Манюшка

скачать книгу бесплатно


Поклонилась Манюшке, взмахнула рукой на прощание и пошла дальше по Березовке судьбу ворожить.

Манюшка задумалась: «Что такое на руке написано, как можно человека по ладони понять? Странное, непонятное гадание, не подлежащее объяснению, как в тумане».

Уму непостижимо, кто подсказал цыганке про немоту? Видно правду люди говорят, что насквозь зрят. Одно ясно – Манюшка обязательно счастливой и любимой станет, немота пройдет. Такой исход поднял настроение, дал надежду на свет и добро.

Павел – объект ее чаяний, на то время занятие имел: с братом Иваном и еще двумя подручными, с барыг долги собирали. Отец заслал. Однажды у Якима по нужде денег заняли, а отдавать не торопились. Старший сын в этом деле особо поднаторел – настырный, грубый. Люди боялись и платили, знали, что в случае и в глаз дать может. Нахрапом брал не только нужные суммы, но и с наваром.

Гордился Яким дерзким сыном. Зачастую рассказывал о проделках своим дружкам-подельникам. Причем, в возмужавшем отроке видел продолжение, отмечал схожесть со своей личиной: «Вылитый я, в молодости, такой же смелый и горячий!»

С особым удовольствием взирал на Павла в моменты совершения деяний, заслуживающих осуждения со стороны всеобщей морали и жизненных устоев. Родительскую душу грела мысль о достойном наследнике, на которого можно положиться в случае старости.

Со своей заносчивостью вкупе Яким считал жизненные «подвиги» ничем иным, как храбростью и мужественностью, а испытания тюрьмой – закалкой духа и стойкости. По его мнению, только настоящий мужик, а он являлся именно таким, силу должен тратить на выказывание превосходства перед слабыми и никчемными. Надо обязательно указать их место и возвысится.

О втором сыне отзывался с усмешкой: «Ох, Ванюша, только из-за братовой спины подлаивать можешь. Что же ты – рохля такая?»

Другой сын не радовал: не старался хоть на каплю стать похожим, вялый, по нраву – бесхребетный, весь в мать. Думает о крестьянских земных радостях, чтобы дом хороший справить, садик, огородик. Больше всего страдалось молодцу жениться и обзавестись детишками. Отцу все уши прожужжал, а тому на угоду охота исполнить – пора выпускать орла на волю.

К концу лета, после уборки урожая, просватанные парочки играли свадьбы. В народе считалось, что семьи, образованные осенью, самые крепкие. Жизнь будет долгой, счастливой и спокойной, а беды и невзгоды обойдут стороной.

У Якима присмотрена невеста для Ивана – дочка середняка Луки Евдокия, которой минул семнадцатый год. Спелая, справная пышка полностью готовая к созданию уютного семейного гнездышка. Жених по сердцу пришелся, родители сговорились, собрались сваты. Честным мирком да за договор!

Радости Ивана нет предела. В жены явилась самая прекрасная девушка на свете, обладающая всеми качествами добропорядочной, скромной и заботливой хозяйки. Евдокия станет верной спутницей и хранительницей очага, а еще нежной матерью для будущих детей, потому что наделена миловидной внешностью, хорошей фигурой, покладистым характером, всегда чисто и нарядно одета. Ко времени созревания, невеста тщательно приготовилась, собирая достойное приданое.

Сразу, как просватались, не дожидаясь свадьбы, сошлись в один дом, даренный отцом. Чего тянуть? Любовники сговорятся, как следует, приголубятся. Молодое дело – нехитрое! Целоваться на людях, плохая забава. Что ночи таят, двоих награда, а медовое время самое сладкое.

Через месяц справили по обряду. Свадьба гуляла широкая, веселая. Гостей много. В доме за скатертью браной выпили, поели, после на улице плясали, веселились. Гармонист без устали весь вечер играл. Прошло на зависть, навеселились до упаду. Молодожёны счастливы без сомненья: держатся за руки, не сводят друг с друга восторженных глаз. От чужих взоров не укрылось, как они светятся от счастья. Теплота нежных отношений передалась присутствующим. Шаферы с удовольствием выпивали очередную чарку за здоровье новой семьи. Без счету звучит хвалебных тостов, пожеланий, на радость влюбленной паре.

Павел знатно гулял на свадьбе брата, признавая, что Иван доволен выбором второй половины. Всегда любил младшенького, опекал и заботился с самого детства, сейчас же радел от всей души, видя сияние в родных глазах.

Встал, когда предложили сказать напутствие. Голос предательски задрожал. Брат понимал, что дальше пути-дорожки порознь пойдут.

– Береги себя, – выдавилось изнутри, – Люби и процветай! Про меня не забывай!

После шумной свадьбы, завистники шептаться задумали: «Плохо Яким поступил, не по-людски. Наперед старшего следует женить, а потом, младшего».

В староверских семьях такой уклад заложен, что выполнять венчание по-старшинству. Яким краем уха слышал пересуды досужих языков, только ему плевать «с высокой колокольни»: «Чтите свои заповеди, а в мой палисад не лезьте!» Даст бог после Рождества для Павла партия найдется, две свадьбы на году все равно не осилить. Расходы-то великие!

Аксинья на сноху нарадоваться не могла. Понравилась тихая, кроткая девушка, с открытой душой, которая сразу же стала мамой звать. Приятно добрые слова слушать. К тому же материнское сердце чуяло, что сын в радости пребывает.

Яким на сноху внимания особого не обратил, зато в подарок добра отвесил, в том числе и самовар медный. За сына рад – теперь и до внуков недалеко. В родовом гнезде после отбытия младшенького стало гораздо свободнее.

Сын женился удачно, жизнь пошла по установленному порядку, по всем установленным староверским правилам. Евдокия – богобоязненная, справедливая, чистая мыслями. Жизненный быт устроила, как подобает благочестивым семейным людям. Иван, добрый от материнского воспитания, не обижал свою суженую, во всем помогал. Для него сложилась именно та жизнь, о которой мечтал. Конечно же, почитая отца, как старшего мужчину в семье, слушался по праву главенства, но полагал чуждыми жестокие и порой неоправданные правила проживания в родительской семье. Свою личную супружескую бытность устраивал по правилам взаимопонимания и заботы, поэтому Евдокии можно было позавидовать.

Бедной Аксинье вовсе житья не стало. Яким чаще обычного стал руку поднимать. Казалось, что его сердце заледенело от злобы и ненависти. Лишь жена оказывалась в поле зрения, на грозном лице появлялась мина отвращения. Тычок или оплеуха – стали обыденными методами воспитания ненавистной супружницы. Когда в подпитии муж являлся домой, несчастная женщина пряталась на сеновале, чтобы не испытывать его крутой нрав в полной мере. В хмельном угаре он бесчинствовал до устали, а избитая до полусмерти не могла встать на ноги. Синяки не успевали заживать до следующей взбучки. Не следует даже рассказывать, какими недостойными словами при этом бросался отец ее детей, надежда и опора. По имени и вовсе называть перестал, в обиход вошло ёмкое и обидное – Зараза. Спроста и на людях мог окрестить.

Аксинья лишилась сна и покоя, живя в кромешной пытке. Сколько раз она молила о пощаде, стоя на коленях, целуя руки садиста. Тому только за потеху. Чем больше унижения, тем слаще поет гнилая душа.

Как-то по случаю, попала Якиму в подарок плетка. Рукастый конюх специально изготовил, чтобы умаслить авторитетного соседа – вдруг дружба пригодится. Вещичка интересная: из чистой телячьей кожи, о трех концах с резной деревянной ручкой. Концы плетки веревочкой свиты, а на каждом кончике по узелку. В Березовке без плетки никуда: коровы часто на чужие луга забираются, да на жнивье. Хороший гостинец!

