скачать книгу бесплатно
Выйдя из себя, рассвирепев, уже заканчивая мочиться и стряхивая конец, Эрик громко сказал:
– Блядь, смотри, что ты наделал!
– Да ничего страшного, – весело отозвался Эмиль, – на улице сыро и темно, никто и не заметит, как ты себе ноги зассал! Аха-ха-ха-ха, – застегивая ширинку, потешался над коллегой Эмиль
– Это же ты мне их зассал, сука! Чурка тупоголовая, – еще больше свирепея, проорал Эрик.
– Эй, я говорил тебе, что будет, если еще раз так меня назовешь? – спросил Эмиль, и в его голосе вся веселость, бывшая там секунду назад, мгновенно сменилась свинцовой тяжестью.
– Да мне похуй, скотина тупая, очень даже интересно, что ты сделаешь, – охваченный яростью, буквально сжигаемый ею, продолжал Эрик.
Эмиль плюнул ему в лицо. Попал в ложбинку между носом и щекой, сделал полшага вперед и открытой рукой уже хотел влепить пощёчину, попутно открывая рот, чтобы что-то сказать, но боксёрские рефлексы Эрика не подвели, и он, мгновенно выбросив вперед правую руку, остановил прущего вперед кавказца ударом в нос. Эрик не готовил этот удар, сильно не вкладывался, но тем не менее услышал хлюпающий хруст ломающихся носовых хрящей. Обычно сломанный нос охладил бы боевой пыл подавляющего количества людей, но Эмиль Ахвердиев был явно не из их числа. Лишь несколько секунд хватило ему на то, чтобы прийти в себя. Он отошел на пару шагов, тряхнул головой, почувствовал, что нос сломан, поморщился от боли, поднял глаза и со злым, полным ненависти прищуром посмотрел на Эрика.
– Ну, пиздец тебе, козел, – сказал Эмиль, поднимая руки в боевой стойке.
Эрик же, расслабившись, ждал атаки. Привычный в таких ситуациях водоворот адреналина обострил его восприятие и гулом в голове концентрировал внимание на настоящем моменте. Эмиль пошел в атаку, широким хуком пытаясь достать челюсть Эрика. Тот с легкостью нырнул под руку. Эмиль после этого рывка оказался спиной к мусорному контейнеру между ним и деревом, растущим справа. Эрик же решил закончить драку как можно быстрее. Первый удар его левой врезался оппоненту в правое подреберье, и Эмиль согнулся от резкой боли, огненной плетью хлестнувшей по печени. Сразу после Эрик завершил атаку мощным ударом, впечатывая кулак в скулу Эмиля и вкладываясь всем своим весом.
Когда Эрик обрушивал свою правую на голову противника, в пылу драки он слишком поздно обратил внимание на то, что между углом мусорного контейнера и виском Эмиля был лишь небольшой промежуток. После этого чудовищного попадания Эмиль налетел на угол металлического контейнера как раз-таки своим виском.
Эрик видел, как после контакта с контейнером шея Эмиля приняла не самый естественный изгиб, ноги кавказца больше не держали его, и он без сознания сполз на мокрую грязную землю. Голова темпераментного коллеги Эрика наклонилась налево, и правый поврежденный висок показался – весь в густой темно-бордовой крови.
Паника пронзила голову шокированного Эрика: «Твою мать! Что я наделал?!» – холодея всем телом до кончиков пальцев, подумал он. Несколько бесконечно долгих секунд, возможно, несколько минут он стоял, глядя на лишившегося сознания коллегу, из виска которого вытекала кровь, образовав уже небольшую лужицу под головой. Эрик пытался собраться с мыслями, которые тонули в бушующем море страха, смятения и хаоса в его голове.
«Так, так… Черт, да соберись ты!» – пытаясь взять в руки себя и свои мысли, внутренне кричал Эрик. Он упал на колени рядом с телом коллеги, не думая о грязи и сырости, наклонил ухо к лицу Эмиля, вслушиваясь в дыхание. Кавказец дышал. Неровно, редко, но определенно дышал. Никакого ветра, который мешал бы это понять, в глухой подворотне не было.
Поначалу то, что Эмиль жив, успокоило Эрика, и он, собравшись с мыслями, смог-таки осмысленно взглянуть на ситуацию. «Хорошо, – думал он, – этот хренов задира жив, но!.. Во-первых, кто знает, не откинется ли он в ближайшие 30 минут… Звонить в скорую! Они спросят, что здесь случилось, по виду у товарища тяжкие телесные, и угадайте, кто ему их нанес… Черт! Потом что? Менты, разбирательство, следователи, что еще скажет этот ублюдок… Такими темпами можно и присесть известно куда неизвестно насколько».
Обдумывая все это, взгляд Эрика случайно упал на обрезок черной железной трубы, лежащей возле корней чахлого деревца.
«А что если… – Эрик резко и сильно потер лицо ладонью, заставляя голову соображать. – Никого ведь нет рядом, черт знает, сколько сейчас времени, но здесь никто не видел нас и не слышал. Да и за каким хреном людям в принципе выходить на улицу в такую погоду, тем более шариться по темным подворотням? Я ведь могу закончить все здесь и сейчас, – думал Эрик, поглядывая на черную трубу. – Эта скотина сама напросилась, да и, судя по всему, он уже не жилец в сложившихся условиях, а вот скорая, может, и поможет ему не сдохнуть… А-а-а-а! Я не могу стоять здесь и колебаться всю ночь!»
Темное зерно, посаженное еще давно в Иркутске во время начала их напряженных рабочих отношений, дало наконец всходы в душе Эрика. Он чувствовал, что сейчас может избавить от незаслуженных страданий много добрых и ни в чем не повинных людей. Людей, которые ни в чем не были виноваты перед этим агрессивным животным с человеческим именем, паразитирующим на эмоциях, страхе и чувстве превосходства над другими. Определенно, много людей, слабее, чем Эрик, будут встречены, и души их будут выпотрошены этим психотеррористом в течение его жизни. Сидя на корточках в мокрой грязи подворотни, Эрик думал, что может здесь и сейчас не допустить этого. Возможно, сама судьба выбрала его орудием избавления от паразита, предоставив сейчас этот шанс.
