Комарра

скачать книгу бесплатно

– Не могу утверждать, что это не затрагивает каких-то глубинных вещей, – а у нее этих глубин, как в океане, – но грамотно построенный допрос не должен, – унизить вас, – быть так уж плох. – Хотя если уж события прошлой ночи не вытряхнули ее из ее состояния мрачного самоконтроля… Помедлив, Майлз добавил: – Как вы научились так скрывать ваши чувства?

Ее лицо мгновенно стало бесстрастным.

– А я скрываю?

– Да. По вашему лицу очень трудно что-либо прочитать.

– О! – Она отхлебнула кофе. – Не знаю. Я такая сколько себя помню. – Однако более отдаленные воспоминания несколько смягчили ее черты. – Хотя нет… Нет, было время… Думаю, было… У меня было… есть три старших брата.

Типичная структура форской семьи их поколения: перебор мальчиков и девочка в виде символического довеска. Так, для коллекции. Неужели никто из этих родителей не обладал (А) предвидением и (Б) умением элементарно считать? Неужели никто из них не хотел стать дедушками и бабушками?

– Двое были намного меня старше, – продолжила она, – но младший – вполне подходящего возраста, чтобы быть невыносимым. Он обнаружил, что может прекрасно поразвлечься, доводя меня до истерики. Вполне подходящим объектом для этого были лошади. В те времена я с ума сходила по лошадям. Я не могла дать сдачи: чтобы ответить словесно, мне тогда не хватало ума, а физически – сил. Он был значительно сильней: ему тогда было четырнадцать, а мне – десять. Он просто переворачивал меня вверх тормашками, и все. Через некоторое время он меня настолько хорошо выдрессировал, что ему достаточно было заржать, чтобы вывести меня из себя. – Катриона кисло улыбнулась. – Для моих родителей это было совсем не просто.

– Они что, не могли его остановить?

– Обычно он был достаточно сообразителен, чтобы выходить сухим из воды. Его выкрутасы срабатывали даже со мной. Помню, что иногда я одновременно и смеялась, и пыталась огреть его чем-нибудь. И думаю, в то время мать уже заболевала, хотя никто из нас об этом даже не подозревал. И мама мне как-то сказала – я как сейчас вижу ее сидящей, подперев лицо ладонями, – что единственный способ отделаться от него это просто не реагировать. То же самое она говорила, когда меня дразнили в школе или когда я расстраивалась из-за чего-то. «Будь как каменная, – говорила она. – Тогда он не получит никакого удовольствия и перестанет».

И он перестал. Во всяком случае, он повзрослел, перестал быть четырнадцатилетним олухом и поступил в университет. Теперь мы с ним друзья. Но я не разучилась отвечать на нападение невозмутимостью. Теперь, оглядываясь на прошлое, я размышляю, сколько проблем моего брака было следствием… – Она улыбнулась и моргнула. – Моя мать ошибалась, я полагаю. Уж сама-то она точно игнорировала свои боли слишком долго. Но теперь я бесстрастна все время, и уже слишком поздно меняться.

Майлз с силой закусил кулак. Все верно. Значит, с самой ранней юности она усвоила, что никто ее не защитит, кроме нее самой, и единственный способ выжить – прикинуться мертвым. Просто класс! И если и существует более ошибочный шаг, чем обнять ее и попытаться успокоить, то Майлз не мог его вообразить. Если ей нужно быть каменной, потому что это единственный известный ей способ выживания, то пусть будет мраморной, пусть будет гранитной. В чем бы вы ни нуждались, миледи Катриона, возьмите это. Чего бы ни хотели, вы это получите.

Единственное, что Майлз сумел в конечном итоге родить, было:

– А я люблю лошадей.

И задумался, действительно ли это прозвучало так по-идиотски, как… прозвучало?

Ее темные брови поползли вверх в веселом изумлении. Значит, именно так и прозвучало.

– Ой, я это переросла много лет назад!

Переросла или вынужденно бросила?

– Я единственный ребенок, но у меня есть кузен, Айвен, который был не менее вредным, чем бывают родные братья. И конечно, он намного крупнее меня, хотя мы практически ровесники. Но когда я был ребенком, у меня был телохранитель, один из оруженосцев графа, моего отца. Сержант Ботари. У него чувство юмора отсутствовало начисто. Если бы Айвен хоть раз попробовал выкинуть что-то вроде того, что творил ваш брат, его не спасло бы никакое хитроумие.

