скачать книгу бесплатно
Он сразу вроде как оттаял, заулыбался широко, знакомо, перестал сводить в одну линию длинные брови:
– Решил наконец выполнить данное тебе слово: никакого гипноза. А в окно сразу лезть не хотел, чтобы не напугать. Вот и придумал, как дать понять, что я рядом, но тебе решать, хочешь ли пообщаться.
– Ладно, а остальные? Спят глубоким сном на том месте, где их застало твое внушение?
– А вот и нет, просто дождался, когда все разойдутся. Инга в своей комнате, одна она выходить не станет. Вот сукры спят, да. Ничего, им точно отдых не повредит. А объявиться решил, потому что заметил оживление в доме, надо же было узнать, что происходит.
Хотя Орлик выговорил эти фразы легко, непринужденно, в глазах его я явственно видела тревогу и настороженность.
– Я хочу побывать в Навии, – твердо выговорила я. – То есть не так: я должна побывать в Навии. Вот к этому путешествию мы и готовимся.
Орлик дернулся, отшатнулся, нога соскочила с упора – я, само собой, полетела вниз, но у самой земли была поймана крепкими руками. В следующий миг я уже стояла на земле почти вплотную к Орлику, его пальцы так впились в мои плечи, что я поморщилась от боли.
– Что значит – готовитесь?
Он выглядел таким ошарашенным, даже испуганным, что я сразу рассказала ему о планирующейся «репетиции» для Сашки, в которой тоже хочу поучаствовать. Едва дослушав меня, Орлик отрезал:
– Тебе ни к чему соваться в Нутряной мир! О чем вообще думает этот блишемец?
– А ты о чем думаешь?! Я должна повидать свою дочь! Не знаю, в курсе ли ты, какую клятву она принесла на кентроне и чем это для нее обернулось.
Я затрепыхалась, – не так уж удобно было стоять, почти упираясь носом в плечо Орлика, – он чуточку ослабил захват, но совсем не отпустил.
– Я знаю про Параклею. Но, Дея, тебе совсем необязательно самой идти в Блишем. Проходы между мирами проницаемы для знающих людей, твоя дочь может прийти сюда в моем сопровождении, чтобы повидаться с тобой. Ей такая прогулка только на пользу: если погостит у тебя подольше, вернется назад хоть на год старше. Я уверен, ей до чертиков надоело быть малышкой.
– Но Параклея не пойдет, она дала обет, поклялась на кентроне…
– Но ты УЖЕ вернулась в мир живых, – перебил меня Орлик. – И если твоя дочь получит стопудовое доказательство, что это так, она с радостью покинет дворец и поспешит повидаться с тобой. Все просто.
Не знаю, родительская паранойя меня накрыла, что ли, но мне не понравилась мысль, что именно Орлик отправится за моей дочерью. При его-то умении влипать в неприятности, вернее, создавать их вокруг своей персоны.
– Ладно, но почему я сама не могу отправиться к ней, объясни! Это из-за Властителя? Ты думаешь, он до сих пор?.
– Нет. Ну может, отчасти из-за него тоже: неизвестно ведь, какая идея может затесаться в его древнюю, но все такую же пустоватую голову. Дело в другом, Дея. Тебе опасно возвращаться в Навию, тебя там могут узнать.
– И что с того? Я вообще могла вырасти в Навии, если бы не моя приемная мама.
Почти минуту он молчал, вглядываясь в мои глаза и словно забыв обо всем прочем, потом проговорил медленно, взвешивая каждое слово:
– Но ты выросла в этом мире и едва ли слышала о «Проклятии Деи». Разве что блишемец тебя просветил.
– Нет, Вилли ничего не говорил. А это что еще такое?!
– Ты совсем замерзла, вся дрожишь, – перескочил на другое Орлик. – Пойдем-ка.
Обнимая за плечи, он отвел меня к окну, ловко подсадил на подоконник. Перевесившись через него, сумел ухватить упавшее на пол одеяло, укутал меня поверх своей куртки. Но меня-то трясло от волнения, так что зря старался. Если я до сих пор криком не потребовала немедленного продолжения рассказа, то лишь потому, что зуб на зуб не попадал.
– В общем, это вроде пророчества. Никто точно не знает, кому оно принадлежит, кажется, кому-то из Ашера. Но слова пророчества и его толкование почти моментально облетели Нутряной мир. В нем сказано следующее: если Дея вернется в мир живых и трижды встретится с всадником, который спас ей жизнь, – все изменится для народа всадников. Мы покинем земные миры, перенесемся в небесный Кречет, где встретим тех, кого потеряли в захваченном городе, и снова обретем свои бессмертные души. А после проследуем тем же путем, который совершает однажды каждый человек.