Так Эрик думал, в своей голове пытаясь оправдать то чудовищное, на что, по сути, уже решился. Наш герой еще раз вспомнил один из своих любимых фильмов – «Матрицу», точнее, одну цитату из него. И в который уже раз поразился, как же точно она вписывается и согласуется с нашей жизнью. «Выбор сделан, тебе остается лишь его осознать». И еще одну оттуда же: «У тебя есть альтернатива, но нет выбора».
«Как точно, – подумал Эрик, – ведь я никогда не понимал, зачем на свете существуют такие подонки, как вот этот, лежащий сейчас на земле. Неужели для того лишь, чтобы на контрасте своим поведением показывать, что действительно зло существует на свете, и без этого контраста люди бы не понимали и не ценили так называемое добро? Что если бы все было доброе, справедливое, правильное и адекватное, то ничего из вышеперечисленного на самом деле бы не было, потому что не с чем было бы сравнить и ощутить разницу? Или же меня просто до печенок уже заебал этот подонок и все гораздо проще? Ай, какая разница, очевидно лишь то, что, оставив его в живых, в будущем проблем я не оберусь, поэтому…»
С этими мыслями Эрик встал, сделал шаг в сторону трубы, нагнулся и подобрал ее. Металл был весь в мелких капельках от сырости. И тут паника, еще несколько минут назад оккупировавшая сознание Эрика, сменилась холодной звенящей ясностью у него в голове. «У меня же есть перчатки, – подумал молодой человек и тут же надел и их. – Еще кое-что перед делом», – он нагнулся к телу, подающему малочисленные признаки жизни, нашел и вытащил из куртки бумажник, в котором отыскались права. Паспорта при Эмиле на ощупь не нашлось. Далее из кармана его джинсов Эрик вытащил телефон. «А интересно, который все-таки час? – подумал наш герой и нажал на кнопку разблокировки экрана. Последний остался черен и безответен. – У него тоже, что ли, сел? – удивился Эрик. – Вот ведь, сидел, пялился в него в кафе, что за чушь? Ну, видимо, время мне узнать сегодня не судьба».
Перехватив поудобнее трубу, Эрик подошел к распластанному на земле телу и встал над головой.
Он обрушил один тяжелый удар на висок Эмиля. На стену полетели брызги крови. «Нет, так сильно марко, – подумал новоявленный убийца. Он закатал брюки чуть ли не до трусов. – Так на них не будет следов крови, – подумал Эрик, – а туфли потом оботру влажными салфетками, с кожи сотрется легко. Какая полезная все-таки привычка – всегда носить влажные салфетки с собой».
После всех приготовлений он встал ногой на щеку Эмиля, так что его кровоточащий висок смотрел строго вверх, взял трубу обеими руками в перчатках и начал вбивать ее торцом в голову бывшего коллеги. После нескольких ударов он почувствовал, как раскололся череп. «Этого мало, – входя во вкус кровавой ярости, подумал Эрик, – нам же не надо, чтоб его кто-то опознал». С этими мыслями он повернул голову жертвы лицом вверх и принялся расколачивать торцом трубы лицо. Брызги крови, костей, а может, и мозга – в темноте разобрать было сложно, – щедро разбрызгивались по голым ногам Эрика. Закончив с лицом врага, превратив его в темно-алое месиво из расквашенной плоти, Эрик решил поработать и над руками Эмиля. Точнее говоря, над его кистями. Еще точнее – над пальцами, чтобы никто не смог опознать его по отпечаткам. Убийцей Эрик был, ясное дело, неопытным, но счел, что данная предосторожность будет нелишней.
Наступив ногой на запястье, он начал торцом трубы разбивать кисти рук, метя в кончики пальцев, лишая те уникальности. Через некоторое время, практически уничтожив кисти рук своей жертвы, удовлетворенный работой, он наконец отошел от тела на шаг, чтобы окинуть свое творение общим взглядом. Таким, например, художник оценивает получившуюся картину.
Ощутив, что устал и вымахался, оглядывая получившееся творение, Эрик решил, что, в общем-то, достаточно.
Теперь, кстати, неплохо было бы вообще от него избавиться, пусть гниет где-нибудь, лучше всего, конечно же, под землей. С этими мыслями он пошел осматриваться в поисках какого-нибудь подвала или канализационного люка.
Эрик перешел на другую сторону подворотни к противоположной стене. Пройдя около десятка метров, он наткнулся на лестницу, ведущую вниз.
«Отлично! – подумал новоявленный убийца. – А вот и подвал». Он спустился вниз по лестнице. На ржавой, буро-зеленого цвета двери висел хлипкий на вид амбарный замок. Эрик быстро взлетел обратно вверх, вспомнил, что как дурачок бегает в закатанных по бедра брюках, и поспешил привести их в обычное состояние. Раскатав одну брючину, подумал, что ведь ему же еще тащить тело в подвал! Выругавшись про себя по поводу своей тупости, закатал брючину обратно, вернулся к месту убийства и взял ту самую черную трубу. «Дебил, чуть не забыл избавиться от орудия убийства!» – что на основании прочитанных Эриком детективов было чуть ли не первостепенным делом. Снова спустился к двери, ведущей в подвал, двумя ударами сбил замок и открыл дверь. Войдя, Эрик ощутил затхлый запах и сырость. Приставив трубу возле двери, он вернулся к телу Эмиля и как можно быстрее потащил его к подвальной лестнице через подворотню, после чего бесцеремонно спихнул ногой вниз. Тело, кубарем слетев с лестницы, метко вкатилось в открытую дверь. Спустившись следом, Эрик, взяв трубу в одну руку, зашел в подвал, закрыл дверь и впотьмах на ощупь пошел на разведку. Каково было его удивление, когда за первым же недалеким поворотом он обнаружил ряд фонарей по правой стене уходящего вдаль коридора. Тусклым светом, льющимся из-за толстых плафонов, те рассеивали тьму подвала. Наличие здесь фонарей можно было рассматривать как невероятную удачу, так как оба телефона парней были безнадежно севшими и освещать ими путь было невозможно. Не веря своему везению, Эрик бегом вернулся к телу Эмиля, в неестественной позе лежавшему у двери. С трубой в одной руке и новыми силами в своем теле Эрик поволок мертвого коллегу вглубь подвала.
