скачать книгу бесплатно
Густав Бём, один из его машинистов, ничего не слышал, и старый лис Гусс, придирчивый до мелочей, с верным глазом и хорошим слухом, тоже ничего не слышал. На недоуменный жест Вессельса Бём отрицательно покачал головой. Но Вессельса это не удовлетворило. Он схватил детектор шумов и стал методично обслушивать им центральный пост. И вот что-то близ главного гирокомпаса насторожило его внимание. Внезапно он выпрямился:
– Механика на мостик! Стоп машины!
С гирокомпасом было что-то не в порядке.
И снова «U-47» легла на грунт, на сей раз вблизи германских берегов и, если они не ошибались, на границе одного из собственных минных полей. Компас фальшивил и давал повод для серьезных сомнений относительно места, где они находятся: то ли у входа в канал, то ли внутри этих минных полей!
С помощью других мастеров Вессельс разобрал гирокомпас. Он выяснил, что отклонение от истинного направления в его показаниях составляет 15 градусов. Если бы они продолжали идти по показаниям этого гирокомпаса, то «U-47» оказалась бы в сердце своего же собственного минного поля.
* * *
На широких просторах Атлантики зарождалась первая фаза сражений с конвоями.
Исключая учебные подлодки и лодки малых типов, бои велись силами двадцати больших субмарин, из которых треть находилась на пути к своим позициям, треть – на обратном пути или в доках – для постановки оборудования или вооружений или же на капремонте, и, следовательно, только треть в любой момент участвовала в боях. К концу года только по одной или по две лодки участвовало в боях на каждом участке подводного фронта.
Но если верить коммюнике, выпускавшему германским верховным командованием, то германский народ мог бы подумать, что в Атлантике лодки ходят косяками, являясь хозяевами положения.
Примерно в это же время британский премьер-министр выступал в палате общин. Он описывал битву в Атлантике как изнурительную войну на ощупь, войну хитрости и стратегии, науки и военно-морского искусства.
* * *
Примерно в это же время германские подводные лодки стали ощущать на себе эффективность авиаразведки противника, которая в основном была сосредоточена вокруг британских берегов, хотя в действительности пребывала пока в зачаточном состоянии.
В сентябре 97 процентов всех атак подводные лодки производили из надводного положения. К ноябрю только половина судов была потоплена атаками из надводного положения. К тому времени подводные лодки были вынужден производить надводные атаки только в темное время суток, чтобы не быть обнаруженными все возраставшим количеством самолетов разведки и эсминцев противника.
Ночь пока еще обеспечивала защиту.
Радиолокационных станций еще не было – пока.
С каждым днем война на море становилась все упорней.
Безжалостность тотальной войны начала бросать свою тень и на битву в Атлантике.
Британия потребовала, чтобы вооруженные торговые суда признавались мирными, когда направлялись в нейтральные порты и когда находились в нейтральных территориальных водах.
2 октября Германия дала свой ответ:
«Суда, идущие без огней вблизи британских и французских берегов, следует считать военными или вспомогательными военными кораблями, и против этих судов будет обращено любое доступное оружие, если они будут встречены между 45-м и 52-м градусами северной широты и между 7-м и 3-м градусами западной долготы».
Районы непосредственно у берегов стали первоочередным объектом внимания патрульных кораблей, минных заградителей и тральщиков, которые ходили без огней. Но поскольку вражеские торговые суда применяли те же приемы маскировки, то различать их было невозможно. В течение долгого времени подводным лодкам возбранялось атаковать торговые суда без предупреждения. В результате из-за ошибок в идентификации цели многие возможности были упущены.
– С оперативной точки зрения такое положение вещей нетерпимо! – бушевал Дёниц.
Редер отдавал приказы в соответствии с тем, чего требовала конкретная ситуация.
Незадолго до того британское адмиралтейство дало своим торговым судам инструкции таранить германские подводные лодки. И это, конечно, снимало все вопросы международно-правового плана к последнему германскому приказу.
4 октября по германскому военно-морскому флоту был объявлен новый приказ, учитывавший всякого рода средства, которыми, несомненно, будут вооружены торговые суда. К нему добавлялись следующие указания:
«Командиры подводных лодок, не подвергая опасности собственные корабли, должны принимать все меры для спасения членов команды потопленного судна. Пассажирские суда, как и впредь, атаковать запрещено, независимо от того, вооружены они или нет».
