скачать книгу бесплатно
– Ах ты, сука! – Леха рванулся через койки, по лежащим, но, перепутав в темноте, навалился на Игоря, тыча кулаками куда попало.
– Пошел на хрен! – Игорь взвыл и зацедил в челюсть танкиста, а Вадим, обхватив того за шею, пытался оттянуть назад. Леха, давясь матерщиной, локтем двинул Вадима под дых. Вадим разжал руки, и сильный удар с разворота ногой в грудь отбросил его на опорный столб палатки. Столб звонким выстрелом треснул, и палатка, как парашют, накрыла побоище. Уже слышался топот мчавшихся на ЧП дежурных, а под двигающейся тканью палатки еще продолжалась матерная возня.
«Командиров» увели. «Фирмового» заставили убрать блевотину и завтра после завтрака велели прийти в канцелярию за документами. А наиболее пострадавшему Вадиму сержант-медик прилепил пластырный крестик на лоб, где ссадина помалу наливалась в шишку. На этом инцидент был исчерпан. Отделение самостоятельно, без «командиров», водрузило, кое-как, шатер палатки на место, и темнота быстро успокоила разгулявшиеся страсти.
Глава 7
– Пиши. – Худосочный капитан положил перед Вадимом лист бумаги и ручку.
– Что писать?
– Все. Все, как было. Как достали бухло, кто инициатор, из-за чего морды били. Все пиши.
– Ничего писать я не буду, – вдруг неожиданно для самого себя уперся Вадим. – Ничего не видел в темноте.
– А синяк откуда?
Шишка за ночь, почему-то, превратилась в синяк под глазом.
– В суматохе кто-то двинул.
Вадима раздражал этот худой, желчный капитан своим следовательским тоном. Раздражала невозможность объяснить даже самому себе, почему полез с дурацкими, как теперь казалось, вопросами к этому Лехе. Впрочем, себе позавчерашнему он еще мог бы объяснить, а себе сегодняшнему уже нет.
– Слушай, Бут. Ты умный парень. Я здесь полистал твое дело – прямая дорога тебе в офицеры. Не начинай не с той ноги. – Капитан закурил и вперся взглядом в синяк. – Сапогом заехал? Что не поделили, колись?
Вадим молчал. Что он мог рассказать. Как смрадный соляровый смог от танкистского комбинезона Льохи убил романтические иллюзии маленького мальчика? Как он отбивался от реальности своими наивными подколками этому выродку? Другим словом назвать эту мразь, опускающую армию ниже плинтуса, Вадим не мог.
– Ладно, дуй на экзамен, позже разберемся. – Капитан раздавил окурок в пепельнице.
– Я хочу забрать документы. – Во лбу било молотком.
– Ты что, чудик! Ты чего боишься? Эти двое отсидят по десять суток и ту-ту. Один сечку жрать на БАМ в свой стройбат, ну а другой, – офицер сжал челюсти, – другой далеко в Германию вот с отакенной телегой, и жизнь ему там медом не покажется. Так что, давай, дружок, успокойся. Сдавай экзамены, для тебя это формальность, и готовься осенью стать в строй. – Капитан открыл и закрыл ящик стола, давая понять, что аудиенция закончена.
– Я хочу забрать документы. – Вадим даже побледнел от своей упертой решимости. – Я передумал в военное, пойду в автодорожный институт, – как бы оправдываясь, выдавил.
– Послушай. – Капитан резко сел. – На последний поток в автодорожный – безнадежное дело, поверь. А здесь ты уже практически курсант. Ты же еще с приписного свидетельства готовился в Харьковское командное – так же и написано в деле. Не глупи. Ты же решаешь сейчас сам свою судьбу!
Вадим хотел рассказать про два злополучных сантиметра роста, обрубившие ему дорогу в Харьков, и как обидно было. И как хотел в танкисты с детства. А сколько книг, сколько фильмов! А ни одна не пропущенная передача «Служу Советскому Союзу»! И цель в жизни! Но вдруг осознал всю наивность этого порыва и еще ниже опустил голову:
– Отдайте документы. Пожалуйста.
