скачать книгу бесплатно
Ирина поежилась и нырнула в постель. От одной мысли, что она может умереть и оставить дочь одну, стало страшно. Накрывшись с головой одеялом, она свернулась клубочком, старательно отгоняя от себя пугающие мысли. Получилось, но на смену одним страхам пришел другой, леденящий душу ужас: что Людмила Петровна никогда не позвонит.
* * *
– Мам, проснись! – Алешка трясла ее за плечо. – Тебя к телефону! Срочно!
Ирина резко села. Спросонья она не могла ничего понять. Машинально выхватила у дочери трубку, хрипло сказала: «Алло».
– Ирочка, это Людмила, – раздался из мембраны знакомый голос. – У меня для вас отличные новости! Наши зарубежные коллеги дали добро. Только что прислали нам информацию. Так что мы вашу девочку возьмем.
– Господи, счастье-то какое! Спасибо вам огромное! – закричала Ирина, соскочила с кровати, споткнулась и грохнулась на ковер, но трубку не выпустила. Поднялась, заплясала по комнате с телефоном, не переставая благодарить Людмилу.
Алешка застыла столбом, прислушиваясь к странному поведению матери. Ирина закрыла трубку ладонью.
– Алешкин, выйди, пожалуйста. И дверь закрой. У меня очень важный разговор.
Дочь послушно затрусила к двери, прикрыла ее.
– Вы меня слышите? – вернула ее к разговору Людмила. – Пока рано меня благодарить. Есть некоторые нюансы. Добро нам дали, но придется некоторое время подождать. Финансирование переносится на следующий год из-за бюрократических формальностей. Они не могут крупную сумму из бюджета вытянуть, если она не запланирована. У них все до копейки на этот год расписано. Не мне вам объяснять, вы же бухгалтер.
– Да, да, я понимаю... Я все...
– Не перебивайте, пожалуйста. Вчера у них было заседание. Комитет, который принимает решение о выделении грантов, вынес постановление о том, что наш проект будет профинансирован со следующего транша. Документы подтверждающие нам прислали. Так что можем быть спокойны. Через полгода я с вами свяжусь. Ваша дочка первая в следующей группе добровольцев. Проведем лечение ноябрьской группы, а потом вашей девочкой займемся.
– Ноябрьской группы? Значит, вы уже набрали добровольцев? – отчаянно выкрикнула Ирина. – Людмила Петровна, родненькая! Я не могу ждать. Я хочу немедленно...
– Ирина, я же вам объясняю! Конечно, если вы оплатите лечение, мы уже сейчас приступим. Но к чему спешка? Вы человек не слишком состоятельный. Я вам предлагаю бюджетный вариант. Надо только подождать...
– Понимаете, Людмила Петровна, со здоровьем у меня проблемы. Сердце сдает. Очень плохо себя чувствую. Я могу полгода не протянуть. Боюсь, что умру. Не дай бог, но вдруг. Это, конечно, мои проблемы, простите, что гружу. Я спросить хотела. Если я найду деньги, вы возьметесь за лечение в ноябре?
– Что же мне с вами делать... Погодите, у меня идея только что проклюнулась. А что, если мы заключим с вами кредитный договор? Мы так уже делали с одним пациентом.
– Простите?
– Вы не оплачиваете лечение, а даете нам кредит, который покрывает лечение вашей дочери, за вычетом работы врачей. Итого вам надо будет оформить кредит на три миллиона семьсот пятьдесят тысяч рублей и двести пятьдесят тысяч внести наличными. Когда мы получим грант, мы вам эту сумму – три миллиона семьсот пятьдесят рублей – возмещаем. За работу врачей, к сожалению, нет. Однако мы возместим вам кредит с процентами, которые частично покроют ваши расходы на врачей. При этом раскладе вы почти ничего не теряете. Все условия будут четко прописаны в контракте, который наши юристы для вас подготовят. В этом случае мы начинаем лечение в ноябре, а издержки вам компенсируем в апреле. Устраивает вас такой вариант?