17 октября на все лодки ушла радиограмма:
«Ввиду того что во всех случаях следует ожидать попыток тарана или аналогичных агрессивных действий, подводным лодкам разрешается применять любые имеющиеся в их распоряжении средства против торговых судов, вооруженных или нет, которые определенно принадлежат противнику».
Потом пал еще один барьер. 17 октября подводные лодки получили разрешение атаковать все пассажирские суда, включая идущие в одиночку. Следовал длинный список названий судов.
Прошел еще примерно год, прежде чем под давлением все возраставшей жестокости, ярости и упорства с обеих сторон были сметены последние ограничительные барьеры.
Часть вторая. 1940 год
Глава 3
Подвиги мирной войны. Незаметный героизм
Оперативная сводка. Весна
В течение первых месяцев года на первом плане у подводных лодок стояла трудная задача по постановке мин. Большей частью эти операции представляли собой шедевр навигационного искусства и тихого героизма, которые не удостаивались наград и не сопровождались прямыми и видимыми свидетельствами успехов. Но всякая поставленная мина означала, что на морских коммуникациях снабжения добавлено новое препятствие к числу тех, которые задерживали, а иногда и останавливали деятельность коммуникаций на несколько дней. А каждый день означал потерю многих тонн драгоценных грузов.
* * *
Лед на Эльбе и паковые льды в Северном море ничуть не облегчали работу «папочки» Шультце, по-прежнему командира «U-48», когда он направился ставить мины в непосредственной близости у британского порта Портленда. В тот суровый февраль он оделся как на Северный полюс. На голове у него была гигантская меховая шапка, придававшая ему вид доброго папаши. В таком наряде он никак не походил на тех командиров с обветренными гранитными лицами, каких зрители привыкли видеть в официозных киножурналах или иллюстрированных изданиях. Он скорее напоминал состоятельного помещика откуда-нибудь из Померании, у которого вполне хватает денег, чтобы позволить себе дорогое удовольствие попутешествовать на подводной лодке.
Неизвестно, за что его прозвали «Фатти» – «папочкой». Нельзя сказать, чтобы он сильно цеплялся за букву устава. Команду притягивало к нему обаяние его личности. Шультце был трезвенником, и тот факт, что он недавно позволил себе на мостике «U-48» выпить шнапса с огорченным и потрясенным капитаном потопленного им сухогруза, стал предметом всестороннего и разноречивого обсуждения на лодке в течение остатка вечера.
Как все моряки, часто выходящие в море, он был фантастически суеверен – не меньше колдуна из самого темного уголка Африки. Например, на лодке существовало неписаное правило держать в открытом море курс, делящийся на счастливое число семь. У рулевых имелось строгое указание при получении приказа с мостика на изменение курса сообразить, делится ли число на семь, и выбрать ближайшее значение, кратное семи.
Эта причуда насчет счастливой семерки стала узаконенной на «U-48». Позже, когда «папочка» Шультце ушел с лодки и ею стал командовать широкоплечий капитан-лейтенант Бляйхродт, дело могло однажды закончиться трибуналом.
– Курс двести двадцать семь! – скомандовал Бляйхродт с мостика.
– Есть двести двадцать семь! Двести двадцать четыре на румбе! – ответил рулевой.
– Внизу! Внимательнее! Я сказал двести двадцать семь.
– Есть двести двадцать семь! Двести двадцать четыре на румбе!
Бляйхродт, пришедший на лодку с торгового флота и потому считавший священным держать курс, указанный с мостика, почувствовал, как у него кровь закипает в жилах. Усилием воли он сдержал себя.
– Дорогой и бесценный рулевой, я сказал двести двадцать семь. И если я говорю двести двадцать семь, я, черт возьми, имею в виду двести двадцать семь. Ясно?
Тут вмешался опытный старшина и объяснил командиру, что в открытом море «U-48» с незапамятных времен всегда держит курс, кратный семи. И Бляйхродт, хороший моряк, сообразил, что раз уж так заведено, то не стоит ломать традиции…
Это о причудах «папочки» Шультце, который сейчас держал курс на Портленд, на постановку мин.
Незадолго до точки назначения Шультце решил лечь на грунт, чтобы уже ночью лучше ознакомиться с британским минным полем и прозондировать его. Ему повезло: ночь оказалась чернее дегтя. Военно-морская разведка почти все сообщила ему об этом минном поле, оставалось только найти вход и выход из него. Это заняло несколько часов – монотонной рутины, состоявшей из выверки по карте, зондирования и снова обращения к карте.
