скачать книгу бесплатно
– Ну и молодец. Есть и добрые для тебя новости: имеешь полное право постигать науку самостоятельно. В осмысленных, разумеется, пределах. Без крови и иных непотребств. Скромненько, – веско добавил водитель, строго взглянув на подчинённого.
Второй намёк Сергей тоже понял, благодарно кивнув:
– Спасибо. Усёк, – и добавил, не сдержавшись. – Извините за наглость, но вам это зачем?
Ответил Фрол Карпович не сразу, долго размышлял.
– Дабы ты по дури своей бед не натворил. Под присмотром оно понадёжнее будет.
***
… За беседой парень и не заметил, что машина уже несётся к выезду из города. Шеф замолчал, сконцентрировавшись на дороге. Мимо мелькали рекламные бигборды, торопились люди, проносились автомобили. По лобовому стеклу постукивал начавший накрапывать дождик, принося с собой лёгкую меланхолию и тягу к заумным рассуждениям.
Миновали въездную стелу, потянулись неприветливо ощетинившиеся стернёй поля…
– Куда мы едем? – не выдержав, спросил парень, потягиваясь. Однообразный шум трассы начал его несколько угнетать и захотелось более живых звуков.
– К упырихе-полукровке, – едва уловимо вздрогнув, не стал скрытничать боярин, выдернутый из каких-то своих мыслей. – Тебе известная. Она в скоморошьем образе детишек крала из больниц, исцеляла, от верной смерти спасала…
… Дальше разъяснять не потребовалось. Память сама услужливо подсунула образ полноватой, нервной девушки с необычным талантом – выхаживать умирающих от страшных болезней через выпивание заразной крови и делиться с ними целебной слюной вампира, в буквальном смысле вытягивающей списанную всеми докторами малышню с того света.
Его первое дознание в Департаменте – о пропадающих из палат детях.
Лена…
Достойный человек. Воровать умирающих детдомовцев из хосписа, спасать их, давая новую, любящую семью – на это не каждый осмелится. Они с Антоном тогда не смогли ничего сделать. Рука не поднялась. Оставили всё как есть…
– Что с ней?
– Вчера, под вечер, двоих людей порвала. Насмерть, – от хорошего настроения Фрола Карповича не осталось и следа. – Кто-то из соседей напакостил, пожаловался этим… как их… слово этакое, заковыристое, латинского языка. Ювен… юви…
– Ювенальщики?
– Они самые. Опекуны. За детвору пред законом отвечающие. Приехали, значит, документ на мелюзгу потребовали. Упырица им ничего не показала.
… Ясное дело, не показала. Откуда он у Ленки? При похищении ей и в голову не приходило озадачиться официальной частью человеческого бытия. Спешила отобрать дитя у смерти…
– И?
– Что и? – взорвался шеф. – Что и?! Дура эта, как услыхала про то, что её выводок отобрать могут, обезумела. От большого ума перекинулась в свою нечистую ипостась, и убила! Растерзала! А к ней по службе тоже ведь бабы приехали, у каждой семья имеется…
… Жутко захотелось закурить. Ну да, всё верно… При их первой встрече произошло нечто подобное. Ленка защищала детишек с ожесточением настоящей матери, не разбирая, кто прав и кто виноват, отключая рассудок наглухо и отдаваясь инстинктам. Про неё брат тогда хорошо сказал: «Дура истеричная… Сколько раз говорили на эту тему, нет! Сначала делает, потом плачет, потом виновных ищет и лишь в самом конце думает».
Несколько раз глубоко вздохнув, Фрол Карпович успокоился. Ему тоже не слишком нравилось предстоящее разбирательство. Наверняка ведь убиенные тётки на простоватую полукровку нахрапом попёрли, запугивали по своему обычаю, довели до ручки… Но это не повод убивать!
Натворила ты, Лена дел…
Ехать, а особенно выполнять служебные обязанности, дико перехотелось. И так понятно, что будет дальше. Приёмышей рассуют по детдомам, кто-то из них выживет, кто-то вернётся в хоспис, медленно угасая. И все со слезами будут вспоминать дом, их детскую базу-штаб, новую маму, дарившую то самое, настоящее тепло доверчивым детским душам…
Есть в этом что-то от пассивного соучастия в убийстве.
Оба, и водитель, и пассажир испытывали некоторую гадливость от самих себя.
– У неё брат был, – глухо выдавил Иванов. – Сашка. Весёлый такой.
– В узилище сидит, – шеф закашлялся в кулак, с досадой пожевал нижнюю губу. – Он хоть и отсутствовал, в лавку за сахаром ходил, но… законы тебе ведомы. Соучастие в кражах не укроешь.
– Подельник, значит?
– Верно. А упырица в бега подалась. Нам её изловить надобно, пока новых бед не принесла. Думается мне, попробует дурёха детишек по новой похитить. Швец говорил – крепко она любит, за так нипочём не отдаст… Всех малышей в приют поместили. Александрос со своими орлами его лично под охрану взял. Не проскочит… Иное боязно. Новые жертвы могут случиться от безумия бабьего. Ей терять нечего. Давай-ка поднажмём, – закончил начальник, вдавливая в пол педаль газа.
