Всадники равнин

скачать книгу бесплатно


– А разве Майк со своей любимой бутылкой виски…

– А ты сам послушай! – перебил сына Росс Хейл.

В тишине вечера над грохотом тяжелых колес и скрипом осей плыл хриплый голос неведомого певца, возвещавшего своей песней, что якобы в Майо ждет его голубоглазая девица, к которой он обязательно вернется, преодолев на пути все океаны и горы.

– Это же Джарвин! – пробормотал Питер, все еще улыбаясь и задумчиво качая головой. – А я-то думал, что старый прощелыга давным-давно спился. Так нет, поди ж ты, жив курилка, и орет так же громко, как всегда!

– Даже громче, потому что свои денежки он в прямом смысле копает из земли! К тому же теперь и каменоломни, и рудник находятся в его единоличном распоряжении.

– Все-все теперь его?

– Абсолютно.

– А что же стряслось со старым Сэмом Дебни?

– В этом-то все и дело. Здесь многие задаются тем же вопросом. Но все, что осталось от Дебни, – это его труп на камнях у подножия скалы. И удобное местечко на склоне, откуда он свалился – или же его столкнули!

– Убийство! – угрюмо заключил Питер Хейл. – Точно, это убийство!

– Люди говорят то же самое, но доказательств ни у кого нет. Все мы знаем, что старого Дебни убил Майк Джарвин. Но какой от этого прок, если мы не можем ничего доказать? Джарвин прибрал к рукам рудник. С каждым месяцем богатеет все больше и больше. В банке небось его деньги скоро некуда будет складывать. И работают на него человек сорок рабочих – не меньше.

– Сорок!

– Да, сэр, вы не ослышались. Он расплачивается с ними раз в месяц. Как раз сейчас везет денежки, чтобы выдать жалованье.

– Странно, что его до сих пор никто не ограбил.

– А кто станет связываться?

– А как же братья Баттрик или еще кто-нибудь из местного ворья? Уж чего-чего, а жулья здесь всегда полно водилось!

– Точно, – согласно кивнул отец, – и, заметь, все они друг друга стоили. И братья Баттрик, надо сказать, еще те проходимцы, а старого Майка Джарвина до сих пор не ограбили – и никогда не ограбят впредь, хотя бы только потому, что с одной стороны его охраняет кольт Левши Баттрика, с другой – винтовка Дэна Баттрика. А он платит им так щедро, что для них перерезать ему горло было бы непозволительной роскошью. Он ненавидит их за то, что они тянут с него денежки; а они, со своей стороны, презирают его за то, что он не платит им больше. Но отделаться от них он не может – боится. Они же не станут убивать курицу, несущую золотые яйца. Теперь понимаешь?

– Веселенькая история! – сказал Питер Хейл.

– А то! Раз в месяц мы слушаем вопли этой свиньи, которая ползет в своем тарантасе по дороге и везет четыре или пять тысяч долларов золотом под надежной охраной Баттриков, сдувающих пылинки с этого борова, чтобы с ним, не дай Бог, чего не случилось.

Питер смотрел вслед удалявшейся повозке – маленький фонарь, раскачивавшийся позади, уже исчез из виду, хотя отдававшийся эхом грохот колес был все еще отчетливо слышен. Затем собрал наколотые дрова и проворно направился к ступенькам двери, ведущей в кухню. Отец не уставал поражаться ловкости сына. Он хорошо понимал, что после того ужасного несчастного случая, в результате которого Питер стал инвалидом, ему пришлось серьезно потрудиться над тем, чтобы побороть недуг, прибегая к помощи единственных доступных ему средств, а именно: незаурядной смекалки и огромной физической силы, сохранившейся в верхней части тела. Хорошая спортивная форма способствовала тренировкам, а гибкий и проницательный ум позволял со всей серьезностью подходить к проблемам и подсказывал возможные пути их разрешения. Теперь он с неподражаемой ловкостью взошел по ступенькам лестницы, ведущей к двери в кухню, неся при этом такую огромную охапку дров, какую сам Росс Хейл, пожалуй, никогда и с места-то не сдвинул бы.

Питер вошел в темный дом и, стоя у плиты – словно колосс на глиняных ногах! – занялся приготовлением ужина, в то время как его отец отсиживался в углу, пытаясь поддерживать веселенькую беседу, на собственном опыте убедившись в том, что, как уже давным-давно доказано людьми просвещенными, даже для того, чтобы правдиво солгать, без соответствующего таланта не обойтись.

