скачать книгу бесплатно
Дикарка. Любовно-эротический роман
Николай Бредихин
Неудачная любовь. Отчаяние. Встреча с психологом Геннадием Кистенёвым, которая поначалу разочаровывает героиню, Яну Косову, а потом заставляет её в корне изменить свою жизнь. Она бросает институт, в котором училась, уезжает в Москву и становится в итоге ведущей на телевидении. В работу она погружается с головой, однако неожиданно выясняется, что первая любовь не отпустила её, и новая встреча с любимым, который так ничего и не добился на выбранном им музыкальном поприще, оживляет прежние чувства.
Дикарка
Любовно-эротический роман
Николай Бредихин
В мир выскользнув, душа летит любя,
Как девочка, что плачет и смеётся,
Ребячась, с первым встречным жизнь губя.
Данте Алигьери
Автор и дизайнер обложки Бредихин Кирилл
© Николай Бредихин, 2023
ISBN 978-5-0055-9400-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть первая
Глава 1
Какая встреча! Я едва узнала его – парня, после разрыва с которым в своё время чуть руки на себя не наложила. Дима Кочнёв, конечно, кто же ещё? С всклокоченными волосами, дешёвым парфюмом, без малейшего намёка на то, что его когда-нибудь касалась рука VIP-стилиста. С ребятами из своего ансамбля, в котором не сохранилось и половины прежнего состава.
Вот только куда подевались его прежнее высокомерие, любование собой, интересно? Он посматривал в мою сторону испуганно, заискивающе, весь заготовленный текст, как видно, разом вылетел у него из головы. Передача снималась не в прямом эфире, но ступор главного героя мне был совершенно ни к чему. Время в нашем бизнесе не просто деньги: гораздо важнее «пустые кадры», где ты проваливаешься, теряешь темп. Или просто я сама плохо подготовилась сегодня? Казалось, ясность была полная: люди проплатили кусочек моего телешоу, чтобы просчитать реакцию зрителей – стоит ли вкладываться в одну из бесчисленных рок-групп, бабочек-однодневок, которая всё же смогла привлечь к себе пусть небольшое, но внимание на таком значительном мероприятии, как мега-фестиваль «Нашествие».
Димка, или Димон, как ребята ещё иногда его называли, не сомневался, что судьба-индейка сыграла с ним на редкость злую шутку; он понимал, что второго такого шанса выбиться у него может и не быть, а уж я не упущу возможности утопить его. Шесть лет мытарств по свадьбам, ресторанам, фестивалям, сейшенам – любым, даже самым незначительным площадкам, где только можно было засветиться; съёмные квартиры в отдалённых, «спальных» районах; ветер в карманах: мы с ним сбежали из родного города в Москву практически одновременно. И что теперь?
«Придурок, – мысленно ругала я его в сердцах, – ну помоги мне! Я заинтересована в успехе съёмок сегодняшней передачи не меньше, а даже больше, чем ты сам».
Заминка длилась всего несколько секунд, но я «поплыла». Ребят тщательно проинструктировали перед началом, «второй эшелон» дышал в спину. Редактор в любой момент мог вмешаться, но пока лишь молча наблюдал за происходящим со своего насеста. Однако я не обольщалась: за минуту не управлюсь – будет замена. Ну а дальше – либо вообще придётся без Димона обойтись, либо отложить разговор с ним на потом и вживлять текст, делая по мере сил и возможностей вставки в уже имеющуюся канву.
Штопор, ступор. Я чуть ли не за шиворот выволокла своего бывшего «сердечного друга» со съёмочной площадки.
– Ты что делаешь, Дим, – зло прошипела я. – Приди в себя. Может, тебе подзатыльников надавать, чтобы туман из башки вытрясти? Все тексты забыл, и что? Там у тебя планшет на коленях, со зрением плохо? Или меня испугался? Мы же с тобой земляки! Делай всё как надо, и я вас вытащу. Причём не только сегодня. Не подведи меня! Слышишь? Не подведи!
– Хорошо, я понял. – Лицо Кочнёва, бледное, как мел, немного порозовело. – Я в норме, могу возвращаться обратно?
– Так-то лучше, – с облегчением вздохнула я. – Ребят своих тоже встряхни: сидят, как суслики, лапки перед собой свесили.
– Порядок, – кивнула я оператору, – можно начинать.