– Да, меня устраивает! Спасибо вам огромное! – обрадовалась Ирина. От странной математики у нее голова пошла кругом. Почему работа врачей оплачивается отдельно от лечения, она понять не могла, но решила не вдаваться в тонкости. Возможно, зарубежные коллеги грант выделили на оборудование и материалы. Неважно. Ее дочка скоро обретет зрение и сможет жить в полную силу.
– В таком случае срочно ищите деньги.
– Я найду! На полгода я обязательно найду.
– Хорошо. Я подготовлю всю необходимую документацию. Ну все, прощаюсь. Прямо камень с души. Вы мне так полюбились, Ирочка. Очень ваша история тронула. Для меня счастьем будет помочь вашей дочке увидеть мир. Да, Ирочка. Чуть не забыла! Я за вас в ответе и очень волнуюсь, как вы деньги раздобудете. Сейчас такое время опасное. Аферистов кругом полно. Не вздумайте закладывать квартиру непроверенным людям. Если вдруг возникнет такая необходимость, то у меня есть отличный знакомый агент. Ему полностью можно доверять. Мишенька работает в кредитном центре и как раз занимается выдачей кредитов под залог недвижимости. Если вдруг вам понадобится его консультация или...
– Нет, нет, спасибо! У меня счет в очень хорошем банке. Им тоже полностью можно доверять. Я там почетный вкладчик. Уже десять лет как. Думаю, они не откажут мне в помощи.
– Вы уверены?
– Да, да! Не беспокойтесь, Людмила Петровна.
– В таком случае звоните, когда деньги будут у вас на руках. Только поторопитесь, мы стартуем через неделю.
Ирина опустились на кровать и потерла грудь в районе сердца. Боль крапивой жгла изнутри. Опять проклятый приступ стенокардии. Очень не вовремя.
В комнату заглянула Алешка.
– Мам, ты с кем разговаривала?
– С очень хорошим человеком.
– Ты про какое-то лечение говорила. У тебя опять сердце болит? Ты себя плохо чувствуешь, да?
– С чего ты взяла? Все хорошо, Алешик! Со мной все хорошо! Лучше не бывает.
– Тогда зачем тебе доктор понадобился? Про какое лечение вы говорили?
– Алеш, я тебе расскажу обязательно. Но не сегодня, ладно? Ты не представляешь, насколько наша с тобой жизнь скоро изменится. Ты не представляешь! Я на час-два уеду и вернусь. А ты, пожалуйста, больше никуда не ходи без меня. – Ирина выдвинула ящик стола и достала папку с документами на квартиру, паспорт, пенсионное удостоверение, трудовую книжку. Подумала некоторое время, нашла трудовые договора, по которым в настоящий момент работала, положила в скоросшиватель, сунула все документы в сумку и направилась в прихожую. В дверях остановилась, вернулась за стол, включила компьютер и открыла сайт банка «КомИнвестТраст». Совсем она отупела от эмоций, сразу не сообразила, что времена нынче продвинутые. Не обязательно ехать в банк, можно оформить заявку на кредит по Интернету и одним нажатием пальчика отправить ее на утверждение кредитному менеджеру.
Глава 3
ДОХОДНАЯ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ
Шесть дней спустя...
Президент банка «КомИнвестТраст» Павел Сергеевич Зургин задернул жалюзи в своем кабинете, погасил свет и включил диапроектор. Двое его коллег, финансовый директор Дмитрий Архангельский и директор по персоналу Ларочка Воскобойникова, заинтересованно уставились на большой освещенный экран. Через мгновение заинтересованность сменилась нескрываемым изумлением.
– Дерьмо какое! – выругался Архангельский, глядя на мелькающие слайды с одутловатыми лицами опустившихся людей. – Где ты наснимал эти рожи?
– На Киевском вокзале, – похвалился Павел. В отличие от своих собеседников президент банка вел себя иначе. Во взгляде его темных глаз застыло торжество. Зургин ослабил галстук, снял пиджак, швырнул на кожаный диванчик для посетителей и возбужденно заходил по кабинету с пультом в руке. – Еще я снимал бомжей в районе трех вокзалов. У них там гнездо. Я туда уже пару недель мотаюсь, изучаю их жизнеустройство. У них своя иерархия, лидеры, рабочая сила, китайцы.