Новоявленный убийца упрямо тащил свою ношу, изредка позвякивая трубой о бетонный пол. Фонари справа мерно сменяли друг друга, прикрепленные к стене через равные промежутки. Светили они очень ровно и, как показалось Эрику, на удивление стабильно. На всем протяжении пути ни один из них даже не моргнул – свет был как будто бы и не электрический, а словно нарисованный. Эрик обратил на это внимание и нашел данный факт странным, ведь в таких местах тяжело добиться настолько стабильного освещения. Во-первых, это место даже на первый взгляд было очень старым. Во-вторых, бесперебойного напряжения для поддержания такого ровного света под землей добиться очень тяжело. Все плафоны были как будто клонированы один с другого: одинаково мутные, и все в равной мере пропускали одинаковое количество света. По крайней мере, для человеческого глаза они выглядели как близнецы. Более того, ни одного нерабочего или же разбитого фонаря также не наблюдалось, что для подвалов небольших российских городов было не просто редкостью, а самой настоящей фантастикой. Любой, кто был ребенком 90-х и ранних 2000-х годов, когда дети еще гуляли на улице, вам это подтвердит. Вообще наличие фонарей, а еще и работающих, в подвале было само по себе великой редкостью.
Эрик все продолжал упрямо тащить мертвое тело вперед. Мысли о природе освещения этого странного подземелья на какое-то время отвлекли его от монотонного труда, но скоро ему стало казаться, будто коридор специально растягивает и продлевает в сумрачную даль какая-то неведомая сила. Бесконечный туннель, казалось, и не думал заканчиваться, а Эрик начал уставать и скучать. Тяжелое липкое дыхание приближающейся тревоги стало доноситься до его души. Глядел он теперь в основном себе под ноги, так как монотонность убранства подвала действовала на нестабильное сознание Эрика, взбудораженное убийством, гипнотически и истощало силы. Происходило так в первую очередь потому, что непонятно было, когда же закончится этот бесконечный коридор и, соответственно, сколько еще ему тащить плод своего труда.
Внезапно, как только Эрик задумался обо всем этом, точно по волшебству, подняв голову, он увидел т-образный перекресток. После всего, что произошло в этот вечер, молодой человек уже перестал удивляться каким бы то ни было странностям и сейчас думал только о том, как бы быстрее завершить дело и спокойно, без неожиданностей добраться уже до дома. Подойдя ближе, Эрик увидел, что находится в довольно широком туннеле, на дне которого текла вода, источающая мерзкий запах нечистот. Ширина канала была добрых метра три. Эрик отпустил бренное тело своей жертвы и выпрямил наконец спину, которая в неестественном полусогнутом положении проделала весь этот долгий путь по коридору. Взяв трубу обеими руками над головой, он с удовольствием потянулся до хруста в спине.
«Канализация, что ли, какая, судя по запаху?» – подумал он.
Поглядев направо и налево, он увидел, что канал простирается в оба направления, утопая в темноте. В отличие от коридора, освещен он не был. Вдоль канала можно было идти по тонкой бетонной полоске, но вот тащить тело по ней не представлялось возможным.
«Ну вот, по ходу, и конец нашего с тобой последнего путешествия, – сказал вслух Эрик. – Говну место в говне. Прощай, подонок». Он взял трубу, которая была около 1,5 м длиной, и проверил ею глубину канала. Труба погрузилась полностью, дна не было. «Как раз хватит для тебя», – сказал Эрик и спихнул тело Эмиля ногой в канал в надежде на то, что, когда тот всплывет, достаточно сильное течение унесет его как можно дальше.
Эрик что есть сил бросил орудие убийства в воду в сторону, противоположную той, куда он спихнул труп. Вернув брюки в нормальное положение, он протер туфли влажными салфетками. Затем закатал перчатки в узелок с салфетками внутри, вывернув те на левую сторону подобно носкам. Положил этот сверток в карман пальто, намереваясь, возможно, сжечь его после. Выполнив все это, Эрик еще раз быстро и внимательно прокрутил в голове все моменты, о которых он мог забыть. Не найдя, к чему тут еще можно придраться, он направился по освещенному коридору обратно к выходу из подвала.
Глава 4
Эрик очнулся в шоке и панике после событий прошлой ночи. Он долго лежал, не понимая, где находится, проснулся или еще спит. Уставившись в стену, он долго не мог понять, какого цвета она или обои на ней. Осознание чего-то гнетущего тяготило его душу. Он испытывал чувство, знакомое каждому из нас: чувство непонятной, неописуемой и невысказанной тревоги, сродни приближающейся панической атаке. В такие моменты человек не понимает причину своего волнения, не осознает ее, но все же знает, что эта причина есть. И от этой неопределенности, мучающих догадок и недосказанности паника только усиливается.
Эрик пролежал в прострации минут 5, или 15, или, возможно, целый час. Наконец внезапно, подобно реву иерихонских труб, сознание Эрика оглушило пришедшее воспоминание о том, что случилось прошлой ночью.
«О боже! – подумал он. – Это нереально, это просто не может быть реальным!» – Эрик оцепенел от сковавшего его ужаса.