Дальше, слава богу, дело пошло, как по маслу. Таланты из провинции, целая очередь, пара популярных артистов, которых надо было пропустить как можно скорее, чтобы обошлись дешевле. Массовка маленькая, но центровая: с плакатами, кричалками, кадры с большой добавим при окончательном монтаже. Стратегической задачей было сориентировать молодёжь, что не всё столь уж плохо в нашей стране, судьба каждому даёт шанс, просто надо вкалывать на полную катушку и свой звёздный час не упустить. Да и новыми кумирами разбавить один и тот же буквально осточертевший всем музыкальный бомонд не мешало бы. Я не знаю, почему зрители так охотно ловятся на заведомую ложь, чернуху, скандалы и особенно мордобой. Есть у нас даже термин такой: оручесть. Чем больше злобы, оскорблений, шума-гама, тем больше успех.
К счастью, мне было легче – я вела обыкновенное музыкальное телешоу. А пока нарабатывала как можно больше материала, так называемые «дрова», чтобы потом было из чего выбирать.
О «Нашествии», как обычно, можно было рассказывать долго, сочно, с анекдотичными подробностями: переполненные бесплатные электрички, периодически возникавшие заторы при входе на площадку; полиция, которая с трудом сдерживала особо нетерпеливых фанатов, а порой уносила их буквально на руках в свои УАЗики. Но этот год был особенный. Незатихавшие не просто дожди, а ливни практически все три дня фестиваля; почва, превратившаяся в болото: без высоких резиновых сапог, плащей-дождевиков делать здесь было нечего. Холод собачий: температура максимум 10 градусов, и это июль месяц! Ничто не спасало, что говорить о тех, кто приехал на «мега-праздник» с детьми? Но при всём при том, как обычно, невиданный энтузиазм: 200 тысяч зрителей, горячая поддержка, невзирая ни на что, любимым группам. Особенно тяжело было ночью в разнокалиберных палатках. Обычно мы тоже ставили рядом какой-нибудь вигвамчик: и с народом пообщаться, и свежий воздух как-никак, но на сей раз предпочитали отсиживаться в автобусе, буквально валясь с ног после сумасшедшего рабочего дня в этом кромешном аду.
Для тех, кто не знает, немного пробегусь по анналам. Появилось сие чудо в 1999 году в знаменитой Горбушке (ДК им. Горбунова) по инициативе станции «Наше радио», на следующий год уже проводилось на открытой площадке: ипподром города Раменское, буквально в часе езды от Москвы. Популярность шоу росла, как на дрожжах, и уже в 2002 году количество зрителей впервые превысило 180 тысяч человек. Но в 2003-м из-за теракта в Тушино на фестивале «Крылья» праздник чуть было не приказал долго жить. Начались скитания, и только в 2009-м фестиваль окончательно закрепился в посёлке Большое Завидово Тверской области. Однако тут, конечно, и в самом деле история. Что до меня конкретно, то я сидела на этой теме всего два года. Когда я пришла на канал сразу после окончания института, у ребят был лишь наспех свёрстанный проект – я переделала его в корне, уже под свой вкус. Слава богу, опыта мне было не занимать, я крутилась среди музыкантов родного города с тринадцати лет. Так родилось телешоу «Рок навсегда» (среди профессионалов «Rock forever») и я, его ведущая.
График работы в студии был сумасшедший: с 11.00 до 23.00. Отпуска могли за пять-десять лет накапливаться, да и выходные таковыми можно было назвать лишь условно. Между тем я подозревала, что Кочнёв поджидает меня на выходе: наверняка хочет поговорить со мной. Поэтому и поплелась к редактору, КБ – Константину Борисовичу или, среди своих, Кощею Бессмертновичу. За что его так прозвали? Ну, это опять ещё до меня было. Хотя попали в яблочко. Во-первых, тощий, длинный, как жердь; во-вторых побил все рекорды пребывания на нашем канале (обычно долго на одном месте у нас никто не задерживается, но Кощей – мужик особенный: и выкладывается как никто, и конкурентов своих давит буквально в зародыше).
Конечно, огребла я по полной программе за ту свою злополучную заминку, но отпроситься всё-таки удалось.
Димка и в самом деле топтался в сторонке. Заметив меня, он тут же двинулся навстречу.
– Привет!
– Привет!
– Сказать по правде, я думал, ты забыла меня: теперь такая важная птица!
– Да какая важная, – усмехнулась я. – Хилый канальчик, даже не «Пятница!» Ты-то как?