– Что, прости? – поинтересовался Архангельский.
– Китайцы – конченые бомжи, которых даже свои не уважают. Детей много. Живут отдельно от взрослых, воруют, побираются, клей нюхают, колются. Все аптеки вокруг вокзала торгуют дрянью, которая заменяет героин. Одному из детских лидеров двенадцать лет, а он легко может забить до смерти любого. Но это так, лирическое отступление. До свалок не добрался пока. Туда просто так не прорваться с фотоаппаратом. Морду разобьют вместе с объективом. Но я, собственно, туда и не стремлюсь. В Москве достаточно материала.
– Ужас, меня сейчас стошнит. Такое ощущение, что здесь завоняло бомжатиной и по мне ползают вши, – простонала Ларочка и нервно почесала голову, словно у нее в самом деле были вши. – Зургин, ты в своем уме вообще? Что ты затеял? Тебе надоели поездки в аэроклуб? Больше не возбуждают полеты на вертолете? У тебя хобби новое – фотосъемка московского «дна»? – спросила она, одарив его возмущенным взглядом синих глаз. – И вообще, зачем ты бороду вздумал отращивать? Я с твоими лохмами мирюсь с трудом! А ты бородой, как у полярного археолога, решил меня осчастливить. Ужасно! Тебе категорически не идет. Ты сам стал похож на бомжару, и пахнет в последнее время от тебя как-то подозрительно! – с отчаянием сказала Ларочка, крутанулась на его президентском кресле и подула на свои ноготки, покрытые изумрудным лаком, словно просушивая свежий маникюр. Она всегда так делала, когда злилась или была с Павлом категорически не согласна.
– Ларочка, я же говорил, это временно! Аэроклуб мне не наскучил. Напротив, я купил на днях двухместный «Robinsonn». Не успел тебе сказать, прости.
– Зачем? – удивилась Лариса.
– Захотелось, – удивился ее странной реакции Павел. – Всегда мечтал иметь частный вертолет. Мало того – это прекрасное вложение денег. Поженимся – будем вместе летать. Потерпи, радость моя, – весело сказал Зургин, почесал бороду, включил свет и занял место за брифинг-приставкой, оставив Ларису восседать в своем кресле.
С недавнего времени Ларисе Леонидовне Воскобойниковой дозволено было все. Даже закидывать стройные ножки на столешницу на американский манер и невзначай расстегивать две верхние пуговки на скучной корпоративной блузке. Эти вольности Павлу нравились, как и сама Ларочка, ее снисходительно-игривый взгляд, стильное каре с короткой челкой, фарфоровая кожа, нежный румянец на скулах и наглость.
Напротив Зургина развалился, как расхлябанный школьник, Дмитрий Архангельский. С Димкой они были друзьями детства, посему дозволено ему тоже было все или почти все. Внешне Дмитрий походил на аристократа, проводящего жизнь в праздности. Манеры, дорогие костюмы с иголочки, сшитые на заказ у лучших портных, длинные русые волосы, ухоженные и блестящие, как у девушки, маникюр, в голосе леность, во взгляде романтизм. Однако впечатление это было обманчивым. Как только Архангельский открывал рот, ореол аристократизма развеивался, как дым. Изысканной речью Дмитрий не отличался, сказывалось голодное детство в рабочем квартале Москвы. Деловая хватка у Архангельского тоже была совсем не интеллигентная, бульдожья, своего он никогда не упускал. А так как друг детства был соучредителем банка «КомИнвестТраст», то на благо компании он работал с полной отдачей.
– Может, объяснишь наконец, что все это значит? – снова вступила в разговор Лариса. Голос ее окреп, взгляд стал тверже – освоилась и сейчас пойдет на штурм. Она скинула ноги со стола, поднялась, одернула узкую юбочку до колена и присела на стол, демонстрируя Зургину гибкость свой идеальной фигуры. – Если тебе так хочется куда-нибудь потратить лишние деньги, съезди лучше в детский дом. На балансе у нас аж два висит. Ты давно там был? Говорят, воруют со страшной силой. Совсем оборзели. Чего это вдруг тебя на бомжей потянуло? Благотворительность – это, конечно, дело хорошее, но зачем спускать деньги в унитаз?
