скачать книгу бесплатно
– Мы расстаемся, Захар, – уже тверже повторяет Тора.
Она убегает от меня, как от маньяка, без оглядки, спотыкаясь, по колючкам и крапиве, а я смотрю ей вслед и проглатываю последний вопрос.
Что со мной не так?
* * *
Я просыпаюсь.
Ем яичницу.
Иду к Ворону и иногда сталкиваюсь с ней там. Если нет – встречаю по пути домой.
Прошу ее еще раз обо всем подумать.
Обещаю, что никуда не уеду, и пусть она хоть сто раз будет против.
Изо дня в день.
Но Тора непреклонна, упертая девчонка. Через неделю она уже не обводит Облако и наши отпечатки. И тогда я понимаю – все кончено.
Я вспоминаю тот день: Пашку, как он держал ее за локоть, тихое «обещай», горькую уверенность. Это я виноват, точно. Я был груб.
А можно и просто – я был.
Я посылаю куда подальше учителей и подготовки. Матушка бьется в истерике. Еще бы, экзамены через месяц, а я до сих пор не взял в библиотеке учебники. Батя потерял всякую надежду образумить меня и теперь вовсе не обращает внимания на мои выходки.
Неудавшийся сын. Поломанный.
Должно быть, они бы спрятали меня под диван, туда, где валяется бракованный паровоз, если бы у нас разрешили самосуд.
8
Анна
[После]
Изо дня в день я наблюдаю за Илоной, Павлом и Темычем: как они вскапывают огород, как по вечерам кутаются в колючие пледы и бродят по улицам, как шутят друг над другом – мне интересна каждая мелочь. У них все идеально ровно. Нет ни изъянов, ни торчащих ниточек. Если бы они были платьем, то определенно самым лучшим в мире.
По ночам я записываю это и сразу же порываюсь удалить – безупречная вселенная убивает книгу, расщепляет ее на молекулы.
Я знаю, каково оно, потому что сама расщепляюсь. Но – продолжаю писать. Через силу. Без этого я быстрее состарюсь. За себя и за книгу. Пока история внутри, она будет грызть меня, плодить болезни и бессонницу. Сюжетам нужно жить на бумаге, а не в голове. Голова – плохой дом, без евроремонта.
Облако ютится на краю стола, молчаливо сочувствует. А я все отчетливее понимаю, что этот кот мой. Мой с детства.
В субботу Градинаровы – какая замечательная у них фамилия! – вновь зовут меня покататься на троллее.
Я прошусь к Лидии в кухню и пеку пирожки, чтобы хоть как-то отблагодарить эту семью за то, что они вдохновляют меня писать книгу.
* * *
Мы топчемся у обрыва. Море закипает, бьется об скалу, вопит нам, чтобы мы убирались. Люди надоели ему миллионы лет назад.
Здесь, вдали от поселка, почти никого нет – лишь палатки у горизонта, грязный спринтер, оборудованный под дом, да старенькая «Волга» Градинаровых.
Слева – про?пасть. Дальше – маленький выступ и снова пропасть. Точно по скале потоптался великан, и она частично обрушилась. От раскидистого клена, под которым мы устроились, далеко-далеко тянется троллей, растворяется в тумане, несется навстречу тучам.
Павел вытряхивает из рюкзака карабины, Илона проверяет крепления, Темыч не моргая смотрит на море, шевелит губами, будто у них с волнами свой язык.
– Ну что? – Павел с наслаждением втягивает соленый воздух. – Кто первый?
Я кошусь на троллей. Если он треснет, меня размажет по скалам, а туман заметет следы.
– Аня, вперед, – подмигивает Илона.
Я глотаю нервный смешок. Что, если троллей ведет прямиком в пекло? Или в пасть волнам?
А впрочем, это мне и нужно. Сама я не соскребу прошлое – потребуется нечто острое, нечто тающее в тумане и ведущее в никуда.
Темыч роется в рюкзаке отца и вытаскивает игрушки. Рассаживает их, чтобы они полюбовались, как я исчезаю.
Павел закрепляет на мне страховку, защелкивает карабины.
– Удачи. – Он окидывает меня пристальным взглядом. – Где-то посредине пути выступ. Во-о-о-н там. Заметили? Можете, конечно, чиркнуть по нему ботинками – сам обожаю так делать, но лучше не рискуйте, подошвы сотрете. Лучше подогнуть ноги.
Я шагаю к пропасти. Трава вытоптана. Должно быть, Градинаровы часто катаются на троллее.
– Вас столкнуть?
Илона подкрадывается бесшумно, и я вздрагиваю.
– Н… Нет.
– Через пять минут я тоже буду на той стороне, не переживайте.
Я набираю в легкие влажный воздух, ветер бьет в спину, и…
Я обгоняю его. Ускоряюсь с каждым ударом сердца. Подо мной – вечность; следы великана бездонны. Дышать трудно, невыносимо. На языке – соль. Море целует меня, в горле клокочет: «лечу, лечу, лечу». Адреналин сочится через поры.
Естественно, я забываю подогнуть ноги. Ботинки чиркают по скалистой поверхности.
Прощайте, подошвы.
Но я не расстраиваюсь и парю в нескольких местах одновременно. Или вовсе – нигде. Я – падающая звезда. Загадывайте желание.
Туман рассеивается. Мой путь завершается так же стремительно, как и начался. Конечная – скала, впивающаяся в море черным клыком. На ней будто кариес.
Между березами распята сетка, и я врезаюсь в нее, как муха в паутину. Несколько секунд ищу себя между потрепанными веревками. Себя десятилетнюю. Безрезультатно – я профессионал в игре в прятки.
Приземлившись, я отцепляю карабины. Высокие скалы, ветер слабый, растянутый, как жвачка, я больше не падающая звезда, – все расслаивается. Туман стелется по траве, намазывается на нее маслом.