Катриона улыбнулась:

– Ваш личный телохранитель. Вот уж действительно идеальное детство.

– А оно во многом таким и было. Если не считать медицинской части. Тут сержант мне помочь ничем не мог. И в школе тоже. Должен сказать, в те времена я не ценил того, что имел. И половину времени тратил на то, чтобы придумать, как вырваться из-под его опеки. И мне это удавалось достаточно часто для того, чтобы понять, что я могу добиться успеха.

– Сержант Ботари по-прежнему с вами? Один из вассалов древнего форского рода?

– Был бы со мной, будь он жив. Мы с ним… э-э-э… попали в зону боевых действий во время путешествия по галактике, когда мне было семнадцать, и сержант погиб.

– Ой, мне очень жаль.

– Это произошло не совсем по моей вине, но именно мои решения повлекли за собой цепь событий, которые привели к его смерти. – Он наблюдал за ее реакцией. Как обычно, выражение ее лица практически не изменилось. – Но он научил меня, как выживать и жить дальше. Последний из очень многих его уроков.

Ты только что познала разрушение. А я умею выживать. Позволь мне помочь тебе.

Глаза ее блеснули.

– Вы любили его?

– Сержант был… непростым человеком, но да, я любил его.

– А!

Через некоторое время Майлз продолжил:

– Ну, как бы вы к этому ни пришли, в чрезвычайных ситуациях вы держитесь очень хорошо.

– Правда? – Она казалась удивленной.

– Да, прошлой ночью.

Катриона улыбнулась, явно тронутая комплиментом. Дьявольщина, она не должна воспринимать это простое замечание как великую награду. Должно быть, она всю жизнь просидела на голодном пайке, раз такая ерунда кажется ей царским пиром.

Это был самый откровенный разговор, которым она его удостоила за все время, и Майлз просто жаждал продлить мгновения, но хлопья в тарелках закончились, кофе остыл, и прибыл техник СБ с затребованным Майлзом закрытым коммом. Госпожа Форсуассон направила техника устанавливать комм в кабинет своего покойного мужа, как в самое уединенное место квартиры. Эксперты пришли и ушли, пока Майлз еще спал. Бросив быстрый взгляд на новый прибор, Катриона спряталась в хозяйственных хлопотах, как олень в чаще, явно намереваясь стереть все следы вторжения чужаков в свое жилье.

И Майлзу ничего не оставалось, как приступить к следующему, самому трудному разговору за это утро.

На установку закрытого от прослушивания канала с пришвартованным к отражателю кораблем-маткой спасателей, где в данный момент находился лорд Аудитор Фортиц, ушло несколько минут. Майлз устроился перед коммом с максимальными удобствами и приготовился терпеливо выносить раздражающие паузы в разговоре – следствие дальнего расстояния. Фортиц, наконец появившийся на экране, был в обычном корабельном комбинезоне и, судя по всему, собирался вскорости влезть в скафандр. Но казался вполне жизнерадостным и бодрым. Наверху жили по времени Солстиса, на несколько часов опережая часовой пояс Серифозы.

– Доброе утро, профессор, – начал Майлз. – Надеюсь, вы провели нынешнюю ночь лучше, чем мы. Самая плохая из всех имеющихся у нас паршивых новостей – вчера ночью ваш зять, Этьен Форсуассон, погиб на опытной станции отдела избыточного тепла из-за проблемы с респиратором. Я сейчас нахожусь в квартире Катрионы. Пока что она держится хорошо. Объясню подробно чуть позже.

Проблема с временной задержкой заключалась в том, что приходилось долго и тоскливо ждать, пока изменится выражение лица человека, когда до него дойдет сказанное несколько минут назад – особенно если новость действительно паршивая, меняющая человеческие жизни, – и не иметь возможности ни вернуть свои слова обратно, ни изменить формулировки. Когда послание дошло до Фортица, он испытал именно такое потрясение, какое и предвидел Майлз.

– Боже правый! Продолжай, Майлз.