Он впервые врубил реверс, не осознавая еще этого. Хотя нет. Врубить реверс – означало для Вадима отказаться от армии, как таковой. Нет, Вадим – дитя своего времени, не представлял себя не служившим. Поэтому, как оказалось, лишь слегка потянул рычаг фрикциона, но этого было достаточно, чтобы жизнь пошла другой колеей.
Офицерская карьера навсегда останется его детской мечтой. И кто знает, может это Ангел-Хранитель потянул этот рычаг рукой Вадима, уберегая его от разочарований, краха иллюзий, пьянства и тоски в дальних, обшарпанных гарнизонах. От Афганистана, Приднестровья, Чечни, в конце концов. А может и от генеральских лампас? А ведь для достижения этих лампас надо было пожертвовать осознанной необходимостью – свободой. Вот про эту цену Вадим не знал, а она была неподъемна для него, про что наверняка знал тот, кто его рукой потянул этот рычаг Судьбы.
В проеме палатки Вадим столкнулся с выбегавшим Игорем.
– А я ищу тебя! Давай быстрей, уже человек десять сдало. Там такая сдача – тянут за уши, говорят! – Игорь умерил пыл, заметив новое для него выражение лица Вадима. – Что, Вадик?
Вадим показал папку с документами.
– Что? Отчислили?! – в широко раскрытых темных глазах Игоря, Вадим, наконец, увидел зрачки.
– Сам ухожу.
– Ты что? Из-за этой вот мрази?! Ты что, испугался?! Да мы их размажем, дай только поступить!
– Их отчислили. И этого в «джинсе» тоже, а я сам забрал документы.
Вадим говорил спокойно. Усталость-безнадега уже проходила, как всегда после принятого решения, и он потихоньку входил в настрой «жить только вперед». И Игорь понял это:
– Ну, ты даешь!
Они сели на койку. Повисла пауза.
– А мне, Вадим, не поступить нельзя. – Игорь потянулся за сигаретами. – Дело на мне. Не ахти какое, не буду распространяться, извини, но, если даже условно, – жизнь поломает. Я не вижу себя офицером, не мое это – козырять направо-налево, но поступить надо. А там, придет срок, отчислюсь в армию, дядя поможет. Надеюсь, в Германию попасть тоже подсобит, а там видно будет. – Он медленно тоненькой струйкой выпустил дым.
– Далась тебе эта Германия.
– Эх, Вадимка! Вряд ли у нас потом будет шанс посмотреть, как люди живут! Да и обидно. Эта мразь, – он сплюнул, – попала туда, а мы что – хуже?
– Ты хотел бы к нему в часть? – Скептическая ухмылка скривила губы Вадима.
– Везде одно и то же, – сделав паузу, ответил Игорь.
В его философии не чувствовалась покорность, а сквозил пофигизм, который, как позже узнает Вадим, может очень даже неплохо привить от бацилл реального армейского существования.
– И куда ты теперь? – Игорь поднялся, кончая разговор.
– Попробую в автодорожный на последний поток. Не выйдет – пойду на курсы шоферов от военкомата, хоть специальность какая-нибудь будет, а весной – в армию. – Вадим начал собирать чемодан.
Игорь стоял в раздумье, не знал, как попрощаться.
– Ну ладно, побегу я, а то экзамен пропущу. – Он протянул руку и в зрачках его глаз Вадим заметил промельк легкой вины. – Удачи.
– И тебе.
В проеме выхода Игорь вдруг остановился и, повернувшись, спросил:
– Вадим. А почему, все-таки, ты уходишь? Я, если честно, так и не понял, в чем причина?
– А-а-а, это уже в прошлом. Все в прошлом, Игорек, – улыбнулся Вадим натянутой улыбкой. – Да и какие наши годы? Все впереди!
Он старался выглядеть хотя бы не подавленным. Это удавалось с трудом, и Игорь пожалел его:
– Ну, пока.
