скачать книгу бесплатно
Красный туман
Рэй Брэтбери
Лей Браскетт
Он умер, а затем пробудился в новом теле.Он оказался в другом мире чтобы узнать, что его новое тело ненавидят все на этой странной планете, что его душа принадлежит Ранн, богине-дьяволу изФальги, которая использовала его в своих корыстных целях.
Лей Браскетт, Рэй Брэтбери
Красный туман
ЛОРЕЛЕЯ ИЗ КРАСНОГО ТУМАНА
Члены компании были хороши. Они были очень хороши. Хью Старк начал думать, что, возможно, на этот раз ему не удастся избежать наказания.
Его маленькое жилистое тело сгорбилось над блоком управления, вытягивая из "Каллмана" последние унции энергии. Жаркое ночное небо Венеры проплывало мимо портов в рваной пелене цвета индиго. Старк уже не знал, где он находится. Венера была пограничной планетой и все еще оставалась большой загадкой, если не считать венерианцев, которые не посылали никаких карт. Но он знал, что находится в опасной близости от гор Белого Облака. Хребет планеты, возвышающийся далеко в стратосфере, магнитная ловушка, и Бог знает, что за ней. Возможно, даже Бог не был уверен.
Но это было похоже на то, что за горами или вне их. Смерть под пушками специальной полиции "Терро-Венус Майнс, Инкорпорейтед" или возвращение в камеры Луны на всю жизнь в качестве закоренелого преступника.
Старк решил, что пойдет туда.
Что бы ни случилось, он провернул крупнейшее в истории одиночное преступление. Платежный корабль "Ти-Ви Майнс", почти миллион кредитов. Он сжал металлический ящик между ног и усмехнулся. Пройдет много времени, прежде чем кто-нибудь сравнится с ним.
Индикаторы массы начали дрожать. Смутно, в виде тусклой фиолетовой тени в небе впереди, горы Белого Облака стояли как стена против него. Старк проверил позиции преследующих кораблей. Прохода через них не было. Он резко сказал:
– Ладно, черт с вами, – и направил "Каллман" под углом вверх, в густо-синее небо.
После этого у него не было четких воспоминаний. Сумасшедшие магнитные капризы, всегда опасные на Венере, они сделали его приборы бесполезными. Он летел, полагаясь на свою интуицию, и справился, а люди из “Ти Ви Майнс” – нет. Он был свободен, с миллионом кредитов в кармане.
Далеко внизу, в девственной темноте, он увидел угрюмое багровое пятно в ночи, как будто кто-то тер его окровавленным пальцем. “Каллман” нырнул к нему. Пульт управления мерцал синим пламенем, сработали таймеры реактивных двигателей, а затем раздался лишь вопль воздуха о падающий корпус.
Хью Старк сидел неподвижно и ждал.
Еще не открыв глаза, он понял, что умирает. Он не чувствовал боли, он ничего не чувствовал, но он знал, что умирает. Часть его самого была отрезана. Он все еще был там, но уже не был привязан к ней.
Он поднял веки. Там был потолок. Он был очень далеко. Это был черный камень с дымчато-красными и амбровыми прожилками. Он никогда не видел его раньше.
Его голова была наклонена вправо. Он позволил своему взгляду устремиться туда. Там были тусклые гобелены, еще больше черного камня и три высокие арки, ведущие на балкон. За балконом было небо, затянутое красным туманом. Под туманом, расстилающимся от мутной линии скал, был океан. Это была не вода, и на нем не было волн, но по-другому его назвать было нельзя. Он горел, глубоко внутри себя, вдыхая красный туман. Маленькие сердитые всплески пламени свертывались под плоской поверхностью, посылая круги искр, вспыхивающих, как рябь от упавшего камня.
Он закрыл глаза, нахмурился и беспокойно пошевелил головой. К его коже прижимался мех. Сквозь щели между веками он увидел, что лежит на высокой кровати, заваленной шелками и мягкими дублеными шкурками. Его тело было покрыто. Он был рад, что не видит его. Это не имело значения, потому что он все равно больше не будет им пользоваться, да и не такое уж это было хорошее тело. Но он привык к нему, и ему не хотелось видеть его сейчас таким, каким, как он знал, оно должно было выглядеть.