Он просто лежал в своей кровати, не чувствуя тела, пребывая лишь в своем уме, своем сознании. Вновь и вновь Эрик прокручивал в голове события вчерашней ночи и то, как зверски он убил своего коллегу. После воссоздания всей цепочки событий в голове, после того как вспомнились все мельчайшие подробности, он откинул одеяло, сел на край кровати и трясущимися ладонями сжал лицо, до крови впиваясь ногтями в то место на лбу, откуда начинают расти волосы. Резкое покалывание от царапин немного отрезвило его. Он вспомнил, что если даже и совершил убийство, то сделал это хладнокровно и пребывал далеко не в состоянии аффекта. Он осознавал, чтО делает и для чего, и довольно неплохо замел следы.
Поразмыслив в таком ключе и кое-как приведя мысли во что-то наподобие порядка, молодой человек встал и пошел на кухню. За окном падал снег, ложась на уже белую землю и детский городок внутреннего двора дома. Снег лежал ровным прикатанным слоем и на дорогах, сообщая всем видом, что ранняя сибирская зима уже прочно вошла в свои права. И хоть на календаре числа принадлежали еще осенним месяцам, зима уже полновластно хозяйничала в Сибири.
Эрик пару минут наблюдал зимний пейзаж за окном. Это время года было ему всегда по душе. Холода он не боялся, а зиму ценил и уважал в первую очередь за чистоту и, как ему казалось, порядок, который она приносит в мир своим суровым спокойствием.
«Странно», – подумал Эрик, насыпая в кофемашину целые зерна из пачки 100 % арабики пятой из пяти степени крепости. Единственной из плохих привычек Эрика, если вообще ее можно так назвать, было пристрастие к кофеину. А еще он совсем немного иногда покуривал.
«Вчера вечером, когда я прогуливался по городу и зашел в это кафе, погода была как… ну, максимум середина октября. А теперь? Где, черт возьми, мой телефон, какой сейчас день-то?» И под аккомпанемент перемалывания зерен в машине Эрик отправился на поиски телефона.
Последним, что он помнил об ужасных событиях минувшей ночи, было то, как выходил из подвала. Или канализации… Или черт знает чего, весьма странного сооружения.
«И откуда там все эти фонари? – спрашивал себя Эрик. – Еще и работающие…» Это было далеко не единственной странностью, о которой думал сейчас молодой человек, попивая черный напиток из маленькой белой кружки, сидя в одних трусах на кухне. Он нашел свой телефон и узнал, что сегодня было 18 ноября и –5 градусов за окном. Кроме того, Эрик вспоминал, что вчера никак не мог узнать время и дату ни на одном из телефонов и ни в одном месте, где был… Вчера его телефон сел, он помнил это отчетливо. Сейчас же индикатор заряда батареи показывал 76 %. Где был… Был вчера… Был ВО СНЕ?! Эта спасительная, несущая несравненное, божественное облегчение мысль почти сразу посетила Эрика, как только он начал анализировать пережитое вчера. Мысли и воспоминания быстрым роем пронеслись в голове. И каждое из них, пролетая, наполняло его оптимизмом и надеждой, что ничего из пережитого в действительности и не случалось. Вселяло надежду, что его гребаный задиристый коллега жив и с ним все в порядке. Подобно солнцу, лучами разрывающему свинец темных туч, оптимизм осветил сознание Эрика. Нет на нем никакого тяжкого греха, и это был всего лишь сон, иначе говоря, игра подсознания! Однако, если это и был сон, то какой-то пугающе реальный и яркий. Это был такой сон, в котором ты даже чувствуешь усталость и, Эрик мог поклясться, любые изменения в своем организме, такие как пот, царапины, боль в спине, морось от тумана на коже…
«Так, так!.. – второпях думал Эрик. – Подумаем обо всем этом после, сперва надо узнать, как там этот кавказский гангстер, и убедиться, что с ним и в самом деле все в порядке».
Эрик допил кофе, поставил чашку на стол, взял телефон и набрал номер Кропоткина. После буквально пары гудков привычный голос ответил ему:
– О! Кого я слышу, Эрик Робертович! Ну, наконец-то, хоть вспомнили о старике!
– Здравствуйте, Петр Семенович, – торопливо ответил Эрик, пропуская все, казалось бы, положенные формальности и разговоры о погоде. – А как там наш Эмиль? Вы же, насколько я знаю, так и работаете вместе в Иркутске?
– Совершенно верно, дорогой. А к чему такая спешка с самого утра? Чего это тебе не спится? Ты ведь в отпуске, насколько я знаю? Да и с чего такая резкая озабоченность Эмилем? Вы ведь, так скажем, не самые лучшие друзья, или я чего-то пропустил?
– Да-да, все правильно, Петр Семенович… Просто скажите: Эмиль в порядке, на работе появляется?
– Да этого-то лося нерусского, прости господи, – сказал Кропоткин и усмехнулся, – 102-м ТБТ не перешибешь, сам же знаешь, Эрик. В полном порядке все с ним, вот 10 мин назад вышел из моего кабинета после селектора в абсолютном здравии и полным энергии, как всегда. Ну, ты его знаешь. А что случилось-то? – Петр Семенович, конечно же, уловил озабоченность и тревогу в голосе бывшего подчиненного.
– Дорогой Петр Семенович, – отвечал Эрик, чувствуя, что с его души сейчас свалился настолько тяжелый груз, что, подпрыгнув, он – самое меньшее – может пробить потолок. А самое большее – вообще стать бесплотной феей и раствориться в эфире, – после ваших слов все стало просто чудесно, спасибо Вам огромное! Никогда так не радовался за засранца! Как дела-то? Сто лет не общались, – на эмоциональном цунами продолжал Эрик, забыв о всякой субординации.
– Ну, это можешь и сам ему пожелать, вы же вроде нормально ладите, насколько я знаю, в последнее время.
– Да! Ладим! Все просто супер! Вот я и решил позвонить всем вам там, спросить заодно, как ваше ничего, – ответил Эрик, не собираясь, естественно, посвящать Кропоткина в подробности странного сна.