Возле здания канцелярии Вадим заметил «фирмового». Тот, сидя на лавочке, нервно курил, поглядывая на приоткрытое окно в кабинет худосочного капитана. Было видно, как капитан, брезгливо скривив тонкогубый рот, слушал жестикулирующего, как в пантомиме, лысого толстяка в модной замшевой курточке. Толстяк вскакивал, наклонялся к капитану, вновь садился, а капитан курил, глядя в стену, и лицо его говорило: «Как же меня все это достало».
На КПП солдат со штык-ножом на ремне, опустив полосатый шлагбаум, попросил у Вадима сигарету.
– Не курю, извини. А чем можно доехать в город?
– Через минут десять будет автобус в училище. – Солдат поправил сползающий ремень.
За шлагбаумом на обочине стояла «Волга». Водитель тер лениво лобовое стекло, а худая длинная дама в белом брючном костюме нервно ходила туда-сюда.
«Эти «Солнцедар» не пьют», – подумал Вадим.
«ПАЗик» с военными номерами довез Вадима до ближайшей станции метро. Он вышел, и автобус, отъезжая, как и троллейбус два дня назад, отодвинул штору новой мизансцены в жизни юноши. Цель отсутствовала. Надо было просто жить и решений никаких принимать уже не надо, ведь ни по какому фарватеру нельзя было обогнуть этот айсберг – армию.
Вадим понимал, что через последний поток автодорожный институт ему не взять. Значит – армия. И не та армия, что по еженедельной передаче «Служу Советскому Союзу». «Трудности и лишения воинской службы», которые, подписывая присягу, обязуешься переносить с «достоинством и честью», в этой увиденной воочию Вадимом армии были совсем другие. Их предстояло испытать, преодолеть, выжить и не скурвиться. И, принимая с фатальной решимостью неизбежное близкое будущее, Вадим помалу успокаивался.
Если не можешь ничего изменить – приспосабливайся. В конце концов, человек, приспосабливаясь к природе, вон чего достиг! Итак, – плевать на журавля в небе! Ловим синицу – курсы военных водителей от военкомата. Это в сентябре. Значит, в автодорожный, все-таки, попробуем, чего маяться целый август. Август…
Как далеко ушел Вадим от тех падающих звезд августа. И как хорошо, что он свободен от тех звезд. Он может все начинать с чистого листа – и отношения, и будущее. «Отношения. Слово-то какое», – с грустной улыбкой подумал Вадим. Девочка с августа не отпускала…
…Мобильник молчал. Автобус осторожно протаптывал колею на белом покрывале шоссе, а снег мгновенно заметал отпечатки протектора. Вадим тупо смотрел в матовое марево за окном, его знобило. «…Ты не верь – это я возвращаюсь! Я иду от тебя – до тебя!..» – Антонов страстно взывал с динамика прямо над головой Вадима, и хотелось остановить автобус и…
А дальше он не знал. Вернуться побитым псом? И что сказать?! Прости? Прости, я больше не буду? Не буду ЧЕГО?! ЧЕ-ГО не буду?! Ответа не было.
Это был не первый его побег…
Глава 8
Подсказка вырисовалась. Первые две «четверки» свели шансы Вадима стать студентом автодорожного института до минимума. Только два последних экзамена на «пять» давали еще какую-то возможность потягаться в довольно высоком конкурсе на последнем потоке. Но знал Вадим – на «пятерку» по физике рассчитывать нечего. Он трезво оценил это, как подсказку: что толку продлевать агонию, давай – вперед!
– У вас, молодой человек, есть шансы, – листая его дело с военкоматовскими пометками, вопросительно подняла глаза средних лет дама в очках, когда Вадим зашел забрать документы. – Аттестат хороший. Может, передумаете?
– Нет. В армию решил, – не нашелся он в аргументах. – А после армии – увидим.
– Ну что же, дело ваше, – дама протянула Вадиму папку.
Он шагал, убыстряя шаг, в сторону метро. Порывы пахнущего осенью ветра срывали первые пожелтевшие листья с каштанов. Листья падали, медленно кружась, и оставались позади, как мятые черновики ненаписанной книги.