Ударил Яким по голенищу сапога, знатно припечатало! Взвесил в руке, помахал, со свистом разрезая воздух. Сразу смекнул, на коем теле будет узоры рисовать. Не для коровьих боков забава. Вдругорядь по себе взмахнул, что огнем ошпарило! Испытал радость гадкую, даже улыбкой сверкнул: «Теперь попляшет у меня, зараза старая!»

В тот же вечер и опробовал. Гнева до краёв накопилось на опротивевшую бабёнку. Всеми способами показывал, что в доме лишняя, жизнь своим присутствием испоганила. Рад хоть со свету сжить.

В свои пятьдесят, верная жена выглядела старухой: реденькие седые волосы, убирала под платок на манер престарелых бабок; зубов осталось мало, отчего впадины на щеках становились все глубже; лицо испещрили морщины; к тому же от надсадной работы сгорбилась спина, а руки стали непомерно длинными. Большая рабочая лошадь, пашущая без перерыва. Ее трудами держалось все хозяйство. С утра выгнав скотину на пастбище, косила траву, поливала огород. В доме всегда порядок и уют, щи да каша на столе, всегда свежий ароматный хлеб. А благодарности – ноль, принимают как должное.

Вид ненавистной фигуры бесил Якима до дрожи. Ноздри начинали раздуваться. Если бы мог извергать пламя, испепелил бы все кругом, а пока сотрясал воздух проклятиями. Еще бы он-то выглядел молодцом, а рядом старая развалина. Пылу много, а тратить некуда. Касаться обвислого тела противно, мерзко, губы иссохшие целовать гадко. Без женского тепла озверел окончательно.

Субботний день клонился к закату. Банная пора. Еще засветло, торопились заботливые мамаши искупать многочисленную детвору. Яким, после лёгкого пара, принял изрядную чарку. Разомлел. Потянуло на иные удовольствия.

Аксинья припозднилась – пока вымылась, пока белье собрала. Думала, как обычно, вернется, а муж храпит без задних ног. Да прогадала: сидит ирод посреди комнаты, в пол смотрит. Прошла мимо на цыпочках, скинула верхнюю одежду, в одной рубахе осталась. Спать вознамерилась.

– Погоди, Аксинья!

Женщина вздрогнула, услышав грубый голос. Эта интонация не предвещала ничего доброго. Ей ли не знать!

– Стой, говорю! – рыкнул подвыпивший муж, вскакивая со стула.

Сжалась в комок, горемычная. Сердечко того гляди выскочит. Глаза потупила, позу покорную приняла. Помнила прежнюю науку.

– Стою!

– Подойди!

Аксинья сделала два шага.

– Ближе!

Подошла почти вплотную.

– Любишь меня? – сжимая желваки, спросил Яким.

– Люблю!

– Докажи!

– Как доказать Якимушка?

Только сейчас увидела зажатую в кулаке плеть, да уж поздно было. Высоко замахнулся мучитель, сваливая ее на колени. Юркие хлысты легли на спину. Один раз, второй. Сильная рука без жалости приложила.

Аксинья в бытность терпела побои, молча сносила, а тут от боли завизжала что есть мочи.

– Громче! – возбужденно закричал муж.

Для Якима вопли, как музыка прозвучали. Пока порол, радостно сделалось, чувства сладостные нахлынули. Вспыхнуло мужское естество. Рубаху на жене изорвал, да и в койку потащил. До утра измывался. Оторвался по полной и столько сил образовалось, что Аксинья о пощаде взмолилась.

Приятное ощущение так впечаталось, что после первого случая, стал жену плеткой регулярно потчевать. Так хоть плотская сытость пришла.

Для Аксиньи жизнь превратилась в сущий ад. Нажившись с жестоким мужчиной, зачастую думала об освобождении. В ее возрасте хотелось спокойной размеренной жизни в молитвах и уединении. Любимые сыночки выросли и могли сами о себе позаботиться. У них впереди собственные семьи: жены, дети. Вряд ли они нуждались в дальнейшей материнской опеке. Конечно, за радость пестовать внуков, и она обязательно пойдет в няньки, а пока, единственным желанием было убежать за тридевять земель.

Глава 4

Яким четко шел в исполнение хитрого плана. В пяти километрах пешим ходом, стояла деревенька Лазаревка. У Ильи, который заведовал тамошней мельницей, дочь Федосья на выданье. Поспела ягодка. Девица – кровь с молоком: крупная, круглолицая, пышногрудая, с густой русой косой. Для многих парней лакомый кусочек. Породниться с мельником каждый рад – этот союз обещает сытую достойную жизнь. Мельник видел рядом жениха посолиднее, в достатке, потому что в приданое приготовил дом, коня, да корову. Чтобы Федосья переехала из Лазаревки, не могло быть речи. В старости Илья рассчитывал, что дочка допокоит их с супругой. Старший сын, надежда и опора, помер – утонул в пруду. От него двое внуков-сиротиночек неразумных осталось, а их растить надо. Вся надежда лишь на дочку и будущего зятя, поэтому мельник с выбором не торопился, взвешивал все выгоды, да и промахи считал.

Будучи проездом из уездного города, Яким повернул на мельницу договориться о помоле пшеницы. Хороший повод, завести беседу. Поговорив о делах: урожае, погоде, заготовке кормов и прочих, поинтересовался, как семья, дети. В свою очередь похвастался, что сына Ваню удачно женил.

– Еще сын в женихах ходит, – хитро взглянув, выдал он, – Павлик по всем статьям завидный парень.

– Знаю, – ответил Илья, – видывал, случалось. Заметный хлопец!

А до этого с дочерью разговор о женихах вышел. Так она Павла сама упомянула. Гулянка в деревне была, среди гостей и Павел. Федосья все глаза на него проглядела.

– Кабы замуж идти, так за такого!

Вспомнил заботливый отец те слова, усмехнулся: «Рыбка сама в сети идет!»

– Друг Илья, как ты смотришь, чтоб породниться?

– Почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответил умный мельник.

Слово за слово – решили: свадьбе – быть. Ударили по рукам, на следующую осень сговорились.

Домой Яким приехал с радостной вестью. Сразу Павла призвал.

– Есть у меня для тебя, Павлик, невеста хорошая. С будущим тестем все обговорено.

Павлик головой тряхнул, поправляя кудри: «Вот, так незадача. Как не вовремя!»

– Весной сватать едем, а к концу сентября свадьбу справим. Жить в Лазаревке станешь.

– Зовут как? – не выдержал сын.

– Да, ты знаешь ее – Федосья, дочка мельника!

Яким считал, что огорошил отпрыска замечательной новостью, но от внимательного взора не скрылось смурное настроение.

Павлик скривился. На Федосье жениться вовсе не хотелось. Будущую жену видел, когда гулял на деревенском празднике. Особа не в его вкусе, и не вызывала даже малой симпатии.

– Чего молчишь? – вернулся отец к разговору.

– Думаю.

– Он еще и думает! – взъерошил отец волосы на сыновьей макушке, – Радуйся! Партия отменная! Все соседи обзавидуются!

Вот оно – мерило счастья. Только бы завидовали, да охали. Только от такой заботы родительской скулы сводит.

– Я рад, отец! – соврал Павел.

Внутри все содрогнулось от бессилия, послушный сын не имеет права решать за себя.

– Почему в Лазаревке жить?

– Там усад и дом уже имеются. Ни к чему второй возводить. Илья заранее побеспокоился.

По всем правилам мужчина должен приводить жену в свой дом, и для Павла подобное положение вещей и будущий переезд показались унизительными. Что говорить, пока своим жильем не обзавелся, а в отцовском – не ужиться. Проглотил обиду, спрятал внутри. С самого детства не перечил отцу, слушался и беспрекословно выполнял указания. Снова, засунул гордость в тайное место. Не оставалось ничего другого, как поблагодарить за заботу и участие.

