скачать книгу бесплатно
– Неважно. Главное, что вы помните наш разговор. Память – вещь замечательная. Успели оценить?
– А вот и мадмуазель Лери, прекрасная Лери-а, озерная фея… – вновь принялся напевать Стас.
– Помолчи, дружок, – одернул его Андрей Константинович. – Иди, переоденься к обеду, погляди, на что только похож твой мундир! Весь измялся. И опять в пятнах. Право же, ты точно ребенок…
– Уже бегу. Я мигом! “Ты будешь моей, когда-нибудь будешь моей! Лери-а-а-а…” – запел Стас, удаляясь.
– Я не понял, а в каком он чине? – спросил Корвин. Спросить напрямую, как такой человек может служить, гость постеснялся.
– Это домашний мундир, – объяснил князь Андрей. – Все Рюриковичи имеют право на мундир. – И добавил со вздохом. – Хотя бы такой… Он служил, но служба его продлилась всего пару месяцев.
– Дядя, дай я расскажу, как все было, – тут же вмешался в разговор Стас. Оказывается, он лишь сделал вид, что уходит, и едва понял, что речь зашла о нем, немедля воротился.
– Может быть, в другой раз? – попытался мягко возразить Андрей Константинович.
Не тут-то было!
– Вы только послушайте! – Стас ухватил Марка за локоть. – Я решил немного подшутить над своим другом Бертеньевым, тайком привез на крейсер русалку… вы, верно, слышали про наших северных тюленей: внешне они вылитые русалки – хвост, груди, длинные зеленоватые волосы и почти человеческие лица. Так вот, я затащил русалку в кровать мичману Бертеньеву. Не знаю, уж как так получилось, но я перепутал каюты. Вышло, что я подложил русалку не мичману, а капитану Игнатову. А тут мы, как назло, попали в метеоритный поток, не могли совершить прыжок, капитан сутки не покидал рубку, потом отправился к себе совершенно без сил и рухнул в койку. Тем временем в койке капитана тюлень мой успел испустить дух. Не только почил в бозе, но и напустил литров десять зеленой липкой жидкости. Бедняга капитан ухнул в этот зеленый клей и почти полчаса не мог из него выбраться. Комбраслет залепило слизью, Игнатов напрасно скреб узор ногтями – никто не откликался. К тому же дохлая русалка прилепилась к капитану намертво. Наконец кое-как он отделался от гниющей туши, и, как был, в одном белье, весь в зеленой слизи, кинулся в соседнюю каюту. Тут самое смешное… – Стас не выдержал и сам расхохотался. – Соседнюю каюту занимал судовой врач, очаровательная Наталья Григорьевна. Наш капитан за ней ухаживал… И намеривался предложить руку и сердце… Вообразите, наша докторесса открывает дверь, а на пороге… – Стас опять залился хохотом. – Она завизжала на весь звездолет. Да еще влепила пощечину капитану – решила, что кэп так по-дурацки ее разыгрывает. В общем – скандал! Хотели устроить надо мной суд чести, но Игнатов распорядился немедленно списать меня с крейсера. Даже не стали возвращать на Китеж, ссадили на ближайшей станции Звездного экспресса. Без денег. Без сопровождения. Форменное безобразие! Кстати, на базе я повстречал одну совершенно очаровательную певицу…
– Прошу тебя, хватит историй! – оборвал племянника Андрей Константинович. – И не вздумай что-нибудь подобное рассказать Валерию Флакку.
– Он не будет смеяться?
– Даже не улыбнется, – предрек князь Андрей.
Флакк уже поднимался по лестнице, но вряд ли мог слышать их разговор. Стас поглядел на военного трибуна:
– О да! Он вылитый капитан Игнатов. – И пустился наутек. Бегом.
Корвин усмехнулся: даже смелые люди испытывали перед Флакком невольную робость. Особенно когда тот бывал не в духе. А сейчас трибун звездных легионеров был мрачен как никогда. Князь Андрей также нервничал, хотя и старался скрыть. Для этих двух людей, недолго связанных узами родства, нынешняя встреча оказалась первой. Два года они винили друг друга в гибели Эмми. Теперь, благодаря Марку, все разъяснилось.
– Мои соболезнования, трибун Флакк, – начал Андрей Константинович почти официально. – Вы убедились, наконец, что ни я, ни кто другой с Китежа не виновны в гибели вашей сестры.
– Да, я знаком с результатами расследования, – отвечал Флакк. – Надеюсь, князь Сергей полностью поправился.
Хозяин усадьбы изобразил вежливую улыбку:
– Он чувствует себя очень даже прилично, но… пока что он только ребенок. Пятилетний ребенок. И прошу вас, ничего не говорите ему об Эмми.
