скачать книгу бесплатно
– До свидания, Берчард!
– Пока, доктор!
– Я оказался на распутье и занялся картами…
Берчард рассмеялся так, что затряслись его жирные бока:
– Ну, тогда успеха тебе в картах, но только не в моем игорном доме.
– Благодарю. Но прежде, чем я уйду, скажу вам, что хочу кое в чем разобраться. Если найду что-нибудь против вас, приду сюда и скажу вам это прямо в лицо. Идет?
– Конечно идет. Если хочешь поставить на мне клеймо, то делай это при дневном свете. – Берчард махнул своей розовой ладонью.
Дэвон вышел из комнаты. В холле он обнаружил двух хмурых мексиканцев. У одного из них был шрам на лице. Они сидели в горестном молчании порознь друг от друга и поодаль от всего мира. По какой-то непонятной причине Дэвон понял, что они здесь по распоряжению Берчарда.
Это как бы подвело итог его разговору с толстяком. Уолтер вышел на слепящий солнечный свет более задумчивым, чем был раньше.
Он пошел в платную конюшню и взял напрокат на остаток дня сильного гнедого мерина. Сейчас Дэвон был совершенно уверен, что Грирсон наврал ему, и все-таки ему было трудно окончательно выбросить эту мысль. Если Грирсон лгал, то сделал это под влиянием каких-то особенно важных обстоятельств, потому что направленный на тебя револьвер почти всегда заставляет говорить правду.
Глава 7
Дэвон появляется неожиданно
Дэвон выехал из города и свернул в первую долину, которая спускалась крутыми поворотами на дно узкого ущелья, пылающего жаром, потому что солнце теперь стояло прямо над горой Тимбэл. Его лучи отражались от гладких, словно отполированных скал. Около «Паласа» склоны ущелья были покрыты лесом, но здесь, внизу, уже ничто не могло защитить от палящих лучей, жара была удушающей.
В разреженном горном воздухе слышались крики, звуки ударов молотков. Все это было похоже на сон и удивляло Дэвона. Посмотрев вниз, он увидел, как меняется цвет реки. В верхней части ущелья она была кристально чистой и почти голубой, а по мере того как приближалась к его дну, становилась все грязнее и темнее. Дэвон спустился ниже, в самое сердце ущелья. Шум голосов людей и звуки их работы здесь слышались все громче. Над ними гигантской громадой возвышалась гора. Он поднялся на следующий откос, позволив мерину сделать по нему несколько зигзагов. И вскоре шум голосов утих, стал не громче жужжания пчел.
На следующем гребне Дэвон снова оглянулся назад на кишащее людьми ущелье и на город Уэст-Лондон. И вдруг ему показалось, что он снова стал мальчиком, который еще никогда не покидал этих гор, а то, что только что увидел, – всего лишь призрак цивилизации.
Потом он начал спускаться по противоположному склону, который вел прямо к холмам его ранчо. Дэвон ехал по узкому проходу в высоких горах, когда-то промытому потоком. Сейчас здесь было сухо. Только когда таял снег, в лощинах, поросших темными ивами, стояла вода.
Эти вешние воды, да еще случайные летние ливни снабжали людей водой в жаркое время года. С этой целью лощины были очищены от травы, разделены на части, и вода собиралась в резервуары, где и стояла в неподвижности месяц за месяцем.
Дэвон посмотрел на них с легким чувством отвращения, потому что увидел на их краях зелень засохшего ила. Вот из-за этих резервуаров он и ушел отсюда еще совсем юным. Горы были хороши, с одиночеством тоже можно было справиться, но ужас от этой вонючей, застоявшейся воды проник в его сердце и погнал прочь, несмотря на протесты угрюмого отца.
Вскоре в лесистой долине Уолтер увидел свое ранчо – небольшую хижину с приземистым сараем и несколькими загонами. Деревья, которые могли бы защитить эти постройки от солнца, были вырублены, от них остались только пни. Все тут было по-прежнему: полоска вытоптанной лошадиными копытами земли, на шестах у входа развешанные для сушки шкуры койотов и рыжих рысей…
Неожиданно где-то далеко раздался звук, напоминающий выстрел пушки. Дэвон догадался, что это на шахтах взрывают заряды. Был уже полдень – первая смена заканчивала работу.
Продолжительное, слабое эхо еще замирало вдали, когда он слез с лошади, привязал ее и, войдя в хижину, увидел Гарри и Джима. На всех пятидесяти квадратных милях округи их не знали под другими именами.
В славные старые дни бизонов и индейцев они были компаньонами Джека Дэвона. Тогда они все трое вместе охотились, выслеживали зверя, дрались с индейцами, снимали скальпы, прорывались сквозь опасности, стрельбу и торговцев виски, искали золото, пытались его добывать. Поэтому, когда Джек Дэвон обосновался на этом ранчо, считалось совершенно еетественным, что Гарри и Джим могут приходить сюда и уходить отсюда, когда им заблагорассудится.
И они часто наведывались, приносили и дарили Дэвону шкурки, патроны, оружие. А если, случалось, являлись с пустыми руками, то это не имело никакого значения. Приезжая, Джим и Гарри ставили лошадей в сарай, если была плохая погода, или пускали их попастись, если было тепло, и вламывались в дом с седлами, уздечками, которые вешали в комнате для умывания. Они приветствовали всю семью коротким «Привет!», даже если отсутствовали целых полгода, а потом присаживались и раскуривали трубки.
Мать Дэвона всегда ворчала, когда заявлялась эта пара. Они могли остаться здесь на день или на целую зиму, но, на сколько бы ни пожаловали, и пальцем не шевельнули, чтобы поколоть дрова, поухаживать за лошадьми или сделать еще что-нибудь полезное для дома. Лишь немного помогали Джеку Дэвону с коровами, и это было все.
– Они думают, что я скво?
– ворчала миссис Дэвон.
Но однажды рассказала сыну, как мимо проезжал бродяга и ворвался в хижину с ружьем наготове, а Гарри собственной персоной выкинул его вон, сломал ружье о колено и бросил его вслед разбойнику.
После смерти миссис Дэвон Джим и Гарри стали заезжать почаще. Возраст брал свое – их поездки стали давать меньше прибыли. А когда скончался Джек Дэвон, так и остались здесь, заботясь о все уменьшающемся стаде. Большая его часть была распродана мясникам в Уэст-Лондоне.
Остановившись на пороге, Уолтер Дэвон немного понаблюдал за ними с насмешливым огоньком в глазах. Джим, высокий, стройный, с седыми волосами и бело
С к в о – индианка.
снежной бородкой, был, как всегда, исполнен достоинства, только стал немного медлителен в движениях, которые у него раньше были по-кошачьи быстры.
Гарри стал на полфута ниже, чем в свои лучшие времена, немного согнулся в поясе, его громадные плечи чуть обвисли. Но большие старые руки были по-прежнему сильны.
Сейчас он хлопотал у печки, поднимая в воздух тучи золы, Джим с достоинством накрывал стол, расстелив на нем рваную красную скатерть. Оба продолжали работать, несмотря на то, что в проеме двери застыл Уолтер – возраст застлал им глаза.
Дуновение золы достигло носа Джима, он чихнул, и оловянные кружки рискованно зазвенели у него в руках.
– Если бы ты был в лагере, – сказал Джим, – то своим шумом разбудил бы всех на окружности в десять миль. А у печи поднимаешь столько пыли, что можно задохнуться.
– Здесь тебе не индейский совет, – огрызнулся Гарри. – Готовь тесто для лепешек и заткнись.
– Лепешки уже готовы, – сообщил Джим.
Он вытащил их из шкафчика. От жары и времени они превратились в камень.
– Из этих лепешок можно построить дом, – заметил Гарри.
– Если и немножко суховаты, то очень полезны для твоего желудка, – парировал Джим. – Ничего, побольше поработаешь беззубыми челюстями, хоть поменьше будешь болтать.
– Хэлло! – громко произнес Дэвон.
От неожиданности оба старика быстро повернулись к нему. Гарри инстинктивно схватил кочергу с такой силой, что тяжелая железная палка задрожала, а рука Джима дернулась вниз, к револьверу. Но тут они рассмотрели визитера, и их лица расплылись в широких улыбках.
Глава 8
Противоречивые точки зрения
Старики оказали Дэвону самый радушный прием. Они редко его видели, Уолтер был далек от них по своим взглядам, и вообще принадлежал к другому поколению, но он был сыном Джека Дэвона, а поэтому не мог быть не прав!
Они усадили его на лучший стул, предложили табак для жевания и для трубки, а когда тот отказался, поторопились накормить.
На столе появился поджаренный на открытом огне кролик, чье мясо было таким нежным, что отставало от костей, только что испеченные кукурузные лепешки и благоухающий дикий мед, с которым их надлежало есть, сладкие дыни, выросшие на краях водяных резервуаров, в местах, отгороженных от скота.
Эти старики, когда хотели, вели себя как настоящие аристократы и своими изящными манерами могли бы сойти за королей. А когда после еды они закурили трубки, в жалкую маленькую хижину как бы ярким солнечным светом ворвались воспоминания о славных прошедших днях.
Когда Джим вышел за дровами, чтобы подогреть воду для мытья посуды, Дэвон произнес:
– А он выглядит таким же бодрым, как всегда.
– Джим как тростник, – возразил Гарри, покачав головой. – Как тростник, который потерял сердцевину и становится коричневым к концу года.
– Что ты хочешь этим сказать, Гарри?
– Я боюсь за Джима, – был ответ. – Теперь он уже не может ходить вверх и вниз по склонам холмов, как делал всего несколько лет назад. Он так изменился! Похоже, ощущает себя стариком куда больше, чем есть на самом деле, и я могу сказать тебе причину!
– Хотелось бы знать.
– Это недостаток образования, Уолт. Будь я проклят, если это не так. Конечно, книги – совсем не то, что можно иметь, когда живешь в прериях и каждое утро взваливаешь на свои плечи груз с олениной. Но когда ты хоть немного оседаешь на месте, особенно на длинную зиму, вот тогда очень полезно заниматься образованием. Вот я, например, зимой только и делаю, что наслаждаюсь чтением.
– И что же ты читаешь, Гарри?
– Я очень аккуратно собираю газеты. Набрал их уже целый ящик. Вон тот! И в зимние вечера, когда я заканчиваю чистить и выделывать шкурки или делать что-то еще, прежде чем заснуть, читаю пару часов. А у Джима об этом нет никакого понятия. Он не знает, как провести время, и это о многом говорит. Только и может, что плести из конского волоса уздечки или веревки. А когда устает от этого, начинает рассказывать мне длинные истории, которые я уже много раз слышал!
Вернулся Джим, вода была поставлена на плиту, и тут со стороны загона послышалось громкое ржание.
– Опять эта чертова дикая лошадка! – забеспокоился Гарри. – Старается залезть в загон и потолковать с твоим мерином. Ну погоди, я сейчас вытяну ее жердью по ребрам! – Он быстро вскочил, что никак не вязалось с его возрастом, и вышел на улицу.
Старина Джим посмотрел вслед своему товарищу и покачал головой. Потом глубоким, чуть дрожащим мягким голосом поинтересовался:
– Ты не заметил, что случилось с бедным старым Гарри?
– А что? – удивился Дэвон.
– Не заметил в нем перемены?
– Совсем ничего не заметил. Мне кажется, он все тот же старина Гарри.
Джим задумчиво покачал головой:
– Ты не видишь его так близко изо дня в день. Поэтому и не замечаешь изменений. Но я-то их вижу! Вот посмотри, как он вскочил и выбежал наружу за лошаденкой. А я-то знавал дни, когда целое проклятое племя шайенов не могло ему испортить послеобеденную трубку. Гарри стал другим. Он уже собой не владеет.
– А в чем же причина, Джим?
Джим подошел поближе и понизил голос так, что его едва стало слышно:
– В том, что он потерял зубы. У него осталось их всего два, да и то один из них начал шататься. Просто не знаю, что будет с бедным старым Гарри. Это значит, за ним придется ухаживать, как за ребенком, мелко крошить ему пищу – это ему-то, который мог зубами разорвать ногу буйвола. Да, сэр, время бежит, мне с Гарри придется туго, когда настанут скверные времена и он совсем состарится! – Тут Джим увидел в заднюю дверь что-то такое, что его напугало, он подскочил к ней и закричал: – Гарри, ты, кривоногий хромой идиот! Оставь эту лошадь, слышишь?
– Я проучу ее, она у меня узнает! – послышался в отдалении бас Гарри. – Я ей покажу!
– Оставь эту лошадь! – еще громче заорал Джим и бросился к дверям.
Вскоре оба вернулись, продолжая разговаривать.
– А чья это лошадь? – спросил Джим.
– Черт меня побери, если я знаю, – ответил Гарри. – А ты знаешь?
– Нет. Я забыл, какая из двух в той упряжке была моей, но на днях, может быть, вспомню. Если окажется, что ты обижал мою лошадь, то жди неприятностей, приятель!
Тут оба старика увидели, что Дэвон стоит у таза для мытья посуды, и одновременно издали испуганный возглас.
– Вы только посмотрите! – воскликнул Гарри. – Мы там крутимся вокруг бессловесной лошадки, а сын Джека Дэвона возится с грязной посудой, как паршивая индейская скво!
Джим промолчал, схватил грязное кухонное полотенце и принялся вытирать миски.
Глава 9
Решительный ход Джима
– Эй! – пробормотал Гарри, выглянув в дверь и прикрыв рукой глаза. – Это не Стив Мелони едет вон там?
Джим тоже подошел к двери и выглянул наружу:
– Бедный старый Гарри, твои глаза, похоже, совсем сдают! Не видишь, что ли, что это человек того босса, Такера Винсента? Это Уэй. Я могу узнать его за пять миль по тому, как он косо сидит в седле!
Наконец всадник подъехал к хижине и слез с отделанного серебром мексиканского седла. Это был длиннолицый мужчина в годах, кричаще одетый в стиле мексиканского кабальеро в праздничный день, начиная от нарядной короткой куртки и кончая яркими украшениями на брюках. Звеня шпорами, он вошел в дом и сдвинул на затылок свое широкое сомбреро.
– Хэлло, Гарри и Джим! – Затем повернулся к Дэвону. – А вы – Уолт Дэвон, не так ли?
– Да.
– Мое имя – Уэй. Я приехал поговорить с вами по поручению Такера Винсента.
– Не знаю никакого Такера Винсента.
Мистер Уэй запнулся, закрыл рот, выпучил глаза, но наконец выговорил:
– Вы не знаете Такера Винсента?
В разговор вмешался Гарри:
– Уолт давно здесь не был. Он не очень-то знает людей из ущелья Тимбэл. – И, повернувшись к Дэвону, объяснил: – Такер Винсент каждый день отправляет мула, груженного золотом, которое добывается в скалах. Он так богат, что не знает, что делать со своими монетами. А этот Уэй – его помощник.
– Я работаю на Винсента в долине Стинсон, это пятьдесят миль отсюда.
– Я знаю долину Стинсон, – кивнул Дэвон.
– Когда Берчард сделал вам предложение, Винсента не было на месте, он пытался выследить конокрадов, а вернулся как раз вовремя, чтобы узнать хорошие новости. Винсент золотоискатель, который хорошо видит нужный цвет. И если уж что-то столбит, то это всегда то, что надо, скажу я вам! Он сделал столько денег, что мне, Дэвон, будет совсем нетрудно с вами разговаривать.
Игрок вновь кивнул. Так как солнце уже клонилось к западу, они вышли из дома и устроились в тени. Джим, большой ценитель лошадей, отошел, с неодобрением осмотрел следы шпор на боках мустанга Уэя.
– А что значат для меня деньги Винсента? – полюбопытствовал Дэвон. – До тех пор, пока я не сяду с ним за игру в покер, они меня не интересуют, – откровенно добавил он.
На губах Уэя мелькнула короткая, почти дьявольская улыбка торжества.
– Это зависит от того, что я смогу выпросить у него для вас.
– Выпросить у него, для чего?
