скачать книгу бесплатно
ПетриА сама ему все сказала. Разумно и рассудительно, как и положено девушке из хорошего городского клана.
Они провожали группу экспертов-строителей, которые проектировали плотину в горах, откуда в дождливый сезон на столицу обрушивались грязевые потоки. Эксперты с Фрациолы были длинными, худыми, темнолицыми, молчаливыми людьми. К тому же одинаково одеты – в синие тоги, в черные шляпы с клювом вытянутого вперед поля. Различать их было невозможно, говорить о чем-либо, кроме бетона, почти невозможно. Развлекать, когда они не выражают эмоций, очень трудно. К тому же из-за неполадок в посадочном устройстве корабль задержался с отлетом, и весь вечер пришлось провести на космодроме, вежливо беседуя о бетоне.
Устали в тот вечер они ужасно. И ПетриА, и Андрей. ВосеньУ, разумеется, ушел сразу после обеда, сославшись на хронический насморк.
По дороге с космодрома заехали в контору, чтобы оставить документы. Потом Андрей собирался подкинуть девушку до дома.
Шел теплый мелкий дождь. Андрей подогнал фургончик к самой двери.
Контора была пристроена снизу к дому-тыкве – он казался грибом-дождевиком на стеклянной ноге.
Стена дома нависала сверху, так что у дверей было сухо.
Витрина светилась еле-еле: ее выключали на ночь – очень дорого стоит электричество.
Андрей выскочил из фургончика, протянул руку ПетриА.
На деревьях, устраиваясь на ночь, громко кричали птицы.
ПетриА не выпустила руки Андрея. Она стояла рядом, крепко сжимая его ладонь.
– Ты устала? – спросил Андрей.
– Я тебя люблю, – сказала ПетриА. – Я весь день хотела тебе это сказать.
– Не говори так, – сказал Андрей. Он хотел сказать: «Не говори глупостей», но сдержался, потому что обидел бы ее.
– Я ничего не могу поделать. Я старалась не любить тебя. И это плохо.
– Плохо, – согласился Андрей, не зная еще, что ПетриА имеет в виду их родственные отношения. Он думал о себе. О том, что не имеет права любить ее.
Они вошли в контору.
ПетриА зажгла свет.
Андрей прошел за стойку и открыл дверь к себе в кабинет.
– Скажи, – спросила ПетриА из приемной, – а независимо от закона, если бы ты не боялся, ты бы мог меня полюбить?
– Я думал, что ты догадаешься, – сказал Андрей, отворяя сейф и кладя туда сумку.
Он запер сейф, вышел и остановился на пороге кабинета. ПетриА сидела на низком диванчике, поджав ноги в синих башмаках с длинными загнутыми по моде носками. Она крутила вокруг указательного пальца голубую прядь волос. Лишь это выдавало ее волнение. По обычаю, эмоции здесь отданы на откуп мужчинам. Женщине неприлично выдавать себя. А ПетриА была девушкой из очень знатной семьи.
– Я беру проклятие на себя, – сказала ПетриА. – Ты можешь быть спокоен.
Андрей сел рядом. Что-то было неправильно.
– Я не понимаю, – сказал он, – почему ты должна взять на себя проклятие?
– Я скажу тебе завтра. С твоей точки зрения, это чепуха.
– Мне проводить тебя?
– Я останусь у тебя этой ночью.
– А дома? – Андрей понял, что подчиняется девушке. Словно она знает настолько больше его и ее уверенность в том, что все должно случиться именно так, дает ей право решать.
– Дома знают, что я осталась на космодроме. Тебе неприятно думать, что я все предусмотрела заранее? Но я ведь чувствовала твое волнение. Много дней.
Лестница в комнаты Андрея вела из коридора за его кабинетом.
Больше в этой тыкве никто не жил. Андрей занимал лишь один этаж.
Верхний этаж был пуст, там гнездились сварливые птицы и по утрам громко топотали над головой, шумно выясняя отношения.
Птицы и разбудили их, когда начало светать.
– Ты сердишься? – спросила ПетриА. – Твои мысли тревожны.
– Ты обещала мне рассказать.
Луч восходящего солнца вонзился горизонтально в комнату, высветил на дальней, округлой стене треугольник окна, задел стол и заиграл золотыми блестками голубого парика ПетриА.
Под париком волосы оказались короткими и шелковыми. Почти черными.
