banner banner banner
Луна и лотос. Сказка для взрослых
Луна и лотос. Сказка для взрослых
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Луна и лотос. Сказка для взрослых

скачать книгу бесплатно


«Да не собираюсь я плясать, и на вечеринке вашей дурацкой быть не хочу!» – чуть не закричала Женя… но пересохшее горло не пропускало наружу не то что крика, но и обычных слов. Она отпихнула назойливую старуху, кое-как встала с широкой, гладко отполированной деревянной скамьи, с резной спинкой и ножками, что служила ей ложем все время обморока или сна, и сделала попытку пробиться наружу, из круга пышных причесок, вычурных платьев и масок, прохладных рук и навязчивого запаха духов.

Глаза ее успели привыкнуть к полумраку, и теперь ей удалось получше рассмотреть большой круглый зал, с расписными стенами и серебристыми зеркалами в простенках, с витыми разноцветными колоннами, подпиравшими высокий потолок в виде полупрозрачного голубого купола. Если смотреть снизу, возникала иллюзия, что зал – это дно огромного аквариума… а веселящиеся дамы в разноцветных нарядах, с перьями и вуалями, были подобны стайкам экзотических рыбок.

«Роман… где же Роман?..» – тоскливо дрогнуло сердце.

У Жени было к нему множество вопросов, и очень сердитых, но в то же время она чувствовала, что если этот соблазнитель и предатель окажется рядом, ей море будет по колено… никакие старухи или дед со странным именем Дунай ее не напугают.

По залу, разнося напитки и подносы с лакомствами, тут и там скользили бледные девушки с длинными распущенными волосами, в венках из белых цветов, в одинаковых снежно-белых платьях с голубыми поясами, в причудливых ожерельях, составленных либо из красных бусин и жемчужин, либо из золотых монет… на память сразу пришло слово «монисто», когда-то вычитанное у Гоголя, а вслед за Гоголем сразу же вспомнились панночки, ведьмы и утопленницы.

«Ах, ну да! Рома же говорил про костюмированную вечеринку…» – Женя едва не рассмеялась, сообразив, что «утопленницы» – просто-напросто официантки, обслуживающие мероприятие, и загримированы и наряжены по прихоти чуднОго деда. Подобные костюмы больше подошли бы для Хэллоуина или Масленицы, но с другой стороны – рядом Волга… Серьезная река, как справедливо заметил Роман.

Судя по убранству «имения», нарядам и размаху праздника, с обилием хрусталя и драгоценностей, денег у Роминого дедушки куры не клевали, и на свои именины он не поскупился.

«Кто же он такой, интересно?.. Банкир, нефтяной магнат?.. А с чего ему сидеть в городишке, который он, похоже, может купить целиком, вместе с жителями… если уже этого не сделал…»

Ей опять стало холодно и неприятно при мысли о богатом самодуре, творящем все, что в голову взбредет, и, может, нарочно выбравшем маленький уединенный Плёс, чтобы никто не мешал его странным развлечениям, с похищениями людей… в которых ему помогает внук, выступающий в качестве приманки для легкомысленных и легковерных девиц.

«Надо выбираться отсюда, немедленно… но как?.. Понять бы для начала, где я нахожусь, в какой части Плёса…»

Женя украдкой ощупала карман ветровки, что все еще была надета на ней. О, радость: мобильник был на месте! – но демонстрировать его определенно не стоило… Найти укромный уголок, потемнее, и проверить, есть ли связь – вот и первая задача.

Увы, решить ее было совсем непросто: старушки-веселушки не собирались оставлять ее своими заботами, позволили осмотреться – и тут же погнались, и заново окружили, стали тараторить, наперебой обещать разнообразные удовольствия и чудеса на «празднике праздников», куда ей повезло попасть по особому приглашению… и благоволению… и чему-то еще… Все ее слабые возражения, что она никуда не приглашалась, и вообще это ошибка – наверное, Роман ее с спутал с другой девушкой, которая, возможно, все еще ждет своего проводника- встречались мелодичным смехом, и чуть ли не аплодисментами.

