скачать книгу бесплатно
Чарли сообщил, что он, пожалуй, посидит в гостиной у реки и покурит трубку. Эл зевнул. Другие сказали, что займутся другими делами, и ушли ими заниматься.
И вот тогда появился Старый Чак.
– Что так долго? – спросила Полин.
– Я решил отдохнуть у реки. Заснул, и мне приснился длинный сон про тигров. Как будто они вернулись.
– Ужас какой, – сказала Полин. Она по-птичьи передернулась и обхватила себя руками за плечи.
– Нет, все было очень хорошо, – сказал Старый Чак. Он опустился в кресло. Он очень долго опускался в кресло – так, что в последний момент, когда он уже почти сидел в нем, кресло словно чуть-чуть подросло ему навстречу.
– На этот раз они были совсем другими, – сказал Старый Чак. – Они играли на музыкальных инструментах и подолгу гуляли под луной.
– Они остановились у реки и стали играть. Инструменты были очень красивые. Тигры пели. Помните, какие красивые у них были голоса.
Полин опять передернулась.
– Да, – сказал я. – У них были красивые голоса, но я никогда не слышал, как они поют.
– В моем сне они пели. Я запомнил музыку, но не запомнил слов. Очень хорошие песни, в них не было ничего страшного. Возможно, я слишком старый человек, – сказал он.
– Нет, у них действительно были красивые голоса, – сказал я.
– Мне нравились их песни, – сказал он. – Потом я замерз и проснулся. Я увидел фонари на мостах. Тигриные песни были похожи на фонари, в которых сгорает масло.
– Я немного волновалась за вас, – сказала Полин.
– Нет, – сказал он. – Я сел на траву, прислонился к дереву, и заснул, и мне приснился сон про тигров, как они пели песни, но я не запомнил слов. Инструменты у них тоже были очень красивые. Похожи на фонари.
Голос Старого Чака постепенно затихал. Тело его расслаблялось все больше и больше, пока не стало казаться, что он всегда сидел в этом кресле, мягко и удобно сложив руки в арбузном сахаре.
Разговоры в Смертидее
Мы с Полин ушли в гостиную и сели на кушетку, стоявшую в рощице у груды камней. Вокруг горели фонари.
Я взял ее за руку. Сквозь мягкость и нежность в ее руке ощущалось напряжение, оно успокаивало меня и в то же время возбуждало.
Она сидела очень близко. Сквозь платье я чувствовал тепло ее тела. В моем сознании это тепло было такого же цвета, как платье – светло-золотистого.
– Как движется книга? – спросила она.
– Отлично, – сказал я.
– О чем она? – спросила Полин.
– Не знаю, – сказал я.
– Это секрет? – Она улыбнулась.
– Нет, – сказал я.
– Что-нибудь романтическое, как книжки из Забытых Дел?
– Нет, – сказал я. – Это будет совсем другая книга.
– Помню, когда я была маленькая, – сказала Полин, – мы жгли книги вместо дров. Их было очень много. Их очень долго жгли, и теперь их, конечно, почти не осталось.
– Это не такая книга, – сказал я.
– Ладно, – сказала она. – Я не буду тебе больше надоедать, но не говори потом, будто людям неинтересно, что ты пишешь. Так давно никто не писал книг. За всю мою жизнь вообще ни разу.
После мытья посуды появился Фред. Он разглядел нас сквозь деревья. Фонари светили очень ярко.
– Здоро?во! – крикнул он.
– Привет! – прокричали мы в ответ.
Фред шел к нам через узкую речку, которая вливалась в главную реку Смертидеи. Металлический мостик звенел у него под ногами. Этот мостик наверняка притащил из Забытых Дел Кипяток. Притащил и поставил над речкой.
– Спасибо за посуду, – сказала Полин.
– Мне только в радость, – сказал Фред. – Простите, что мешаю вам, ребята, я только напомнить, что завтра утром мы идем с тобой к прессу для досок. Хочу тебе кое-что показать.
– Я помню, – сказал я. – Что там?
– Завтра увидишь.
– Ладно.
– Больше мне ничего не надо. У вас, наверное, есть о чем поговорить, так что я пошел. Обед был очень вкусный, Полин.
– У тебя с собой эта штука, которую ты мне сегодня показывал? – спросил я. – Пусть Полин тоже посмотрит.
– Какая штука? – спросила Полин.
– Фред нашел сегодня в лесу.
– Сейчас нету, – сказал Фред. – Я оставил ее в хижине. Утром принесу на завтрак.
– А что это? – спросила Полин.
– Мы не знаем, – сказал я.
– Ага, странная штука, – сказал Фред. – Похожа на все эти вещицы из Забытых Дел.