Люди в лодке чувствовали себя сидящими на бочке с порохом. Все хорошо знали эти невинные свинцовые рожки детонаторов, делавшие мины похожими на рогатого дьявола. Достаточно легкого прикосновения – и первым классом на небо без обратного билета. Однако все прошло по плану, в вахтенном журнале появилась лаконичная запись: «Задание выполнено. 03.38 начата постановка. 04.45 постановка закончена». После этого «U-48» могла начинать охоту торпедами.
Первой жертвой стал голландский «Бургердийк» водоизмещением в 6853 тонны, шедший из Нью-Йорка. Голландского капитана взяли на борт «U-48», где он позже сказал, что по инструкциям владельцев судна он шел в британский порт. По просьбе Шультце перед потоплением с «Бургердийка» была направлена радиограмма о том, что судно тонет, налетев на скалы к югу от Бишоп-Рок. С того конца пришло подтверждение в получении радиограммы и было выражено сожаление, что она лишена подробностей. Естественно, подробности были занесены в вахтенный журнал Шультце.
Через пять дней был пущен на дно британский рефрижератор «Султан Стар» водоизмещением 12 306 тонн, крупнейшее судно компании «Блю Стар Лайн». Оно шло, имея на борту мясо и сливочное масло, которых Британии хватило бы на трехдневный рацион.
Морские рефрижераторы – суда особой категории. Их постройка занимает больше времени, чем обычных грузовых судов, и они имели жизненно важное значение для Британских островов. Потеря судна «Султан Стар» пробила большую брешь в британской системе снабжения.
На следующий день к потопленным судам присоединился голландский танкер «Ден Хааг» водоизмещением в 8971 тонну. Двумя днями позже Шультце потопил неустановленный сухогруз.
За четыре непродолжительных похода «U-48» потопила суда общим водоизмещением в 114 510 тонн. В это число не входили суда, подорвавшиеся на поставленных лодкой минах.
* * *
На все вопросы о задании капитан-лейтенант Ролльманн отвечал улыбками. Он только что вернулся из штаба подводного флота, быстро взбежал по трапу на борт «U-34». Эта лодка лишь недавно вышла из капремонта и была оснащена новым оборудованием. Она выглядела слишком щегольской на фоне грязных, маслянистых вод порта.
Во второй половине дня у моряков команды вытянулись лица, когда к борту подогнали баржу не, скажем, с блестящими жестью рыбными консервами, а тускло-серыми минами.
– Подсунули… Не было печали… – ворчали в команде. – Вот почему старик рта не раскрывал…
Постановка мин у подводников не считалась любимым времяпрепровождением.
– Что с этого поимеешь? – недовольно переговаривались они между собой, имея в виду, что это не добавит на лицевой счет лодки тоннажа.
К тому времени уже были выданы первые Рыцарские кресты, и моряки гордились тем, что могут помочь своему командиру прикрепить на китель новую награду. А награда командира бросала отблеск славы и на всю команду.
– Важно, ребята, как следует делать свою работу, а еще важнее – снова вернуться домой целыми и невредимыми, – говорил Ролльманн. – Ваше доверие мне гораздо ценнее кучи наград.
Выйдя за островом Гельголанд в свободное ото льдов пространство, «U-34» взяла курс на северо-запад, к Шетландским островам.
В открытом море ревел ветер, нос лодки то зарывался в зеленую, казавшуюся ядовитой воду, то поднимался на большой волне, волна набрасывалась на мостик, окатывая верхних вахтенных соленой ледяной купелью.
– Держать на западный выход из проливов. Так мы дойдем туда быстрее, – произнес Ролльманн, как всегда, выразительно, но с обычным дружелюбием.
Он имел в виду рискнуть преодолеть охраняемые проливы между Оркнейскими и Шетландскими островами в надводном положении, потому что в подводном встречное течение сделает это прохождение занятием медленным и трудным.
Вблизи Северного пролива им попалось огромное судно, пересекавшее курс лодки. На вид это был пятнадцатитысячник – полупассажирский, полугрузовой.
«U-34» погрузилась и направилась к гиганту.
– Вижу флаг! – бросил Ролльманн, прильнув к перископу. – Приготовить носовые торпедные аппараты к выстрелу!