– Пусть воруют, лишь бы детей не обижали, – возразил Павел. – Обижают когда? Когда персонал голодный и неудовлетворенный. А мы руководство неплохо кормим, закрывая глаза на некоторые вещи. У директрисы Саратовского детского дома машина появилась, у валдайского кренделя – домик в деревне. Ясно, на какие шиши они это все организовали. Чтобы никто не вякал, руководство поделилось с персоналом. Те тоже счастливы. В регионах жизнь от столичной сильно отличается. У всех дети, всем кушать хочется, а котлетами общепитовскими сыт не будешь. Когда человек счастлив, он щедр с другими. А вот в горе он эгоист – ничьих проблем не замечает, не до того, самому бы выкарабкаться. Поэтому довольный персонал – детишкам в радость. Мне ли это объяснять тебе? Психологу, тонкому знатоку человеческой натуры. А то, что котлет на всех не хватает и, возможно, детям чего-то не перепадает, – мелочи жизни. В войну вообще чай вприглядку пили, и ничего – крепче только стали. Главное – душевное отношение.
– Какое, на фиг, душевное отношение? – огрызнулась Лариса. – Дети когти рвут из этих санаториев тепла и заботы. От хорошей жизни никто не бежит. Ладно, проехали. Твои деньги, что хочешь с ними, то и делай, – сказала она равнодушно.
Ларочка лукавила. Деньги Зургина она стала считать своими, как только из разряда любовницы перешла в статус официальной невесты. Павла предприимчивость невесты забавляла и удивляла скорость, с которой Ларочка обнаглела. Совсем недавно она вела себя как выпускница пансиона благородных девиц, беспрекословно выполняла все его поручения и держалась с ним строго по-деловому. Даже когда стала его любовницей, продолжала соблюдать субординацию. Как только они официально объявили о помолвке и на пальчике Ларочки засверкало кольцо с колумбийским изумрудом от Chopard, она резко переменилась. От сухости не осталось и следа. Лариса стала похожа на кошку – гибкая, мягкая, но настойчивая, – она проникала везде и по-хозяйски оккупировала территорию. Излюбленным ее местом был кабинет Зургина. Здесь она любила сидеть на столе и незатейливо вытеснила его с кресла президента. Любого другого, возможно, перемены в Ларочке смутили бы, но не Павла. Пусть. В конце концов, она не просто официальная невеста и любимая женщина, Лара дочка важного стратегического партнера и правая его рука. В делах она незаменима. Как так вышло, Павел Зургин понимал с трудом, на работу он принял ее исключительно из уважения к отцу, который попросил пристроить дочку на практику в его банк после обучения в Швейцарии.
Зачем Ларочке приспичило работать, Павел тоже до поры до времени не понимал. В деньгах она не нуждалась, была упакована с головы до пят и работала исключительно за интерес. Потом он понял, что это и было главной ее мотивацией. Реализовать себя, добиться успеха и утереть нос влиятельному папаше. Амбиции у девочки были непомерные. Воскобойников-старший тоже не рассчитывал, что все так обернется. Надеялся, что дочь, споткнувшись, вернется в лоно семьи и станет помогать ему в бизнесе. Ларочка удивила всех – и отца, и самого Павла. Протекция главного партнера сыграла свою роль только при поступлении на работу, никаких поблажек Зургин Ларочке не делал. По карьерной лестнице она продвигалась самостоятельно. Не прошло и двух лет, как она из помощника руководителя кадрового отдела доросла до директора по персоналу, взлетев по карьерной лестнице на самый верх и сметя всех на своем пути. Зургин на нее молился. Благодаря ее чутью на перспективных сотрудников и знаниям, полученным в лучшей швейцарской школе, удалось создать уникальную систему управления персоналом. Лариса Воскобойникова сделала ставку на молодых и принялась молодняк выращивать, как элитную плодово-ягодную культуру, используя вместо удобрений современную методику адаптации, обучения и мотивации. Вскоре ее методика дала свои плоды, текучка сократилась, снизились издержки, выросла прибыль, персонал работал с полной отдачей и был доволен. Попасть на работу в скромный банк «КомИнвестТраст» стало очень престижно.