– Ты-то там как, дорогой? Насколько я слышал, в Томске у тебя все просто отлично?
– Ой, да, все исключительно Вашими молитвами, Петр Семенович, все путем, спасибо!
– Ну, рад слышать, Эрик, рад слышать. Ладно, работать пора, будь здоров.
– И вам всего доброго, – закончил разговор Эрик и нажал на красную трубку на экране смартфона.
«Боже, ну и утречко!» – с неимоверным облегчением подумал Эрик, запуская новый цикл приготовления на кофемашине, намереваясь испить еще одну чашечку, только с диаметрально противоположным состоянием духа, и еще раз обдумать ночной опыт, только теперь уже спокойно и на трезвую голову.
***
Эрик Линдгаард – эта фамилия, кстати, досталась ему от норвежского деда – всегда любил читать. Одно время, будучи лет на 7 моложе, его серьезно интересовала тема эзотерики и все, что с ней связано. Он прочитал и Кастанеду, и Александра Свияша, и Вадима Зеланда, и много кого еще. Все эти авторы большое внимание уделяли как раз-таки снам человека, тем процессам, которые происходят во сне, его механизмам и тому, как этими процессами управлять. Благодаря этому профаном в области сновидений Эрик себя не считал и начал анализировать то, что видел и пережил прошлой ночью.
Вышеперечисленные авторы почти во всех своих работах, посвящённых феномену снов человека, особое внимание уделяли так называемым осознанным сновидениям. Многим людям, в чем Эрик был уверен, как и ему самому, хотя бы раз в жизни удавалось сделать свое сновидение осознанным. Достигалось это и просто, и сложно одновременно. Суть явления заключалась в том, что видящий сон понимает, что он, собственно говоря, сейчас во сне и что реальность вокруг – не его реальность, а можно сказать, и не реальность вовсе. Хотя тут сразу встает большой вопрос, на который получить однозначный ответ почти невозможно: а что с уверенностью можно назвать реальностью? Многие авторы всерьез говорили в своих работах, что сны – это не что иное, как способность попасть и ощутить себя в другой реальности, точнее, в другом мире. Нет никаких других реальностей, а есть только одна. Одна большая сплошная реальность, в которой просто бывает много разных вариантов. И вот как раз эти самые варианты одной и той же реальности ошибочно трактуются людьми как реальное и нереальное. Почему-то они думают, что реальным является исключительно их вариант. Эрику всегда казалось, что думать так и тем более быть в этом на сто процентов уверенным есть большое заблуждение, основанное на невежественном высокомерии. В этом его взгляды совпадали с версиями гуру отечественной эзотерики. А еще эти самые гуру считали, что сон – это никакие не игры твоего разума, вызванные информацией, отложившейся и накопленной в неконтролируемом человеком подсознании, а непосредственно путешествие твоей души в другие смежные миры. Ну, или же в варианты реальности, другими словами. В подтверждение своим выводам авторы приводили верования древних народов, старейшие религии, такие как индуизм и буддизм, и, например, свидетельства некоторых умелых сновидцев, сумевших довести мастерство осознавать себя во сне до невиданных для обычного человека высот.
Эрику, например, частенько удавалось сделать свой сон осознанным. И согласно урокам небезызвестного Вадима Зеланда в таких снах он мог одним намерением своего сознания менять окружающую обстановку по своему желанию. Одним из главных отличий сна от реальности для Эрика как раз и была легкость в изменении мира вокруг. Все-таки он решил для себя пользоваться такими понятиями, как «сон» и «реальность», – разграничивать их. Эрик так и не мог поверить в полной мере в то, что мир во сне – это другая равноценная реальность, в которой в данный момент пребывает твоя душа. Так вот, в отличие от реального мира, в котором ты, собственно, и живешь со своей душой и сознанием, в мире осознанного сна ты можешь творить буквально магию одной силой мысли, или, если угодно, своим намерением. Возможно, это потому что во сне отсутствует всякая инертность, присущая любой физической материальной системе. В трудах Зеланда умение менять сон своим намерением было одним из важнейших навыков, которым его адепт должен был обязательно овладеть. Нужно это было для того, чтобы понять, как вообще все в мире устроено на самом деле и как поставить весь этот мир себе на службу – сделать так, чтобы тот помогал тебе осуществлять свои желания. Таким образом, через осознанные сновидения Зеланд хотел показать, как намерением можно менять окружающий тебя материальный мир, ту самую реальность, в которой все мы живем. Одно лишь отличие было между реальностью и сном. Реальность инертна. И это значило, что ее изменения от воздействия твоих мыслей и намерений произойдут, но не так мгновенно, как во сне. И для изменения своей реальности тебе придется задействовать больше времени и ментальных сил, пока эта самая инертная реальность под воздействием работы твоих мыслей, визуализации желаемого и, конечно же, физических усилий не начнет изменяться в нужную тебе сторону.
«Ок. Но для того чтобы я осознал, что вчерашний мой сон – это именно сон, – думал Эрик, – либо надо было больше практиковать осознанность, либо сам сон должен был быть не настолько реален».
«Однако, видимо, подсознательно, конечно, но я пытался осознать, что это сон, – думал Эрик далее, – я ведь постоянно искал часы, ведь во сне невозможно узнать, который час. Не знаю, у всех ли так, но вот у меня никогда не получалось».
Именно так. Эрик, порой вспоминая свои интересные сны, выделил этот закон: он никогда не знал с уверенностью, который был час. Когда же он делился этим наблюдением с родными и близкими друзьями, те также с удивлением отмечали эту интересную особенность: во сне ты никогда не знаешь, сколько сейчас времени, поэтому невозможно выстроить там какую бы то ни было точную хронологию событий.