Он посмотрел вдоль изножья кровати и увидел женщину.
Она сидела и смотрела на него из массивного резного кресла, укрытая одной огромной белой шкурой, похожей на сугроб снега. Она улыбнулась и позволила ему посмотреть. Пульс начал биться под его челюстью, очень слабо.
Она была высокой и гладкой. На ней было что-то вроде табарда из бледно-серого паучьего шелка, подпоясанного драгоценным кушаком, но это было лишь красивое украшение. Лицо у нее было узкое, тонко очерченное, таинственное, с легким весельем. Ее губы, глаза и струящиеся шелковистые волосы были одного и того же бледно-прохладного оттенка аквамарина.
Ее кожа была белой, без намека на розоватость. Ее плечи, предплечья, длинный плоский изгиб бедер, бледно-зеленые груди были усыпаны мельчайшими частицами, сверкавшими, как бриллиантовая пудра. Она мягко сверкала на фоне снежного меха, как сказочное создание из пены, лунного света и прозрачной мелкой воды. Ее глаза никогда не покидали его, и они не были человеческими, но он знал, что они сделали бы с ним, если бы у него было хоть какое-то ощущение ниже шеи.
Он начал говорить. У него не было сил пошевелить языком. Женщина наклонилась вперед, и, словно по сигналу, из гобеленовых теней у стены поднялись четверо мужчин. Они были похожи на нее. Их глаза были бледными и странными, как у нее.
Она сказала на жидком венерианском языке:
– Ты умираешь в этом теле. Но ты не умрешь. Сейчас ты уснешь, а проснешься в чужом теле, в чужом месте. Не бойся. Мой разум будет с твоим, я буду вести тебя, не бойся. Я не могу объяснить сейчас, нет времени, но не бойся.
Он оттянул назад свои тонкие губы, обнажив зубы в том, что могло бы быть улыбкой. Если это и была улыбка, то волчья и горькая, как и его лицо.
Глаза женщины начали проникать в его череп прохладой. Они были похожи на две маленькие реки, протекающие по каналам его собственных глаз и распространяющиеся в серебристо-зеленой тишине по измученной поверхности его мозга. Его мозг расслабился. Он плыл по воде, а затем два потока превратились в один широкий поток, и его разум, или эго, то, что в глубине души было им самим, исчезло вместе с ним.
Ему потребовалось много, много времени, чтобы прийти в себя. Он чувствовал себя так, словно его трясли до тех пор, пока его части не разлетелись по всему телу. Кроме того, у него было инстинктивное предчувствие, что как только он очнется, то сразу же пожалеет, что это сделал. Он взял себя в руки, собираясь с мыслями.
Он вспомнил свое имя – Хью Старк. Он вспомнил шахтерский астероид, где он родился. Он вспомнил карцер Луны, где однажды чуть не умер. Выбирать между ними было особо не из чего. Он помнил, как его лицо украшало половину досок объявлений между Меркурием и Поясом. Он вспомнил, как слышал о себе по телепередачам, которыми можно пугать детей, и вспомнил, как совершил свое первое преступление – низкорослый тощий парнишка восемнадцати лет, замахнувшийся гаечным ключом на взрослого мужчину, который пытался украсть его еду.
Остальное пришло быстро. Работа на шахтах Ти-Ви, побег, который не удался, горы Белого Облака. Авария. Женщина.
Это все. Его мозг сокрушительно вскинулся. Свет, чувства, обнаженное ощущение реальности захлестнули его. Он лежал совершенно неподвижно, закрыв глаза, а в голове его когтями впивалась картина сияющей женщины с волосами цвета морской волны и звук ее голоса, говоривший: "Ты не умрешь, ты проснешься в чужом теле, не бойся".
Он боялся. Его кожа покрылась мурашками и похолодела от страха. В животе завязался узел. Его кожа, его желудок, и все же они как-то не так ощущались, как новое пальто, которое еще не подошло тебе по фигуре.