Оборотистой Ларочка оказалась не только в работе, но и в личной жизни. Павел сам не понял, как очутился с ней в койке. Она всегда ему нравилась как женщина, но чтобы трахнуть дочь партнера! Да еще собственную подчиненную! Зургин даже думать на эту тему не смел. Все произошло так естественно, словно преград никаких на пути не было. Ему так, во всяком случае, показалось, когда он протрезвел и увидел Ларису в своей койке в номере турецкого отеля, куда они с дирекцией отправились отмечать корпоратив в честь десятилетия Кита – так ласково называл Зургин свое детище, банк «КомИнвестТраст».
Дальше интересней. Не успел он оценить масштабы катастрофы, как Ларочка расплакалась и призналась ему в любви. А Павел, пораженный ее бесхитростной откровенностью, смотрел на девушку, словно видел впервые, и удивлялся, как мог не замечать в ней этого бешеного огня страсти, нежности, женского интереса к его персоне. Как мог не замечать нежный румянец на скулах, пушок над верхней губкой, густую синеву глаз, подчеркнутую серой окантовкой. Как он мог не видеть, что у директора по персоналу такая аппетитная задница и сиськи, в конце концов! Впрочем, на задницу, грудь и ноги он как раз обратил внимание, когда принимал Ларису на работу, а вот нюансы углядел только после бурной ночи любви.
Когда они вышли к завтраку, все сотрудники уже знали, что случилось. Знал и отец Ларисы. Какая-то сволочь настучала. Воскобойников позвонил после полудня и пообещал, что оторвет ему яйца, если Павел обидит дочь. Обижать Ларочку намерений у Павла не было, но наезд Воскобойникова его напряг. С какого перепугу? Они взрослые люди, и девочка давно не девочка. Возникло желание послать дочурку партнера в жопу, но вместо этого он отчего-то заявил, что давно любит Ларису и собирается на ней жениться, даже если кому-то это не по душе. В завершение разговора вместо Ларочки он послал в задницу ее отца. Стратегического партнера банка! Леонида Васильевича Воскобойникова – в прошлом криминального авторитета, ныне влиятельного бизнесмена, который до сих пор не брезгует порой решать свои проблемы силовыми методами. Мало того, Леонид Васильевич мог в два счета разорить его банк, забрав все средства со счетов и лишив его оборотных средств. Павел понял, что погорячился, но было поздно. Лариса, которая стала свидетелем разборок, сначала обрадовалась, а потом, до конца осознав, что случилось, впала в истерическое состояние. Впервые в жизни он видел, как Лариса потеряла самообладание. Дело труба, подумал Зургин. Никаких сомнений не было, что по возвращении в Москву его ждут серьезные неприятности.
Когда Павел увидел в зале прилета мелькавшего в толпе встречающих отца Ларисы, то понял – жить ему осталось недолго. Назрел вопрос: уроет он его сразу в аэропорту или по дороге?
В аэропорту Воскобойников его не убил, пригласил в гости. Прикончит по дороге и зароет у себя в саду, решил Павел и пожалел, что не успел составить завещание.
Ларочка сидела в машине бледная, с каменным лицом и за всю дорогу не проронила ни слова. Павел уныло рассказывал о поездке на море и чувствовал себя нашкодившим младенцем. Воскобойников кивал, но его лицо не выражало ни единой эмоции. Как назло, пробок на дороге не оказалось. До особняка Воскобойникова доехали быстро, с ветерком. Вылезать из машины страсть как не хотелось, а ему еще и пришлось вытаскивать из салона Ларочку, передвигаться самостоятельно она не могла.
Леонид Васильевич отправил дочь в ее комнату отдыхать с дороги, а Павла увлек в кабинет. И вместо того чтобы убить, налил виски. Выпили, закурили сигары, и Воскобойников принялся с живым интересом выспрашивать Зургина о предстоящей свадьбе. Выглядел он при этом довольным и на будущего зятя смотрел с уважением. Как вскоре выяснилось, уважение Павел заслужил после достойного ответа на наезд. Если бы Зургин раньше знал, как заслужить большое уважение бывшего криминального авторитета, то почаще посылал бы того в жопу.