На ум Россу Хейлу пришла еще одна догадка, и, чем дольше он наблюдал за сыном, тем больше убеждался в том, что Питер отлично понимал, каким унижением и разочарованием обернулось его возвращение домой, но все-таки ничем не выдал своих чувств и не поддался им. Он сохранял спокойствие, держался с достоинством – и даже пробовал шутить!

Напряжение нарастало с каждым мгновением, пока Россу Хейлу, наконец, стало невмоготу выносить все это. И он решил ретироваться. Сразу же по окончании ужина – если это можно было назвать ужином, – он с готовностью принял предложение Питера, вызвавшегося помыть посуду, и вышел на улицу, где довольно долго в темноте ночи бесцельно слонялся по двору.

Позади себя он слышал, как оставшийся в кухне Питер затянул песню, и его голос отдавался гулким эхом в пустом, старом доме. Но отец знал, что веселье это было напускным. На самом же деле душа Питера томилась под гнетом такого безутешного горя, какого самому Россу Хейлу так и не было дано прочувствовать до конца.

Дело с мытьем посуды продвигалось довольно быстро. Когда все было закончено, Питер решил побыть еще некоторое время в одиночестве, чтобы успокоиться окончательно. Он слышал тихие шаги отца, расхаживающего по двору, усеянному мелкими камешками. Ему тоже очень нравилось ходить вот так, и было время, когда он проводил многие часы, расхаживая взад и вперед и напряженно думая над чем-то, пока, наконец, нужная мысль не осеняла воспаленный ум. Теперь это простое удовольствие было ему недоступно. Он устало опустился в большое кресло, стоявшее в углу кухни, вспоминая, как когда-то его дед просиживал здесь многие часы напролет, и вытащил старинную черную трубку, на стенках которой намертво запекся табачный налет. Он осторожно набил ее.

Питеру казалось, что курение поможет ему отчетливее понять, на что пошел отец ради него. Это было своего рода самоистязание. Страдания Росса Хейла были не только физическими: душа его не выдержала и надломилась под тяжестью непомерной ноши, взваленной им на себя. И все же он сумел пройти до конца этот тяжкий путь – что за награда для человека, давно поставившего на себе крест! Очнувшись же, огляделся по сторонам, с удивлением понимая, что не попал на небеса, а просто оказался отцом человека, которому, возможно, так и не суждено когда-либо снова встать на ноги.

Не находя себе места от отчаяния, Питер вынул трубку изо рта и закрыл глаза, нервно сжимая кулаки. Раздался громкий треск, и тут же жгучая боль опалила ладонь и большой палец руки. Его любимая и единственная трубка была сломана – раздавлена на тысячу мелких кусочков.

Он даже не чертыхнулся, а просто остался сидеть, глядя на небольшую дымящуюся груду обломков на полу перед собой и размышляя о том, под силу ли обыкновенному человеку одной рукой сломать трубку, сделанную из толстого корня эрики, как это сейчас он сделал всего двумя пальцами – большим и указательным. Почувствовав отчаянное желание выйти на свежий воздух, он встал и направился к двери из кухни. По пути он заметил, как в темноте сверкнули стволы отцовских револьверов – Росс Хейл оставил их на кухонном столе. Питер остановился и взял оружие в руки. Это были хорошие револьверы. Мужчины из рода Хейлов знали толк в них и умели с ними обращаться. Рукоятки револьверов были удобными и пришлись Питеру точно по руке. И тогда, сунув оружие за пазуху, он вышел из дому.

Глава 10

Мастер грабежа

Несомненно, даже кошка наделала бы больше шума на пути к боковым воротам, пробираясь по угольному шлаку, которым была посыпана дорожка, – сделано это было для того, чтобы земля не пылила летом и не раскисала от грязи зимой. Костыли Питера были подбиты толстой, пористой резиной, что делало его движения почти бесшумными.

Осторожно выскользнув за ворота, он вошел в темный загон. В голове у него уже созрел четкий план действий. Только бы удалось выполнить задуманное и возвратиться обратно прежде, чем отец вернется в дом и хватится оружия.

