скачать книгу бесплатно
Дедушка и внучка остановились и замерли. Дедушка поставил портфель за свои ноги.
– Слава освободителям! – крикнул что есть мочи дедушка и подтолкнул внучку локтем и та тоже выпалила:
– Освободителям Слава!
Патрульные бегом переместились к нарушителям и обступили их вокруг освещая фонариками. На улице зажглись фонари. Дедушка потянулся к карману пиджака но его остановил один патрульный. – Стой. Я сам. Руки вверх! Роман Николаевич поднял руки, а первый, среднего роста патрульный, принялся обыскивать его простую одежду. Найдя удостоверение он протянул его второму патрульному.
По уставу коренному жителю, дикарю – «дорку», что в переводе с английского значит «придурок», полагалось носить неброскую одежду без каких либо цветных элементов в одежде. Как и Лена, дедушка был одет в серый рабочий комбинезон говоривший, что это работники умственного труда. Другие категории пролетариата носили комбинезоны красного (производство) или синего цвета (торговля, услуги). Коллаборанты носили жёлтые комбинезоны.
– Что делаете на улице в такой поздний час? Ещё и вдвоём.
– Заговорщики? – спросил с подозрением и издёвкой первый патрульный, с толстой шеей и злым лицом.
От аборигенов, при досмотре, требовалось знать три основных правила: почитать властителей приветствием; исполнять любые требования властителя незамедлительно, и говорить на английском языке. А так же предъявить удостоверение личности жёлтого цвета, выданное после переписи населения 2038 года.
– Мы не заговорщики. Мы просто были вынуждены задержаться на работе, – на хорошем английском проговорил дед.
– Где справка от начальства подтверждающая ваши слова? – второй патрульный, щуплый и в очках, с хищным прищуром, осматривал документы деда, затем убрал их к себе в карман.
– Мы не успели её взять. Начальник ушёл…
– Так значит это начальник виноват? – грозно рявкнул третий патрульный.
– Ни в коем случае. Это только наша вина, сэр, – извинилась Лена на английском.
Третий патрульный, низкого роста и с выпученными глазами, всё таращился на Лену. И потянулся обыскать её, но в этот момент она резко выхватила своё удостоверение из кармана сама, что патрульные не успели даже среагировать, и протянула его проверяющим, избежав таким образом обыска и облапываний. Патрульные напряглись, ведь это мог быть пистолет.
Захватчики считали всех кроме себя людьми второго сорта и относились соответственно – могли избить или покалечить человека на улице и никакого расследования по факту этого инцидента никогда не происходило. И никто из порабощённого населения не спешил протестовать. Лишь молча принимая всё происходящее. Немногочисленные пассонарии выступившие против интервенции вступили в ряды повстанцев и ушли за черту города охраняемую заградительной сеткой, минным полем и контрольно-пропускными пунктами на дорогах. Оставшиеся и подчинившиеся, местные жители получили от войск и администрации НАТО ряд благ относительную свободу, спокойствие и налаженный быт: низкие цены, чистоту на улицах, благоустройство в домах и общее улучшение, по сравнению с прежними, условий жизни, так долго искомые в период междоусобных распрей гражданских столкновений.
Жизнь по талонам прекратилась, совесть предателей затихла, дав ложное чувство правильного выбора оправданного обретением новых условий жизни, а скорее страха лишения какой бы то ни было жизни. Но за такую щедрость оккупант требовал беспрекословного и молчаливого подчинения и он получал его.
Лена потрясывалась от страха. Она редко сталкивалась с оккупантами, так уж получалось.
Второй патрульный, осмотрев и её документы, также убрал их в карман. Обстановка накалялась.
– Не бойся внучка.
– Говорить по-английски!
– Вы задерживаетесь и препровождаетесь в участок для подробной проверки ваших личностей, – сказал первый патрульный.
– Что? Нет. За что? – запротестовала Лена.
