!».
– Что ты хочешь сказать? Что никто ни от кого не отличается?
– Послушай, ты знаешь, что я – парень из деревни, – быстро заговорил Борька. – Простецки – некуда. Вот и объясни мне: в чем мои особенности?
– Тебе? Про особенности? Пожалуйста! Ты не любишь всякую меру. Не любишь бить в одну точку. Зато обожаешь вопросы задавать. Себе самому!
Борька скривил физиономию и спросил:
– В каком это смысле я не люблю меру?
– В прямом. И еще ты, хоть недолго злишься, но надолго обижаешься.
– Это все словеса! И только!
Ирина стояла у входа в Дом дружбы народов на Калининском и выглядела даже важнее обычного. Билеты на концерт достала ее мать, и кроме Олега были приглашены Вика и Артамонов.
– Если эти змеи опоздают, мы их ждать не будем, – объявила Ирина.
– А что за певица? – спросил Олег.
– С Ямайки. Очень длинное имя. Я не запомнила. Подошли Вика и Артамонов. Она заулыбалась и чмокнула Ирину в щеку, а он молча кивнул и протянул Олегу руку.
В буфете Вика громко сказала:
– Шампанское есть!
Артамонов принял задумчивый вид и, как подобает поэту, стал сосредоточенно разглядывать лепнину на потолке. Олег отстоял в очереди и принес бокалы с вином и шоколадку.
– Где эта Ямайка находится? – спросила Вика. – Где-то в Атлантике?
– У нас в классе девочка была, Люба Папкина, – сказал Олег. – Она всегда говорила: «Антрактический океан».
– В этом что-то есть, – заметил Артамонов и допил шампанское.
Вика долго и подробно рассказывала о новой приятельнице – жене представителя какой-то фирмы в Москве.
– Они весь свет объездили! – уверяла Вика. – А дома у них прислуга обед готовит.
– Чужие люди в доме – я не представляю это как… – Ирину этот треп сильно раздражал.
– А что такого? – изумилась Вика.
– Ну, ведь наймиты! – объяснила Ирина. – Кто знает, что у них там на уме. Возьмут и плюнут в кастрюльку. В ходе классовой борьбы…
Певица с длинным именем была немолодой коренастой креолкой. Ведущий назвал ее «большим другом нашей страны». Она пела под гитару томным, красивым голосом.
После третьей песни возникла пауза, и ассистент стал возиться с микрофоном. Олег повернулся к Ирине:
– Понимаешь креольский диалект? А то я переведу. Вот, например, из последней песни: «Коварный идальго! Зачем ты проник этой темной ночью под кров несчастной женщины? Зачем ты схватил своими горячими руками ее смуглые плечи?»
После следующей песни в зале зааплодировали, а соседка слева – коротко стриженая дама средних лет – посмотрела на Олега и спросила:
– А эта песня, интересно, о чем?
– О чем? – переспросил Олег. – Ну, как же! «Ранним утром отплывали от родных берегов рыбаки. Долго махали им на прощание молодые рыбачки. Чайки несли их приветы любимым».
– Где эта Ямайка находится? – поинтересовалась дама.
– Ну, как же! В этом…, в Антрактическом океане! – Олег широко раскрыл глаза и с удивлением взглянул на даму.
После концерта пошли мимо буфета к выходу.
– Шампанское у них очень вкусное, – напомнила Вика.
– Н-да, – согласилась Ирина.
Артамонов достал из нагрудного кармана книжечку и стал что-то записывать, а Олег пошел к очереди перед буфетной стойкой и подумал: «Что ж, в конце концов платить за все положено пассионариям!»
– Она неплохо поет, – сказала Вика. – Мне понравилось. Только туфли у нее уж очень задрипанные.
– А платье что, лучше? – усмехнулась Ирина. Артамонов поставил на столик пустой бокал:
– Мы завтра в ДК «Красная Пресня» выступаем. Хотите, приходите.
Олег промолчал, а Ирина ответила:
– С удовольствием бы, но завтра я никак не успею.
В фойе Артамонов оказался рядом с Олегом и буркнул:
– Суетишься ты с этими рюмками.
В июне в приличном академическом журнале вышла Борькина статья. По этому поводу столы в его лаборатории были сдвинуты и накрыты белой бумагой, а сотрудницы увлеченно резали сало и любительскую колбасу. На подоконнике в литровой банке стоял большой букет гвоздик.
– Привет тебе, триумфатор! – сказал Олег, войдя в лабораторию.
– А ты чего не выступал на совете? – спросил Борька. – Я думал, ты выступишь, даже напоминать не стал.
– Там одни доктора к трибуне выстроились.
– Ты же в этом деле кумекаешь, – ответил Борька. – А то там началось и понеслось не в ту сторону.
Народу собралось много. Кое-как расселись на стульях, креслах и ящиках, разобрались со стаканами и вилками. Тарелок на всех не хватило.