Оказавшись в конюшне, из двух лошадей он выбрал ту, что была, как ему казалось, посправней, а значит, вполне способной выдержать внушительный вес седока. Питер быстро оседлал и взнуздал свою клячу. После случившегося с ним несчастья он довольно много времени проводил в седле и быстро приспособился к своему новому состоянию. Он вполне мог без посторонней помощи сесть в седло и знал, как и что делать дальше.

Оседлав лошадь, он сунул ноги в стремена, закрепив их скобами с каждой стороны, и был готов отправиться в дорогу, с виду ничем не отличаясь от обычного всадника. Хотя если только допустить мысль о том, что лошадь споткнется и упадет вместе с ним – что ж, тогда Питеру придет конец! Но к риску ему было не привыкать.

Выехав на дорогу, он пришпорил усталого мустанга, направляясь к цели своего путешествия, но так и не заметив поблизости огонька костра. Скорее всего пьяный Майк Джарвин, руководствуясь одному ему известными соображениями и будучи по натуре человеком в высшей степени странным и непредсказуемым, решил не устраивать ночного привала и ехать прямиком в каменоломни.

Питер без остановки проехал около часа, а потом придержал лошадь. Откуда-то из темноты прямо перед ним доносился грохот тяжелых колес медленно катившейся повозки. Он снова пришпорил коня и вскоре уже мог различать хриплые окрики возницы, правившего длинной упряжью мулов.

Над землей висело густое облако пыли. Темная громада груженой повозки медленно плыла на фоне звездного неба, и всякий раз, когда колеса попадали в выбоины на дне колеи, высокая груда ящиков и бочек поскрипывала и угрожающе кренилась.

Питер вынул из кармана большой шелковый платок и повязал его так, что свободный угол совершенно закрывал большую часть лица – нос, рот и подбородок. Широкие поля шляпы скрывали лоб и глаза. Он медленно пустил мустанга вперед, пока, проехав рядом с повозкой, не поравнялся наконец с широким, сделанным на заказ сиденьем, устеленным мягкими подушками. На нем маячила жирная туша Майка Джарвина, по бокам от которого темнели сухопарые силуэты двух вооруженных людей.

– Эй! Кого еще черти несут? – рявкнул один из охранников, устроившийся на переднем сиденье, находившемся как раз чуть повыше головы Питера.

– Послание для Джарвина, – ответил Питер.

– Эй, Дэн, глянь-ка, есть там еще кто? – приказал охранник своему напарнику.

– Нет, Левша, сзади никого не видно, – ответил Дэн.

– Что там у тебя для Джарвина? – так же неучтиво, как и прежде, поинтересовался Левша.

– Новости с каменоломни.

– Что еще за новости?

– Все написано вот в этом письме.

– В каком еще письме?

Питер поднял руку, и Левша Баттрик наклонился к нему. В тот же миг широкая ладонь намертво сомкнулась вокруг запястья Левши; он и вскрикнуть не успел, как оказался сдернутым со своего места. Чем выше положение, тем больнее оттуда падать. Левша тяжело обрушился вниз и остался неподвижно лежать в пыли.

Едва успев разделаться с Левшой, Питер заметил, как в темноте блеснул ствол вскинутой винтовки, направленной Дэном в его сторону, и тогда он выстрелил, целясь чуть пониже нее. В ответ донесся сдавленный крик, и он увидел, как Дэн Баттрик кувырнулся вперед, вываливаясь со своего места и исчезая в темноте.

Ему вторили испуганные крики возницы, правившего размеренно шагающей вереницей мулов, и проклятья Майка Джарвина, теперь одиноко восседавшего на мягких подушках сиденья.

– Что такое? Что происходит? Кто здесь? – верещал возница.

– Скажи ему, что все в порядке, Майк, – приказал Питер. – Ты меня слышал? Действуй!

– Ничего, придурок, это просто шутка! – выкрикнул Джарвин в темноту. – Занимайся своим делом, знай правь мулами!

После этого он повернулся к Питеру:

– Хорошая работа, парень. Скажи, что ты хочешь от меня? Может, тебе нужна работа?

Питер усмехнулся. Он слышал о коварстве и редкостном хладнокровии Джарвина, но на такое никак не рассчитывал.

– Не нужна мне работа, по крайней мере сейчас, – сказал Питер. – И уж во всяком случае не та, какую, полагаю, ты хочешь мне предложить.