«Блин, – размышлял Эрик дальше, – вообще ведь все вокруг тогда было очень странным с самого начала: этот аномально густой туман, например. Никогда за два года жизни в Томске я такого не видел. Само это кафе, которого я тоже никогда не видел в маленьком томском центре города. Как необычно прозвучали колокольчики над входной дверью, как быстро стемнело, какого хрена там вообще делал Эмиль?.. Но это ладно, мало ли, что-то срочное по работе. Да и вообще почти все было каким-то сюрреалистичным, что ли. С чего вообще, например, он начал ссать мне на ботинки, хотя в реале, я уверен, никогда бы на это не отважился, да и отношения наши сейчас вполне ничего себе. У нас с ним, я уверен, лучше бы и не получилось. Да и как я даже в мыслях, не то что в натуре, вообще пошел на УБИЙСТВО?! Немыслимо!»
За этими размышлениями давно подошла к концу и вторая чашка кофе. А Эрик еще долго сидел так, в одних трусах, держа маленькую белую чашку двумя пальцами, поглощенный своими мыслями.
Глава 5
Девушка, о которой повествование пойдёт дальше, находилась в том возрасте, когда называть ее полным именем было немного неуместно, необязательно и, пожалуй, чересчур официально. Коротким же, уменьшительным вариантом, пожалуй, уже несерьезно и неподходяще. Она находилась в том самом возрасте, когда обращение к человеку зависит не от этого конкретного человека в первую очередь, а от той ситуации, в которой он, а в нашем случае она, оказался. Девушку звали Аня. Или Анна.
Проснулась Аня в своей кровати солнечным утром выходного дня в состоянии крайней тревоги. Испуг, отвращение и даже шок – не самая приятная гамма чувств, особенно для того, чтобы начать день.
Поначалу она даже не поняла, что проснулась и что на дворе чудесное солнечное утро. Ее внутреннее состояние и сознание были в высшей степени взбудоражены только что увиденным. Взбудоражены настолько, что ее спальня, выполненная в освежающем и чистом белом цвете, буквально ослепила девушку, как только та открыла глаза. Настолько сильным был контраст с чернотой и мерзостью увиденного ею сна. И поэтому сейчас интерьер ее спальни казался нестерпимо ярким и слепящим.
Дело было в том, что девушка только что стала, пусть и не по-настоящему, но свидетельницей настоящего жестокого убийства, которое было увидено и пережито ею во всех подробностях. Обычно про сны не говорят «пережитые», но в этот раз данное определение подходило точнее всего. Анна готова была поклясться, что ощущала всем сердцем, душой и мыслями всё то, что чувствовал убийца, когда совершал свое злодеяние. Девушка в полной мере чувствовала все его мотивы и внутреннюю борьбу. Она ощутила всю гамму его чувств перед первым шагом той роковой цепочки действий, когда один поступок человека влечет за собой другой, а затем следующий, и те, подобно снежному кому, с каждым мигом набирают скорость и вес, готовые обрушить свою силу и мощь и подмять под себя все, что подвернется на пути.
Подобные сны, а тем более настолько подробные, были для Ани большой редкостью. Вообще кошмары снились ей нечасто, как и многим другим в меру впечатлительным девушкам: обычно после просмотра ужасов, особенно в одиночку. Анна иногда любила пощекотать себе нервы подобным образом. Смотреть ужастики и триллеры она любила сама и в одиночестве. Во-первых, потому что смотреть их ей было особенно-то и не с кем, а во-вторых, потому что они давали хоть какую-то эмоциональную встряску. Здесь, в Финляндии, эмоций как раз и не доставало Анне, и чтобы хоть изредка что-то почувствовать, она, преодолевая страх и отвращение, заставляла себя смотреть эти фильмы. Не могут девушки жить без эмоций. Ну что тут поделать!
Переживания, вызываемые ужастиками, ощущались ею во всей остроте. Но ни одна экранная история даже близко не могла сравниться с сегодняшним сном. Когда ты смотришь даже самый страшный фильм ужасов, твое сознание все же отдает себе отчет в том, что происходящее на экране – всего лишь картинка, придуманная режиссером. Действие там происходит не в твоей реальности и не с тобой – это вымысел. Осознание этого всегда помогает любителям острых ощущений играючи справляться с увиденным. Вот и Анна точно так же, когда ей становилось уж совсем страшно от ужасов, всегда напоминала себе о нереальности происходящего.
Сны же совсем другое дело. Здесь, как правило, видящий не осознает, что происходящее вокруг нереально. Для него сон – это почти всегда самая настоящая реальность со своими законами, мирами и переживаниями. Аня, как и большинство людей, чаще всего свои сны воспринимала как самую настоящую симуляцию реальности, где ты до последнего момента веришь в натуральность происходящих событий.
Однако слышала она и о так называемых осознанных сновидениях, когда видящий сон осознает, что спит, и тогда, подобно великому магу, может изменять мир своего сна одной лишь силой своего намерения. Этот феномен даже случался с ней несколько раз в жизни. При должной тренировке, считается, человек может всегда осознавать, что находится во сне, и использовать это в своих целях. Анна, однако, была не из числа таких людей, подобными практиками не занималась, смысла в них особо не видела да и не верила так уж сильно во всякого рода эзотерику.
Но сейчас, лежа в своей постели и вспоминая ужасный сон, который только что пережила, она отметила наиболее странный, на ее взгляд, момент. Героиней сна была не она. Совсем даже близко не она и не кто-то из ее знакомых. Людей во сне она вообще не знала. Их было двое. Молодые мужчины, можно сказать, ровесники. Нет. Она каким-то образом знала, что они ровесники. И в этом сне один из мужчин зверски убил другого в каком-то темном переулке. Но вот что было, пожалуй, даже более шокирующим, уникальным и непонятным – это то, что она как бы чувствовала все переживания, все мысли и всю душевную борьбу одного из мужчин – убийцы. Она как будто одновременно была и сторонним наблюдателем, и находилась в голове этого мужчины, полностью разделяя каждую его мысль, переживание и малейшее изменение в сознании. Их разумы в тот момент можно было описать феноменом квантовой пары из физики: когда существуют две связанные частицы, и при изменении свойств одной из них вторая мгновенно, без всякой минимально возможной задержки, казалось бы, необходимой для передачи между ними информации, получает точно такие же свойства.