Быстро определили дистанцию, взяли пеленг – все, что нужно торпеде.
– Первый и второй аппараты готовы! – доложили торпедисты.
– Первый и второй – пли!
Лодка вздрогнула. Воздух ударил в барабанные перепонки обитателям первого отсека – сжатый воздух при выстреле выбрасывался в отсек. Если бы он выбрасывался наружу, это обнаруживало бы лодку.
Секунды шли, но ничего не происходило.
– Опустить перископ, – скомандовал Ролльманн.
Пока торпеды шли к цели, британское судно – вспомогательный крейсер – изменило курс. На лодке расстроились. Мины минами, а торпед у них немного.
– Первые плоды всегда кислые, – пытались утешить командира на центральном посту. – Дальше будет лучше. Плохое начало лучше плохого конца.
Эти фразы несколько успокоили обстановку в отсеке. В подводном положении лодка обогнула юго-западное окончание Британских островов и повернула к Плимутскому проливу.
– Нам предстоит чистая работенка, – сказал Руланд, механик, разглядывая прокладочный стол, возле которого стоял обеспокоенный старшина команды рулевых.
Он указал на карту:
– Тут пятнадцать метров… Здесь восемнадцать… опять пятнадцать… Черт возьми, как в детском бассейне!
Настроение на борту было не на высоте. Люди чувствовали неуверенность. Кто валялся на койках, кто занимался своими будничными делами.
Где мины противника? Где у него расставлены противолодочные сети? Точны ли данные, предоставленные разведкой ВМФ? И где они собирали свою информацию?
Ночные тени начали окутывать ближние берега. Через некоторое время Ролльманн увидел неверный свет. Уточнив, что это, он взял пеленг.
– Все правильно, мы там, где надо, – сказал он не оборачиваясь старшине рулевых и приказал собрать команду в первом отсеке.
Команда собралась. Лица людей выглядели бледными и серыми в тусклом свете отсека.
– Моряки, – начал Ролльманн, – мы получили задание поставить минное поле и заблокировать Фальмутскую бухту. Согласно приказу, мы должны сделать все, чтобы поставить мины за молами, то есть в самом порту, где глубина пятнадцать метров. Порт охраняется часовыми и патрулями. Все секретное имущество распределим между членами команды. Шифровальная машина будет разобрана на части. Каждый из вас получит что-нибудь от этого. И если кто-нибудь попадет в плен с этим, я вытяну из него кишки, даже если для этого мне надо будет ждать встречи с ним на небесах. Конечно, любого из нас могут найти потом среди морских водорослей, но только не с деталями машины в карманах брюк. Это вам ясно? Под водой, естественно, будем соблюдать строжайшую дисциплину. Ну вот, я все рассказал. Конечно, мы рискуем получить пинок, однако…
На лодке началась тихая, но активная деятельность. «U-34» кралась к берегу. Все безмолвно застыли на своих боевых постах. Куда бы ни взглянул Ролльманн, он встречал лихорадочно горящие, широко открытые от волнения и повышенного внимания глаза, прикованные к нему, человеку, которому они должны были доверять и доверяли себя.
Фите Пфитцнер, старшина рулевых, являл собой само спокойствие, когда держал проложенный по карте курс. «U-34» под перископом подошла ко входу в порт. И тут внезапно Ролльманн различил перед собой темное пятно. «Патрульное судно!» – показалось ему. Он не решился опускать перископ, так как боялся его шумом выдать себя. Он знал, что у британцев очень хорошие гидрофоны. Но потом подумал, что те парни наверху тоже люди и тоже способны делать ошибки.
На лодке стояла тишина, как в могиле. Командир что-то прошептал, и только находившиеся поблизости услышали:
– Мы проходим мимо патрульного корабля справа по борту от него.
Лодка маневрировала с ювелирной точностью. Вход в гавань оказался позади. Слева и справа можно было различить вышки на оконечностях молов. И вот лодка достигла середины гавани и стала описывать широкую дугу.
– Мины к постановке товсь!
– Мины к постановке готовы! – поступил доклад из торпедного отсека.
– Оба малый вперед!
Шум моторов стал чуть слышнее.
– Первая пошла!
С легким шумом вышла первая мина.
Вся команда застыла и затаила дыхание, прислушиваясь. Услышат ли британцы шум? А если услышат, поймут ли причину? Один шутник закрыл глаза и показал рукой наверх, как бы желая сказать: они там наверху спят.
