скачать книгу бесплатно
– Нет, – сказал Удалов, совсем как тот мальчик. – Кран не такой. Наши краны попроще, без финтифлюшек. Как у твоего дяди. Помнишь?
Боровков убрал образ изысканного крана и на его место посадил стандартный образ.
Удалов подошел к крану поближе и, опасаясь даже тронуть его пальцем, пристально проверил, прикреплен ли кран к соответствующей трубе. Как он и опасался, кран прикреплен не был, и любой член комиссии углядел бы это сразу.
– Нет, ты посмотри вот сюда, – сказал Удалов возмущенным голосом. – Разве так краны делают? Халтурщик ты, Гарик, честное слово. Как вода из него пойдет, если он к трубе не присоединен?
Боровков даже оскорбился:
– Как так вода не пойдет? – И тут же из крана, ни к чему не присоединенного, разбрызгиваясь по раковине, хлынула вода.
– Стой! – крикнул Удалов. – Она же еще не подключена! Дом с сетью не соединен. Ты что, меня под монастырь хочешь подвести?
– Я могу и горячую пустить! – азартно предложил Гарик, и вода помутнела, и от нее пошел пар.
– Брось свои гипнотизерские штучки, – строго сказал Удалов. – Я тебе как старший товарищ говорю. Закрой воду и оставь кран в покое.
И тут в квартиру ворвался молодой человек, весь в штукатурке и в сложенной из газеты шляпе, похожей на треуголку полководца Наполеона.
– Идут! – крикнул он сдавленным голосом. – Что будет, что будет!
– Гарик! – приказал Удалов. – За мной. Поздно рассуждать. Спасать надо.
И они пошли навстречу комиссии.
Комиссия стояла перед домом на площадке, где благоустройство еще не было завершено, и рассматривала объект снаружи. Удалов вышел навстречу, как радушный хозяин. Председатель комиссии, Иван Андреевич, человек давно ему знакомый, вредный, придирчивый и вообще непреклонный, протянул Корнелию руку и произнес:
– Плохо строишь. Неаккуратно.
– Это как сказать, – осторожно возразил Удалов, пожимая руку. – Как сказать. Вот Екатерина из райисполкома. – Он запнулся и тотчас поправился: – То есть представитель Екатерина Павловна в курсе наших временных затруднений. – И он наморщил лоб, изображая работу мысли.
– Ты всех в комиссии знаешь, – заметил председатель. – Может, только с Ветлугиной не встречался.
И он показал Удалову на кареглазую девушку в костюме джерси, ту самую, которая у автобуса сплела венок из одуванчиков и возложила его на голову Боровкову. У девушки была мужественная профессия сантехника. Боровков тоже ее узнал и покраснел, и девушка слегка покраснела, потому что теперь она была при исполнении служебных обязанностей и не хотела, чтобы ей напоминали о романтических движениях души.
Она только спросила Гарика:
– Вы тоже строитель?
И тот ответил:
– Нет, меня товарищ Удалов пригласил осмотреть дом.
– Ну, – Удалов приподнялся на цыпочки, чтобы дотянуться до уха Боровкова, – или ты спасешь, или мне, сам понимаешь…
Боровков вновь вздохнул, поглядел на кареглазую Ветлугину, потрогал усики и послушно последовал за нею внутрь дома. Удалов решил не отставать от них ни на шаг. Что там другие члены комиссии, если главная опасность – сантехник!
Они начали с квартиры, в которой Боровков уже пускал воду. Кран был на месте, но не присоединен к трубе.
Девушка опытным взглядом специалиста оценила блеск и чистоту исполнения крана, но тут же подозрительно взглянула в его основание. Удалов ахнул. Боровков понял. Тут же от крана протянулась труба, и сантехник Ветлугина удивленно приподняла брови, похожие на перевернутых чаек, как их рисуют в детском саду. Но придраться было не к чему, и Ветлугина перешла на кухню. Удалов щипнул Боровкова, и Гарик, не отрывая взгляда от Ветлугиной, сотворил кран и там.
Так они и переходили из квартиры в квартиру, и везде Боровков гипнотизировал Ветлугину блистающими кранами, а Удалов боялся, что ей захочется проверить, хорошо ли краны действуют, ибо, когда ее пальчики провалятся сквозь несуществующие металлические части, получится великий скандал.
Но обошлось. Спас Боровков. Ветлугина слишком часто поднимала к нему свой взор, а Боровков слишком часто искал ее взгляд, так что в качестве члена комиссии Ветлугина была почти нейтрализована.
Они вышли наконец на лестничную площадку последнего этажа и остановились.
– У тебя, Ветлугина, всё в порядке? – спросил Иван Андреевич.
– Почти, – ответила девушка, глядя на Гарика.
«Пронесло, – подумал Удалов. – Замутили мы с Боровковым ее взор!»
– А почему почти? – спросил Иван Андреевич.
– Кранов нет, – сказала девушка. Эти слова прогрохотали для Удалова как зловещий гром, и в нем вдруг вскипела ненависть. Тысячи людей, по науке, поддаются гипнозу, а она, ведьма, не желает поддаваться!..
– Как нет кранов?! – заспешил с опровержением Удалов. – Вы же видали. Все видали! И члены комиссии видали, и лично Иван Андреевич.
– Это лишь одна фикция и видимость материализации, – грустно ответила девушка. – И я знаю, чьих рук это дело.
Она глядела на Боровкова завороженным взглядом, а тот молчал.
– Я знаю, что вот этот товарищ, – продолжала коварная девушка, не сводя с Гарика глаз, – находился в Индии по научному обмену и научился там гипнозу и факирским фокусам. При мне еще вчера он сделал вид, что поднимает автобус за задние колеса, а это он нас загипнотизировал. И моя бабушка была в гостях у Ложкиных, и там всем казалось, что он целый вечер стоял на голове. И пил чай.
А Боровков молчал.
«Ну вот теперь и ты в ней разочаруешься за свой позор!» – подумал с надеждой Удалов. Им овладело мстительное чувство: он уже погиб, и пускай теперь гибнет весь мир, как примерно рассуждали французские короли эпохи абсолютизма.
– Пошли, – сказал сурово Иван Андреевич. – Пошли заново, очковтиратель. Были у меня подозрения, что по тебе ОБХСС плачет, а теперь они наконец материализовались.
Боровков молчал.
– А этого юношу, – продолжал Иван Андреевич, – который за рубежом нахватался чуждых для нас веяний, мы тоже призовем к порядку. Выйдите на улицу, – сказал он Боровкову, – и не надейтесь в дом заглядывать!..
– Правильно, – пролепетала коварная Ветлугина. – А то он снова нас всех загипнотизирует.
– Может, и дома не существует? Надо проверить, – сказал Иван Андреевич.
– Нет, – сказала Екатерина из райисполкома. – Дом и раньше стоял, его у нас на глазах строили. А этот молодой человек только вчера к нам явился.
Гусляр – город небольшой, и новости в нем распространяются почти мгновенно.
Удалов шел в хвосте комиссии. Он чувствовал себя обреченным. Завязывалась неприятность всерайонного масштаба. И он подумал, что в его возрасте не поздно начать новую жизнь и устроиться штукатуром, с чего Удалов когда-то и начал свой путь к руководящей работе. Но вот жена!..
– Показывайте ваши воображаемые краны, – велел Иван Андреевич, входя в квартиру.
В санузел Удалов не пошел, остался в комнате, выглянул в окно. Внизу Боровков задумчиво писал что-то веткой по песку. «И зачем я только втянул его в это дело?» – запечалился Удалов, и тут же его мысль перекинулась на то, как хорошо бы жить на свете без женщин. За тонкой стенкой бурлили голоса. Никто из санузла не выходил: что-то у них там случилось. Удалов сделал два шага и заглянул внутрь через плечо Екатерины из райисполкома. Состав комиссии с громадным трудом разместился в санузле. Ветлугина сидела на краю ванны, Иван Андреевич щупал кран, но его пальцы никуда не проваливались.
– Что-то ты путаешь, – сказал Иван Андреевич Ветлугиной.
– Все равно одна видимость, – настаивала Ветлугина растерянно, ибо получалось, что она оклеветала и Удалова, и Гарика, и всю факирскую науку.
– А какая же видимость, если он твердый? – удивился Иван Андреевич.
– Настоящий, – поспешил подтвердить Удалов.
– Тогда пускай он скажет, когда и откуда краны получил, – нашлась упрямая Ветлугина. – Пускай по документам проверят!
– Детский разговор, – возразил Удалов, к которому вернулось присутствие духа. – Что же, я краны на рынке за собственные деньги покупал?
Тут уж терпение покинуло Ивана Андреевича.
– Ты, Ветлугина, специалист молодой, и нехорошо тебе начинать трудовой путь с клеветы на наших заслуженных товарищей.
И Иван Андреевич показал размашистым жестом на голову Удалова, которая высовывалась из-за плеча Екатерины.
– Правильно, Иван Андреевич, – без зазрения совести присоединился к его мнению Удалов. – Мы работаем, вы работаете, все стараются, а некоторые граждане занимаются распространением непроверенных слухов.
Ветлугина, пунцовая, выбежала из санузла, и Корнелий возблагодарил судьбу за то, что Боровков на улице и ничего не видит: его мягкое сердце ни за что бы не выдержало этого зрелища.
Удалов поспешил увести комиссию. В таких острых ситуациях никогда не знаешь, чем может обернуться дело через пять минут. И в последний момент впрямь все чуть не погубило излишнее старание Боровкова, ибо Иван Андреевич машинально повернул кран и из него хлынула струя горячей воды. Иван Андреевич кран, конечно, тут же закрыл, вышел из комнаты, а на лестнице вдруг остановился и спросил с некоторым удивлением:
– А что, и вода уже подключена?
– Нет, это от пробы в трубах осталась.
Удалов смотрел на председателя наивно и чисто.
– А почему горячая? – спросил председатель.
– Горячая? А она была горячая?
– Горячая, – подтвердила Екатерина из райисполкома. – Я сама наблюдала.
– Значит, на солнце нагрелась. Под крышей.
Иван Андреевич поглядел на Удалова с некоторым обалдением во взоре, потом махнул рукой, проворчал:
– Одни факиры собрались!..
И как раз тут они вышли из подъезда и увидели рыдающую на плече у Боровкова сантехника Ветлугину.
– Пошли, – сказал Иван Андреевич. – В контору. Акт будем составлять. Екатерина Павловна! Позови Ветлугину. Кричать все мастера, а от критики в слезы…
Когда все бумаги были разложены и Екатерина – у нее был лучший почерк – начала заполнять первый бланк, Корнелий Иванович вдруг забеспокоился, извинился и выбежал к Гарику.
– Но краны-то останутся? – спросил он. – Краны никуда не исчезнут? Признайся, это не гипноз?
– Краны останутся. Нужно же жильцам воду пить и мыться? А то с вашей, Корнелий Иванович, заботой им пришлось бы с ведрами за водой бегать.
– Ага! Значит, краны настоящие!
– Самые настоящие.
– А откуда они взялись? Может, это идеализм?
– Ничего подобного, – возразил Боровков. – Никакого идеализма. Просто надо в народной мудрости искать и находить рациональное зерно.
– А если материализм, то откуда металл взялся? Где закон сохранения вещества? А ты уверен, что краны не ворованные, что ты их силой воли из готового дома сюда не перенес?
– Уверен, – ответил Боровков. – Не перенес. Сколько металла пошло на краны, столько металла исчезло из недр земли. Ни больше ни меньше.
– А ты, – в глазенках Удалова опять появился мальчишеский блеск: ему захотелось еще один мяч, побольше прежнего, – ты все-таки дом можешь сотворить?
– Говорил уже – не могу. Мой учитель гуру Кумарасвами один раз смог, но потом лежал в прострации четыре года и почти не дышал.
– И большой дом?
– Да говорил же – гробницу Тадж-Махал в городе Агре.
Ветерок налетел с реки и растрепал реденькие волосы Удалова. Тот полез в карман за расческой.
– А Ветлугиной ты признался?
– Нет, я ее разубедил. Я сказал, что умею тяжести поднимать, на голове стоять, на гвоздях спать, но никакой материализации. – И рассудительно заключил: – Да и вообще я ей понравился не за это…
– Конечно, не за это, – согласился Удалов. – За это ты ей вовсе не понравился, потому что она девушка принципиальная. Значит, надеяться на тебя в будущем не следует?..
– Ни в коем случае.
– Ну и на том спасибо, что для меня сделал. Куда же я расческу задевал?
И тут же в руке Удалова обнаружилась расческа из черепахового панциря.
– Это вам на память, – сказал Гарик, усаживаясь на бетонную трубу: ему предстояло долго еще здесь торчать в ожидании Танечки Ветлугиной.
– Спасибо, – поблагодарил Удалов, причесался, привел лысину в официальный вид и пошел к конторе.
Когда Чапаев не утонул
Удалов с Грубиным шли мимо кинотеатра. Была субботняя первая половина дня, и дел до самого обеда не намечалось. На сеансе 11.30 шел кинофильм «Чапаев».
– Саша, – спросил Удалов, – ты давно это кино смотрел?
– Любимый фильм моего детства, – сказал Грубин. – Тогда еще не было широкого экрана и телевизора. Как бы теперь психическую атаку показали бы!
– А может быть, и не лучше, – возразил Удалов. – Всему свое время.