– А вы…
– Старались не напоминать. Сереже сказали, что он получил опасное ранение на войне. Он не помнит жену, не помнит Психею. Зачем ему знать об убийстве Эмми? К чему вновь переживать этот кошмар?
– Потому что он был ее мужем… – неожиданно повысил голос Флакк. Кажется, слова князя Андрея изрядно его разозлили.
– Вот именно, был… – вздохнул старик.
– Но он все равно узнает, – начал спорить Флакк. Как всякий уроженец Лация, он не верил в личное бессмертие. Жизнь после смерти возможна лишь как память, как добрая слава. А его любимую сестру стерли из памяти мужа, – это походило на новое, пусть и виртуальное, убийство.
– Так пусть узнает как можно позже… – будто нехотя уступил князь Андрей. – Когда его личность полностью восстановится. Никак не сейчас.
– Я увижу Сергея?
– Возможно… Если захотите. Надеюсь, вы погостите у меня подольше. Сейчас на Китеже замечательная пора. Осень только-только подкрадывается. По-летнему тепло, можно и купаться в Светлояре, и яблоки собирать. Повсюду золото листьев. Что говорить – “прощальная краса”.
Марк передернулся. Не любил он осень. На Колеснице в эту пору рабы убирали на полях ле карро, и почему-то всегда было страшно холодно.
– Пожалуйте в дом, господа! – обратился к гостям князь Андрей. – Вам приготовлены комнаты во флигеле. – Хозяин первым направился к дверям.
* * *
Комнатки в доме были небольшие, но уютные. Спальня, туалетная комната, ванная. Из спальни стеклянные двери открывались в верхний парк. Обстановка выглядела почти аскетической. Ничего похожего на роскошь усадьбы Сергея не наблюдалось. Мебель, обитая белым в красную полоску шелком, массивные лакированные комоды из красной китежанской березы, тюлевые занавески на окнах, акварели в рамках на стенах. Все мило, просто, по-деревенски.
Друз проверил комнаты на наличие жучков, но ничего не нашел. Что и не удивительно. На Китеже для прослушивания используют не электронику, а местный грибок, способный передавать акустические сигналы. Практически каждый квадратный сантиметр помещения работает в этом случае как отличный микрофон. У этих микозных шпионов только один минус: любые строительные материалы они разрушают с поразительной скоростью. Так что если покои на Китеже отдают запахом свежего дерева и сверкают яркими красками, знай: твоими разговорами кто-то очень интересуется.
Комнаты во флигеле не отделывали уже несколько лет… Милые трещинки на светлой охре добродушно подмигивали жильцам: не бойтесь, здесь безопасно. На всякий случай Друз установил на дверях и окнах датчики движения. Откроет кто-нибудь незваный дверь, и датчик разразится пронзительным визгом: опыт Психеи не прошел для центуриона даром.
– Ну вот, теперь мы можем поговорить без помех! – воскликнул Друз, закончив несложную свою работу. – Что скажешь, Марк? – Он явно ожидал похвалы.
– Скажу, что ты болтун! Только твоего дядюшки нам здесь не хватало! Мы же договорились: никому ни слова, пока не найдем твоего отца!
– Но это же его родной брат! – с обезоруживающей непосредственностью возразил центурион. – Как я мог что-то скрыть от дяди?! Мы столько лет считали отца погибшим, и вдруг оказалось, что он жив!
– Что ты так шумишь, Марк? – вмешалась в разговор Лери. – По мне, просто отлично, что дядюшка Друза на Китеже послом. Он устроит нам поездку в Блистбург и аудиенцию у Великого князя. Говорят, такого великолепия, как в великокняжеских палатах, нет даже во дворце императора Неронии.
– Он будет следить за тем, что мы делаем. – Довод получился не слишком убедительный. Но Корвин и сам не знал, чем ему так не нравится прибытие на Китеж нового посла. Не нравится – и все. Знакомый голос нашептывал: “Плохо”… А почему “плохо” – не объяснял.
– Не преувеличивай его влияние, – пожал плечами Друз.
– Ты нарушил договоренность, центурион! – вмешался в разговор Флакк. – Впредь… – последовала многозначительная пауза, и Друз невольно опустил голову. – Впредь никогда этого не делай!
Друзья еще не успели закончить разговор, как появился слуга – высокий, подтянутый, с зализанными на висках волосами старик во фраке и шелковых панталонах до колен. Белые чулки обтягивали худые икры. Едва он распахнул дверь, как включилась сирена. Друз кинулся ее отключать. При этом слуга и глазом не моргнул, стоял на вытяжку, ожидая, когда вой смолкнет.
“Затея с сиреной идиотская”, – подумал Корвин, краснея.
– Дорогих гостей приглашают в малую столовую, – сообщил старик с поклоном.