От свадьбы получилось на некоторое время отмазаться. Не то чтобы Зургин не желал на Ларисе жениться. Против брака он не возражал. Пока он летел в самолете, много размышлял на эту тему и понял, что Лариса составит ему идеальную партию. О семье он мечтал давно, хотел детей, но на жизненном пути не встречалось достойных кандидаток. В Ларочке сочеталось все, что он ценил в женщинах: ум, красота, живость, сексуальность, страстность, но ему требовалось время. Слишком уж стремительно развивались события. Ларочка, к счастью, его не торопила, покорно ждала, вела себя достойно, чем укрепила уверенность Павла, что он сделал правильный выбор. Через три месяца Зургин сделал Ларочке официальное предложение и презентовал кольцо, которое стоило целое состояние. Лариса обрадовалась и сразу обнаглела. Это ничего. Пусть наглеет, сидит на здоровье в его президентском кресле, главное, чтобы на шею не села.
– Не понимаю, при чем тут вообще детские дома? – терпеливо возразил он невесте, хотя в душе уже поднялась волна раздражения, что его гениальную идею приняли в штыки. Причем, даже не выяснив сути проекта до конца. – Интернаты – это забота Архангельского. Это он хотел снизить налоги таким макаром. Пусть теперь мотается в регионы. Инспектирует.
– А что сразу Архангельский? Чуть что – сразу я! – встрепенулся Дмитрий. – Ларка права. С жиру ты бесишься, Павел Сергеевич. Бомжи какие-то. Кто этим всем будет заниматься? Я лично не собираюсь вшами обрастать из-за твоих креативных заскоков. К тому же я уверен, что ничего из твоей затеи не выйдет.
– Выйдет, – упрямо заявил Зургин. – Я дам этим людям шанс, и тот, кто правильно им воспользуется, – вернется в социум и даже добьется успеха. К тому же я не собираюсь деньги в унитаз спускать, как выразилась Лариса, а рассчитываю, что проект принесет прибыль.
– Очень интересно, как ты собираешься получить прибыль на бомжах? В свой банк пристроить и клерками их заделать? На кассу посадить? – ядовито заметила Ларочка. – Я могу из любого говна конфетку сделать, но в данном случае должна тебя разо– чаровать. Этот контингент необучаем. Думаешь, почему они мотаются, как дерьмо в проруби, по городу, когда в Москве полно приютов? В подъездах спят, жрут с помойки, даже замерзают насмерть. Потому что в ночлежках и приютах пить запрещается, а чтобы выбраться из ямы, надо работать. Бомжей нельзя исправить. Я тебе больше скажу, твой шанс им на хрен не нужен. Кто перешел черту, тот к нормальной жизни не вернется уже.
– Приют – это не шанс, это возможность вшей вывести, – раздраженно возразил Павел. Поведение невесты стало всерьез его напрягать.
– Нет, я все-таки хочу понять!
– Вот и попробуй, – сухо сказал Зургин. – Помолчи хоть немного и выслушай меня до конца. – Ларочка стрельнула в него гневным взглядом, но притихла. Никогда прежде Павел не позволял себе так резко ее одергивать. – Я не настолько наивен, чтобы не понимать, что большинство бродяг падшие люди. Мало того, их вполне устраивает такая жизнь. Но есть те, кто оказался за бортом случайно, в силу объективных причин. Кинули их, обманули, семейная драма, трагедия жизненная случилась... Да мало ли... Человек упал, но подняться уже не смог. Сил не хватило. Рядом не оказалось дружеского плеча. Именно таким нужны шанс и помощь. Что касается финансовой стороны дела, то затраты окупятся, если мы из моей затеи сделаем шоу. Поэтому я вас и пригласил. Мне нужна ваша помощь. – Зургин заискивающе посмотрел на Ларису. – Может, поговоришь с отцом? Насколько я знаю, у него неплохие связи в этом бизнесе. Мне нужен выход на продюсеров центральных каналов. Устроим шоу типа «Модного приговора» и «Поля чудес» для бомжей. Отмоем их, приоденем, стилизуем и заставим вытащить счастливый билет. Прикиньте, какой рейтинг будет.