Сейчас Анна обдумывала, почему же она не смогла осознать, что видит именно сон, ведь происходящее случилось совсем не с ней и она вроде бы как это понимала, особенно сейчас. Неужели во сне можно полностью поверить в то, что ты – это совершенно другой, может, и абсолютно незнакомый тебе человек, и воспринимать происходящее как свой личный опыт. Все-таки после увиденного сна, хоть тебе и кажется, что ты видел и помнишь его в мельчайших подробностях, иногда остается очень уж много вопросов без ответа. Здоровое и вышколенное повседневностью сознание взрослого человека чаще всего просто неспособно объяснить происходящее с ним в такие моменты с помощью известных ему законов реального мира. Поэтому Анна решила попусту не размышлять над явлениями, механизм которых объяснить не может. Недаром ведь сны являются одной из самых неизученных областей в науках о человеке.
Вывел ее из состояния глубокой задумчивости телефонный звонок. Мобильник лежал рядом на прикроватной тумбочке. Девушка перевернулась на бок, взяла телефон и посмотрела на экран – звонили по работе.
Анна Локин работала в финской компании, производящей различные изделия из нефтеполимеров: пластмассу, резину, прочие промышленные материалы и готовые товары, – в должности финансового консультанта по российским рынкам сбыта.
Неплохая должность в неплохом месте, а еще и в столь юном возрасте. Конечно, девушки не всегда становятся теми, кем становятся, благодаря лишь одним своим способностям, но это было точно не про Локин. Анна в свое время закончила школу с золотой медалью, позже – с красным дипломом петербургский финансовый университет. Уже на старших курсах она была замечена рекрутером той самой финской компании, где сейчас и трудилась. Финны совсем не против приехать в совсем недалекий для них город на Неве в поисках свежей крови, или свежего мяса. Тут уж кому как нравится. Красавицу Анну сразу заметили, а когда вскоре выяснилось, что она еще и умница, тут уж за предложениями работы дело не стало. На западе умеют ценить специалистов. Если же этот специалист – еще и молодая красивая девушка, то перед такой, как правило, точно от урагана распахиваются все двери.
Рекрутер изучил личное дело Анны, переговорил с ней и остался очень доволен знаниями предмета и общей эрудицией. Блестящий английский девушки, на котором она изъяснялась с финским гостем, довершил дело. Анна тогда настолько хорошо себя показала, что сразу после окончания обучения ей был предложен контракт на работу в компании на год на должности простого работника финансового отдела. Спустя два года работы ее ждало, с одной стороны, заслуженное безупречной работой, а с другой стороны – выходом в декрет бывшей начальницы финансового отдела повышение. Таким образом молодая 24-летняя девушка возглавила отдел успешной международной компании. В ее еще почти по-детски нежных руках была сосредоточена большая часть финансовых потоков, которыми Анна с блеском и безошибочностью распоряжалась. Делала она это настолько успешно, что финансовый директор компании мог позволить себе, подобно ленивому киту, мигрировать из одной жаркой страны в другую, не утруждая себя непосредственными рабочими обязанностями.
Сама Анна к уже достигнутым ею успехам относилась более чем спокойно и даже не задумывалась о том, что могло быть как-то иначе. Она ведь давным-давно привыкла быть лучшей во всем и доводить любое дело до единственно возможного в ее случае идеального завершения.
Такие люди, как г-жа Локин, само собой, не являются широко распространенными в нашем обществе. Их не так-то много в современном мире, да и за всю историю много никогда не было. Люди в массовости своей вообще склонны идти самым простым и наименее энергозатратным для природы способом – путем наименьшего сопротивления.
Путь этот начинается, как правило, еще со школы. Личность человека, по мнению современных ученых, формируется очень рано – едва человек начинает себя помнить. Но именно в школе со сформировавшейся многими годами ранее личностью происходит, быть может, самое важное для нее событие – её социализация. Привычки и методы управлять своей жизнью закрепляются именно здесь. Именно здесь человек в нашем социуме, защищенном со всех сторон правами и государством, вооруженный мощнейшим медицинским щитом последних 100 лет, понимает, что для выживания и даже для более-менее сносной жизни нужно не так уж и много. Потребности выживать, напрягая все силы, как физические, так и умственные, давным-давно нет. Чувствовать себя своим в окружающей массе соплеменников – для этого нужно приложить не очень-то и много усилий. Сформировавшейся и социализированной личности не особо-то и нужно стараться и применять весь отпущенный ей природой потенциал. Зачастую плыть по течению становится достаточным, чтобы быть не хуже других, они ведь делают ровно то же самое. Вялотекущий дрейф в океане окружающей действительности неплохо обеспечивает тебя всем необходимым, всеми благами цивилизации. Не нужно воплощать в жизнь свой максимум, чтобы не умереть от тифа, коклюша, гепатита или какой-нибудь оспы. Пищу не нужно добывать, убивать, свежевать и даже выращивать, достаточно сходить в ближайший супермаркет в формате «у дома».
Шутка ли, но почти 25 лет своей жизни, если постараться, вообще можно провести на шее у родителей и полном пансионе государства! Даже долг родине отдавать не обязательно. Главным занятием на этот период будет всего лишь присутствие в душных классах и аудиториях несколько часов в день. Да, придется выслушивать монотонный бубнеж лекторов о всяких странных вещах, скучать, залипать в телефон, бороться со сном. Невыносимые муки молодежи! Всем они хорошо знакомы, и все через них проходили. Иногда впуская в свое сознание то, что пытается донести до него неудачник-препод, молодой гений-ученик любит задавать свой острый, как пика, и разящий, как ему кажется, наповал вопрос: «Ну как это может пригодиться нам в жизни?!».