Чуть поодаль, за дорогой, раскинулась роща. Я щурюсь. Между кленами – смутный силуэт мужчины. Огромные руки – в них поместилось бы море, – широкие плечи.
Господин великан выжидает. Хочет замести следы.
Он наблюдает за волнами – или за мной, – не шевелится. Как дерево, по форме похожее на человека.
Раздается хохот, звонкий, трещинами расползающийся по туману. Илона. Новая падающая звезда.
– Чего застыли? Не понравилось?
Она отцепляет страховку и спешит ко мне.
– Понравилось. Хм… – я кошусь на великана, а затем поворачиваюсь к Илоне. – Кто это?
– Где? Здесь никого нет, кроме нас.
– Там…
Только там и правда пусто.
– Ладно, – сдаюсь я. – Неважно.
Но чужак уже наследил в мыслях и где-то рядом с проклятым тиканьем нацарапал: «Важно».
Мы берем страховку и, обходя пропасть, идем обратно. Илона рассказывает мне, как счастлива жить по соседству с морем.
– У вас прекрасный сын. Очень интересный…
– Знаю я, о чем вы, – морщится она. – Просто… Чем ближе к морю, тем тяжелее прятать демонов, а у этого сорванца их хоть отбавляй.
– Вы не водили его к врачу?
– Он здоров, – откликается Илона чересчур резко для дружеской беседы. – Видите ли… Артем кое-что слышит. Кое-что, чего не слышат обычные люди. Конечно, психика ребенка не выдерживает.
Я пинаю камешек в пропасть, и его заглатывает море.
– О чем вы?
– Нечто умное и опасное общается с ним. Для этого нечто люди – домашние животные, – фыркает Илона. – Я не разрешаю Артему гулять самому, а муж разрешает. Балбес, что с него взять.
Мы возвращаемся к Павлу и Темычу. Они устроились под кленом за компанию с игрушками и жмурятся. Медитируют?.. Или беседуют с морем.
Я достаю из рюкзака пирожки. Мальчишки сразу оживают, плюхаются на валуны у обрыва, и мы с Илоной присоединяемся к ним.
– Ешь, Темыч, а то дрыщ-дрыщем! – веселится Павел.
Жена пихает его в бок. Злится из-за «Темыча»?..
Странно, но сейчас, когда они так близко друг к другу, я не представляю их вместе. Даже сын для каждого – свой: Артем и Темыч. Они параллельны. И плевать, что спят в общей кровати.
Сердце сжимается. Градинаровы не идеальны. Не идеальны! Я спасу эту семью, построю им дом из букв.
Время мчится заодно с волнами. Илона и Темыч болтают не прекращая, и когда голоса внезапно затихают, я вздрагиваю.
Кто-то выключил звук. Павел бледнеет, Илона застывает, вцепляется в его локоть, а Темыч больше не играет с плюшевым кроликом. Шум волн, встревоженное дыхание ветра и – наше, возвращается с кашлем Павла. Будто у него в легких – целое море.
Илона подскакивает и, спотыкаясь, несется к сумке.
Темыч зовет отца, дергает его за плечо, но тот не реагирует. Павел вот-вот вывернется наизнанку.
Илона трясется и, когда подбегает к мужу со шприцем, едва держится на ногах. Я не вмешиваюсь, лишь наблюдаю. Удивительно – по ОБЖ в школе у меня была заслуженная пятерка – я вызубрила весь учебник. Но сейчас, когда наступил момент икс, в голове – ни строчки.
Суета прекращается быстро. Илона вводит лекарство Павлу в руку. Темыч испуганно стискивает кролика. Мир успокаивается. Павел еще покашливает, но уже не выворачивается наизнанку. Илона опускается на валун. Секунду назад эти двое пересеклись, а теперь опять параллельны.
Никто не издает ни звука. Нас оглушил кашель. Волны шумят предательски тихо, сердце бьется глухо, точно под ребра напихали ваты.
Мы запрыгиваем в «Волгу», когда Темыч вытаскивает из рюкзака телефон и тычет пальцем на время. В салоне душно. Павел выкручивает радио на максимум. Поет Titiyo – Come Along. Эта песня им к лицу. К лицу моим параллельным персонажам.
Мы доезжаем до поселка минут за десять, не больше. Пока Павел заносит в дом рюкзаки со страховкой и игрушками, я спрашиваю у Илоны:
– Что с ним?
– Аллергия, – слишком резко отвечает она. Анафилактический шок? – Вообще-то я ношу лекарство для себя, постоянно летом задыхаюсь… Но в последнее время Паше тоже не очень хорошо. То пыльца, то пыль, то специи…
– Я люблю добавлять в выпечку ванилин. Ох… – я хватаюсь за голову. – Что же вы не предупредили!
Илона хлопает меня по спине и исчезает в доме. За ней плетется Темыч и с каждым шагом все быстрее превращается в Артема.
* * *
До вечера я работаю над книгой. Печатаю, печатаю, печатаю… Но все не так. Параллельные линии ломаются и снова и снова пересекаются.
Вот же она, Илона – та, кто не любит, когда сына называют Темычем.
Вот Павел – человек, обожающий море и именно Темыча.
А вот мальчик с пакетом вместо лица, пощадивший лишь кролика и странного друга по имени Нечто.
У меня не получается их срисовать.
Я устанавливаю себе норматив по знакам – чтобы не выбиваться из ритма. Чтобы не захлебнуться. Звоню Рите в тысячный раз. В миллиардный – клянусь, что все отлично.
О родителях ничего не вспомнила.
Книга пишется с трудом.
Покончив с нормативом, я выхожу на улицу. Мне так душно, точно я не пять страниц написала, а сотню.