– Клево! – оживился Архангельский.
– Ничего оригинального не вижу, – заупрямилась Ларочка, хотя глаза ее блеснули интересом. – Во-первых, что-то подобное уже было. Журналисты бомжа отрыли на помойке, отмыли, нарядили, показали публике, а потом отправили обратно.
– Не слишком гуманно они поступили, – хохотнул Павел.
– Они что, должны были его у себя дома поселить? Бомж не расстроился совсем, пожрал, помылся, рассказал всему миру свою печальную историю и убежал от телевизионщиков на свалку, только пятки сверкали. Идея твоя затаскана до дыр. Сейчас тему золушек и чудесного их преображения по всем каналам мусолят. Задолбали уже. То из провинциальных шалав принцесс пытаются сделать. То козам разным с отмороженной башней естественную красоту прививают. Причем так бездарно, что лучше бы ничего не меняли. Я тут одну передачу видела...
– Ларис, можно я продолжу? Будь любезна, выслушай меня до конца! – рявкнул Павел. Она состроила недовольную мину, но умолкла. – Я с тобой полностью согласен, – уже мягче сказал он. – Все эти шоу развиваются по стандартным сценариям. Преобразили героя, все рады, счастливы, скупая слеза, слова благодарности, клятва начать жизнь с чистого лица... Героя отправляют домой. Что персонаж делает дальше, зрителю неведомо. Иногда это показывают, но чтобы широкоформатно... Не знаю, как вам, но мне всегда хотелось узнать, что происходит с участником, когда он выходит из съемочного павильона. Как меняется его жизнь? И меняется ли вообще?
– Ну? – поторопил его Архангельский.
– Баранки гну. Неужели еще не допетрили?
– Ты хочешь продолжить съемки за кадром? – закончил его мысль Архангельский и присвистнул.
– Молодец, пятерка. Все шоу завершаются после преображения героя. А наше начнется с того момента, когда герой выйдет из дверей съемочного павильона. Мы покажем зрителю, что происходит за кадром. Продолжим снимать участников шоу скрытой камерой и покажем народу реальную жизнь.
– А ему это надо – зрителю? – протянул Архангельский.
– Слава богу! – перебила его Ларочка. – Я уж было решила, что ты башкой стукнулся обо что-то твердое, – с облегчением вздохнула она. Выглядела Лара смущенной, видно, почувствовала, что неправильно себя вела. Чтобы загладить свою вину, она оторвалась от стола, встала сзади и запустила свои пальчики в каштановые вихры Павла. Массаж головы она делала первоклассно. Зургин размяк. Архангельский хмыкнул, наблюдая идиллическую картину. Ларочка чмокнула Павла в макушку, вернулась в президентское кресло и промурлыкала: – Мне нравится твоя идея, хотя, по сути, ты планируешь разрушить веру человека в сказку, развеять иллюзии. Собственно, мне по фигу, чьи иллюзии мы развеем. Главное, что за счет этого сброда мы сможем замечательно пропиарить банк, привлечь новых вкладчиков и бабок с проекта срубить. По поводу продюсера ты прав. Надо с отцом поговорить. Он правильного человека подскажет, который нас с этой идеей не кинет и на деньги не разведет. Сегодня же с ним побеседую. Думаю, никаких проблем не будет. Отец любит всяческие игры. Да я сама под это дело готова вложиться! Только одна загвоздка: как ты найдешь среди стада тупых бомжар тех, кому стоит протянуть нашу щедрую руку помощи? Они же все на одну рожу. Или мы методом тыка будем выбирать?
– Нет, методом тыка выбирать никого не будем. Кому интересно смотреть на тупых алкашей? Надо искать бриллианты в навозной куче. А чтобы их найти, я туда внедрюсь, – заявил Павел и хлопнул ладонью по столу. Ларочка от неожиданности подпрыгнула в кресле.
– Куда? – ошарашенно воскликнула она. – Зургин, ты что – шутишь? Не смешно, между прочим.