– Пока никакого просвета, – вздохнул Димон. – Не мне тебе объяснять, как бывает: приходишь на прослушивание, но чтобы всю группу взяли – сказка, сон. Просто объявляют: ты и ты. Кто-то отказывается, другие делают нам ручкой. Так лучших всех и переманили, благо Калифорния выручает, поставляет талантливых ребят из нашего города.
– Калифорния? – удивилась я. – Он ещё при делах? А я думала, старички все уже разбежались.
– Да нет, там, в Щурово, в одном ДК они обосновались, ещё – в местной филармонии. Как ни странно, на их концерты народу полно ходит, причём не только старая гвардия, молодёжи тоже хватает. Но у них в основном поп-рок, я-то свой выбор давно уже сделал.
Он засуетился.
– Слушай, а может, тут кафешка какая-нибудь есть поблизости? Я приглашаю. С ума сойти встреча!
«А денег хватит счёт оплатить?» – подумала я, но озвучивать свою мысль не стала. Зачем унижать человека? Сама в случае чего заплачу.
Кафешка в это время обычно набивалась до отказа, наши здесь либо в обед, либо поздно вечером появлялись, а в остальное время кого только не было, просто сборная солянка какая-то, в том числе фанаты, которые надеялись кого-нибудь из знаменитостей зацепить. Даже ко мне пара девчонок тут же подбежала за автографом.
Чему я удивилась – так это радости, даже счастью, которые буквально захлестнули меня. Былые чувства ничуть не притупились, вспыхнули вдруг с новой силой. Более того, я поняла, что мечтала о подобной встрече все последние шесть лет, и не просто мечтала, а усиленно к ней готовилась. Боже мой, свершилось: я победила! Несмотря на то, что Димка без церемоний вышвырнул меня в один отнюдь не прекрасный день вон, причём не только из своей жизни, но и из нашего ансамбля. Мы с ним были неразлучны ещё со школы, даже праздники встречали вместе. Родители были в курсе; никто не сомневался в том, что рано или поздно мы поженимся, и в первую очередь мы сами. Просто решили, что надо сначала на ноги встать, хоть как-то где-нибудь зацепиться. Или по меньшей мере закончить институт. А пока подрабатывали где только могли: на танцах, свадьбах, корпоративных вечеринках. Наверное, так всё и свершилось бы само собой, если бы не проклятая Рио-Рита. Я сама была не ахти какая солистка, но всё же на порядок выше, чем она. Однако глаз у девчонки был намётанный – моментально разглядела слабину в нашей спайке: интим мы решили отложить на потом, родители воспитали меня в строгости, да и не интересно было бы до свадьбы. А вот Ритуля сразу взяла моего любимого на абордаж: и вида не подавала, что у неё на уме, но на ближайшей же вечеринке затащила его в постель. Димку с катушек и сорвало. При расставании он был груб со мной, у меня буквально всё померкло в глазах. Помнится, я похудела тогда аж на пять килограммов, ходила сама не своя. Мне казалось, что все вокруг смеются надо мной, показывают на меня пальцем. Не знаю, чем дело закончилось бы, если бы не Майя, моя лучшая подруга. Видя, что я в двух шагах от дурдома, она порекомендовала мне обратиться к психологу, Кистенёву Геннадию Игоревичу, который её в своё время вроде как из совершенно безнадёжной, затяжной депрессии вытащил. И даже пообещала договориться, чтобы он меня принял – народу к нему было выше головы. Я целую неделю отнекивалась, пока не поняла, что надо использовать любой, даже самый ничтожный шанс…
Я как бы раздвоилась, существовала одновременно в двух измерениях: невесёлые воспоминания, печальный вброс из прошлого и неудержимая эйфория, в которой я не уставала купаться сейчас. Димка, мой Димка! Действительно мой, на этот раз я не сдамся без боя. Пусть он женат, пусть даже дети появились. Кого жалеть? Ритку эту? Не дождётся! Не пощажу! Кочнёв что-то канючил, жаловался на судьбу, а я только об одном мечтала: каким-то образом завлечь его на свою съёмную квартиру, ну а дальше… Я уже не та сопливая девчонка, какой была когда-то: слава богу, мне в этом году 24 стукнуло.
Хотя, конечно, я понимала, что лучше бы денёк-другой подождать, поэтому даже обрадовалась, когда Димыч спросил меня:
– Ну что ты решила? Придёшь?
Куда? Зачем? В своём раздрае я определённо что-то важное пропустила. Поэтому ответила наугад:
– Конечно. Но если можно, конкретнее.