* * *
Корвин ожидал увидеть князя Сергея за обедом вместе с отцом и сестрой. Но нет. Андрей Константинович, Ксения, даже Стас – все господа присутствовали. Сергея не было.
– Мой сын ест в детской, – объяснил хозяин, не дожидаясь вопроса. – Ему рано садиться за общий стол.
Общий стол, длинный, накрытый хрустящей крахмальной скатертью овал, занимал почти всю площадь скромной столовой. Ножки стульев касались стен, когда гость поднимался из-за стола. Андроидов в качестве прислуги не держали: блюда подавали две краснощекие девицы в вышитых кофтах и сарафанах. По дому они расхаживали босиком, то есть совершенно бесшумно. Служанки, не скрываясь, прислушивались к господскому разговору; прыскали, заслышав удачную шутку, да и сами порой отпускали меткие замечания. Хозяин подобное поведение одобрял и красоткам подмигивал. Впрочем, такое обращение ничуть не снижало дистанцию, что лежала между аристократами и прислугой.
– Я уже два года не выезжаю никуда из усадьбы, – признался Андрей Константинович. – Затворник. Отшельник. “В забытой сей глуши”.
– Похоже на изгнание, – заметил Марк.
– Добровольное. Я был горячим сторонником союза с Лацием. Но “латынь из моды вышла ныне”. Настаивать на прежнем смысла нет – можно лишь испортить то малое, чего удалось достичь и сберечь. А менять свои взгляды или хулить то, что прежде любил – не в моих правилах. Так что лучше отойти в сторону и ждать. Предаться вольной праздности.
– Чего ждать? – не понял Друз. – Изменения орбиты? Или планетарного потепления?
– Насколько я знаю, – Корвин осторожно пытался нащупать приемлемую нить разговора, – аристократы Китежа предполагали заключить союз с нобилями Лация.
– Отдельные аристократы. И отдельные патриции. “Иных уж нет, а те далече”… Сторонников можно пересчитать по пальцам, – в голосе Андрея Константиновича отчетливо послышалась горечь.
Он пожертвовал собственным положением, карьерой сына и его жизнью – почти – ради осуществления плана, который с самого начала был обречен на неудачу.
– Я слышал, у вас на Лации все патриции наделены генетической памятью? – спросил Стас. – То есть помнят, что делали их папа с мамой и даже дедушка с бабушкой?
– Это правда, – подтвердил Корвин. – К примеру, мой отец бывал у вас в усадьбе двадцать лет назад. К слову, тут мало что изме…
– И что… все-всё помните? Без исключения? – перебил Стас, глаза его восторженно заблестели.
– Разумеется.
Стас хихикнул, попытался удержаться, но расхохотался еще громче.
– Получается, вы, Марк, должны помнить, как ваша сестра появилась на свет, так, что ли? – выдавил он с трудом сквозь смех.
– Дорогой мой, ты ведешь себя неприлично! – строго заметил Андрей Константинович.
– Всего лишь хочу узнать правду… разве это неприлично, дядя?
“Если парень сейчас прицепится к Друзу, они подерутся за столом”, – подумал Корвин. Ему и самому хотелось надеть фарфоровую супницу на голову Стасу. Но патриций должен уметь сдерживать свои желания.
– Андрей Константинович, – сказал он намеренно громко, чтобы заставить Стаса умолкнуть, – я бы хотел после обеда поговорить с вами об одном старом деле моего отца, оно так и осталось нераскрытым.
– Я в вашем распоряжении, мой юный друг.
Стас вновь захихикал и замотал в восторге головой.
Князь Андрей сделал вид, что не слышит нелепого смеха.
“Любой нормальный человек выставил бы Стаса за дверь через пять минут…А старик к нему снисходителен, – отметил про себя Марк. – Как к сыну… Вот именно, как к сыну. Стас ведь похож на князя Сергея. Если судить по голограммам и портретам. Только выглядит моложе. Но это можно списать на курс регенерации после ранения. Положим, выстрелы из парализатора не прошли бесследно, и под маской дурачка прячется князь Сергей? Тогда понятна нежность старого князя. Хотя нет, нестыковка… Зачем выдавать одного князя за другого? Ложная гордость? Надежда, что состояние Сергея-Стаса изменится, и он сможет, отбросив маску Иванушки-дурачка, вновь стать Иваном-царевичем? Игра масок… Карнавал…”
“Нет, нет, – запротестовал голос предков, – здесь идет другая игра… Будь начеку. И скажи Друзу, чтобы не увечил этого парня”.
Ну, наконец-то! Хоть один дельный совет удосужился дать. А то я заждался твой подсказки!
* * *
После обеда князь Андрей привел Корвина к себе в кабинет. Квадратная комната, шкафы с книгами вдоль стен, тяжелые бархатные портьеры – за двадцать лет здесь мало что изменилось. Даже кресло для гостей было тем же самым – поменялась только обивка. Корвин уселся, с удовольствием погладил подлокотники, положил ногу на ногу… И тут обнаружил, что смотрит на расположившегося за столом князя Андрея под другим углом, нежели отец: префект Корвин был куда выше ростом.
“Так и останешься недомерком”, – вспомнил юноша обидную фразу Стаса. Нахмурился.
– Как я успел заметить, поведение Стаса вас раздражает, – предварил хозяин усадьбы первую фразу гостя. – Мне и самому не хватает порой терпения. Но прошу вас… быть снисходительными. Бедный мальчик этого заслуживает…
– Я понимаю… – Корвин сделал значительную паузу.
– Ну и отлично… Отлично. Честно говоря, у меня возникла слабая надежда, что вы подружитесь с моим Стасом.
Корвин отметил местоимение “моим”. Неужели отгадка до неприличия проста?
– На Китеже он почти все время проводит в одиночестве или со стариками. А ему необходима компания сверстников. Племянник готов завести дружбу с каждым. Если вы и ваши друзья его приняли!.. Я даже подумал: а что, если вам взять его с собой на Лаций? Перемена мест пошла бы ему на пользу.
– Сомневаюсь. У него слишком несчастный нрав.
– Нет, подождите, не отказывайтесь сразу, у вас будет время его оценить. Ведь вы, несмотря на юную внешность – мудрец, проникающий в самые глубины человеческой души. Вы способны помочь. Я вам очень признателен, Марк Валерий, что вы раскрыли это дело на Психее. Я и не надеялся, что мы когда-нибудь узнаем правду.
– Признательны? За что? Нерония в ярости, не верит ни Китежу, ни Лацию… И я бы на их месте не поверил. Дело Николы приобрело огласку. Вы получили одни неприятности, когда правда выплыла наружу.
– Вы правы, Марк, и одновременно не правы. Да, затея с анималами стала достоянием галанета. Но это не мои планы, не моя операция. Я всегда был сторонником союза Китежа и Лация. Определенные люди… – старый князь сделал ударение на этих двух словах, – воспользовались моей привязанностью, воспользовались молодостью Сергея и его амбициозностью и задумали авантюру с захватом живых кораблей неронейцев. Теперь те же люди… подчеркиваю – те же – доказывают, что во всем виноват Лаций и покойная княгиня Эмилия. Чтобы загладить свой провал, интриганы клянутся в любви к Неронии. Но я – по-прежнему сторонник союза аристократии Китежа и Лация! – Голос старика зазвенел от гнева. Теперь только стал заметен возраст князя Андрея. Он был стар, безумно стар рядом со своим юным собеседником. – Возможно, я идеалист, но аристократ не может не быть идеалистом.
– У моего отца был друг-идеалист, хотя и плебей, – сказал Корвин. – Двадцать лет назад этот человек оказался в смертельной опасности. Отец отправил его сюда, на Китеж. Под вашу опеку. Его звали… Сергий Малугинский. Имя, разумеется, вымышленное. Но с тех пор мы ничего об этом человеке не слышали. Сын Сергия Малугинского двадцать лет считал отца погибшим. И только совсем недавно выяснилось, что Сергий не погиб. Вы знаете, где он сейчас?
– Знаю, – кивнул князь Андрей.
– И где?
– В озерном городе.
Ответ был ожидаем. Более чем. Именно поэтому Марк не сомневался: князь Андрей солгал. Зачем? Что на самом деле случилось с отцом Друза?
“Убит”, – шепнул голос.
“Нет!” – едва не выкрикнул Корвин вслух.
– Сын никогда не увидится с отцом?
– Выходит, что нет, как это ни прискорбно.
– А хотя бы поговорить им можно?
– Увы… Надо полагать, ваш друг, разыскивающий пропавшего отца – это Ливий Друз.
Марк пожал плечами: глупо отрицать очевидное. Если отец Флакка, бывший командир “Сципиона”, сейчас проживает на Лации, а отец самого Марка погиб много лет назад, то естественно, что третий в компании, Ливий Друз, и есть жаждущий отыскать отца единственный сын.
– Вы можете сообщить Сергию Малугинскому, что его сын здесь, на Китеже?
Андрей Константинович задумался.
– Попробую что-нибудь сделать.
Значит – все-таки жив… Тогда где он? Почему скрывается?
Корвин мысленно уже видел себя остроносой ищейкой, взявшей след. Преступление! Он отчетливо различал его запах. Еще нельзя было сказать – запах крови или запах тайны. Но что-то важное, преступное, связанное с именем Друза, князь Андрей скрывал.