В любое время дня и ночи, по доносу или без, патрули могли делать что угодно – это были вольные карательные отряды. Они могли вламываться в квартиры и проверять условия жизни на предмет нарушений. Условий нарушений было множество и часто они придумывались оккупантами на ходу, чтобы получить нужное – сексуальные, садистские утехи или совершить грабёж. Неоправданное насилие и жестокость стали обычным поведением со стороны самопровозглашённых властителей, а страх и покорность стали признаками покорённых.
Лена опустила руки:
– Верните документы!
– Можно мы просто пойдём? – попросил дедушка.
Патрульные насторожились и изготовили свои винтовки М-16, нацеля их на задерживаемых.
– Смирно! Иначе буду стрелять, – прокричал второй патрульный.
Дедушка попятился назад и сбил ногой портфель.
– Что там?
– Сумка, – ответил первый патрульный.
– Что в ней? Посмотри, – сказал второй патрульный, но сам пошёл смотреть её содержимое, видя, что его коллеги заняты.
Первый патрульный надевает наручники на Романа Николаевича и берёт его под локти. Третий патрульный, с ухмылкой на устах, направляется к девушке-учёной, чтобы также заковать её. А второй патрульный тянется к портфелю.
В это самое время, внезапно, из-за спин смотревших в центр патрульных, появились люди в чёрных прочных военизированных костюмах и масках, и набросились на каждого из патрульных одновременно, хватая тех за горло и пытаясь перерезать их ножами. Это были городские партизаны, ведшие слежку и общение с Романом Николаевичем. На их руках были красные повязки, чтобы в случае чего различать друг друга. Увидевшие опасность ареста и возможного его последующего раскола с выдачей плана побега и контактных лиц, партизаны решили действовать резко и отбить профессора.
Первый оккупант-патрульный, благодаря своим габаритам, выкручивается из захвата и бьёт нападающего партизана по лицу и по руке, выбивая у того нож. Два других патрульных падают замертво. Первый патрульный стрельнул от бедра, но промахнулся. На звуки выстрелов прибежал второй патрульный отряд и вступил в рукопашную схватку с партизанами, не имея при себе огнестрельного оружия.
Прозвучали ещё выстрелы и крики с приказами немедленно сдаться. Но партизаны и не думали сдаваться. Один из партизан, пытавшийся схватить портфель дедушки, получил огнестрельное ранение и упал. Его тут же схватили подоспевшее бойцы подкрепления патрульных, и, так же, забрали портфель Романа Николаевича.
Двое партизан экстренно увели Лену от эпицентра сражения в тень подворотни, пока другие партизаны сражались с патрульными.
Поняв, что задерживаемые аборигены представляют ценность, патрульные начали резвее отбивать их, открыв огонь на поражение. Профессора уволокли в подъехавшую легко бронированную машину и спешно упаковали его. Двое партизан привлеча к себе внимание, убежали от патрульных, вызывая за собой погоню. Из пяти напавших на оккупантов партизан, двое оставшихся с Леной, перебежками вели Лену на безопасное отдаление.
Пробежав триста метров лишь мелькая длинными тенями, они остановились они около лестницы, между домами, и спрятались в не просматриваемый закуток. Партизаны закатили маски до глаз, обнажив лица.
– Жива? – спросил первый партизан – мужчина с сильно изогнутым право носом.
– Да. Жива.
– Кто вы такие?! – отстраняется от партизан Лена.
– Мы свои.
– Что вам надо? Где мой дедушка?
– Деда твоего забрали похоже в курятник. Мы хотели вытащить его, но эти твари оказались сильны.
– Но вы чуть не убили нас!
– Убьют они вас, если поймают.
– Ты знаешь чем он занимался и кто мы такие?
– Нет, не знаю чем он занимался. А вы партизаны! – заговорщическим тоном сказала Лена.
– Мы партизаны, часть боевого отряда сопротивления. А твой дедушка был нашим сотрудником. Где чемодан Романа Николаевича? – спросил первый партизан у второго.
– Чёрт возьми!!! Ты должен был его забрать! – переругиваются между собой два партизана.
Второй партизан – также взрослый мужчина с широким бритым подбородком и широкими плечами, выглядывает и проверяет обстановку вокруг, нету ли за ними погони.