«Сердечный друг» взглянул на меня с недоумением, но тут же сориентировался: конкретнее так конкретнее.
– Площадка не бог весть какая: клуб какой-то дышащей на ладан фабрички. Три ансамбля, мы познакомились совсем недавно, на фестивале, решили организовать концерт вместе, свести воедино наших фанатов. Обзвонили кучу народа – думаю, зал будет полный. Послезавтра в 18:00. Ты одна будешь?
Я всё поняла. Что ж, дело святое, надо помочь парню, а заодно сам собой решится вопрос: появится повод пригласить его потом к себе в гости.
– Попытаюсь уговорить редактора, чтобы дал оператора в помощь, если не разрешит, приглашу пару-троечку знакомых журналистов, может даже кого-нибудь из скаутов, ну тех, кто на подхвате у продюсерских центров крутится. Что-нибудь придумаю, не сомневайся. Считай, мы обо всём договорились.
Я понимала: Димка сгорал от нетерпения – то ли к жене удрать под крылышко, то ли с ребятами радостной новостью поделиться.
– Ладно, ты иди, – сказала я, – а мне ещё пару-троечку звонков надо сделать, потом вернусь обратно в студию, меня только на час отпустили. Рабочий день у нас чуть ли не до полуночи. О счёте не беспокойся, у меня здесь карточка льготная, сама расплачусь.
Соврала, конечно.
Димка сбежал окрылённый, а я решила, почему бы мне не поужинать заодно? Тем более что надо было подумать и о том, как мне выполнить те неподъёмные обязательства, которые я на себя взяла, а заодно наметить план действий по «экспроприации экспроприированного». Справедливость во всех случаях должна была восторжествовать.
Глава 2
Взаимоотношения с психологом у нас как-то сразу не сложились, пошли наперекосяк: я пришла к нему с явным предубеждением, смотрела чуть ли не с ненавистью, удивляясь, в чём состояла помощь Майи? Талончик, компьютер с введёнными через флешку данными, да ещё песочные часы, которые Кистенёв поставил на стол, сразу огорошив меня:
– Не обижайтесь, времени на приём у нас даётся максимум пятнадцать минут – постарайтесь уложиться, пожалуйста.
Сестра, крупная женщина, по возрасту далеко за тридцать, вообще занималась какой-то писаниной, в мою сторону даже не посмотрела. Но деваться некуда было, и я в общих чертах нарисовала свою, довольно мрачную на мой взгляд, картину.
Видя, что продолжать в том же духе я могу долго, постепенно входя в раж, врач-грач вынужден был прервать меня.
– Хорошо, Яна, давайте определимся сразу: помимо психолога, к которому вы сейчас обратились, существуют ещё другие специалисты: психотерапевт, психоаналитик, психиатр. Разница состоит в том, что психолог, то есть я в данном случае, работает со здоровыми людьми: он не может ни курс лечения назначить, ни даже таблетки какие-нибудь прописать. Только поговорить, дать дельный совет; если удастся – помочь выйти из затруднительного жизненного положения. Определитесь сразу: вам нужно лечение или достаточен такой вариант?
Я еле сдержалась, но всё-таки выдавила из себя:
– Я здорова, никакие таблетки мне не нужны.
«Генаша» кивнул.
– Хорошо. Тогда давайте проанализируем ситуацию. Вам кажется, что всё дело в вашем бывшем возлюбленном, но я считаю: у вас нет никакого права называть его предателем. Вам не приходило в голову, что причина может быть в вас самой? Парня вашего можно понять: он легкомысленен, но современен. Можно добавить сюда ещё массу поклонниц, которые у него наверняка имеются, а с ними и кучу соблазнов. Вы же воспитаны совсем по-другому: в строгости, принципиальности, с обострённым чувством справедливости, вам трудно объективно отнестись к такому человеку – какой-никакой, но всё-таки творческой личности. Я уже не говорю о том, чтобы его удержать. Ваши родители, случайно, не военные?
Я разозлилась не на шутку.
– Да, меня так воспитали. И чем вам, интересно, военные не угодили? Мои родители прожили вместе почти тридцать лет, и у отца никогда даже в мыслях не возникало сходить налево. В чём конкретно было моё упущение? Я должна была под своего парня лечь? Но Димка не такой, вы его не знаете, даже видеть не видели, как вы можете о нём так рассуждать? Мы с ним вместе решили: до свадьбы «ни-ни»! Вместе, понятно вам? И что, после этого он, по-вашему, не предатель?