– Какая скромница! Нет, ну какая скромница! -с упрямством заезженной пластинки повторяла кудрявая старушенция. – Вы гляньте, бабоньки, вы только посмотрите, сестрицы, посмотрите на нее!

– Да уж смотрим, смотрим! – ворковали ее товарки. – Наглядеться не можем! Ты, Дана Светлановна, с костями ее не съешь – нам оставь!..

«Дана Светлановна… час от часу не легче…»

Присмотревшись к ней самой, Женя с изумлением заметила, что роскошные волосы цвета платины не являются ни париком, ни шиньоном, и не выглядят покрашенными… И пергаментное лицо, с тонкими чертами, покрытое сетью мелких морщин – порою менялось и становилось совсем юным, белым и гладким, а всего поразительнее были яркие живые глаза, цветом похожие на брызги лазури. Смотрели они остро… будто душу насквозь прокалывали, манили наружу тайны и секреты.

– Бабулечки! Тетушки мои дорогие! – прозвучал вдруг позади знакомый приятный голос. -Что ж вы так насели на мою ладу… на нашу гостью? Совсем ее заговорили, напугали… с толку сбили!

Женя резко обернулась и увидела Романа. Ей бы следовало закричать на него, дать пощечину, устроить скандал, пригрозить милицией и всеми карами земными, если ее немедленно не отпустят, и не вернут туда, откуда украли… но она не могла и слова вымолвить, впервые увидев его на свету – точно онемела от красоты. Ох, недобрая была эта красота, отнимающая волю, погибель сулящая… и все же Женя тянулась к ней всем своим сердцем, всей душою, все телом, как продрогший мотылек к пламени свечи.

Визуализации:
1.Гостевая усадьба, сад:
https://c.radikal.ru/c35/2001/b8/db48d12648c2.jpg
2. Ночной Плёс:
https://a.radikal.ru/a03/2001/49/a973a0317ada.jpg
3. Первый поцелуй Романа и Жени:
https://c.radikal.ru/c06/2001/26/1fe27ae7620c.jpg

ГЛАВА 4. Золотое монисто

Бабушки и тетушки заговорили все сразу, и так громко, что могли бы перекричать две вороньих стаи. Роман не успевал поворачиваться, чтобы отвечать каждой пожилой особе, жаждущей персонального внимания; любвеобильные родственницы напирали справа и слева, и почти оттерли «прекрасного принца» от Жени… Она не столько разозлилась, сколько испугалась, что он снова исчезнет и лишит ее шанса выбраться, и отчаянно вскрикнула:

– Рома!.. Роман!

Он тотчас оставил игры в бальный этикет и оказался рядом:

– Тише, Женечка… все хорошо… не шуми.

– Ну где ты пропадал?.. – она не узнавала своего голоса: таким жалобным и слабым он был, не ярче комариного писка…

Роман спокойно взял ее руки в свои и прижал к груди:

– Я все время был здесь… неподалеку… Разве я мог тебя оставить?

– Мог! И оставил!.. – Женя схватилась за него, как за спасательный круг, повисла на локте и сжала так, что любой на месте Романа поморщился бы от боли – но стойкий парень и глазом не моргнул.

На нем была все та же кипенно-белая рубашка, но вместо вишневого галстука на стройной шее красовалась элегантная бабочка, а старомодный пиджак на плечах сменился самым настоящим фраком. Такие Женя видела только в костюмных фильмах, да еще на конкурсах бальных танцев. Широкоплечий и длинноногий похититель девиц, с на удивление узкой талией, и в самом деле выглядел как профессиональный танцовщик – о таком партнере по вальсу или танго можно было только мечтать…

«Эй, опомнись!.. Нашла время любоваться!»