Майлз, глубоко вздохнув, принялся подробно излагать события прошлого дня, начиная с впустую потраченных часов на перетряхивание помещений Проекта Терраформирования. Он рассказал о внезапном возвращении Форсуассона, потащившего его на опытную станцию. Об участии администратора в казнокрадстве, об их встрече с Судхой и госпожой Радоваш. О том, как они очнулись, прикованными к перилам (подробности гибели Форсуассона Майлз опустил)… О прибытии Катрионы. О вызове подразделения СБ, сильно запоздалом. Об истории с аудиторской печатью.

Лицо Фортица становилось все более и более ошарашенным.

– Майлз, это все просто чудовищно! Я прилечу как можно быстрей. Бедная Катриона! Пожалуйста, побудь с ней до моего прибытия, ладно? – Чуть поколебавшись, Фортиц добавил: – Вообще-то я подумывал позвать тебя сюда. Мы тут обнаружили кое-какое очень странное оборудование, подвергшееся сильному физическому воздействию и очень искореженное. И я хотел узнать, не попадалось ли тебе что-нибудь в этом роде во время твоих галактических странствий. На обломках кое-где сохранились серийные номера, которые, я надеюсь, смогут помочь. В свете твоего рассказа мне придется оставить разбираться с этим моих комаррских ребят.

– Странное оборудование? Судха с приятелями тоже удрали с кучей странного оборудования. Аж на двух грузовых катерах. Пусть ваши комаррские ребята передадут эти серийные номера полковнику Гиббсу в отделение Имперской безопасности Серифозы. Ему предстоит отследить множество серийных номеров оборудования, закупленного Проектом Терраформирования, и боюсь, оно может оказаться… не таким уж липовым, как я сначала предположил. Похоже, между опытной станцией и аварией с отражателем связей несколько больше, чем одно лишь тело бедолаги Радоваша. Послушайте, хм… В связи с участием Тьена во всей этой истории СБ намеревается допросить с суперпентоталом Катриону. Не хотите, чтобы я отложил это до вашего прибытия? Я подумал, что вам, возможно, захочется хотя бы пронаблюдать за ходом ее допроса.

Фортиц озабоченно нахмурился.

– Я… Бог ты мой… Нет. Мне бы хотелось, но не следует. Моя племянница… Это чистой воды конфликт интересов. Майлз, мальчик мой, ты не думаешь… Не смог бы ты проследить за этим и позаботиться, чтобы их не заносило?

– Ну, в Имперской безопасности больше не прибегают к резиновым дубинкам с металлическими насадками – но да, я планировал так и сделать. Если вы не против, сэр.

Пауза.

– Для меня это большое облегчение. Спасибо тебе.

– Не за что. И еще мне очень хочется узнать ваше мнение обо всем, что технической группе СБ удастся накопать на опытной станции. В данный момент у меня очень мало улик и куча теорий. И мне не терпится изменить это соотношение.

Когда до профессора Фортица дошла последняя фраза, его губы искривились в сдержанной одобрительной улыбке.

– Как и всем нам.

– У меня есть еще одно предложение, сэр. Мне кажется, Катриона здесь очень одинока. Насколько я понял, у нее тут нет ни близких подруг-комаррианок, ни, конечно, родственниц… И я подумал, что было бы неплохо, если бы вы вызвали сюда вашу жену.

Фортиц просиял.

– Не просто неплохо, а очень мудро и мило с твоей стороны. Да, конечно, я вызову ее немедленно. С учетом сложившейся ситуации она наверняка сможет приехать, а ее ассистенты примут оставшиеся экзамены. Я должен был бы это и сам сообразить. Спасибо, Майлз.

– Все остальное может подождать вашего прилета, разве что СБ что-то найдет. Я сейчас приведу сюда Катриону, я знаю, что она хочет с вами поговорить… Но подозреваю, что участие Тьена во всей этой заварушке для нее довольно унизительно.

– А, Тьен… – поджал губы профессор. – Да. Я понимаю. Ладно, Майлз.

Майлз немного помолчал, а потом решился:

– Кстати о Тьене, профессор… Допрос с суперпентоталом обычно гораздо легче контролировать, если допрашивающий имеет хоть какое-то представление, куда лезет. Я не хочу… хм… не могли бы вы рассказать мне, что собой представлял брак Катрионы с точки зрения ее родни?