Для Павла потянулись дни в ожидании неизбежного. Новоиспеченный жених чувствовал, что земля уходит из-под ног, а его готовят к тюремному заключению, а не к супружеской жизни с молодой женой. Внутренне содрогнулся от противоестественности свершившегося договора. Не нужна ему Федосья. Да и где это видано, что неугодная простушка будет согревать его постель?! Пару раз представил воочию подобную картину и впал в тоску. По его мнению, пышногрудая и крутобокая девушка, с белым сочным телом, пышущая свежим румянцем – не являла ни капли вожделения. Напротив, всем своим видом отталкивала подобные желания. Вообразил свои руки, обнимающие широкую талию, пухлые губы будущей жены в ожидании поцелуя и не мог сдержать звериного рыка. Он был не просто зол, а находился в положении подраненного волка, попавшего в яму.

Тягостные минуты, которые сплетались в однообразное тиканье настенных часов, проживались без интереса, радости и спокойствия.

«Тик – так! Тик-так» – дразнился маятник, доводя до исступления, словно единственной целью было подгонять стремительное время.

Утром Павел впервые за прожитое время ощутил боль в области сердца. «Только этого не хватало!» – проговорил он вслух. Повился по избе, от печи к столу, ударил кулаком в стену, схватил шапку да на волю.

Только вышел за порог – вдалеке сарафанчик знакомый замаячил. Тепло на душе стало. Вон оно счастье мимо бежит, только не догонишь. Птичка вешняя, цветочек лазоревый, глазу милый. Крикнуть хотелось: «Манюшка – любовь моя, погоди, постой! Хоть раз улыбку покажи!»

Лишь немая красавица являлась светлым лучиком в сером безрадостном мире. Все мысли в чумной голове о милых синих глазах, о шелковистых косах. Легкий стан, мягкая поступь маленьких ножек, нежный взмах тонкой ручки, запечатлелись навечно в памяти. В прошлый раз стоял рядом и боялся вздохнуть, чтоб не спугнуть такую прелесть. А она, шалунья, глаза потупила, ресницы опустила, и волосы в косе перебирает. Заигрывает что ли? Или показалось?

Своими бы чаяниями влюбленный дуралей давно уж тропку до ее порога вытоптал, цветами душистыми крыльцо устелил, речами сладкими все уши прожужжал.

Только нет у Павла судьбы иной, сколь ни причитай, лучше не станет. Ускользает со стремительной скоростью робкая надежда, перекрытая отцовским благословением.

Темная шальная идея зародилась в горячем сердце – недоброе задумал избалованный шалопай.

Все чаше стал прогуливаться деревенской околицей. По тем же стежкам-дорожкам ноги направлять. А главное задерживаться взглядом на оконцах Катерининой избушки в надежде узреть объект тайных грез. Сколько дум передумал, сколько шансов упустил. Манюшка то и дело по деревне носится: шустрая, озорная. Только все не одна. То с одной подружкой, то с целой ватагой. Пробежит мимо, поклонится за здравие и след простыл. Павел стоит вдогонку смотрит, моргает, а догнать опасается.

Однажды несказанно повезло: Манюшка с корзинкой направилась в сторону леса на поиски грибов. Правда, вновь не одна, а с подружками. Вышли ни свет, ни заря, собрались у векового дуба, обменялись напутствиями и выдвинулись до осинника. Глядь, а дальше и бора недалеко, там всегда боровиков тьма.

Осень в этом году выдалась теплая. Деревья в лесу стоят золотом облитые. Среди ярко-желтых берез, яркими красными пятнами выделяются красные осины. Листва еще не покинула деревья, и радует взор чарующим видом. От теплого ветра ветви колышутся, волнуются, создавая ощущение волшебства. Словно по божественному велению природа украсилась, на забаву и радость человеческому роду. Только жители Березовки давно привыкли к изменяющимся красотам мира и не обращали на чудеса никакого внимания. Их больше заботила выгода, которую могут получить от окружающих их лесов и полей. К примеру, нынче уродилось ягод: рябины, калины, брусники.