Жене пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвести от Романа взгляд и уставиться на что-нибудь менее прекрасное и волнующее. Неожиданно ей пришла на помощь Дана Светлановна, что коршуном налетела на ясного сокола, и принялась безжалостно клевать:

– Ромка, негодник! Тебя -то самого по каким закоулкам носило, сорванец?! Дедушка тебя уж сто раз спрашивал…

– Вот он я, бабушка, не бранись. И дедушку уже видел, не тревожься… а сейчас за Женей пришел.

– В добрый час, внучек! Пришел – так и забирай, твоя гостья – тебе и развлекать ее до самой зари! – Дана плавно повела рукой, и Женя невольно попятилась – словно из шелкового рукава старушки, как в сказке, мог вытечь ручей и вылететь белоснежные лебеди. Ничего такого, конечно же, не случилось, только перья закачались в прическах Даниной свиты…

Заиграла бравурная музыка, что-то среднее между джайвом и русской плясовой, и пестрый круг вокруг Романа и Жени тотчас пришел в движение, заколыхался, распался – «бабоньки», во главе с Даной Светлановой, разлетелись в стороны, как вспугнутые жар-птицы:

– Танцы! Танцы!

Оркестра нигде не было видно, но не было и ди-джея, что колдовал бы за пультом, менял диски и регулировал звук… Стереосистемы тоже не наблюдалось, да и музыка больше напоминала «живую», чем идущую в записи. Через несколько мгновений послышался и хор – чистые, хрустальные женские голоса, слаженно поющие:

– Говорила мама мне
Про любовь обманную,
Да напрасно тратила слова.
Затыкала уши я,
Я её не слушала,
Ах, мама, мама,
Как же ты была права!

Ах, мамочка, на саночках
Каталась я везде,
Ах, зачем я в полюшке
Повстречала Колюшку,
Ах, мамочка, зачем…

Исполнение было превосходным, не то что любительское караоке на кооперативе…

Нарядные старушки носились в танце – дай Бог молодым, мели юбками, трясли перьями, взвизгивали от восторга, и выделывали такие фигуры, что глаз не отвести. Откуда-то взялись и молодые танцоры с танцорками, и, разбившись на пары, в свою очередь принялись весело носиться по залу, сплетая свой собственный узор.

Замигали разноцветные огни, в их свете зал, одежда и лица танцоров окрашивались то синим, то зеленым, то ярко-алым, то малиновым, то серебристо-голубым… по полу скользили широкие лучи, ловя в прицел то одну, то другую пару, то кого-нибудь из старух.

У Жени от этой свистопляски закружилась голова, она пошатнулась и еще крепче вцепилась в Романа, умоляюще прошептала:

– Уведи меня отсюда, пожалуйста!.. Куда угодно…

– Как пожелаешь, лада, – улыбнулся своей странной улыбкой, свободной рукой обнял за плечи и увлек за собой, так что она и спросить не успела, что он еще придумал.

***

Они почти бежали по длинному извилистому коридору, где одна стена была сплошь покрыта цветными ракушками и подсвечена странными лампочками, похожими на маленькие факелы, а другая – наполовину прозрачная, представляла собой «экраны» нескольких гигантских аквариумов. Среди шевелящихся, как щупальцы спрута, зеленых и голубоватых водорослей мелькали темные силуэты крупных рыб, проносились серебристые стайки мелких рыбешек, порою важно проплывали пятнистые черепахи с округлым панцирем…

Обустройство и содержание домашнего «подводного царства» наверняка обошлось деду Романа в целое состояние, но Женя успела понять, что Дуная Дунаевича такие мелочи не смущают. Ирина наверняка посоветовала бы ей не упустить свой шанс, держаться поближе к Роме-красавчику и его экстравагантному дедуле, не ломаться и быть посговорчивей: богачи, конечно, народ капризный и не всегда приятный, но если получается им угодить – за свои капризы готовы платить, не скупясь…

«Если не будешь высокоморальной дурой, за один присест закроешь свою ипотеку!» – голос Иры звучал в ушах как наяву. – «Парень -одно загляденье, и пусть его дедушке сто лет в обед – едва ли он окажется намного противнее Иваныча! И никаких „не могу“: закроешь глаза и будешь думать об Англии… то есть – как поедешь в Англию, или куда захочешь, когда закроешь свой долбанный кредит!»