– А-а-а, романтик! Ну, здравствуй, – усатый прапорщик приветливо кивнул Вадиму. – Проходи, садись. С чем пожаловал? Можно поздравить? Уже курсант?
Вадим весь извелся от нерешительности, во дворе ожидая начала рабочего дня, а в кабинете совсем растерялся. Сел, не зная, как начать. Ему был симпатичен этот старый служака, поменявший, наверное, не одно место службы, и, наконец, нашедший тихую гавань в кабинете райвоенкомата. Вадим ощущал какую-то вину, как бы, не оправдал какого-то расположения прапорщика к себе, что ли. Какую причину назвать? Что не прошел, не поверит.
– Товарищ прапорщик, я передумал поступать, – Вадим вдруг решился рассказать все, как есть. – Пойду в армию, а там видно будет. Запишите меня на курсы шоферов от военкомата, – не поднимая глаза, выпалил он.
Прапорщик, не спеша, закурил. Он понимал этого парня, видя в нем себя самого. За плечами прапорщика была послевоенная срочная, длиною в пять лет, где сверхсрочники Второй мировой с истерзанными телами и душами, залив безнадегу водкой, искали врагов среди безропотной массы тощих от недоедания новобранцев, войну видавших, но не стрелявших и не убивавших врага.
Будущий прапорщик увидит своих «врагов» через триплекс танка в 68-м, в Праге. И, счищая ошметки этих «врагов» лопатой с гусениц своего Т-54, поймет, что пути ни назад, ни вправо-лево уже нет. Только вместе с армией этой ему по пути теперь. С такими же, как сам, «освятившимися» убийством не на войне. Ведь только с ними, вылив стакан водки в глотку, он сможет об «этом» вспомнить в голос и, может, решится покаяться.
Ангел-Хранитель рукой этого прапорщика выведет на личном деле Вадима: «Команда 300» – практически элитный род войск в понимании старого служаки. И этой же рукой вычеркнет из уже сформированных списков тридцати будущих военных водителей фамилию местного «блатного» и впишет твердым почерком: «Бут Вадим Иванович». И прапорщик в этом почувствует искупление хоть малой доли своей заслуженной-незаслуженной вины.
И прошла потихоньку маята в душе Вадима. Если впереди неизбежное, то чего маяться. Живи да готовься помаленьку. А хочется быстрей, быстрей вломиться в то неизбежное. Психологи вещают, что если испытываешь нетерпение, видя впереди цель, значит, выбрана она правильно. Посему, – прочь сомнения! Три месяца курсы «взлет-посадка» военных водителей, там еще месяца три-четыре перекантоваться в колхозе и – «не плачь, девчонка…». А плакать за Вадимом некому, и это тоже неплохо. И опять ощущение непонятной свободы бодрит: какие наши годы!
Август отошел, не соблазнив падающими звездами. В сентябрь, с началом занятий на курсах, Вадим шагнул уверенно. Он до этого ни разу не сидел за рулем автомобиля, хотя до техники руки лежали. В седьмом классе юный Вадим вытащил из под хлама несколько лет простоявший в сарае мотоцикл «Восход», довольно прилично измочаленный дедовым стремлением овладеть им. «Вороной», – как дед игриво называл мотоцикл, так и не покорился и был засунут в дальний угол сарая.
Вадим, руководствуясь лишь краткой инструкцией по эксплуатации и простым мальчишеским любопытством, вскоре испытал сладковатый запах выхлопа вдруг ожившего двигателя. Запах сгоревшей смеси бензина с маслом чем-то напоминал запах тугой теплой струи выхлопных газов танка, что легонько толкнула в грудь маленького мальчика в шапке со звездой. Вадиму «Вороной» покорился, пробудив тягу к технике. Поэтому, учился Вадим на курсах с интересом и легко.
В середине сентября в колхоз прибыла подмога с города. Так как в «битве за урожай» колхозники всей страны каждый год терпели перманентное поражение, практика «подмоги» студентами, солдатами, городской интеллигенцией внедрилась повсеместно и воспринималась селянами как обычное дело. Эти «трудовые десанты» в селе ждали. Они разбавляли унылую сельскую жизнь танцами, новыми знакомствами, а иногда и драками с пьяным примирением.
И вот однажды, возвращаясь с занятий и выйдя из автобуса в центре села, Вадим был ошарашен пестрым калейдоскопом одежд противоположного пола возле клуба. Оказывается, для решительной схватки за очередной урожай в село прибыл «гвардейский корпус» – студентки педагогического училища. В таких «войсках» студенты мужского пола практически отсутствовали, поэтому местные кавалеры воспрянули духом.
Нагладив модные, 27 на 32, а то и больше, брюки-клеш (в простонародии – «чарли»), закатав рукава супермодных приталенных нейлоновых рубашек, «мужеский пол» села, лишь стемнело, начал подтягиваться к провинциальному очагу культуры – клубу.
Для смелости многие накатывали стакан-другой «Солнцедара» или «Золотой осени» и вальяжно вваливались в шевелящуюся под ритмы музыки толпу, устремляя осоловелый взгляд на приглянувшуюся претендентку. Претендентки делали вид, что кроме льющейся музыки, для них ничего в этом мире не существует. А когда кавалер, вздрагивая от касания невпитывающего сбегающий по спине пот нейлона, решался, наконец, промямлить «разрешите», дамы удивленно поднимали глаза и снисходительно делали одолжение.
«Музыка вновь слышна, встал пианист и танец назвал, и на глазах у всех к Вам я сейчас спешу через зал…»
Парни, дабы не остаться неприглашенными, поспешили взять инициативу в «белом танце» на себя и зашерстили по девичьему цветнику, выбирая покрасивей. Вадим как-то замешкался в нерешительности. Ему вдруг показалось, что хорошеньких уже размели, и он начал выбираться с круга.
– Эй, куда ты?! «Белый танец», я приглашаю! – Вадим почувствовал прикосновение к руке. Он обернулся и встретился взглядом с глазами улыбающейся девушки.
– Пойдем? – Она маняще наклонила голову с копной темных, вьющихся волос. Немного смущенный, он одну руку положил девушке на талию, а в другую взял ее маленькую, теплую ладошку.
– Я – Люда. А тебя как зовут? – Девушка смело смотрела в глаза.
– Вадим. Вадим Бут, – сам не понимая зачем, добавил Вадим.
– Красивая фамилия. Людмила Бут! Звучит? – И она засмеялась. Вадим, чувствуя, как рушится барьер скованности, улыбнулся с благодарностью.
– Но и у меня не хуже – Красовская! Вадим Красовский! Звучит? – И она рассмеялась еще звонче.
– Звучит, – Вадим тоже рассмеялся.
– Нет. Лучше Людмила Красовская-Бут! – Она заливалась смехом, и голова ее непроизвольно касалась груди Вадима.
Танец закончился, и они выбрались, держась за руки, с толпы.
– Пойдем, прогуляемся, а то я уже оглохла от музыки. – Люда взяла Вадима под руку, задавая неторопливый темп, и он с готовностью подчинился.
– Ты местный? Учишься? Работаешь? – Ее манера избегать пауз подкупала и раскрепощала неискушенного в общении с противоположным полом Вадима.
– Коренной, – Вадим обретал уверенный тон. – Весной в армию, а пока учусь на шофера от военкомата.
– Хочешь в армии быть шофером?
Вадим как-то еще и не задумывался об этом. Где-то в подсознании, наверное, еще проявлялся образ белозубого танкиста в ребристом шлеме:
– Да не знаю. Я после армии поступать в институт собираюсь, ну, а права пригодятся в жизни. А ты из педучилища?
– Педагог. – Она улыбнулась. – День в школе, а вечером – конспекты, планы, тетради. Мужья не в восторге, наверное, от таких жен.
– Ну почему же? Можно и самому ужин приготовить.