– Нет, я серьезен, как никогда, дорогая. Мне надо пожить как бомж, влиться в среду, понять их психологию и вычислить тех, кто имеет хоть какую-то перспективу стать нормальным человеком. Ярких самобытных личностей найти, со своей историей. Я уже некоторую работу в этом направлении провел, представляю иерархию внутри кланов и легенду себе придумал, осталось только прописаться. Дим, – обратился он к другу, – мне нужна твоя помощь.
Архангельский сделал круглые глаза и вжался в стул.
– Э-э-э-э... – промычал он. – Я как бы...
Зургин его перебил.
– На поиски героев уйдет уйма времени. Не знаю, сколько дней я на вокзале проторчу. Хочу делегировать тебе свои полномочия. Будешь управлять банком на время моего отсутствия, чтобы я не дергался. Справишься?
– Блин, как ты меня напугал! – с облегчением выдохнул Архангельский. – Я решил, что ты меня с собой на охоту взять собрался. Спасибо за доверие. Подменю, не проблема, – легкомысленно отмахнулся он.
– Значит, ты собираешься найти ярких самобытный личностей среди спившегося сброда тупых лентяев? – Ларочка громко расхохоталась, но в ее синих глазах плескалась ярость.
Павел почесал затылок. Причина ярости была, конечно же, не в бомжах. Ларису явно взбесило, что на должность ИО президента он выбрал Архангельского, а не ее. Как же он не подумал о том, что невеста справится с задачей не хуже, а может быть, и лучше друга. С другой стороны, Архангельский работает в банке со дня его основания и является соучредителем. Так что пусть Лариса отдыхает. У Димки больше прав, разозлился Зургин. Постоянная конкуренция между невестой и близким другом его напрягала, но все попытки развести их в разные стороны ринга оканчивались неудачей. Теперь вовсе друг друга загрызут, с тоской подумал он.
– Павлушка насмотрелся голливудских фильмов, – протянул Архангельский. – Сюжет напоминает американскую комедию «Жизнь дерьмо». И еще один фильмец... Забыл, как называется. Как два миллионера-братца-маразматика заключили пари на доллар, что любой бомж сможет управлять их компанией, если его вытащить из помойки и создать ему благоприятные условия. Управляющего вышвырнули на улицу, всех благ лишили, а на высокую должность определили первого встречного бомжа. Смотрела, Лар?
– Я не смотрю всякую голливудскую хрень, но суть поняла, – холодно отозвалась Лариса. – Надеюсь, Павел не станет бомжей на управляющие должности в банк пристраивать. А то мы с тобой работы лишимся, – она снова расхохоталась. – Впрочем, я даже готова заключить пари, что после шоу все бомжары вернутся на помойку, работу задвинут, нормальные шмотки поменяют на обноски, деньги пропьют и сдохнут где-нибудь в сортире.
– На что спорим? – спросил Павел с улыбкой.
– На доллар мне спорить неинтересно. Спорим на твой банк? – без тени улыбки предложила Ларочка.
Архангельский хохотнул и притих, наблюдая за ними.
– Зачем тебе мой банк, Лар? – иронично спросил Павел. – После нашей свадьбы он в любом случае будет твоим.
– Пашенька, не надо петь мне романсы из серии «Я подарю тебе звезду!». Даже в случае развода я не получу ни копейки с твоего детища.
– Как интересно! Мы с тобой еще не поженились, а ты уже думаешь о разводе, – усмехнулся Павел, но глаза его остались серьезными.
Лара напряглась, сообразив, что сморозила глупость. Некоторое время она молчала, пытаясь понять, насколько серьезно пошатнулось ее положение независимой девушки и как теперь разруливать сложившуюся ситуацию. Лучшая защита – нападение. Сейчас соберется и пойдет в наступление, предположил Павел и угадал.
– Мне тут настучали знающие люди, что вы на прошлой неделе с отцом обсуждали брачный контракт, – сказала она, в ее голосе звучала сталь. – Так что о разводе думаешь ты! Мог бы, между прочим, сам поставить меня в известность и спросить моего мнения. В конце концов, ты женишься на мне, а не на моем папе.
– Ребятки, ребятки, может, мы вернемся к теме нашей встречи? Не слишком удачное время вы выбрали для выяснения отношений, – попытался разрядить обстановку Архангельский, но его никто не услышал.