Он открыл глаза, осторожно приоткрыл.
Он увидел тело, распростертое на боку в грязной соломе. Тело принадлежало ему, потому что он чувствовал, как солома колет его, и как чешутся маленькие твари, которые ползают, едят и снова ползают.
Это было мощное тело, грузное и с плоскими мышцами, гораздо больше, чем его прежнее. Очевидно, его не морили голодом первые двадцать с лишним лет жизни. Оно было совершенно голым. Погодные условия и насилие написали на нем историю, затянувшиеся белые следы на кожистой бронзе, но, казалось, ничего не пропало. На груди, бедрах и предплечьях были черные волосы, а руки были худыми и мускулистыми, приспособленными для убийства.
Это было человеческое тело. Было так много других вещей, которые его расовый снобизм не назвал бы человеческими. Например, безымянное мерцающее существо, которое улыбалось странными бледными губами.
Старк снова закрыл глаза.
Он лежал, неосязаемая сущность, которая была Хью Старком, скорчившись в темноте чужой оболочки, тихий, задумчивый, ждущий. Паника подкралась на мягких черных лапах. Она обошла вокруг скорчившегося эго, обнюхала, погладила, потрогала, поскулила, а потом ударила своими загребущими когтями. Через некоторое время она ушла, опустошенная.
Губы, которые теперь были губами Старка, дрогнули в тонкой жестокой улыбке. Однажды он провел шесть месяцев в одиночных склепах Луны. Если человек смог это сделать и выйти оттуда в здравом уме и на своих ногах, он мог выдержать все. Даже это.
И тут до него дошло, что женщина и ее четверо спутников, вероятно, смягчили шок гипнотическим внушением. Его подсознание поняло и приняло эту перемену. Лишь его сознание было напугано до смерти.
Хью Старк проклял женщину со всей тщательностью, на семи языках и нескольких странных диалектах. Он был в здоровой ярости от того, что какая-то дама может так играть с ним. Потом он подумал: “Какого черта, я же жив. И, похоже, мне досталась лучшая сделка!”
Он снова тайком открыл глаза на свой новый мир.
Он лежал в одном конце квадратного каменного зала приличных размеров, с двумя прямыми рядами колонн, вырезанных из какого-то темного венерианского дерева. Там стояли длинные грубые скамьи и столы. В круглых кирпичных очагах, расположенных между колоннами, горел огонь. Поленья превратились в тлеющие угли. Дым поднимался вверх, окрашивая золото и бронзу щитов, развешанных по стенам и фронтонам, притупляя лезвия длинных мечей, копий, гобелены, шкуры и трофеи.
В зале было очень тихо. Где-то за его пределами шел бой. Тяжелый, ожесточенный бой. Этот шум никак не повлиял на тишину, разве что сделал ее еще глубже.
Кроме Старка, в холле было еще двое мужчин.
Они были рядом с ним, на невысоком возвышении. Один из них неподвижно сидел на высоком резном стуле, положив большие, покрытые шрамами руки на стол перед собой. Другой скорчился на полу у его ног. Его голова была наклонена вперед так, что копна белоснежных волос скрывала его лицо и арфу, зажатую между бедрами. Он был маленьким человечком, обитателем болот, судя по его альбиносовой окраске. Старк оглянулся на человека в кресле.
Мужчина заговорил резко.
– Почему она ничего не сообщает?
Арфа издала внезапный горький аккорд. Вот и все. Старк едва ли заметил это. Все его внимание было приковано к говорившему. Его сердце бешено заколотилось. Его мускулы напряглись и были наготове. Во рту у него был горький привкус. Он узнал его. Это была ненависть.
Он никогда раньше не видел этого человека, но его руки дернулись от желания убить.
Он был крупным, почти семи футов ростом, и мускулистым, как тягловая лошадь. Но его тело, обнаженное поверх кожаного килта с золотым шитьем, было гибким и быстрым, как у борзой, несмотря на свой вес. Лицо у него было квадратное, с крепкими чертами, обветренное и все еще молодое. Это было лицо, которое когда-то много смеялось, любило вино и хорошеньких девушек. Теперь он забыл обо всем этом, за исключением, может быть, вина. Лицо было напряженным и жестоким от боли, взгляд как у чего-то в клетке. Старк уже видел этот взгляд раньше, в Лунных кварталах. Лоб мужчины пересекал толстый белый шрам. Под ним его голубые глаза казались запавшими и темными под полуприкрытыми веками. Этот человек был слеп.