Позже, отпахав таким образом непосильные годы, индивид, член общества, как правило, устраивается на работу. И вот где начинается настоящее раздолье! Тут уже можно даже позволить себе самый навороченный телефон! А еще пусть даже и не такой навороченный, но зато вполне настоящий автомобиль. Да, все это в кредит, ну и что! Как будто он один такой, кто в кредит! Главное ведь, что здесь и сейчас. А ощущение, что ты ничуть не хуже других и вообще полноценный и успешный член общества, – на это никакого кредита не жалко! Да что там говорить, если верить популярной рекламе, это бесценно, а для всего остального, как известно, существует MasterCard!
С другой стороны, пробить свой социальный слой и вырваться в более высокие сферы общества многим юным гражданам не представляется достижимым. Ведь там уже все поделено, все места для будущих успешных людей уже забронированы – этому учат своих детей родители такого же склада ума, приверженцы пути наименьшего сопротивления.
Однако из любого правила и любой статистики есть исключения. Таким исключением была и Аня. Известный факт: когда кто-то, подобно нашей героине, почему-то ведет себя и действует вопреки привычной для всех парадигме дрейфа по течению, он становится непонятным и непопулярным. И чем меньше различия между составными частями того или другого общества, тем сильнее на их фоне выделяются и обособляются целеустремленные деятельные индивидуумы. Анна уяснила этот принцип для себя очень давно, сделала выбор, поэтому с легкостью приняла правила игры и уже никогда не удивлялась своему положению.
Она всегда была красивой и видной девушкой, однако своим перфекционизмом и тягой к постоянному совершенствованию обеспечила себе позицию вечно непонятой и непостижимой одиночки. Именно поэтому еще со школы девушка преимущественно была одна. Ее обходили вниманием сверстники обоих полов. Для девушек она была странной выскочкой и всезнайкой, совершенно не разделяющей популярные веяния моды, музыки, соцсетей и всего того, чему девичьи армии придают столько значения в наш век. Парни же всегда могли выбрать из как раз-таки этого числа понятных для них и не ущемляющих их эго девушек. Плюс ко всему все эти простые радости и развлечения основной массы людей нашей Ане были чаще всего неинтересны и непонятны. Естественно, в прошлом, да и сейчас, она иногда пробовала снова «социализироваться», а вдруг в этот раз получится? Иной раз она принимала-таки предложение пойти, например, на шумную тусовку в веселую компанию и попробовать наконец проникнуться духом всеобщего веселья и бесшабашности. Однако там она никогда не чувствовала ни малейшего отклика в своей душе на подобный досуг и постоянно одной из первых уходила или уезжала домой.
Так и жила девочка, девушка и теперь уже, можно сказать, молодая женщина Анна Локин, чуть меньше чем полностью посвятив свою жизнь делу и самостановлению. Поэтому и увиденный накануне невообразимо реальный сон потряс ее до глубины души. Он, словно трещина в земной коре после сильнейшего землетрясения, расколол ее жизнь на до и после.
– Алло, слушаю, – по-фински ответила она на звонок, выведший ее из размышлений о только что пережитом.
Звонил тот самый финдиректор ее компании Лахти Тойванен, который все свое свободное от постоянных каникул в разных частях света время посвящал подбитию клиньев к Ане. Тех самых клиньев.
Вся суть подкатов неизобретательного финна сводилась к бесконечным приглашениям поехать в очередной круиз. Вот и сейчас господин Лахти зазывал Аню составить ему компанию то ли на Сейшелы, то ли на Бали, а может, и куда-то еще. Аня не особо слушала куда. Она вообще крайне устала от этих бесконечных в своей монотонности попыток ее шефа и ждала, когда же до него наконец дойдет тот факт, что желания ехать куда-либо с ним у Ани нет, не было и в этой реальности вряд ли вообще когда-то появится. Поэтому, выслушав очередное предложение, она со всей доступной ей тактичностью и женской мягкостью в очередной раз вынуждена была отказаться, сославшись на высокую загруженность на работе и на то, что, кроме нее, вести «Юнайтед Полимер Индастриз» в светлое финансовое завтра особо и некому. Про себя она еще добавила: «Тем более с таким вот начальником, который, вместо того чтобы, не покидая конференц-зал, плавно перетекать из одних бизнес-переговоров в другие, на деле же плавно перетекает из одного аэропорта в следующий, из одного отеля прибрежной линии в очередной и из старых купальных шорт в новые, модные в этом сезоне». Эту последнюю свою мысль тактичная Анна, конечно же, оставила при себе.
В общем, разговор, который по факту длился от силы пару минут, но Анне показался самое меньшее получасовым, наконец-то закончился. Она отложила телефон, закрыла глаза и, подняв голову к потолку, с облегчением выдохнула. На часах было 8:30 утра, на календаре ноябрь, воскресенье.
В Финляндии, как и в подавляющем большинстве развитых европейских стран, завтракать и вообще принимать пищу дома было непопулярно, немодно и вообще странно. Поэтому госпожа Локин с целью позавтракать неспешно собралась и отправилась в одну из своих любимых кофеен неподалеку от дома. По привычке девушка взяла с собой ноутбук, так как находила, как и большинство людей ее поколения, принятие пищи без фонового сопровождения сетевого информационного шума совсем уж безынтересным.
В кафе все было как всегда: тихо, спокойно и стабильно. Такая иллюстрация размеренного финского образа жизни. Несколько посетителей разного возраста наполняли собой уютный светлый интерьер. Любимый столик Ани в углу возле окна был как всегда свободен и, казалось, ждал свою постоянную посетительницу. Приземлившись на стул, Аня открыла лэптоп, включила его и стала ждать официантку, которая, разумеется, появилась незамедлительно, как только Аня оторвала взгляд от экрана. Подойдя, официантка поинтересовалась по-фински:
