Царское дело

скачать книгу бесплатно

– А кто такой Филипп? – спросил Маркел.

– Филипп – это я, – сказал старший стрелец. – Надо бы тебя совсем убить, до смерти, но я пожалел. Да и еще Ефрем за тебе просил, уже не знаю, за что. А за Трофима Ефрем не просил! Так ему и передай, когда вернется. И чтобы к лопарю больше не лез, скажи. Если убили лопаря, значит, так было надо. И если Гриша удавился, значит, он тоже так хотел. Запомнил?

Маркел кивнул. Филипп усмехнулся и добавил:

– Лопарь – колдун. На царя наколдовал, и царь преставился. И лопаря за это зарезали. И что, это все, что ему за это причитается? Да я бы его еще на мелкие клочья разорвал, и сжег бы, и пепел по ветру развеял, а душу его черную, поганую в дерьме утопил бы! А его только ножиком пырнули. Значит, пожалели, как тебя.

Маркел молчал. Филипп улыбнулся и спросил:

– Когда вы от Гриши вышли, то куда дальше пошли?

– К девкам.

– К каким девкам?

Маркел улыбнулся и начал облизывать губы.

– Илья! – громко велел Филипп.

Илья кинулся к Маркелу. Маркел быстро-быстро зачастил:

– Я не знаю, как это место называется! Это в царевом дворце, идти нижним этажом, после сойти в подвал, за рундуком, возле поварни, там не было стрельцов, там просто сторожа…

– А девки как? – спросил Филипп.

– Девки как девки, – ответил Маркел.

– И он сейчас опять туда?

Маркел кивнул.

– А ты чего?

– А он мне велел здесь сидеть и ждать, а то вдруг кто станет его спрашивать, тогда сказать, что он у Марьи.

– Илья, – приказал Филипп врастяжку.

Илья склонился над Маркелом и начал выворачивать ему руку. Маркел крепился, как мог. Илья аж вспотел.

– Клим! – вдруг сказал он.

Один из стрельцов ударил Маркела под ребро. Маркел охнул и расслабился – и Илья завернул ему руку! Маркел тихо завыл от боли.

– К кому? – спросил Филипп.

– К Марье, – ответил Маркел.

– К кому?

– К ней. К Марье.

– К кому?!

– К ней…

А дальше уже не было дыхания, Маркел молчал.

– Отпусти, – велел Филипп.

Илья отпустил руку. Рука не двигалась. Илья уложил ее туда, где ей должно было лежать. Маркел тяжело дышал.

– Я ухожу, – сказал Филипп, – и ты пока живи. Но если я узнаю, что ты мне сбрехал, то я опять к тебе приду. И к Трофиму тоже. Так и скажи Трофиму: пусть ждет Филиппа. А князю Семену ничего не говори, а то он начнет за вас заступаться и только беды себе наделает.

Тут Филипп встал с колен, поправил шапку, посмотрел на лежащего на полу Маркела… И вдруг спросил:

– Или ты, может, одумался? Может, чего вспомнил? Говори, пока не поздно.

Маркел молчал.

– Ну, как знаешь! – недобрым голосом предупредил Филипп. – Ты сам себе это выбрал. – И велел своим: – Пошли!

Они все вышли из горницы, за ними ляпнула дверь. Потом их шаги простучали по лестнице, проскрипели по двору и стихли. Маркел перевернулся на бок и сел, прислонившись спиной к лавке. Правая рука была как неживая. Как же я теперь нож возьму, в сердцах подумал Маркел, а если и возьму, то разве в кого пырну? Да только если в спящего, а это великий грех. Подумав так, Маркел повернул голову к иконам и прочитал про себя Отче наш. Лампадка возле Спаса дрогнула. Тогда Маркел еще раз прочитал, но теперь уже вслух. Руке стало легче, он ее немного поднял и даже кое-как перекрестился. Вот так, подумал он и улыбнулся, Господь помог, еще раза три прочту, и рука совсем поправится, и можно будет и за…

Тьфу, тут же подумал он, при чем здесь нож? И сразу еще: а где дядя Трофим? А кто Гришу удавил? А зачем дяде Трофиму царский волос с царским ногтем? Да если про это узнают и возьмут с поличным, то тут будет уже не дыба и не кол, а сожгут, к едрене матери, и пепел по ветру развеют, и душу… как это Филипп говорил, в чем утопят? Подумав так, Маркел недобро усмехнулся.

И тут раздался стук во входную дверь. Стучали условным стуком, дядя Трофим так стучал, когда они шли в царский дворец… И это значит, он опять стучит! Значит, уже вернулся! Маркел радостно сказал:

– Входи!

Раскрылась дверь, и в горницу вошла дяди Трофимова соседка! Она была одета по-домашнему, без шубы. Вид у нее был очень строгий. А, вот оно что, сразу же подумал Маркел, тоже стал серьезным и сказал:

– Что, опять громко орали?

– Громко не громко, – сказала соседка, – а Нюську крепко напугали. Прямо дрожит вся.

– Винюсь, – сказал Маркел.

Соседка кивнула головой, еще немного помолчала, осмотрелась и сказала:

– А где Трофим Порфирьевич?

Маркел посмотрел на нее и вдруг почему-то подумал, что она имеет право про такое спрашивать. Может, у нее с дядей Трофимом… Мало ли! И Маркел сказал сердито:

– Ушел дядя Трофим. По делу.

– Какой он тебе дядя? – сказала соседка.

– Какой, какой! – еще сердитей ответил Маркел. – Какой надо, вот какой!

– Куда он пошел, знаешь? – спросила соседка.

– Знаю, – ответил Маркел.

– А этим сказал?

– А ты что, не слышала?!

Соседка усмехнулась и сказала:

– Слышала. Но еще раз спросить не грех.

Маркел молчал. Все у него болело, было гадко. Маркел приложил руку к щеке, прощупал зубы. После провел рукой под носом, там было много крови, но уже запекшейся.

– Дурень! – сказала соседка. – Ты что, кочерги не видел? Я кочергу возле двери поставила.

– Что кочерга? – спросил Маркел.

– А Трофим тебе про кочергу не говорил?

Маркел мотнул головой. Соседка сказала:

– И он тоже дурень. Надо же было сказать, что если у Параски кочерга, то берегись.

– А тебя Параской звать? – спросил Маркел.

– Можно и так, – ответила соседка. – Но не всем.

И усмехнулась. Маркелу сразу стало жарко! А она еще сильнее усмехнулась и продолжила:

– Но не про это сейчас разговор, а я еще раз говорю: у меня с твоим дядей Трофимом был уговор, что, если к нему кто залез, я выставляю кочергу. И он ее тогда берет. А ты, дурень, прошел мимо!

Маркела взяла злость, и он сказал:

– Дурень, дурень! Кочерга! Раньше надо было про нее рассказывать, а не сейчас!

– А ты не ори на меня! – тут же сказала Параска. – Орал бы на него! Это его промашка!

– А он откуда знал? – тоже громко ответил Маркел. – Он на воротах спрашивал, ему сказали, что все тихо. И он сказал: иди, и я скоро тоже подойду. Развернулся и ушел. А я пришел сюда, и мне вот что было! Через твою кочергу.

Параска при таких словах вся сразу очень сильно покраснела, уперла руки в боки, сверкнула глазами… Но так ничего и не сказав, развернулась и ушла. За ней дверь тоже очень громко ляпнула. Маркел крепко сжал губы и подумал: ух, какие в Москве люди злые! И так и остался сидеть, привалившись спиной к лавке. Потому что сил подняться у него все еще не было. Эх, с грустью подумал Маркел, лучше был он сюда не ездил, а сидел бы у себя в Рославле. Даже не столько сидел, сколько полеживал, потому что ну какие там дела? Одно безделье. И он, бывало, по неделе на службу не хаживал, а если вдруг его туда и призывали, то ради чего? То кто-то кому-то глаз подобьет, то у кого-то поросенка украдут, то еще какая-нибудь мелочь. А тут сразу царя отравили! А что?! Ведь именно так дядя Трофим думает, иначе зачем ему стали бы нужны царев волос с царевым же ногтем? А так он их сейчас взял и пошел, понятное дело, что к ворожее какой-нибудь и там у нее теперь спросит, отчего умер тот, чей это волос. Ворожея выложит волос на стол, на блюдечко, и начнет над ним, нашептывать, глаза закрывать, огонь воскуривать, а дядя Трофим жадно спрашивать… И тут вдруг стук в дверь! Она сразу с петель! Врываются стрельцы, хватают ворожею, и дядю Трофима, и волос и тащат их в Земский приказ! Или куда еще? И там на дыбу! Но дядя Трофим молчит! А ворожея, не стерпев, начинает орать: я ничего не знаю, это он меня заставил, это он принес мне этот чертов волос! Как это, спрашивают, чертов?! Ты какие ковы на царя возводишь?! Как, она кричит…

Ну, и так далее. То есть далее Маркелу думать не хотелось, и он подумал, что и в самом деле лучше бы он оставался в Рославле и служил в губной избе. А еще у них есть деревушка, три двора и сколько-то четей земли. Может, немного, но на самое необходимое хватает. И уже невесту присмотрели, все говорят, что клад, а не девица. Да и сам Маркел так думает. Мать говорит, смотри, сынок, бери, пока дают, а не то будет то, что тебе злая шептуха нагадала: черная вдова с дитем в злом месте!

Вспомнив про черную вдову, Маркел аж застонал от злости. А что! А ведь было такое! Два года тому назад на Святки черт его дернул погадать. И нагадали! Ох, мать тогда перепугалась! И еще из-за этой вдовы, когда Карп Никанорович повелел ему сейчас ехать в Москву, мать опять плакала и говорила: Маркелушка, смотри там, не пей, не гуляй, а не то нагуляешь вдову, сердце мое чует, нагуляешь! И что теперь скажешь? Маркел прислушался. За стеной было тихо. Маркел улыбнулся и вздохнул. А ведь она вдова, подумалось. Но вот какие у нее волосы, черные ли в самом деле, Маркел пока не знал, потому что волосы были надежно убраны в платок, но, по всему похоже, они у Параски действительно черные. А губы у нее…