Проследив за взглядом Андрея, девушка вскочила с постели и, подбежав к столу, схватила парик и надела его.
– Еще ни один мужчина не видел меня без парика, – сказала она. – Ты знаешь?
– Без парика ты лучше.
– Когда я буду приходить к тебе, я всегда буду снимать парик. Но жена так делает только наедине с мужем.
– Ты обещала рассказать.
ПетриА сидела на краю постели, закутавшись в халат Андрея, голубой парик казался светящимся нимбом. И она рассказала ему о нечаянном удочерении.
Андрей не стал смеяться и не сказал, что это чепуха. За время, проведенное здесь, он привык принимать незыблемость здешних табу.
– Этот обычай, как бы ты ни думал, как бы я над ним ни смеялась, выше нас. Я позавчера ездила к источнику Святого откровения. Но источник не дал мне знака. И я решила, что пускай будет проклятие.
– Но ты же сама отлично понимаешь, что не можешь быть моей родственницей, тем более по наследству от Переса, которого я в глаза не видел.
– Не надо больше говорить. Это ничего не изменит. Пойми только, что мы не можем никому сказать.
– Но я хочу, чтобы ты жила вместе со мной.
– Я буду приходить к тебе, когда можно.
– Я хочу, чтобы ты была моей женой. У меня нет никого на свете. Только ты. Неужели ничего нельзя сделать?
– Можно пойти к оракулу Перевернутой долины. Туда надо идти три месяца. Через горы. И там сейчас война.
– Тогда я увезу тебя.
– Может быть. Но я думаю, что добрый Ольсен не разрешит. Он ведь боится испортить мир. А наш клан оскорбить нельзя. Он третий клан столицы.
– Я знаю. И все же я тебя увезу.
– Наверное, если я тебе не надоем.
ПетриА вдруг улыбнулась, на мгновение коснулась его щеки ресницами. Она была так легка и бесплотна, что ее боязно было любить, но всегда хотелось опекать.
Месяца через два Андрей снова завел разговор с ней. Может, он пойдет к ее отцу?
– Если он догадается, тебе никогда меня не увезти, – сказала ПетриА твердо. – Меня спрячут в нашу крепость, в горах. Там тебе меня не отыскать, даже если на подмогу тебе прилетят все корабли Галактики. Все твои друзья.
– У меня не осталось друзей, – сказал Андрей.
– А тот капитан, который прилетал сюда на «Осаке»? Он был у тебя. Вы долго говорили. Я спросила его: ты хороший человек? Он сказал, что ты очень хороший человек. Значит, он твой друг?
– Нет, просто мы с ним когда-то летали. Сослуживцы. Космофлот велик.
– Я знаю. У нас есть все справочники.
– Мне нелегко, милая.
– Я тоже хочу жить с тобой. И хочу, чтобы у нас были дети. Только я умею ждать.
Этот разговор был совсем недавно. И после него Андрей решил просить о переводе на другую планету или в Центр. Он понимал, что его заявление кого-то удивит. Но его удовлетворят. Если будет место. Но послать это заявление означало еще раз признать свое поражение, еще раз не выполнить своего долга. А Андрея Брюса растили и воспитывали как человека долга.
* * *
Оставив ПетриА в единственном небольшом зале космопорта и отправив ВосеньУ на склад узнать, освободили ли место для грузов, Андрей Брюс поднялся на вышку, к диспетчерам.
В стеклянном колпаке диспетчерской было жарко. В открытое окно проникала рыжая пыль.
Оба диспетчера поднялись, здороваясь. Андрей поклонился им. Они были знакомы. Старший диспетчер год назад вернулся с Крионы, где стажировался.
Младший, загорелый, в клановой каске Восточных гор, похожей на шляпу мухомора, взял со стола листок бумаги.
– Корабль второго класса, серии Гр-1, «Шквар», порт приписки Земля, находится на планетарной орбите. Связь устойчивая. Посадка в пределах сорока минут.
«Шквал», – мысленно поправил диспетчера Андрей. В здешнем языке нет буквы «л» и шипящие звучат твердо. Вслух поправлять было нетактично. Тем более горца.
– Кто капитан? – спросил он.
– Якубаускас, – сказал старший диспетчер, включая экран. – Он ждет связи.
Длинные пальцы диспетчера пронеслись над пультом, на овальном экране возникло рубленое лицо Витаса.
– Андрей, – сказал Витас, – я рад тебя видеть.
– Здравствуй, – сказал Андрей. – Как полет?
– Лучшая игрушка за последнее столетие. Мне сказали, что ты здесь, и я ждал встречи.
– Через час увидимся.
Андрей Брюс спустился вниз. В зале ПетриА не было. Зал показался пустым, хотя в нем сновали люди: прилет корабля всегда событие, привлекающее любопытных. Прилет корабля собирает больше зрителей, чем птичьи бои.
Некоторые узнавали агента Космофлота. Он раскланивался с ними.
Хорошо, что прилетел именно Якубаускас. Хоть он все знает, он не будет задавать вопросов и бередить раны.
– Скажите мне, – обратился к Андрею репортер одной из двух возникших по примеру цивилизованного мира газет, – вам приходилось летать на гравитолете?
– Нет, – ответил Андрей, не останавливаясь. Он шел к выходу на поле. – Гравитолеты появились только в последние годы.
– Это первый гравитолет в нашем секторе?
– Это первый гравитолет, который опустится на Пэ-У, – сказал Андрей.
В тени здания гудела толпа. Такого Андрей здесь еще не видел. Те, кому не хватило места в тени, расположились на солнце, маялись от жары, но не уходили. Впрочем, их можно было понять. Еще никогда на Пэ-У не опускался космический корабль. Здесь видели лишь посадочные катера и капсулы, внушительные сами по себе, но значительно уступающие кораблям. Сами лайнеры оставались на орбите. Они не приспособлены входить в атмосферу. Гравитолеты же могут опускаться где угодно.
Когда Андрей еще летал сам, они мечтали о гравитолетах. Тогда проводились испытания, и вскоре был заложен первый в серии корабль. Это было чуть больше десяти лет назад. Тогда они летали вместе с Якубаускасом. Он был вторым помощником на «Титане», а Брюс – старшим помощником.
Рыжая пыль ленивыми волнами ползла над полем. Зрители терпеливо ждали. Тускло поблескивали пыльные шлемы, покачивались модные шляпы-зонты. Пронзительно верещали продавцы шипучки, кудахтали торговцы фруктами, глаза ел дым жаровен. Господин Пруг, наследник витора Брендийского, самый экзотичный тип в городе, стоял на высокой подставке, похожей на шахматную ладью. Когда-то лицо его было обыкновенным, потом широко расплылось, и глаза, нос, рот затерялись в щеках. Его молодцы в голубых, с синим горохом накидках оттесняли зевак, чтобы те случайно не задели столь важную персону.
Наследник увидел Андрея, когда тот был в дверях, и зазвенел браслетами, высоко воздев толстые лапищи.
– ДрейЮ, сегодня у меня ужин! Ты приглашен вместе с капитаном!
Наследник престола хотел, чтобы весь город об этом узнал.
Андрей изобразил на лице светлую радость. Чертов боров, подумал он, сегодня наш с ПетриА вечер. А ты его отнимаешь. Но придется идти, чтобы Ольсен не расстраивался. Мы дипломаты. Мы терпим. Где же ПетриА?
Консула Ольсена Андрей отыскал за углом здания, куда заглянул в поисках ПетриА. Он оживленно беседовал с чином в черной накидке. Лицо чина было знакомо, но должности Брюс разобрать не смог – он так и не научился разбираться в значении кружков, вышитых на груди. Как-то ПетриА потратила целый вечер, терпеливо и вежливо обучая Андрея тому, что знает каждый мальчишка. Но тщетно.
Вдали, у грузовых ворот, стояла пустая платформа. На нее лезли стражники в высоких медных шлемах, рядом суетились грузчики в желтых робах их гильдии. Там же стояла и ПетриА. Каким-то образом она почувствовала взгляд Андрея и подняла тонкую обнаженную руку. Счастливая, подумал Андрей, ей никогда не бывает жарко. И кожа у нее всегда прохладная.
– Все в порядке? – деловито спросил консул. – Ты говорил с кораблем?
– Там капитаном Якубаускас, – сказал Брюс. – Мы с ним когда-то летали вместе.
– Наверное, придет приказ о моей смене, – сказал Ольсен, щурясь. Глаза его были воспалены: у него была аллергия на пыль. – Мы с Еленой Казимировной очень надеемся.
– Будет жалко, если вы улетите, – сказал Андрей. – Я к вам привык.