Он смолк. Я лихорадочно моргала, пытаясь переварить сказанное.
– Не могу понять, это хорошо или плохо? – спросила наконец. – И почему «проклятие»? Разве всадники не мечтают вернуть свои души, встретить тех, с кем нас однажды так стремительно и страшно разлучили? Я бы очень этого хотела.
Орлик неопределенно пожал плечами:
– Да, ты права, Дея, кому-то пророчество подарило радость и надежду. Но не всем. Не всех радует мысль о таком стремительном исходе. Многим вполне по душе их жизни, наше чудовищное бессмертие. За минувшие века к всадникам примкнуло множество людей, которым будет не все равно, если вдруг их защитники сгинут. На всадников привыкли полагаться и в Блишеме, и в круге Ашер. А это значит, что большинству совсем не нужно, чтобы ты вернулась. И они готовы на все, чтобы не допустить твою встречу с этим неизвестным всадником. Выводы делай сама.
– Они что, попытаются меня убить? – ужаснулась я. – Люди, которых я знала, мой народ?
– Это давно уже совсем другие люди, моя Дея. А если не всадники, то на тебя могут открыть охоту существа из Ашера и много кто еще. Конечно, ты не беззащитна, при нападении у тебя откроются способности всадницы, но тогда ты не сможешь вернуться в этот мир, – зрячей, по крайней мере. Тебя это устраивает?
Меня это НЕ устраивало. Сердце предательски затрепыхалось где-то в горле, похолодела спина.
– Но почему я ничего не знаю об этом пророчестве или проклятии? Почему молчат Инга и Вилли?!
Орлик развел руками:
– Ну, про пророчество заговорили не так уж давно, а Инга последнюю жизнь прожила в этом мире. Блишемец точно знает, но может не придавать этому большого значения. Он – искатель, ему важно вручить тебя папаше, снискать славу и почет.
Я заерзала на подоконнике – мне не понравились намеки насчет Вила.
– Ты тоже не все знаешь. Вилли защищал меня, нас всех. И в той битве он убивал, ему теперь закрыта дорога в Блишем. Мне он помогает ради Параклеи и об опасности уж точно предупредил бы.
Орлик промолчал, похоже, судьба Вила его совсем не тронула. Почему-то сейчас он пугал меня, как будто рядом снова был Артур Кныш, опасный, непредсказуемый. Мне хотелось спросить его про ту ночь во дворце, и было страшно касаться этой темы.
– Послушай, насчет всадника, который спас меня, – перевела я разговор на другое. – Ведь это же ты. Ты спас меня в Кречете, отбил у того гада. Я не припомню, чтобы кто-то еще спасал мою жизнь.
– Однако мы с тобой встречались после этого десятки раз, а всадники все на прежних местах, – пробормотал Орлик, что-то ему было совсем не по себе. – По счастливой случайности я сам про пророчество узнал буквально на днях, не пришлось мучиться сомнениями, подходить ли к тебе.
Я невольно поежилась. Будь этим всадником Орлик, все бы уже закончилось. Небесный Кречет, мои родители и брат – да, я хотела этого. Но ведь это… смерть, как ни назови. И я не уверена, что готова к ней.
За забором прошумела по гальке машина, завернула за дом, где был въезд в гараж. Значит, вернулся Вилли, может, и Сашка с ним.
– Слушай, сейчас нет времени все это обсуждать, – быстро заговорила я, опасаясь, что Орлик немедленно ринется выяснять с Вилом отношения. – Скажи лучше другое: почему ты не с нами? Почему прячешься, не общаешься с Вилли, с Ингой? Чем ты вообще сейчас занят? Мы знаем, что ты справился с тем всадником из пары, не пустил его к дому и всех нас этим спас. А что с девушкой, куда она подевалась?
– Вот ею я как раз и занят, – преспокойно заявил Орлик. – Я ее обезвредил, но убивать не стал, не было необходимости. Сейчас присматриваю за ней.
– Почему? – выдавила я, терзаясь неким чувством, подозрительно смахивающим на ревность. – Ты хорошо ее знаешь? Вас что-то связывало в прошлых жизнях?
Орлик невесело хмыкнул:
– Да уж не без того. Нас почти всех что-то связывает, не забывай. Ты ее тоже хорошо знаешь… Когда-то вы были хорошими подругами.
– Кто это?! – заволновалась я, в спешке листая имена и лица.
Не так уж много их осталось, моих подруг, которым удалось уцелеть в городе, пройти сквозь снежную пустыню и попасть в Навию.
– Оляна.
– Что? – ахнула я. – Жена Ждана? Ой, и мать Инги! С ума сойти! И как у нее тут сложилось?
Выражение лица Орлика сделалось и вовсе кислым.
– Там… долгая история, ни к чему сейчас обсуждать. Я надеюсь, у нас будет еще время для разговоров, моя Дея.
– Конечно, – подтвердила я боязливо. Мне было страшно расстаться с ним. И было страшно, что он начнет задавать вопросы, потребует определиться немедленно. – А где Оляна сейчас?
Неопределенное движение рукой куда-то за спину.
– По другую сторону города, тоже в деревне. Пришлось снять дом, чтобы присматривать за ней.
– Инге можно об этом рассказать?
Резкий мах головы, густые каштановые волосы Орлика упали ему на лицо.
– Пока нет. От Инги сейчас будет мало проку. А блишемцу знать тем более не стоит, еще решит, что она опасна, натравит сукра.
Я хотела возмутиться, но тут в глубине дома, совсем близко хлопнула дверь, послышались голоса. В мою комнату в любой момент мог кто-то зайти. Орлик протянул ко мне руки, на пару мгновений снова крепко прижал к себе, так, что у меня голова пошла кругом.
– Я ухожу, Дея. Пусть пока все сказанное останется между нами. И я могу рассчитывать, что ты сейчас не станешь соваться в Нутряной мир? А твой друг пусть попробует, это может пригодиться.
Я просто дара речи лишилась. Напомните мне, когда я дала обещание не приближаться к месту перехода? Да, насчет проклятия имени себя я услышала, приму во внимание, но…
– Нет, не можешь рассчитывать, – постаралась ответить спокойно и достойно. – Я пойду с ребятами, план не меняется.
– Но, Дея…
– И ничего страшного! Мы просто переместимся туда, а сукр сразу вернет нас назад. Каковы, по-твоему, шансы, что в течение минуты меня кто-то узнает и попытается убить?
– Но я не понимаю, зачем, если все равно тебе нельзя появляться в Навии?
Я решила, что хитрить глупо и как-то не по-взрослому, поэтому ответила:
– Я хочу находиться рядом с Саней, иначе буду слишком волноваться за него. Мы с ним дружим с первого класса, и я должна быть уверена, что все пройдет хорошо во время репетиции. А лучшая уверенность – это быть с ним рядом.
Постаралась независимо и твердо глянуть в глаза Орлику – и поймала его взгляд, недобрый, отстраненный, вроде как даже насмешливый.
– Хорошо, – пожал он плечами. – Попробуй.
Повернулся и неторопливо зашагал к забору. Я словно оцепенела: не могла представить, что сейчас он снова покинет меня. А ведь осталось столько вопросов. И он даже не поцеловал меня… Хотя это понятно после того, что он видел вчера – да и после нашего с ним не слишком складного разговора. И отговаривать от опасной, на его взгляд, задумки он как-то слишком быстро перестал.
Пока я ловила лихорадочные обрывки мыслей, Орлика и след простыл. Наверно, перемахнул через забор, а я не успела заметить. Интересно, как ему удалось так быстро заживить свою ужасную рану? Или тоже где-то разжился иномирными средствами?
Глава шестая
Неудачная репетиция
– Дана!
– ДЯ вздрогнула, замотала головой. Где я вообще, почему лежу грудью на подоконнике, едва не вываливаясь из распахнутого окна? А на пороге комнаты стоит Дятлов, смотрит на меня внимательно и настороженно.
– Я стучал, а ты тут возишься, но голос не подаешь. Ты что, выходила погулять через окно?
– Нет… Да, – сдалась я, ощутив две насквозь мокрые меховые тряпочки на ногах.
– А кого Вилли просил окрепнуть к вечеру? Гулять по холодку – это твой способ оздоровления?
Я покачала головой, не зная, что отвечать. Врать не хотелось, да и не было сил.
– Погоди, ты чего-то испугалась? – продолжал допытываться Дятлов.
– Нет…
– Кто-то приходил, да? – Голос Сашки звучал, как перетянутая струна. – Ты что-то почувствовала… внушение? Это был он?
– Нет, просто стало очень жарко в комнате, вышла подышать, – простонала я. – И нечего сразу устраивать допрос с пристрастием.
Говорить про Орлика я не желала. Только не сегодня. Слишком много сразу появится вопросов, а я так хочу хоть немного побыть в одиночестве, обдумать то, что услышала.
Не знаю, поверил ли мне Саня, но сказал только:
– Ладно, пойду добывать тебе новые тапки и тазик с водой. И, – быстрый взгляд на валяющееся на полу одеяло с предательски торчащим мокрым краем, – одеяло тоже.
Примерно час я провалялась в комнате с выключенным светом, прикидываясь, будто сплю. На самом деле теперь, когда я знала, что Орлик жив, у меня появилась возможность думать о нем без страха и боли. Я вспоминала наше общее детство, игры на улицах Кречета, вылазки за границы города, в орешник. Куда сложнее было думать о нем сегодняшнем и совсем уж запредельно – думать о нас.
Для Орлика вроде как все просто: он уверен, что, когда воспоминания уложатся в моей голове, все лишнее отпадет само собой, я снова стану Деей, его Деей, и мы будем вместе. Так должно быть, но так не может быть, хотя бы потому, что есть Сашка. Хорошо, поставим вопрос иначе: была бы я с Орликом, не будь Дятлова?
«Да! – заголосило сердце. – С кем, если не с ним? Он мужчина всей твоей жизни, твой жребий, твой удел!»
Это так, но вот загвоздка: Орлик очень старается казаться прежним, каким был тогда, сотни лет назад. Но ведь это не так, прожитые жизни изменили его, мне ли это не понимать и не чувствовать. Он – безжалостный убийца, наемник с ожесточенным сердцем, не щадивший даже тех, у кого были лица его друзей. Да, он искал меня все эти века, но только ли потому, что так сильно любил? Я была его первой любовью, пробуждением его сердца, его мечтой, его неутоленной страстью, непознанной невестой. Потому он и не смог никого больше полюбить, что всегда имел в голове недостижимый образ первой любви. А если наконец круг замкнется и он добьется меня, то не отбросит ли через какое-то время, как расколотый орех, оказавшийся недостаточно вызревшим? Ведь я против него – девчонка, во многом наивная. Кроме того, у меня есть Параклея, а значит, я уже не смогу принадлежать ему безраздельно, чего он наверняка жаждет.
Или, может быть, Орлик в самом деле очень любит… Дею. Но тогда он скоро поймет, что я – не совсем она. Я – не его верная, живущая им одним, готовая на самопожертвование Дея. И это будет крахом для нас обоих.
Мысли сводили меня с ума. Чтобы отвлечься, я стала вспоминать Оляну. Бронзоволосая красавица, веселушка, удивительная рукодельница, она когда-то научила меня всему, что тогда полагалось уметь девушке. А мне это нелегко давалась, сколько раз, помню, она держала в своих теплых ладонях мои исколотые прялкой пальцы и стирала с моих щек горькие слезинки. Она была старше года на три, по тем временам – солидная разница. Так что не подругой я ее считала, а, скорее, старшей сестрой и в чем-то даже матерью, поскольку моя мать много лет была прикована к постели, безголосая, почти недвижная. Когда Оляна стала невестой, а потом женой Ждана, я чуточку недоумевала, как она могла выйти за такого старика, ему ведь было уже за двадцать. Но и радовалась, что мы в самом деле станем родней.
Только благодаря этому «старику» она и осталась жива. Ждан, который был не слишком похож на других наших ребят, злой, порывистый, боевитый, сумел вывести ее и старуху мать из захваченного города. Помню еще, как Оляна бегала утешать меня, когда Орлик не вернулся на поляну. А потом однажды пришла с совершенно мертвым лицом, с новорожденными близняшками на руках. Пришла и попросила стать женой Властителя, чтобы этим спасти их всех.
И вот теперь она тоже в этом мире, ведет какую-то непонятную игру, и это она едва не убила Орлика тогда, у дома Кимов. Интересно, как отреагирует Инга, когда узнает… если узнает. Кошмар, они ведь даже посмотреть друг на дружку не смогут, обе в повязках…
Тут меня позвали ужинать. Еду, похоже, привезли откуда-то из ресторана, чтобы не заморачиваться. За столом сидели вчетвером: мы с Ингой и Вилли с Сашкой. Парни, само собой, обсуждали ночное дело, Инга низко клонилась над тарелкой, а я ужасно злилась на парней. Из-за Инги. Это какими нужно быть непробиваемыми, чтобы не понять, что ей тяжел этот разговор, что она скучает по миру Навии. Хотя разве мальчишки бывают другими?
Уловив что-то про палатку, я вздернула голову:
– Их будет две, как обещали?
– Само собой, – неожиданно весело отозвался Вил. В последнее время я чаще видела его в мрачном настроении. – Пока ты была погружена в свои мысли, мы как раз выработали стратегию: сначала Саша поставит свою палатку и научит этому делу меня, а потом я потренируюсь на твоей.
Чего это он развеселился? Вдруг и в самом деле у Вилли есть какие-то свои цели, которыми он забывает делиться с нами?