– В нём были все нужные документы. Почему вы свернули? – продолжил задавать вопросы первый партизан Лене.
– Не знаю. Увидели патруль а что?
– Это были мы… Он должен был передать нам портфель. В замен на побег.
– Что с ним будет? – взволнованно проговорила Лена.
– Если наши не отобьют его сейчас, то он попадёт в подвал и его будут пытать, с такими документами и именами, которые он знает, он будет казнён. И нас ещё может выдать…
– Что там было в этом портфеле? – поинтересовалась искренне Лена.
– Там были…
– Не говори ей ничего, – проговорил второй светловолосый партизан.
– Там были шифры геномов боевых вирусов и вакцин к ним, нужных нам для атаки оккупантов.
– А как мне найти дедушку? вы поможете мне освободить дедушку?
– Теперь он может помочь лишь сам себе. Взять тюрьму штурмом без приказа мы не можем.
– У тебя есть доступ к лаборатории дедушки?
– Нет, нету.
– Сможешь разобраться в его бумагах.
– Попробовать конечно можно.
– Ясно. Надо уходить, – заволновался второй партизан, разочарованный неспособностью Лены помочь им.
– Значит вы его бросаете? И меня. Что мне делать? – Лена возмущённо стала и громко заговорила.
– Тише!
– Вы! Что вы наделали! Как мне теперь быть? Куда идти? Как я без дедушки! – закричала Лена.
– У тебя есть доступ к его разработкам? – спросил партизан постарше.
– Нету.
– Тогда делай что хочешь! Нам нужен был только твой дед.
Лена молчала ошарашенная только что услышанным. Мечты Лены о побеге рушились на глазах. Она знала о партизанах, о повстанцах как и многие в городе. Она верила, что они как рыцари, как ангелы помогут ей с дедушкой бежать. Партизаны ей представлялись персонами благородными, честными и бескорыстными. Но оказались они простыми людьми со своими интересами. Лена была девушкой простой и романтичной, но крепкой в своих убеждениях и честной. Она хотела свободы для себя и своей страны. Но будучи девушкой, искать могла пока что только свободы.
На крик Лены отреагировал местный житель высунувшийся из окна третьего этажа:
– Что там происходит?! – спросил он взволнованно.
– Полиция, нарушители! – закричал случайный свидетель.
– Ладно идём с нами! Пошли! – сказал первый партизан Лене.
– Нет, мне не нужна ваша помощь!
– Вот тебе связной пароль, – быстро заговорил первый партизан. – Если нужна будет помощь, обращайся. Каждую субботу выходит газета «Завтра». В ней, в третей полосе, в рекламном блоке буква каждого последнего слова предложения составляет локацию для связи. Как будешь готова, дай о себе знать.
Первый партизан протянул Лене газету. Но Лена не взяла её а выбила газету из руки партизана и убежала.
– Пошли с нами! Куда ты! Мы тебя пристроим!
В промежутке между домами появился патруль, особенно настороженный. Они были во всеоружии, осведомлённые о только что случившемся инциденте. Этот патруль оказался на укреплении при обыске территорий. Все силы района города оккупантов были подняты по тревоге.
Первый партизан бросился было за Леной в догонку, но его за плечо остановил второй. Оба партизана проверили ничего ли они не оставили здесь и, натянув маски, быстро скрылись во тьме.
2.2. Настоящее время. 07.08.2039 г.
Неделю Лена бродила и пряталась от оккупантов по своим друзьям, которые на второй день выпроваживали её, боясь последствий и не зная подробностей её скитаний, которые Лена никому не открывала. Широкая публика не знает кого и где арестовывают, в новостях этого не показывают, поэтому никто не знал что Лена в бегах. На работу Лена не ходила, позвонив и сказав, что заболела. Справку о больничном она обещала предоставить позже.
Что-то переменилось в Лене. Она стала ощущать в себе силу, она поняла что врага можно бить. И жёстко бить. И нужно бить жёстко. Курок терпения внутри неё спустился. Она стала увереннее и целенаправленнее. Лена решила действовать. Она решила связаться с партизанами, и попросить вывезти её за город. Но не для того чтобы бежать в Казахстан, а чтобы вступить в ряды повстанцев и сражаться вместе с ними против оккупантов. Но Лена не знала связного пароля. Она отвергла тогда газету, которую давали ей партизаны. Теперь жалела об этом.
Лена пришла на то место, где прежде рассталась с партизанами, в надежде найти ту газету. Она крадучись и оглядываясь подошла на то самое место и увидела газету, разорванную ветром уже на части и валявшуюся на осенней, орошённой вчерашним дождём влажной земле. Лена схватила мокрую газету, расползавшуюся у неё в руках, и начала её разглядывать. Она вспоминала, что говорил ей первый партизан. И в её голове крутились его фразы про последние буквы в последних словах. Наконец она вспомнила код связи и поспешила домой за вещами. Она понимала что это не очень хорошая идея – возвращаться домой в такой момент. Но ей нужно было переодеться в удобную одежду, нормально покушать и взять деньги у родителей на первое время.
Лена смотрит на подъезд своего дома, видит, что слежки нету. Роман Николаевич не выдал Лену. Дедушка жил в соседнем с Леной доме. Возле его дома тоже не было излишней активности, как успела посмотреть Лена, когда пробиралась к своему дому. Дедушка на допросе сказал что это была девушка которую тот провожал вечером, что бы она не заблудилась и не попала в беду. Дедушку допрашивали долго и с пристрастием. Деньги оккупанты конечно же присвоили, но вот содержимое портфеля им, простым полицейским, было не понятно. Не добившись от дедушки ответа его отправили в заточение в отдел госбезопасности для дальнейшего разбирательства.
Лена зашла в свой подъезд, поднялась на шестой этаж пешком, всё также осторожно открыла квартиру ключом и проскользнула в дверь. Её родители, с которыми она жила в хорошо но скромно обставленной двухкомнатной квартире, сидели в креслах перед телевизором, вещавшим пропагандистские передачи круглосуточно. Отец читал газету «Завтра», в которой работали они оба с женой. Мать была корректировщиком, отец – наборщиком. Хоть они и знали тексты будущих газет – оголтелое очернение повстанцев и восхваление «достижений» оккупантов, они всё равно послушно их перечитывали вновь каждый выпуск.
– Лена где ты была? – спросила мать чуть более озабочено чем обычно равнодушно.
– Я была у подруги. Я приболела и осталась у неё.
– Но я звонила твоей подруге, – с претензией произнесла мать Лены, полная добродушная женщина сорока пяти лет. Она была дочерью дедушки Лены.
– Я ночевала у Оли, потом съезжала от неё, потом снова у неё была… – отбрехалась Лена и прошла в свою комнату.
Лена, быстро переодевшись в удобную одежду и накинув сверху серый комбинезон, спешно собрала вещи первой необходимости в рюкзак: зубную пасту и щётку, запасное нижнее бельё, нож канцелярский, скотч, огниво и прочее. Всё это она приготовила для побега с дедушкой. Кроме того она сунула в рюкзак свою рабочий белый халат и бэйджик.
Изредка Лена выглядывала в окно, что бы вовремя увидеть патрульную машину и скрыться, если она появится. Но внизу никого не было. В комнату Лены зашёл отец – худой высокий мужчина очень интеллигентного вида.
– А почему ты даже не поздоровалась?
– Ах, простите, что не сделала вам поклон!
Родители Лены были равнодушны к её проблемам, вырастив её до поступления на работу, и посчитав таким образом свой долг перед ней выполненным. Хоть жили они и хорошо и не знали ни в чём нужды, но Лене не нравилась такая жизнь – она знала, что такая жизнь – просто существование. Лена не любила родителей за их позицию. За их молчание и потакание режиму. В небольшой квартире им было тесно и физически и морально. Лена давно искала повода уйти и вот он появился. Лена любила своего дедушку больше чем своих отца и мать.