Снаружи, вдалеке, кричали и умирали люди.
Старк все больше осознавал болезненность и стягивание вокруг своей шеи. Он поднял руку, стараясь не шелестеть соломой. Его пальцы нащупали длинную спутанную бороду, пошарили под ней и коснулись металлической полосы.
На новом теле Старка был ошейник, как на злобной собаке.
К ошейнику была прикреплена цепь. Старк не смог найти никакого крепления. Его телу, похоже, это не очень понравилось. Шея была ободрана.
Кровь горячей волной прилила к голове Старка. Он и раньше носил цепи. Они ему не нравились. Особенно на шее.
Внезапно в дальнем конце коридора открылась дверь. Туман и красный дневной свет разлились по черному каменному полу. Вошел мужчина. Он был большим, полуголым, светловолосым и окровавленным. Его длинный клинок резко заскользил по плитам. Его грудная клетка была вскрыта до кости, и он зажимал рану свободной рукой.
– Весточка от Бьюдаг, – сказал он. – Они загнали нас обратно в город, но пока мы удерживаем ворота.
Никто не произнес ни слова. Маленький человечек кивнул своей седой головой. Мужчина с рассеченной грудью повернулся и снова вышел, закрыв за собой дверь.
Странная перемена произошла со Старком при упоминании имени Бьюдаг. Он никогда не слышал его раньше, но оно засело у него в голове, как острие копья, пронзенное странными эмоциями. Он не мог определить это чувство, но оно отбросило слепого в сторону. Горячая простая ненависть остыла. Старк расслабился в какой-то ледяной тишине, обманчиво спокойный, как спящая кобра. Он не ставил это под сомнение. Он ждал Бьюдаг.
Слепой внезапно хлопнул ладонями по столу и встал.
– Ромна, – сказал он, – отдай мне мой меч.
Маленький человечек посмотрел на него. У него были молочно-голубые глаза и лицо дружелюбного бульдога. Он сказал:
– Не будь дураком, Фаолан.
Фаолан тихо сказал:
– Будь ты проклят. Отдай мне мой меч.
Люди умирали за пределами зала, и умирали не молча. Кожа Фаолана была жирной от пота. Он сделал внезапный бросок в сторону Ромны.
Ромна увернулся от него. В его светлых глазах стояли слезы. Он грубо сказал:
– Ты будешь только мешать. Садись.
– Я могу найти опору, – сказал Фаолан, – чтобы зацепиться за нее.
Голос Ромны сорвался на резкий крик.
– Заткнись. Заткнись и сядь.
Фаолан ухватился за край стола и склонился над ним. Он вздрогнул и закрыл глаза, и горячие слезы потекли из-под век. Бард отвернулся, и его арфа закричала, как женщина.
Фаолан глубоко вздохнул. Он медленно выпрямился, обошел высокое резное сиденье и твердым шагом направился к Старку.
– Ты очень молчалив, Конан, – сказал он. – В чем дело? Ты должен быть счастлив, Конан. Тебе следовало бы смеяться и греметь своей цепью. Ты получишь то, что хотел. Тебе грустно, потому что у тебя больше нет разума, чтобы понять это?
Он остановился и пошарил ногой в сандалии по соломе, пока не коснулся бедра Старка. Старк лежал неподвижно.
– Конан, – мягко сказал слепой, нажимая ногой на живот Старка. – Конан-пес, предатель, мясник, с ножом в спине. Помнишь, что ты сделал в Фалге, Конан? Нет, сейчас ты этого не помнишь. Я был немного груб с тобой, и ты больше ничего не помнишь. Но я помню, Конан. Пока я живу во тьме, я буду помнить.