«Нет, нет…» – Женя замотала головой, чтобы вытряхнуть этот голос из мыслей, избавиться от него… в груди теснило, и не хватало воздуха – наверное, из-за того, что они идут слишком быстро… и понять бы еще, куда он, в самом деле, ее ведет!..

– Роман! Стой! – она уперлась ногами в пол, отказываясь подчиняться его воле, и заставила тоже остановиться, взглянуть на нее… ох, лучше бы она этого не делала, по крайней мере – здесь, в полутемном и узком пространстве, где они волей-неволей оказывались совсем близко друг к другу.

– Нам надо поговорить…

Роман притиснул Женю к ракушечной стене, оперся ладонями по обе стороны от ее головы, склонился ниже, так что она почувствовала губами его прохладное дыхание, и тихо спросил:

– Что ты пытаешься мне сказать? Почему не хочешь быть здесь?

– Потому что ты затащил меня сюда обманом… Ты не должен был так поступать! Что было в том стакане?

В полумраке глаза его мерцали, как драгоценные камни, губы казались темными лепестками хищного тропического цветка, а мелодичный низкий голос завораживал, как магическое песнопение:

– Я не забрал бы тебя без твоего согласия… Не бойся… Пока ты со мной, никто не причинит тебе вреда… здесь у нас весело.

– Где -«здесь»?.. Я же понятия не имею, где нахожусь!..

– Имеешь. Ты на вечеринке в честь именин моего деда – как я и обещал. В его летней резиденции.

Жене хотелось кричать, но воздуха по-прежнему не хватало, и она шептала отчаянно, цепляясь за его руки, плечи, за гладкие отвороты фрака:

– Это ничего не объясняет, Рома!.. Нет, не объясняет! Твой дедушка… кто он? Почему его называют «здешних мест хозяином»?..

– Тетушки, как всегда, преувеличивают… но дедушка Дунай и в самом деле имеет влияние на все местные дела, с ним считаются.

– Местный «авторитет»? – она решилась спросить прямо. – Вроде… вроде дона Корлеоне?..

Роман усмехнулся:

– Можно и так сказать… хотя все эти итальянские доны – просто мелкая рыбешка рядом с нашими волжскими сомами…

– Чем… чем он занимается?..

«Надеюсь, не похищениями людей и не продажей их в рабство…»

– Волгой. – черные, как смоль, длинные ресницы даже не дрогнули. – Как сказали бы твои московские «доны» – «сидит на водных ресурсах».

«Ах, вот оно что!.. Волга… Осетры, черная икра, теплоходы… или вообще – нефтяные танкеры?.. Да еще и гостиничный бизнес, судя по усадьбам в Плёсе… Господи, я, наверное, сплю…»

Надо было еще что-то спросить, уточнить, но на языке у Жени крутился единственный глупый вопрос:

– А почему… почему у твоего дедушки такое странное имя – Дунай?

– Это наше семейное имя… – Роман заговорил с ней еще ласковее, как с ребенком. – Много-много лет передавалось от отца к сыну… одно и то же на весь наш род… пока мой папа не нарушил семейную традицию и не назвал меня Романом.

– А почему…

– Ну какая же ты любопытная, Женечка!..

Темные губы почти касались ее губ, будя воспоминание о недавнем сладком поцелуе, и снова внизу живота нарастало влажное, томительное желание… всегда непонятный и пугающий для нее «секс с незнакомцем», виденный только в кино и в любовных романах, вдруг обрел реальные очертания и конкретный образ… Образ молодого человека с шелковистыми черными волосами, с глазами глубокими, как Волга, и темными, как летняя ночь, с белоснежной кожей и прекрасными точеными чертами лица.

Роман почувствовал ее смятение, резко вдохнул, на миг теснее прижался к ней грудью и бедрами – и сейчас же отступил назад, сказал спокойно и повелительно:

– Пойдем! – и она, больше не сопротивляясь, покорно вложила пальцы в его ладонь.

***

Комната, где они оказалась через пару минут, была полукруглой, со светлыми стенами, расписанными с большой фантазией и искусством, со множеством зеркал в серебряных рамах, и с одним-единственным витражным окном – сквозь цветные стекла проникал свет, но ничего нельзя было рассмотреть.

Повсюду стояли кронштейны для платьев, сплошь увешанные разнообразными нарядами, на любой случай и вкус, полочки с обувью на любую ногу, открытые лари, набитые тканями всех фактур и цветов радуги… В довершение впечатления, посреди всего этого великолепия, возвышался резной стол из розового дерева, сплошь заставленный шкатулками с драгоценностями. Длинные нитки из крупных жемчужин, золотые диадемы искуснейшей работы, осыпанные мелкими бриллиантами, черепаховые гребни, инкрустированные изумрудами и рубинами, браслеты, перстни, ожерелья…

Такой красоты Женя не видела даже в Историческом музее, на выставке украшений из императорской коллекции, не говоря уж о банальных ювелирных салонов. Мерцание золота, перламутровые переливы жемчужин, гипнотический блеск алмазов могли бы свести с ума легкомысленную женщину – и Женя чувствовала, что градус ее легкомыслия стремительно повышается и скоро дойдет до точки кипения. Хотелось все потрогать и все примерить, пропустить между пальцами округлые гладкие бусины, накинуть на себя шелк, надеть диадему и покрутиться перед зеркалом этакой Марьей Моревной…

Она исподтишка взглянула на Романа – и покраснела, потому что он с улыбкой наблюдал за ней и, конечно, понимал, что творится в душе особы, столь падкой на изящество и красоту.

– Зачем… зачем ты меня сюда привел?..

– Хочу, чтобы ты выбрала себе наряд и украшения по душе. Ты ведь не собираешься идти на бал в джинсах?

– Почему бы и нет… – Женя возразила из вредности, ведь ее самозваный кавалер был прав: в джинсах на бал не ходят, а выбора – идти или не идти – у нее попросту нет… значит, остается последовать известной рекомендации: расслабиться и получить удовольствие. Хорошо еще, что от нее не требуют раздеваться донага и мазаться полетной мазью, а потом в таком виде принимать не самых приятных гостей. Хотя… еще не вечер, точнее, не утро, и до третьих петухов далеко.

– Прости, пожалуйста… но… раз уж мне надо переодеться… ты не мог бы выйти?

Довольно глупо для взрослой женщины изображать девичью стыдливость, но и бездумно срывать покровы и бросаться в омут с головой Женя была не готова – несмотря на бурю чувств и совсем не скромных желаний, пробужденных в ней одним присутствием Романа. Что уж говорить о взглядах… и прикосновениях… Между ними пока еще («Пока еще?.. вот это поворот в моем настроении…”) ничего не произошло, кроме единственного настоящего поцелуя на галерее – и почти что поцелуя несколько минут назад – но почему-то ей казалось, что они имеют друг на друга права. Похоже, Роману тоже так казалось: повисшая между ними пауза непозволительно затягивалось, они стояли рядом, держались за руки и взволнованно дышали…

Наконец, он снял печать молчания со своих губ и проговорил:

– Если ты настаиваешь, я выйду.

«Нет, нет, не уходи, останься!.. “ – вскричало все ее женское естество, и голосу рассудка с трудом удалось угомонить душевный шторм и восстановить подобие порядка:

– Я… я быстро… подожди за дверью, ладно?..

– Ладно. – голос Романа звучал огорченно и немного холодно, но взгляд – обжигал… подобно лучам июльского солнца, стоящего в зените, если потерять бдительность и заснуть на песке после купания…