– А, – сказала Полин.
– Завтра принесу.
– Хорошо, – сказала она. – Подожду до завтра. Очень интересно. И загадочно.
– Ладно, ребята, – сказал Фред. – Я пошел. Просто хотел напомнить, что мы идем завтра утром к прессу для досок. Это вообще-то важно.
– Куда ты торопишься? – сказал я. – Побудь немного с нами. Сядь.
– Ни-ни-ни. Спасибо за приглашение, – сказал Фред. – У меня дела в хижине.
– О’кей, – сказал я.
– До свиданья.
– Спасибо за посуду, – сказала Полин.
– А, ерунда.
Много добрых ночей
Было уже поздно, когда мы с Полин отправились пожелать Чарли доброй ночи. Мы с трудом разглядели его на кушетке рядом с его любимыми статуями и небольшим очагом, который он соорудил себе, чтобы греться холодными вечерами.
С ним был Билл – они сидели рядом, обсуждая что-то интересное. Увлеченный разговором Билл возбужденно молотил руками воздух.
– Мы пришли пожелать вам доброй ночи, – сказал я, перебивая разговор.
– О, привет, – сказал Чарли. – Ага, доброй ночи. То есть я хотел спросить, как дела.
– Нормально, – сказал я.
– Очень вкусный был сегодня обед, – сказал Билл.
– Да, просто замечательный, – сказал Чарли. – Отличное рагу.
– Спасибо.
– Ну, до завтра, – сказал я.
– Ты ночуешь в Смертидее? – спросил Чарли.
– Нет, – сказал я. – Я ночую с Полин.
– Ну и хорошо, – сказал Чарли.
– Доброй ночи.
– Доброй ночи.
– Доброй ночи.
– Доброй ночи.
Овощи
Хижина Полин в миле от Смертидеи. Она нечасто там бывает. Хижина находится с другой стороны города. А всего нас здесь, в арбузном сахаре, 375 человек.
Многие живут в городе, кто-то в хижинах, ну и конечно мы – те, кто живет в Смертидее.
В городе светилось всего несколько окон – вдобавок к уличным фонарям. У дока Эдвардса горел свет. Он всегда плохо спит по ночам. И у школьного учителя тоже. Наверное, проверяет тетрадки.
Мы остановились на мосту. Этот мост освещали бледные зеленые фонари. Формой они напоминали людские тени. Мы с Полин целовались. Губы у нее были холодными и влажными. Может, потому что ночь.
Я услышал, как в реке прыгнула форель – поздняя прыгунья. Звук был такой, словно захлопнулась тугая дверь. Рядом возвышалась статуя. Статуя гигантской фасолины. Точно так, фасолины.
Когда-то давно кто-то очень любил овощи, и теперь по всему арбузному сахару расставлены статуи овощей.
Около древесного комбината торчит скульптура, изображающая артишок, у форельного питомника в Смертидее – десятифутовая морковка, перед школой кочан капусты, у входа в Забытые Дела связка лука, еще множество овощных статуй расставлены около хижин, а перед стадионом расположилась брюква.
В двух минутах ходьбы от моей хижины стоит картофелина. Мне вообще-то нет до нее дела, но когда-то давно кто-то явно любил овощи.
Я как-то спросил Чарли, может, он знает, кто это был, но он сказал, что понятия не имеет.
– Должно быть, этот человек очень любил овощи, – сказал Чарли.
– Да, – сказал я, – даже рядом с моей хижиной статуя картошки.
Мы с Полин двинулись дальше. Теперь мы проходили мимо Арбузных Дел. Там было тихо и темно. Завтра утором они наполнятся светом и суетой. Стал виден акведук. Сейчас он был просто длинной-длинной тенью.
Мы подошли к следующему мосту. На нем горели обычные фонари, а в воде стояли скульптуры. Примерно дюжина огней поднималась со дна реки. Там были гробницы.
Мы остановились.
– Сегодня красивые гробницы, – сказала Полин.
– Да, очень, – сказал я.
– Здесь в основном дети, правда?
– Да, – сказал я.
– Очень красивые гробницы, – сказала Полин.
В снопах света, поднимавшихся из гробниц, кружились ночные бабочки. Их было пять или шесть над каждой гробницей.
Неожиданно из воды выпрыгнула большая форель и схватила одну из бабочек. Остальные разлетелись, но через некоторое время вернулись обратно, тогда та же самая форель снова выпрыгнула из воды и схватила другую бабочку. Старая мудрая форель.
Больше форель не прыгала, и бабочки мирно кружились в снопах света, поднимавшихся из гробниц.
Снова Маргарет
– Как Маргарет? – спросила Полин.