Остаток пути проделали почти в полной тишине, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами ни о чём.
… Знакомая полузаброшенная деревня, раскисшая, глубокая колея не знавшей асфальта дороги, тот же самый дом с микроавтобусом во дворе. У ворот стоит Антон с незнакомым вислопузым полицейским в годах и чине майора. О чём-то болтают. «Участковый здешний – догадался Иванов по мрачной, обречённой физиономии стража порядка. – Нагорит же ему от руководства. Двойная мокруха на территории. Не спустят».
Немного поодаль, метрах в двадцати, у припаркованного в конце забора минивэна с логотипом региональной телекомпании скучал мужчина, равнодушно посматривая на серое небо и на дорогу.
При виде подъехавшего Ниссана незнакомец оживился, кому-то позвонил. Со стороны жилых домов, высоко задирая ноги в узких, непригодных для окрестных хлябей туфлях на шпильке, сразу появилась манерно одетая девушка со строгой причёской, спешащая к автомобилю. Разумеется, под зонтом. За ней тяжело шагал мужчина с видеокамерой.
… Репортаж приехали делать. Вчера не успели, теперь выкручиваются. Надоедают соседям и высасывают сенсацию из пальца …
Не успев как следует подойти и представиться, она издали потребовала у выбирающегося из автомобиля Фрола Карповича, безошибочно признав в нём главного:
– Я хочу получить комментарии по поводу убийства! И не вздумайте увиливать! Мне необходимы внятные, чёткие пояснения! Если вы отказываетесь, то немедленно дайте мне телефон вашего начальника, я сама с ним поговорю!
… Далее пошло козыряние фамилиями основных областных силовиков и замов губернатора…
Хамов и хамок не любили ни боярин, ни Сергей.
Скидки на молодость, на неопытность в общении с людьми делать тоже никто не собирался. Воспитание либо есть, либо его нет.
Перед сотрудниками Департамента восходила типичная женщина-звезда, из тех, кто кроме собственного света ничего не видит. Кукла, мнящая себя акулой пера и матёрым интервьюером. Искренне убеждённая в неоспоримости личных интересов перед чужими.
Всё это читалось на её надменном, с оттенком брезгливости лице. Явно чья-то дочка, по блату попавшая на телевидение. Те, кто сами прокладывают дорогу в жизни, ведут себя иначе. Знают, когда можно хамить, а когда надо и поклониться.
Имелось и ещё кое-что, о чём журналистка не догадывалась.
Глупенькая пока не знала, что Фрол Карпович со своими старинными, домостроевскими понятиями не привык к такому обращению и что сейчас разразится буря.
Так и случилось. Окрылённая собственным напором, усердно отработанным и законспектированным на тренингах модных коучей, девушка снизила темп ходьбы, заставляя себя ждать. Примитивный психологический приём, для начинающих, направленный на демонстрацию превосходства и навязывание нужных рамок будущему собеседнику.
Подойдя почти вплотную, она бросила за спину, подбоченившись:
– Эдик! Снимай!
Из висевшей на плече дорогой, кожаной сумки появился профессиональный радиомикрофон. Щёлкнула кнопочка активации, под боярский нос ткнулась обтянутая поролоном груша звукоснимающей мембраны.
Лицо хамки из неприятного умело превратилось в пафосно-деловое, вполне подходящее для вечерних новостей.
Оператор устроил камеру поудобнее. Переместился вправо, ловя нужный ракурс, показал большой палец.
– Представьтесь, пожалуйста, – напоказ вежливо она обратилась к звереющему Фролу Карповичу.
Не говоря ни слова, начальник инспекторов змеёй выбросил вперёд руку. Крепкие мужские пальцы до боли сжали розовенькое, девичье ухо, подтянули голову журналистки к самым губам.
– Ты как себя ведёшь, мерзавка?!!
– Ой! – истерично взвизгнула та, округляя глаза. – Вы что себе позволяете? Да я… Уй-уй-уй…
Весь налёт значимости разом слетел с интервьюерши, оставив под собой не особо скрываемую сущность избалованного ребёнка, не знавшего ни в чём отказа и привыкшего все свои проблемы утрясать с чужой помощью. Родителей, парней или папиков – не важно.
Камера в руках мужчины дрогнула.
– Алиса!
Зачем оператор позвал журналистку, Иванов не понял, списал на растерянность. Не теряясь, инспектор бросился наперерез второму номеру съёмочной группы, краем глаза отметив, как напарник перегораживает дорогу мужику у минивэна.
Нападать не стал. Подойдя поближе, продемонстрировал Печать, дал её рассмотреть, как следует.
Состроил протокольную рожу, сухо сказал:
– Выключай съёмку. Немедленно.
Названный Эдиком не отреагировал, ошалело уставившись за спину парня, где во всю разворачивалась социальная драма.
Фрол Карпович, ловко развернув восходящую звездень к себе боком, перехватил её за шиворот и нагнул ухоженным личиком почти до самой земли.