Ромна погладил струны арфы, и они заплакали дикими слезами по сильным мужчинам, погибшим от предательства. Тихая музыка, отдаленная, но не мягкая. Фаолан начал дрожать, мышцы мелко, по-звериному подергивались. Плоть на его лице была натянута, как железо под ударом молота. Совершенно неожиданно он опустился на колени. Его руки ударили Старка по плечам, скользнули внутрь, к горлу, и сомкнулись там.
Снаружи звуки борьбы затихли вдали.
Старк двигался очень быстро. Как будто он увидел это и знал, что она здесь, его рука потянулась, ухватилась за слабину тяжелой цепи и взмахнула ею.
Поначалу это был смертельный удар. Старк всем сердцем хотел вышибить Фаолану мозги. Но в последнюю секунду он передумал, с изысканной расчетливостью ударив здоровяка по затылку. Фаолан хрюкнул и повалился набок, а к этому времени Ромна уже поднялся. Он уронил свою арфу и выхватил нож. В его глазах был испуг.
Старк вскочил. Он попятился, предупреждающе покачивая провисшей цепью. Его новое тело двигалось великолепно. Снаружи все было хорошо, но внутри его психоневрологическая установка взорвалась гражданской войной. Он был зол на себя за то, что не убил Фаолана. Он был зол на себя за то, что потерял контроль настолько, что захотел убить человека без причины. Он ненавидел Фаолана. Он ненавидел Фаолана не потому, что знал его недостаточно хорошо. Тренированный, расчетливый, бесстрастный мозг Старка боролся с приливной волной беспочвенных эмоций.
Он не осознавал, что это было беспочвенно, пока его ментальный монитор, выработанный годами жестокого контроля, не остановил его от убийства. Теперь он вспомнил женский голос, говоривший: "Мой разум будет с твоим, я буду направлять тебя"....
Кошачья лапка, да? Просто наемный работник, которому заплатили новым телом в обмен на две жизни. Да, две. Этот Бьюдаг, кем бы он ни был. Теперь Старк знал, к чему приводила эта холодная чужеродная эмоция.
– Подожди, – хрипло сказал Старк. – Держись, кошачья лапка! Ах ты, зеленоглазая дьяволица! На этот раз ты выбрала не того парня.
Всего на одно мимолетное мгновение он снова увидел ее, наклонившуюся вперед, с волосами, струящимися, как вода, по мягким, искрящимся пеной плечам. Ее глаза цвета морской волны были полны насмешливого смеха и прямого, вызывающего восхищения. Старк слышал ее совершенно отчетливо:
– Возможно, у тебя нет выбора, Хью Старк. Они знают Конана, даже если ты его не знаешь. Кроме того, это не имеет большого значения. Конец для них будет одинаковым – это всего лишь вопрос времени. Ты можешь сохранить свое новое тело или нет, как пожелаешь. – Она улыбнулась. – Мне бы хотелось, чтобы ты это сделал. Это хорошее тело. Я знала это еще до того, как разум Конана сломался и оставил его пустым.
Внезапная мысль пришла Старку в голову: "Моя шкатулка, миллион кредитов".
– Иди и забери их.
Она ушла. Разум Старка был ясен, в нем не бродила чужеродная воля. Фаолан скорчился на полу, держась за голову. Он сказал:
– Кто говорил?
Ромна бард стоял, уставившись на него. Его губы шевельнулись, но не произнесли ни звука.
Старк сказал:
– Я говорил. Я, Хью Старк. Я не Конан, и я никогда не слышал о Фалге, и я размозжу голову первому парню, который приблизится ко мне.
Фаолан оставался неподвижен, его лицо ничего не выражало, дыхание со всхлипом вырывалось из горла. Ромна начал ругаться, очень тихо, как будто не думал об этом. Старк наблюдал за ними.
Дальше по коридору распахнулись двери. Тяжелый красноватый туман клубился над флагами вместе с дневным светом, а вместе с ним и скопление разгоряченных боем тел, принося запах крови.
Старк почувствовал, как сжалось сердце в волосатой груди тела по имени Конан, наблюдая за одинокой фигурой, возглавлявшей стаю.
Ромна крикнул:
