скачать книгу бесплатно
Глава 3
Ответ на вопрос
Гость остался у них на ужин и, будучи по натуре прирожденным космополитом, чувствовал себя как дома. Мужчины говорили о мулах, об уверенности, с которой те переставляют свои маленькие копытца, о ценах на них и ряде других, связанных с этим вещей. Бенн, например, охотно согласился с Пересом, что мулы к северу от Рио не идут ни в какое сравнение с теми, что родом с юга и происходят от прекрасных андалузских мустангов и ослиц.
Уильям мог, когда надо, казаться вполне приятным и воспитанным человеком, несмотря на свое уродливое лицо – несоразмерно вытянутое, с выпирающей вперед нижней челюстью и большой впадиной в углу лба… А когда он улыбался, уголки губ слегка поднимались вверх, придавая ему даже жутковатый вид. Его тело, подобно лицу, было длинным и поджарым, что, впрочем, не мешало ему иметь мощную шею и очень большие руки. Когда Бенн, слегка ссутулившись, сидел за небольшим столиком и тянулся за едой, он выглядел даже карикатурно. Тем не менее все эти иногда внушающие ужас черты вполне успешно скрадывались приятными манерами.
Когда Уильям говорил с хозяином дома, жена и трое их сыновей держались в тени, ни разу не осмелившись вмешаться в разговор отца с джентльменом-гринго. Только юный Рикардо, ничуть не смущаясь, продолжал оставаться за столом даже после того, как его братья, быстро покончив с ужином, тут же ушли. Он небрежно облокотился на край стола и не сводил внимательных глаз с лица Бенна, который, не проявляя никаких признаков недовольства такой, можно сказать, фамильярностью, время от времени кивал ему и улыбался, а иногда даже предлагал высказать свое мнение.
Антонио Перес чувствовал себя настолько тронутым мягкостью обращения и добротой гостя, что, когда ужин из вареных бобов, черепашьего мяса и красных перчиков закончился, достал бутылку белого бренди. Уильям выпил стаканчик этого крепчайшего напитка и воздал должное его аромату, закатив глаза к потолку. Затем сказал, что он вызвал у него приятнейшие воспоминания о счастливых деньках, проведенных им когда-то в Мехико.
И вскоре начал разговор о том, что привело его в этот дом.
– Я коммерсант, ведущий дела по обоим берегам реки, – пояснил он, – поэтому мне постоянно требуется пользоваться то английским, то испанским. Но что самое главное, мне позарез не хватает надежного, умелого помощника.
Далее Бенн перечислил качества, которыми необходимо обладать его помощнику: во-первых, он должен быть молод, чтобы научиться делу; во-вторых, должен одинаково свободно говорить на обоих языках; в-третьих, быть смелым и отважным; в-четвертых, – честным. Причем заметил, что все эти качества он с первого взгляда рассмотрел в молодом Пересе, а поэтому, не колеблясь, предлагает этому счастливчику поехать с ним и стать кем-то вроде младшего партнера, получая зарплату, для начала, скажем, в сто долларов в месяц…
– Сто долларов в месяц! – выдохнул Антонио Перес, невольно сразу же вспомнив свое прошлое, когда ему было столько же лет, сколько сейчас Рикардо, и когда его спина и ноги чудовищно ныли от непосильного груза, который он таскал на своих еще не окрепших юношеских плечах вверх-вниз по лестницам рудника. Затем задумался о своих нынешних заработках, на которые содержит трех мулов, дом, жену, четырех растущих молодых людей, и снова пробормотал: – Сто долларов в месяц!
– Но это только для начала, – добавил Уильям Бенн, чтобы его правильно поняли. – Только пока Рикардо будет учиться делу. Ведь удачливого коммерсанта за один день не слепишь. – И почему-то усмехнулся.
Отец простер обе руки вверх, как бы воздавая хвалу небесам за такую щедрость, но юный Рикардо вдруг заявил:
– Вот вы сказали, что помощнику нужно иметь четыре качества. Что ж, вы сами слышали, как я одинаково хорошо говорю и по-испански, и по-английски. Знаете, что я достаточно молод, чтобы учиться. Видели, как я не отступил даже перед шестью противниками, и, значит, смел. Но что, интересно, заставляет вас думать, что я честен?
Мистер Бенн опустил глаза вниз, затем бросил на него взгляд из-под бровей, улыбнулся своей странной улыбкой, при которой поднимались уголки рта, и ответил:
– Я знаю, что ты будешь честен, потому что ты прямой парень, потому что ты сын честного Антонио Переса и, что самое главное, потому что я привяжу тебя к себе сотнями милостей, о которых думаю уже сейчас!
– Ну… – равнодушно протянул Рикардо, на которого эти слова явно не произвели особого впечатления.
Отец тут же перебил его:
– Рикардо, ты говоришь как последний дурак! Ты слышишь? Как самый настоящий дурак! Неужели тебе не ясно, что этот добрый джентльмен обещает тебе сотни милостей? Святая Мария! А ты что? Что ты мелешь? Как тебе не стыдно?!
Рикардо замолчал. Но в его глазах оставалось сомнение. Они в упор уставились на Уильяма Бенна, на его загнутые вверх кончики губ. Затем он вышел из-за стола и направился к матери, которая хлопотала в углу единственной комнаты, занимаясь обычными домашними делами – что-то чистила, убирала, перекладывала… Рикардо взял ее за руку и вывел во двор, где сидели трое его братьев. Они тут же окружили их. Педро и Винсент подошли вплотную, а Хуан, словно осторожная лиса, держался чуть подальше. Он никогда ни к кому не присоединялся, потому что не любил участвовать в каких-либо сборищах.
– Ну что? Ты уезжаешь с ним? И на самом деле будешь получать сто долларов в месяц? – засыпал его вопросами Винсент, который не умел сдерживать своих чувств.
– Вы, трое, дуйте отсюда, – беззаботно отмахнулся Рикардо. – Сейчас мне не до вас. Если хотите что-нибудь узнать, отправляйтесь в город гринго и посмотрите сами.
Он коротко хохотнул, когда братья послушно отошли назад, и зашагал взад-вперед по двору, по-прежнему держа крепкую, твердую руку матери, которая сохранила свободную и даже грациозную поступь, несмотря на годы тяжелого труда по дому и в поле.
– Что ты думаешь обо всем этом? – спросил ее Рикардо.
– О незнакомце? Кто думает, когда небеса посылают ему свое благословение?! – вопросом на вопрос ответила она. – Лично я не думаю. Кто думает, когда он голоден, а к его губам подносят еду? Он только ест!
– И иногда съедает яд, – язвительно уточнил Рикардо. – Раздувается словно жаба и умирает в страшных мучениях, как Лопес Альмагро.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Не знаю, – пробормотал он. – Я вывел тебя сюда, потому что там в доме, рядом с отцом, ты совсем не хочешь самостоятельно думать. Твой язык говорит только то, что он хочет от тебя услышать.
– Ах ты негодник! А кроме того, ты слишком много знаешь, – воскликнула мать, но тем не менее тихо засмеялась. Тихо-тихо, словно мягкий шелест листвы.
– Сейчас, когда ты здесь и звезды почти рукой достать…
– Что за глупости ты несешь, сынок! – перебила она. – Звезды далеко. Это свет вигвамов в мире ушедших…
– Ты забываешь, чему учит священник, – напомнил он.
Она неожиданно перекрестилась.
– Да, правда. Ну, так что ты хотел мне сказать, Рикардо?
– Хочу, чтобы ты помогла мне решить. Самому мне это почему-то трудно сделать.
– Я?… Что ж, конечно, попробую, – согласилась мать. – Но все-таки лучше доверься отцу.
– Отец будет польщен, но когда ему льстят, он полностью теряет разум. Отец скажет, чтоб я ехал с гринго. А я не хочу!
– Тебе не хочется расставаться с нами, – мягко заметила она. – Именно так каждый юноша и должен думать о своем доме. Господь знает, как я старалась сделать его твоим домом… Настоящим домом.
Рикардо молча поднес ее огрубевшую руку к своим губам.
Она вздохнула:
– Ну хорошо. Что тебя тревожит?
– Послушай, – обратился к ней Рикардо. – Сейчас все слишком возбуждены. Отец, Педро и, конечно, Винсент. Даже у Хуана в глазах загорелись красные огоньки, когда он слушал про такие деньги каждый месяц. У меня другие мысли. Я хочу, чтобы ты внимательно выслушала меня. Этот добрый сеньор Бенн не говорит нам всего, что у него на уме. Даже половины того. Я в этом уверен, потому что следил за его лицом.
– Успокойся, дитя мое, – сказала мать. – Неужели ты уже настолько взрослый, что можешь читать мысли такого великого и богатого человека?
– Богатые мало чем отличаются от нас, бедных, – возразил Рикардо. – Когда я смотрел ему в глаза, он, конечно, не давал мне возможности заглянуть в него глубоко и понять, о чем он на самом деле думает. Это правда. Но я все же попытался! И мне не понравилось очень многое. Он говорит, что богат, но откуда нам это знать? Называет себя коммерсантом, но мы никогда не встречали его раньше. И больше всего мне не понравилось, как он смотрит из-под бровей, как загибаются вверх уголки его рта.
– Значит, так, – перебила мать, – ты говоришь как маленький ребенок. Так считают только женщины и дети. Но ведь лицо человека не имеет ничего общего с его душой! Посмотри на отца, Рикардо. У него такой вид, будто он в любой момент готов вытащить нож, но на самом деле в груди его сердце ягненка.
– Ты поняла это про отца, прожив с ним много лет, но этого человека ты раньше никогда не видела до сегодняшнего вечера.
Она вздохнула.
– Ах, Рикардо, как много ты мог бы для нас сделать, согласившись на эту работу! Ты, кто никогда до этого не работал. Как много ты мог бы для нас сделать! Именно ты мог бы взять трех моих сыновей за руку и привести в прекрасный, уютный дом! Это мечта всей моей жизни!
Рикардо помолчал, затем тоже вздохнул.
– Думаю, это и есть тот ответ, которого я ждал.
Глава 4
«Верните его домой!»
Как только семья решила, что Рикардо все-таки должен отправиться с незнакомцем, Уильям Бенн хотел сразу же тронуться в путь, однако для простых людей сборы всегда не простое дело. Целых два дня дом походил на потревоженный улей – Рикардо собирали в долгую дорогу. К тому же всех встревожил тот факт, что богатый коммерсант толком не мог сказать, куда они с Рикардо поедут. Тем не менее он дал им некий адрес в Эль-Реале, по которому они могли бы писать письма.
Наконец Рикардо был готов, и на утро второго дня они все-таки тронулись в дорогу. Величие Уильяма Бенна с особой силой проявилось в день их отъезда. Антонио Перес еще раньше решил подарить приемному сыну одного из своих мулов, на котором бы тот устремился к новой жизни, но когда настало это последнее утро прощания, на дворе перед домом неожиданно появился великолепный серый жеребец с прекрасным седлом и всей необходимой конской амуницией – щедрый подарок богатого коммерсанта своему новому «помощнику», как он теперь только и называл Рикардо перед членами его семейства.
Все Пересы дружно высыпали на улицу. Мальчики были просто счастливы, а отец чуть даже не прослезился. Только мать гордо сохраняла чувство собственного достоинства. Она благословила Рикардо, обняла его на прощанье и повернулась к Уильяму Бенну:
– Он мне не родной сын, но я вырастила и воспитала его, отдавая ему всю любовь моего сердца. Если сначала он покажется вам не таким, как вы думали, наберитесь терпения, добрый сеньор. В нем посеяно немало добрых зерен, но, чтобы они проросли, требуется время. Вот так, сеньор.
Уильям Бенн слушал все это с опущенными глазами, согласно кивая, но в глубине души страстно желал как можно быстрее уехать из этого городка и от этого милого семейства Перес. Кроме того, его первое впечатление, будто Рикардо с его огненно-рыжими волосами обернется для него горшком заветного золота, постепенно куда-то исчезло. Однако раз уж взялся за гуж, не говори, что не дюж. Поэтому Бенн тихонько пробормотал сам себе: «Первое впечатление всегда самое верное», – и выпрямился в седле.
Рикардо был так горд великолепным жеребцом и тем, что сидит в прекрасном седле, что всего лишь раз обернулся, чтобы небрежно махнуть на прощанье родным и близким, уезжая с Уильямом Бенном в далекое и конечно же радостное будущее.
Впрочем, не следует сразу же гнаться за ними, за увлекательнейшими приключениями, которые ждут Рикардо впереди. Сначала давайте вернемся к семье Перес и посмотрим, что с ними произойдет после отъезда Рикардо.
В течение первых нескольких дней все шло как и раньше, за исключением того, что в доме вдруг воцарилась необычная тишина, вызванная почему-то мрачным настроением Антонио Переса.
Он казался настолько глубоко погруженным в какие-то свои тайные мысли, что его родные сыновья начали поглядывать друг на друга и говорить: «Мы для отца ничего не значим. Он думает только о Рикардо, потому что у него белая кожа, голубые глаза и ярко-рыжие волосы, как у настоящего гринго!»
Жена Антонио постоянно думала о том же и через какое-то время неожиданно застала мужа за диктовкой письма Хуану – сам погонщик мулов писать так и не научился.
Вот что она услышала:
«Посылаю свои самые сердечные приветствия и любовь моему дорогому сынку Рикардо. Почаще пиши нам хоть пару строк, как твои дела. Педро и Винсент получили работу на ранчо. Платят им мало, но зато они оба учатся жизни. Становятся настоящими мужчинами. У нас все идет хорошо, за исключением того, что в доме теперь непривычная тишина…»
На этом жена Антонио прервала их и отвела мужа в сторонку.
– Почему ты не любишь своих собственных детей? – в упор спросила она. – Ведь они твоя кровь! Если сомневаешься, то посмотри на Педро. У него лицо льва, но глаза – твои. Посмотри на Винсента! Когда он говорит, звучит твой голос. А Хуан? Да, он похож на тебя меньше других, но зато у него твои повадки и привычки. А ты любишь только Рикардо, и никого больше!
– Я знаю, что ты имеешь в виду, но это совсем не так, – возразил Антонио.
– Не так? После отъезда Рикардо ты ведь даже ни разу не улыбнулся!
– Поэтому у тебя и появились такие глупые мысли?
Антонио поднял на нее глаза и широко улыбнулся. Он обожал жену с того самого момента, когда впервые увидел ее на том кукурузном поле – красивую, гордо выпрямившуюся, пучок стеблей в одной руке, острый резак – в другой… Такой она и стояла перед его глазами всю жизнь, несмотря на появившиеся от времени на ее лице морщины.
– Скажи мне правду и только правду, – медленно, со значением произнесла она.
– Ладно, – пообещал он. – И вот что я тебе отвечу. Когда шестнадцать лет тому назад мы услышали его плач на пороге нашего дома, я, открыв дверь и увидев горящие золотом волосы Рикардо, сразу же подумал, что Господь послал нам сокровище. Вспомни, ведь ты хотела отдать его в приют, а я тебе не позволил!
– Господь простит меня. Я была глупа и еще – боялась. Мы ведь были такими бедняками…
– Это уж точно. Тогда у нас вообще ничего не было, но я сразу же понял, что Господь послал нам этого мальчика не просто так. Он наше сокровище! Вспомни, например, что на следующий день после того, как мы его нашли, я получил работу, которая дала нам возможность спокойно жить целых полгода и даже отложить кое-какие деньжата про запас.
Она с улыбкой кивнула. Такие редкие периоды везения разве забудешь?
– И с того момента наши дела пошли в гору. Ни один из наших сыновей никогда тяжело не болел, нам не надо было платить докторам и, слава Богу, не пришлось звать священника.
Жена истово перекрестилась.
– Но теперь Рикардо больше с нами нет, и я опасаюсь, что с ним ушло и наше везение, – продолжил отец семейства.
– Нет, нет! – возразила женщина. – Он разбогатеет, я уверена. И рано или поздно осыплет нас золотом.
Антонио неуверенно покачал головой.
– Может быть, может быть. Только дай-ка мне лучше бутылочку бренди. Боюсь, мне надо приложиться к ней, так как даже от разговора об этом у меня ноет сердце.
Больше месяца он оставался плохим пророком. Дела шли совсем неплохо, хотя из-за его продолжающихся страхов и опасений жене даже как-то пришлось с упреком сказать:
– Смотри не накличь сам на себя беду!
Так оно и случилось. Сначала сильно заболел Хуан, затем через неделю свалился сам Антонио, и им пришлось вызвать с ранчо Винсента, чтобы ухаживать за больными, но вскоре пришла и его очередь.
Когда домой вернулся Педро, он увидел, что его отец, мать и два брата лежат с высокой температурой и не в состоянии даже подняться. Ему пришлось работать день и ночь, чтобы хоть как-то им помочь. Никто из соседей не приходил, потому что все боялись заразиться. Даже доктор, когда появлялся, всегда старался как можно быстрее завершить визит. Он никогда не говорил ни слова – не хотел вдыхать зараженный воздух, – просто быстро писал за столом указания и уходил, шумно дыша через засунутые в нос комочки ваты.
Педро приходилось делать всю работу по дому – готовить еду, покупать продукты и конечно же сутки напролет ухаживать за мечущимися в жару родственниками. За неделю он так побледнел и осунулся, что стал похож на тень.
Хуан, свалившийся первым, первым и поднялся. После болезни выглядел он как самая настоящая лиса – с огромным выступающим лбом и резко сужающимся к острому подбородку лицом. Выбиваясь из последних сил, не покладая рук он стал трудиться вместе со своим смертельно уставшим братом. Но все оказалось намного хуже, чем можно было ожидать, – деньги, сбереженные «про запас», кончились, и ужасающая необходимость погнала Педро на паперть, просить милостыню с горящим от стыда лицом и протянутой рукой.
В первый день он принес домой всего лишь пригоршню монет, на следующий – еще меньше, а на третий – вообще ничего. Люди обычно предпочитают платить за что-то новое или необычное, но не любят подавать тому, кто уже успел надоесть.
Страшное время прошло, вся семья наконец-то поправилась, но влезла в такие долги, что, даже продав трех мулов, не смогла полностью расплатиться с лечившим ее доктором. Тем не менее Педро и Винсент вернулись на ранчо, Хуан нашел работу в лавке местного сапожника, а Антонио устроился грузчиком на мельнице у реки. Он был готов делать все, что угодно, хотя его гордость была очень и очень уязвлена. Мулы, которых он вынужденно лишился, были для него отдельным царством, где он правил доброй, но твердой рукой настоящего хозяина.
Упорно работая, Пересы постепенно выплатили все долги и даже прикупили двух новых мулов – правда, похуже старых. Однако через неделю в сарае случился пожар, и оба они задохнулись от дыма.
На следующий день Антонио не смог встать; у него сильно кружилась голова, пришлось снова вызывать доктора. Тот сказал, что его следует положить в больницу. И тут же ушел…
Когда, проводив врача, мать семейства присела на краешек кровати мужа, тот чуть слышно прошептал:
– Теперь ты видишь, как я был прав? Потеряв Рикардо, мы потеряли дар небес… Немедленно пошли кого-нибудь за ним. Верните его домой!
Глава 5
Странные слуги
А теперь обратимся к Рикардо, чтобы проследить его путь, пережить вместе с ним различные приключения и увидеть все те странные вещи, с которыми ему пришлось столкнуться.
Когда они вместе с Бенном выехали за пределы города, он вдруг почувствовал себя антилопой, только что освободившейся от аркана, птицей, выпущенной из клетки. Ему хотелось вихрем пронестись через холмы и поля, однако невозмутимое лицо его нового хозяина сдерживало этот естественный порыв. Пока они неторопливо ехали по прямой, как стрела, дороге, Уильям с ним практически не разговаривал. Он вообще производил впечатление человека, полностью погруженного в какие-то свои, никому не ведомые мысли. И похоже, их было бесконечное множество…
«Когда-нибудь, – подумал Рикардо, – мне будет позволено полностью проникнуть в думы моего хозяина и участвовать в его таинственных замыслах». Но пока что он еще не услышал о каком-либо важном деле Бенна ни слова.
– Это школа, в которой я должен научиться понимать другой язык, – тихо прошептал Рикардо сам себе.
Конечно, он вообще мало что знал о каких-либо деловых предприятиях, но зато слышал достаточно сказок, в основном про Ближний Восток. В них бедные купцы возили различные товары из Дамаска в Каир и продавали их там с такой выгодой, что за какие-то две или три поездки становились несметно богатыми, строили себе шикарные дома с фонтанами и цветущими садами… У них появлялось столько денег, что они не становились беднее, даже когда время от времени вдруг тонули их корабли, доверху груженные редкими товарами – шелками, пряностями, тонкими винами… Эти сказки так глубоко проникли в сознание Рикардо, что, будучи еще совсем маленьким, он никак не мог взять в толк, почему его отец каждый Божий день перевозит на трех мулах столько товаров, а ни денег, ни сокровищ, ни интересных приключений не видно. Став постарше, начал постепенно понимать, что любое дело редко дает плоды вот так сразу, однако пристрастие ко всему таинственному все-таки сохранил. И продолжал думать о чудесах, которые встречаются разве только на Уолл-стрит во время резких падений и взлетов цен на рынках, несмотря ни на что, нетерпеливо ждать чуда, все время прокручивая в голове самые различные возможности вдруг взять и разбогатеть.
Путники уже достигли Скалистых гор и проехали через них тропами, которые Рикардо ни за что на свете не смог бы вспомнить, если бы ему пришлось одному возвращаться назад. Затем с высокой точки он увидел далеко внизу белый город на зеленой равнине рядом с рекой, которая прорезала ее, словно острый меч. Заметил также мост, красивой дугой соединяющий оба берега, отражение каменных опор в воде и колокольную башню старой миссионерской церквушки. Более того, напрягши и без того острое зрение, рассмотрел большие колокола внутри ее.