Пытаясь сопротивляться, журналистка невольно взмахнула руками – и микрофон отлетел в сторону, упав в пожухлую траву под забором. Зонт упорхнул под порывом ветерка, но долго путешествовать на свободе не стал, приземлившись неподалёку, у заброшенного подворья напротив. Сумка соскользнула с плеча и шлёпнулась под ноги. Девушка хрипела от бешенства, однако справиться с сильным бородачом никак не могла.
Прищурившись, тот снова изменил положение жертвы собственных амбиций в пространстве – немного довернул к себе и зажал голову журналистки между колен.
На свет появился брючный ремень.
– Алиса! – повторно взревел оператор, бросаясь на помощь.
В горячке он забыл про Сергея, а зря. Получил о того подножку, мужчина упал, проехался животом по дорожному грунту. Видеокамера грустно отлетела в сторону и чем-то хрустнула.
У минивэна тоже не обошлось без борьбы. Швец удачно крутил руки сипло матерящемуся водителю.
В воздухе взвился начальственный ремень.
Шлепок!
Сочный, с оттягом…
Визг.
Новый шлепок!
Снова!
На третьем взмахе боярин посчитал экзекуцию оконченной и разжал ноги. Девушка плюхнулась на склизкую, размякшую грунтовку, заливаясь слезами и царапая ногтями по земле.
Вскочивший оператор повторно попытался прийти на помощь Алисе, и опять потерпел неудачу. Инспекторский ботинок вновь поддел его ногу, заставляя вернуться в горизонтальное положение.
Водила затих, первым осознав, что всё закончилось.
Отойдя на пару шагов в сторону (чтобы не мешать девушке подняться на ноги), Фрол Карпович с сочувствием, по-отечески обратился к шокированной журналистке:
– Кто тебе воспитание давал?.. Кто учил со старшими речь держать? Ни покорности в тебе, девка, ни смирения… Впрок тебе уроком будет. Уважать надобно тех, кому лет поболе. Вон, на мужиков посмотри. Как один к тебе на выручку рванули. Не убоялись. И рты на запорах держали, не распахивали варежку без надобности… Могли и пострадать невинно по твоей милости. – боярин сокрушенно покачал головой. – Здесь люди умерли, а тебе хоть бы хны… Прославиться возжелала, в телевизоре покрасоваться…
Похоже, наставление прошло мимо куцего мозга нахалки. Она встала на четвереньки, вытерла рукой грязь с губ, подняла замурзанную мордочку, с ненавистью прошипев:
– Да я тебя по стенке размажу!..
– Размажешь, размажешь, – согласился шеф. – Куда ж я денусь… Если сможешь.
Инспекторов очень удивил тот факт, что грязная теледива всемогущим папой не угрожала… Прямо шаблон порвала!
Упорный оператор предпринял третью попытку подняться. В этот раз Сергей ему мешать не стал. Оскальзываясь и невнятно причитая, мужчина подбежал к журналистке, подхватил её под руки, кое-как поднял и потащил к служебному автомобилю. Про сумку он тоже не забыл – повесил себе на шею за ремень.
На месте экзекуции остался лишь девичий туфель, застрявший каблуком-шпилькой в земле.
Антон, видя, что основная часть воспитательных мероприятий окончена, с облегчением отпустил водителя и повернулся к участковому, который так и простоял, не вмешиваясь.
Тютя, а не человек, – читалось сквозь стёкла очков призрака. – Начальства испугался.
У Иванова же отношение к майору снизилось с нейтрального-сочувственного до категорически-неприязненного. Женщины так обычно на жаб смотрят, или на мокриц. Будут человека убивать – пройдёт и не заметит. Или уже не заметил? Ленка ведь кляпы покойным вряд ли вставляла.
Люди могут простить полиции многое, почти всё, кроме беспредела и невмешательства…
– Подай мне их машинерию! – вернул подчинённого в реальность шеф.
Под машинерией Фрол Карпович мог понимать что угодно техническое, но особо догадываться не пришлось. Кроме видеокамеры больше ничего подходящего не имелось. Микрофон с зонтом не в счёт.
Сделав несколько шагов в сторону, инспектор поднял покрытую мелкими дождевыми капельками аппаратуру и принёс её руководству. На боярской ладони полыхнула Печать, прижатая к пластиковому корпусу.
– Отдай, – последовало новое распоряжение. – Нам чужого не надобно. Записи я вытер.
Скорее всего, вместе с записями приказала долго жить и сама камера. Только про это Иванов промолчал.
У минивэна разыгрывалось продолжение спектакля. Алиса, полностью придя в себя, не нашла ничего лучше, чем сорваться на коллегах.
– Убери грабли, козёл! – по базарному завопила она, вырываясь из рук оператора. – И туфель принеси! Он стоит больше, чем ты вообще денег видел!
Водитель шмыгнул за руль, оставляя Эдика в одиночестве разбираться со стервозной журналисткой.
Игнорируя пылающую гневом истеричку и угнетённый вид мужчины, инспектор закинул камеру на заднее сиденье автомобиля, развернулся и направился обратно к начальству.