Маэстро пожал плечами.
– Значит, со свадьбой слишком протянули. Надо было раньше пожениться. Хотя… может вам и повезло: измену после было бы гораздо труднее перенести.
Я была на грани истерики, вскочила со стула. «Геннадий Игоревич» вовремя угадал моё состояние и протянул мне клочок бумаги.
– Всё, на сегодня ваше время истекло. Если надумаете, приходите снова, а нет – просто верните талон в регистратуру. Там его кому-нибудь другому отдадут.
Сказать, что я была разочарована своим визитом к Кистенёву, означало ничего не сказать. Я была в ярости, пылала возмущением. Разумеется, не удержалась от того, чтобы не выплеснуть свои эмоции Майе: больше просто некому было. Та не знала, что мне ответить, так как не имела никакой другой информации помимо моей, но пообещала всё исправить.
Во время второй встречи, на которой по уговору мне выделили достаточно времени, чтобы разобраться в проблеме, сестра проявила тактичность и куда-то удалилась, оставив нас с Генашей наедине. Но что-то мне не везло в последнее время: буквально в самом начале приёма в кабинет неожиданно ворвалась какая-то сумасшедшая баба (как впоследствии выяснилось, жена Геннадия Игоревича) и начала с ходу выяснять с ним отношения. В итоге визит свёлся к сцене дикой ревности, когда разбушевавшаяся «мадам» попыталась прогнать меня из кабинета, а я проявила неожиданное упорство и наотрез отказалась её прихоти подчиниться. Моё поведение привело мегеру в бешенство, и всю свою злость она перенаправила на меня, набросившись с кулаками.
– Ага, так это ты, гадина, и есть? Вот с кем мой кобель, оказывается, шуры-муры здесь крутит! Ну, я тебе сейчас глаза-то выцарапаю!
Я с трудом успела увернуться, но долго не продержалась бы, силы были слишком не равны. Спасла меня медсестра: она обхватила истеричку сзади, да так и держала её, отчаянно сопротивлявшуюся, пока по звонку не пришла другая сестра, из процедурной, и всадила ревнивице успокоительный укол.
Лекарство помогло, и разгневанную донельзя фурию подоспевшие охранники выдворили под локотки сначала из кабинета, затем и вовсе из поликлиники. Естественно, мне было уже не до приёма, я охотно уступила своё время следующей пациентке. Кистенёв отнёсся к моему решению с пониманием, сам проявляя олимпийское спокойствие: наблюдать подобные срывы ему, как видно, было не впервой.
Когда я уже направлялась к трамвайной остановке, меня окликнули. Я обернулась и увидела медсестру, которая курила в сторонке, тщательно затаившись от посторонних глаз. На неё инцидент тоже не произвёл никакого впечатления, она даже мне улыбнулась:
– Ну, что, Януль, очень испугалась? Меня, кстати, Галиной зовут. Теперь поняла, что неправильно вела себя? Тебя попросили выйти – нужно было на время удалиться, ситуация рассосалась бы сама собой. Как ты поняла, это жена нашего знаменитого доктора. Безумно ревнивая, совершенно ненормальная, но и мама у неё заведующая отделением, да и хитрости, умению из любого положения выкручиваться, ей не занимать. Сколько уже на неё пациентки заявлений писали – всё как с гуся вода: плакать будет потом, на бабскую долю, любовь свою проклятую жаловаться, мужа костерить последними словами, в ногах у человека валяться: ну как после этого не пожалеть её, не «войти в положение»? С тобой потом то же самое было бы. Но помяни моё слово, найдёт всё-таки когда-нибудь коса на камень, выгонят нашего Геннадия Игоревича рано или поздно от нас с бимбером. Его уже и в стационар от неё переводили, и в платную клинику человек пытался сбежать – бесполезно. Но ты не переживай, я всё устрою. Как бы то ни было, в нашем городе лучшего специалиста тебе не найти, а сама ты не выкарабкаешься: уже совсем на взводе. Я знаю, что говорю, глаз у меня намётанный. Подумай – как тебе такой вариант? Завтра у меня день рождения. Мы уже решили: после приёма отметим его для разогрева в процедурном кабинете, затем в кафешку какую-нибудь завалимся. Вас с Геннадием я на полчасика в нашем кабинете закрою. Ну а дальше видно будет. Если понадобится стационар, тоже не проблема. Но ситуация у тебя хоть и затяжная, но не запущенная, потихонечку выкарабкаешься, главное – сразу правильный курс выработать. Мужики ведь разные бывают, но нашей сестре (почему – не знаю) непременно либо козлы, либо кобели попадаются. Взять моего хотя бы: знаю ведь, что гуляет, а меня зашпынял совсем – слишком, мол, ты полная. Вот скажи, Янка, – что, я и в самом деле толстуха?