Пауза затянулась, потом Фортиц нахмурился.

– Мне бы не хотелось говорить дурно о покойнике, когда ему даже еще не принесли поминального возжигания.

– Боюсь, что в данном случае выбор у нас небогатый.

– Хм, – буркнул Фортиц, когда слова Майлза дошли до него. – Ну… думаю, тогда это всем казалось хорошим вариантом. Отец Катрионы, Саша Форвейн, знал покойного отца Тьена. К тому времени Форсуассон-старший совсем недавно умер. С тех пор уже десять лет минуло. Надо же, как время летит! А, ладно… Старшие дружили, оба служили в администрации графства, их семьи знали друг друга… Тьен только что уволился из армии и воспользовался правом ветерана, чтобы получить работу на гражданской службе округа. Симпатичный, здоровый… Казалось, в нем есть все, чтобы пойти по стопам отца, хотя, полагаю, все же должна быть какая-то причина, по которой он, прослужив в армии десять лет, не поднялся выше лейтенанта.

Фортиц пожевал губу.

Майлз едва заметно покраснел.

– Тому может быть множество причин… Не важно. Продолжайте.

– Форвейн начал приходить в себя после преждевременной смерти моей сестры. Он познакомился с женщиной, симпатичной леди средних лет… Вайоли Форвейн очень славная… И начал подумывать о повторном браке. Полагаю, он хотел, чтобы Катриона была как следует устроена… Чтобы с честью развязаться с последними обязательствами перед прошлым, если угодно. К тому времени мои племянники давно жили самостоятельно. Тьен связался с ним, отчасти чтобы отдать дань вежливости другу покойного отца, отчасти чтобы получить поддержку и рекомендацию на работу в округе… Они поладили, насколько могут поладить мужчины такого разного возраста. Нисколько не сомневаюсь, что мой шурин пел Катрионе дифирамбы…

– Если я правильно понял, в понимании ее отца «устроена» означало «замужем»? А не, к примеру, «выпускница университета, получающая огромное жалованье»?

– Это только для мальчиков. Во многих проявлениях мой шурин гораздо больше старый фор, чем ты – высший фор, – вздохнул Фортиц. – Так или иначе, Тьен заслал известную сваху, чтобы составить контракт, молодым людям позволили встречаться… Катриона была в восторге. Ей это льстило. Моя жена расстроилась, что Форвейн не подождал еще несколько лет, но… у молодежи нет чувства времени. Двадцать лет для них уже старость. Первое предложение – это последний шанс и прочая чепуха. Катриона не осознавала, насколько она красива, но ее отец, я полагаю, боялся, что она может сделать какой-нибудь неподходящий выбор.

– Не фора? – перевел Майлз.

– Или еще хуже. Может, какого-нибудь паршивого лаборанта, кто знает? – Глаза Фортица иронично блеснули.

Ах да! Пока он не стал три года назад Имперским Аудитором, к вящему изумлению своей родни, Фортиц и сам занимался далеко не форским делом. И женился не пойми как. И начал он свою карьеру еще тогда, когда старые форы были гораздо больше старыми форами, чем сейчас. В качестве примера Майлз вспомнил своего деда и подавил дрожь.

– Сначала все вроде бы шло хорошо, – продолжил профессор. – Она казалась вполне счастливой, довольно скоро родился Никки… На мой взгляд, Тьен слишком часто менял работу, но ему тогда гражданская деятельность была внове. Иногда несколько раз делаешь фальстарт, прежде чем найдешь себя. Катриона отдалилась от нас, но, когда мы с ней виделись, она была… спокойнее. Тьен никак не успокаивался, вечно в погоне за невидимой радугой. Думаю, все эти перемещения и переезды давались ей нелегко.

Фортиц нахмурился, как бы пытаясь припомнить не замеченные когда-то ключи к разгадке.

Майлз решил, что без разрешения Катрионы не имеет права рассказывать о дистрофии Форзонна. Это не его дело. И лишь ограничился замечанием:

– Полагаю, теперь Катриона более свободна, чтобы побольше рассказать обо всем.

Профессор озабоченно посмотрел на Майлза:

– Вот как?

Интересно, какие ответы я бы получил на те же самые вопросы, задай я их госпоже Фортиц?

Майлз покачал головой и пошел звать Катриону.