– Откуда ты знаешь, что я собираюсь тебе предложить? – спросил Джарвин. – Если ты можешь в одиночку одолеть обоих Баттриков, значит, ты и с работой будешь справляться лучше, чем это получалось у них. И скажу тебе, приятель, я стану платить тебе столько же, сколько платил им, и…

– Держи руки так, чтобы я их видел, – перебил его Питер.

– Конечно-конечно, – поспешно отозвался Джарвин. – Я и не думал ничего затевать против тебя, сынок.

– Хорошо, – одобрил Питер. – А теперь давай раскошеливайся.

– Так что же, работа тебя не интересует?

– А что в ней интересного? – сказал Питер. – Да и сколько Баттрики получали от тебя за нее?

– По две сотни в месяц – каждый!

– И ты согласен платить мне за двоих?

– Я платил бы тебе три сотни, парень. Верное дело! Более легкого заработка тебе нигде не нейти!

– Благодарствуем, – сказал Питер. – А теперь расстегни пояс и дай его мне.

Джарвин заскрежетал зубами.

– Виселица по тебе плачет! – объявил он.

– Это в том случае, если я не соглашусь работать на тебя, – поправил его Питер.

– Ограбить меня, а потом вести речь о какой-то работе? Боже, что за наглость! – воскликнул Джарвин.

– Работаю я днем, – сказал Питер, взмахнув рукой, указывая куда-то в темноту, давая понять, что где-то в той стороне находится его работа. – А этим я, так сказать, подрабатываю. Гляди-ка! Похоже, это твой возница!

Вороватая тень скользнула по казавшейся в темноте белесой стерне – бросив вожжи, возница кинулся наутек, безо всякого сожаления оставляя свою полную опасностей работу.

– Все они трусы и предатели! – сказал жирный Джарвин. – Ну вот, теперь я остался один!

– Но ты даже и не попытался выхватить пистолет, – заметил Питер.

– Потому что у меня его нет.

– Ты разгуливаешь без оружия?!

– При моем образе жизни носить оружие и уметь с ним обращаться – вернейший способ отправиться на тот свет, – сказал Джарвин. – Так что, сынок, я никогда не держу его при себе. Мои самые злейшие враги – а их у меня предостаточно – знают о том, что я никогда не держу при себе больших денег. Вот мой пояс. Посчитай деньги и затем спроси свою совесть, позволит ли она тебе оставить их у себя. Все, что было заработано честным трудом!

– А какая доля с этих честных денег причитается Дебни? – спросил Питер. – Может быть, ты как раз собираешься в преисподнюю, чтобы расплатиться с ним?

– Дебни? – переспросил толстяк. – Что ж, похоже, ты не просто мастер грабежа; ты настоящий историк, которому известно даже о том, как бедняга Сэм свалился со скалы!

– Да, Сэму тогда, прямо скажем, не повезло, – согласился Питер.

– Такова жизнь, парень. Такова жизнь! Так скажи, ты уже закончил со мной? Или, может быть, желаешь еще пошарить по карманам?

– Ты слишком жирный для того, чтобы держать что-либо существенное в карманах брюк, – проговорил Питер, рассуждая вслух. – Нет, пожалуй, одного сюртука будет достаточно. Давай-ка его сюда!

Джарвин снова заскрежетал зубами, но сюртук снял.

– Рекомендую прислушаться к моему предложению, молодой человек; я согласен платить двойное жалованье, какое до этого получали Баттрики. Четыреста долларов в месяц, все будет твоим, и, кроме того, возможность для приработка. Каждый из Баттриков уже выжал из меня по пять тысяч долларов.

Питер невольно вздрогнул.

– Десять тысяч долларов! – сказал он. – Это очень хорошая сделка, Джарвин. Вообще-то я, возможно, еще и наведаюсь к тебе в каменоломни, чтобы еще раз переговорить об этом. Интересно, чем ты набил карманы этого сюртука, что так не хочешь с ним расстаться?

– Ничего в нем нет, кроме горя и неудач, – сказал Джарвин.

И он протянул сюртук, но в тот же момент Питеру показалось, что какой-то небольшой темный предмет свалился с сиденья и бесшумно упал на землю. При свете звезд можно было заметить, как над колеей взметнулся небольшой фонтанчик дорожной пыли. Питер взял сюртук и, развернув коня, отправился восвояси.