Я не покривила душой, ответив:
– Скорее крупная. Просто кость такая. У меня у мамы под стать твоей фигура, но я не в неё. А потом – как говорится, на вкус и цвет… Я где-то читала, у нас, в России, менталитет такой – в процентном соотношении полные женщины мужчинам больше нравятся. Но, опять же, если не перебор.
– Вот-вот, и я говорю, – обрадовалась Галина. – Но если мужик и козёл, и кобель одновременно, разве ему что-нибудь докажешь? Я вот даже курить опять начала, хотя знаю: такие вещи печально могут закончиться.
Я не стала ничего говорить Майе, когда она позвонила. Сказала, что сеанс прошёл нормально, как надо и я теперь в надёжных руках. И в самом деле, в Галине я не сомневалась: если уж она сказала, что лучше Генаши никого в городе не сыскать, значит так оно и было. Главное, что я из первых двух визитов усвоила, – я здорова. То есть мне нужна помощь, а не лечение. А значит, никаких кушеток, таблеток, а уж тем более стационаров.
Дальше – будем выход искать.
Галина слово своё сдержала, мы с Кистенёвым остались наедине. Он тяжело вздохнул, стараясь не встречаться со мной взглядом:
– Ну, прежде всего, хочу принести извинения за хамское поведение моей супруги. Она не всегда была такая. Просто неудачная беременность, от которой вовремя надо было избавиться. Мы понадеялись на лучший вариант. Чуда не произошло: выкидыш, сильный стресс, а потом не выдержала щитовидка. И опять же, если бы к хорошему врачу в стационар положить, положение могло и выправиться. Но и врач не простой – психиатр, и стационар – обыкновенная дурка. Наш медицинский мирок очень маленький, клейма ставят потом на всю жизнь. Вот так я и живу: гормоны пьёт человек – разлюли-малина, решит: всё, вылечилась! – мочало, начинай сначала. Но давайте лучше к вашим проблемам обратимся. Я в своей практике стараюсь соблюдать принцип постепенности. Первый разговор в голове уложится – снова беседуем, дальше – больше. Так, глядишь, до выхода и добираемся. Вместе. Один я бессилен. В прошлый раз я предложил вам обойтись без всякой терапии, что вы решили?
– Пришла к выводу, что тут не болезнь, даже не нервный срыв, просто неприятная и неожиданная жизненная ситуация, к которой, я, к сожалению, оказалась неподготовленной.
Я чувствовала, что Генаша моим ответом не удовлетворён, но всё-таки кивнул одобрительно.
– Хорошо, то есть вы согласны со мной, что находитесь сейчас в тупике, из которого вам нужно выбраться, и формула «Время – лучший лекарь» здесь не только не действенна, а даже вредна?
Я поняла, что за меня взялись основательно и нужно либо подчиняться, либо сопротивляться, но что-то делать: не плакаться и сопли не распускать. Да, меня намеренно злили. Вынуждали высунуться из норы, в которой я затаилась.
– Согласна, – ответила я, понимая, что мне нужно теперь выверять каждое своё слово.
Кистенёв посмотрел на меня изучающе, встречный поток с моей стороны едва был виден, но дело тем не менее сдвинулось с мёртвой точки.
– Ну вот и ладушки, попытаемся сделать ещё шажок. Понимаете ли вы, что единственно верного выхода мы с вами сразу найти не сможем? Если бы он был, вы бы просто-напросто ко мне не обратились?
Я молча кивнула. Что мне ещё оставалось?
– Прекрасно! Какие варианты предлагаете вы сами?
Я пожала плечами в полной растерянности, то есть оказалась совершенно не подготовленной к подобному ходу развития событий.
Кистенёв не скрыл, что разочарован.
– Как я понял, своих подходящих случаю вариантов у вас нет, – вздохнул он. – Жаль. Я ведь вас совсем не знаю.
– Как выяснилось, сама себя я знаю ещё хуже, – горько проговорила я. – Так что давайте лучше вас для начала послушаем.