Катриона. Ему нравилось, как звучит ее имя. Было так легко в разговоре с профессором называть ее по имени. Но сама она еще не предложила ему так себя называть. Ее покойный муж называл ее Кэт. Кошачья кличка. Прозвище. Будто ему было некогда произносить имя жены полностью или же просто лень. Хотя действительно произносить ее полное имя – Катриона-Найла Форвейн-Форсуассон – язык свернешь. Но «Катриона» так хорошо звучит, элегантно и благородно, и хозяйка полностью его достойна. Всегда.

– Госпожа Форсуассон, – спокойно позвал Майлз.

Она появилась из своего кабинета. Майлз жестом пригласил ее подойти к комму. Катриона подошла неохотно, с серьезным лицом. Майлз тихо закрыл за ней дверь и оставил беседовать с дядей наедине. Он предвидел, что в предстоящие дни ей нечасто представится возможность побыть в одиночестве.

Наконец в сопровождении очередного охранника прибыл техник чинить дверь. Майлз отвел их в сторонку.

– Я хочу, чтобы вы оба были здесь до моего возвращения, ясно? Госпожа Форсуассон не должна ни на секунду оставаться без охраны. Хм… Когда закончите возиться с дверью, узнайте у нее, что еще в доме надо починить, и приведите в порядок.

– Слушаюсь, милорд.

Майлз, за которым по пятам следовал персональный охранник, потащился в контору Проекта Терраформирования. Он миновал солдат СБ, снующих на автостанции, в холле здания и по коридорам, которые вели на этажи, занятые Проектом Терраформирования. Майлз мрачно вспомнил известный афоризм старых форов: «Поздно запирать конюшню, когда лошадей уже украли». Здесь был представлен полный набор сотрудников Имперской безопасности – от громил со стальным взором до суетящихся техников и мелких служащих, разбирающихся с содержимым коммов. Работники Проекта Терраформирования наблюдали за происходящим со скрытым ужасом.

Майлз обнаружил полковника Гиббса в приемной Форсуассона, вооруженного собственным коммом. К его удивлению, финансовому аналитику Имперской безопасности помогал похожий на кролика Венье. Венье одарил вошедшего Майлза неприязненным взглядом.

– Доброе утро, Венни. Вот уж не думал застать вас здесь, – сердечно приветствовал его Майлз. Его почему-то порадовало, что этот малый не входил в группу Судхи. – Приветствую, полковник. Я – Форкосиган. Извините, что пришлось вас так срочно выдергивать.

– Милорд Аудитор, я полностью в вашем распоряжении. – Гиббс встал и пожал протянутую руку. Вид полковника радовал глаз: стройный седовласый мужчина средних лет с безупречными манерами, который, несмотря на зеленый мундир СБ, выглядел как стопроцентный бухгалтер. Хотя Майлз вот уже почти три месяца был Имперским Аудитором, он все еще никак не мог привыкнуть к пиетету со стороны людей старше себя по возрасту.

– Полагаю, капитан Тумонен вас проинформировал и передал дискеты с весьма любопытной информацией, полученной нами прошлой ночью.

Гиббс кивнул и подтащил стул для лорда Аудитора. Венье воспользовался случаем, чтобы откланяться, и удрал, едва дождавшись разрешения полковника. Они уселись, и Майлз спросил:

– Ну и как ваши успехи?

Он поглядел на кучу распечаток, уже выданных коммом.

Гиббс чуть улыбнулся:

– Ну, первыми тремя часами работы я в общем-то доволен. Мы смогли вычислить практически всех липовых сотрудников отдела использования избыточного тепла. Думаю, что довольно скоро я вычислю и фальшивые счета. Предоставленные этой вашей госпожой Фоскол сведения о левых доходах покойного администратора Форсуассона весьма точны. Проверить их достоверность не представляет большого труда.

– Будьте предельно осторожны со всеми данными, прошедшими через ее руки, – предупредил полковника Майлз.

– О да! Она просто великолепна. Подозреваю, что для меня работать с нею будет удовольствием и честью, милорд. Надеюсь, вы понимаете, о чем я, – сверкнул глазами Гиббс.

Как приятно встретить человека, любящего свое дело! Что ж, он просил штаб СБ в Солстисе прислать ему самых лучших.