скачать книгу бесплатно
– Иди, если тебе надо. А я еще порисую.
– Сад волшебный, – шепнул за ее спиной Юл.
Что же такого увидел Стен в своем провидении?
– Волшебный, – отозвалась Иринка и вдавила пастель в рисунок так, что порвала бумагу, а сам мелок раскрошился в ее пальцах в пыль.
– Это волшебство через открытую дверь из Беловодья вытекает и прорастает у нас здесь в Темногорске.
Еще минута – и небо из прозрачно-голубого сделалось ультрамариновым. На улице зажегся фонарь. Ультрамарин все густел. Что-то скребануло рядом – то ли по стволу дерева, то ли по стене. Вот еще раз. Будто когтем. Все отчетливее, все громче. Свет окончательно померк, день истаял, наступил вечер, уже не ультрамарин, а чернота вокруг, тьма… Странно! Ведь сейчас должно быть еще светло. Конец апреля.
– Ну вот! Рисовать нельзя! Что ж такое! – возмутилась Иринка. – Ничего не понимаю! Кто знает, может быть, здесь в саду, темно, а на улице сверкает солнце?
– Пойдем, посмотрим, – предложил Юл.
Нагибаясь, они пролезли под стеклянными ветвями к дыре в заборе. Такое впечатление, что идти пришлось метров двести.
«Быть такого не может!» – подумал Юл.
Он первым перепрыгнул канаву и протянул Иринке руку. На улице было гораздо светлее, чем в саду, но все равно – давно не полдень. Близился вечер.
– Не скажете, сколько времени? – обратилась Иринка к проходящему мимо парню в кургузой куртке и вязаной шапочке.
– Семь, – ответил тот. На часы при этом не посмотрел. Да и не было у него никаких часов.
– Ни фига себе! – ахнул Юл.
И вдруг почувствовал. Страх…
Он глянул себе под ноги. Улицу заливало грязной водой.
– Бежим! – Юл схватил Иринку за руку.
– Этюдник!
– Нет времени!
Они кинулись бежать. Им навстречу люди брели в черной воде по колено, переговаривались, не замечая потопа.
– Юл! – Иринка вытянула вперед руку.
Юл глянул. Вдали, где-то в самом начале Ведьминской, поднималась высоченная волна. Она все росла.
Девчонка взвизгнула от ужаса, изо всей силы вцепилась в руку своего спутника.
Юл прижал Иринку к себе и выставил вперед руку.
– Сейчас! Держись крепче. За меня. – Юл выкрикнул защитное заклинание.
Волна накрыла их с головой. Юл почувствовал, как разливается по телу смертельный холод. Сердце остановилось. Вздохнуть не было сил. Напрасно Юл судорожно глотал воздух – он лишь по рыбьи беспомощно открывал и закрывал рот. О, Вода-царица, что делать? Почти инстинктивно Юл поднял свободную руку и коснулся ожерелья. Ощутил бешеное биение водной нити. И тут же волна схлынула. Будто искра пробежала от ожерелья к пальцам, и дальше – к Иринке. Девчонка вскрикнула. Юл судорожно вздохнул. Сердце колотилось как сумасшедшее.
Волна ушла. Следом налетел бешеный ветер, ударил в лицо, загудели провода на столбах, зашумели, подаваясь напору, ветви деревьев, вихрь поднял обрывки бумаги, пакеты, закрутились мусорные торнадо.
«Откуда столько мусора? – подивился Юл. – Как будто шквал разнес все помойки в городе!»
– Что это было? – выдавила с трудом Иринка.
– Н-не знаю, – пробормотал Юл, задыхаясь. – Что ты почувствовала?
– Холод внутри, будто ледышку проглотила, – призналась она. – Меня куда-то унести хотели, но ты не дал.
– И не дам! Бежим скорее! – Юл побежал снова, потащил Иринку за собой.
Куда – не знал. Его гнал только что пережитый ужас.
«Стен это видел… потому и увез меня… Почему не сказал? Вот дурак!»
Они остановились только на площади. Иринка дрожала. У Юла тоже клацали зубы.
«Я сейчас упаду, – подумал он почти равнодушно. – Упаду и умру… Иринка тоже умрет…»
– Зайдем в кафе, – предложил юный чародей. – Что-нибудь горячее…
– Угу, – согласилась Иринка. – Полцарства за чашку горячего кофе.
Юл знал, что цены здесь обалденные. А деньги… Мальчишка сунул руку в карман и нащупал несколько бумажек. Маловато будет. Надо было у Стена попросить. Эх, дурак! Ладно, будем надеяться, что хватит. Сейчас необходим горячий, обжигающий кофе. Или хотя бы чай.
Юл усадил Иринку за столик, сам направился к стойке.
В кафе почти не было народу. Двое парней за столиком в углу что-то обсуждали и пили явно не лимонад. Еще какой-то хорошо одетый мужчина болтал с девчонками за стойкой. Официантки ненатурально хихикали, как будто у каждой была внутри включена программка: смех после каждой реплики.
«Зачем они с ним кокетничают? – раздражено подумал Юл. – Этот чувак даже не собирается их клеить, чтобы переспать. Ни одна из них ему не нравится».
Забыл он, как всегда, что дар эмпата – редкий дар.
Ученик чародея незаметно щелкнул пальцами. Одна из официанток громко рыгнула. Прикрыла рот рукой, смущенно засмеялась. Парень хмыкнул и отошел наконец от стойки.
– Что тебе, мальчик? – повернулась к Юлу девица.
Он заказал десерт со взбитыми сливками и два кофе экспрессо. Расплатился. Денег хватило впритык.
Иринка выпила чашку залпом и сразу же прекратила дрожать, будто напиток в этом новомодном кафе был волшебным.
Да и как же иначе, если юный чародей успел шепнуть нужное заклинание, поднося своей даме чашечку.
– Что это было, там, на улице? – спросила Иринка, ковырнув ложечкой сливки. – Психотропное оружие?
– Отходы производства… – буркнул чародей.
– Что-то вроде гипноза? Я же понимаю: грязная вода нам только померещилась.
– Это не гипноз, а ненависть. Роман говорит, что ненависть – блевотина души.
– Э, да ладно тебе! Все теперь всех ненавидят. Если первым не ударишь, тебя самого затопчут, – она явно повторяла чьи-то слова.
– Тебе нравится топтать? – усмехнулся Юл. – Человек лежит на земле, а ты его топчешь, пинаешь. Бах! Бах! Зуб выбил, кровь изо рта льется, смешиваясь с кровью из носа. Еще! Еще! Кости пальцев хрустят, ломаясь!
– Класс! – Иринка рассмеялась. – Эх, Матюшко я бы врезала от души.
– Я бы тоже, – признался Юл.
Матюшко был их общим врагом. Не сговариваясь, они расхохотались.
– Юл, а кем ты станешь после школы? – спросила Иринка, отсмеявшись. – Колдуном, как Роман Вернон?
– Нет! – Юл замотал головой. – Я в университет в Питере поступать буду. Стен… то есть Алексей обещал помочь.
– Ты – странный. Отец советовал от тебя подальше держаться.
– Почему это? Боится, что я тебя заколдую, превращу в принцессу-лягушку? Ква-ква, папа, дай сотенку… – засмеялся Юл.
– Ну, я думаю, ты способен на большее! – Иринка хитро прищурилась.
– Ты тоже на многое способна. Например, убить словом.
– Лучше – рисунком. Хочу так рисовать, чтобы у людей сердце захватывало.
Она вдруг покраснела. Румянец так и запылал на щеках. Глаза заблестели. Сейчас она показалась в сотню раз краше, чем прежде. И Юл неожиданно понял: никакой уверенности и силы в ней нет. Она слабая, только боится это показать. Опять страх. Везде страх.
«Я ненавижу страх», – подумал Юл.
– Знаешь, иногда хочется, чтобы весь город уснул, – призналась Иринка. – Я выйду на улицу, а там никого. Ни единого человечка. Спят и не могут проснуться. Забавно, правда? При этом можно зайти в любой дом, поглядеть, что и как, на цыпочках выйти. Никто ничего не услышит и не увидит, все будут спать день, два, три. Я буду бродить от дома к дому, сидеть в чужих креслах, разглядывать чужие вещи, пить чай из чужих чашек, похрустывать чужим печеньем. Или бы еще лучше, чтобы все люди исчезли. А я одна-одинешенька гуляю повсюду. Нет, я не желаю, чтобы люди погибли, пускай они куда-нибудь просто уйдут. Откроются потаенные двери, все-все выйдут в какие-то иные миры. А я бы осталась.
– И я.
Юл взял Иринку за руку. Звякнул на ее запястье браслет с тремя крупными камнями.
Но Юл не обратил внимания на браслет. Едва руки их соприкоснулись, как сердце у мальчишки прыгнуло в горло, заколотилось, будто сумасшедшее. Он облизнул мгновенно пересохшие губы. Водная нить в ожерелье пульсировала в такт сердцу.
Вот так бы сидеть всю жизнь. Держать ее за руку и… он был счастлив… секунду… другую.
– В Темногорске все может быть, – проговорил он многозначительно.
– Я знаю, – кратко отвечала Иринка.
– Может быть, у тебя тоже предки колдуны, как у Романа Вернона?
– Нет! – запротестовала Иринка. – Скажи, а твой учитель любому ожерелье может сделать или только избранным?
– Практически любому. Если только… – Юл запнулся.
– Что – только? – Сафронова смотрела настороженно.
– Если только у этого человека фамилия не Лавриков. Тогда – нельзя.
– Почему?
– Не знаю. Но Роман Васильевич сказал: Лавриковым запретно.
– А телка-то у мелкого ничего! – заржал за дальним столиком обритый наголо бугай и беззастенчиво ткнул в Иринку пальцем.
Иринку и Юла будто грязной водой окатило. В этот раз совершенно не колдовски.
– Ладно, Вован, она ж малолетка, – хмыкнул второй. – Оставь.
– Теперь малолетки все бляди! – хохотнул Вован.
– Унять их? – спросил Юл, наклоняясь к Иринке.
Его затрясло – теперь от ярости.
– Ты чего? С ума сошел? – прошептала девчонка. – Идиоты они. Не обращай внимания. Крутых из себя строят.
Юл обернулся. За столиком сидели двое.
– Э, гляди, как зенки вытаращил! – хохотнул Вован. – Небось, колдун, сейчас (или «щас»?) в камень превратит. Эй, пацан, ты че, чародей, в натуре?
Второй, однако, не отличался подобной наглостью.
– Оставь их, Вован! Видел у парня ошейник? Это колдун. Не трогай! Они все друг за дружку горой…
– Он – щенок! – Вован поднялся.
– Ну вот, пожалуйста! – шепнула Иринка – Сейчас приставать начнет!
Она стиснула в руке чайную ложечку, как будто это был нож или даже пистолет.
Квадратный здоровяк был уже в двух шагах. Юл поднялся. Сжал кулаки. Страха не должно быть. Страх разъедает силу. Только злость. Ярость.
– Мелочь, брысь отседова, – предложил задушевным голосом Вован, самодовольно ухмыляясь.
Росту он был небольшого. Повыше Юла, но совсем чуть-чуть. И в плечах не особенно широк. Но очень хотелось пацану крутизну свою показать.
– Сам вали! – огрызнулся Юл.
Вован колдунов не боялся. Он вообще в магию не верил. Он ни во что не верил, кроме силы кулаков. И, как истинный герой, выбрал для битья противника-слабака. Мальчишку выбрал, которому пятнадцати лет еще не исполнилось. Ухватил за грудки. Юл тут же поверх его кулаков наложил свои ладони. Что-то выкрикнул в лицо. Как показалось Вовану – какую-то абракадабру.
Тут же руки Вована ожгло огнем. В лицо ударила влажная смрадная струя. Вован невольно разжал пальцы. Кисти его рук скрючились и почернели. Из рукавов кожаной куртки валил пар, будто там внутри что-то варилось. Вован в ужасе уставился на изуродованные кулаки. Рот его сам собой раскрылся, на ворот куртки потекла струйка слюны. Но при этом «герой» не смог вымолвить ни звука.
