скачать книгу бесплатно
Первое сражение Войн Роз состоялось 21 мая 1455 г. на улицах маленького городка Сент-Олбанс, расположенного к северу от Лондона. Битва, больше напоминавшая уличную схватку, длилась не более получаса. Сторонники Генриха VI забаррикадировались на двух главных улицах городка. Йоркисты безуспешно пытались штурмовать баррикады, пока граф Уорвик не додумался провести солдат огородами и напасть на королевский отряд с флангов. Итогом этого обходного маневра стало паническое бегство сторонников короля. Триумф йоркистов стал еще более впечатляющим, когда выяснилось, что в сражении был убит ненавистный герцог Сомерсет.
Граф Уорвик, впоследствии прозванный Создателем Королей, бесспорно, стал героем дня; антигероем можно смело назвать Генриха VI. Перед началом битвы монарх приободрился и даже грозился «покарать изменников», но при первых же звуках сражения он полностью утратил связь с реальностью. Генрих VI не просто не пытался никого «карать» – он неподвижно стоял под королевским знаменем и с благожелательным любопытством смотрел по сторонам. Король не сдвинулся с места, даже получив легкое ранение в шею. В конце концов, кто-то сердобольно завел монарха в ближайший дом, чтобы его ненароком не покалечили.
В тот момент младшему сыну герцога Йорка исполнилось два с половиной года. Скорее всего, новость о победе при Сент-Олбансе детям сообщили в торжественной обстановке. Ричарду, Джорджу и Маргарите позволили покинуть детскую и спуститься в большой зал, чтобы послушать, как читают и перечитывают письмо их отца. Конечно, Ричард не понял всего, но главное он должен был уяснить – его дорогой отец сразился с плохими людьми, лишавшими его королевской милости, и победил. Теперь он станет влиятельнее и богаче, а в Фотерингее будут новые праздники.
Выиграв битву при Сент-Олбансе, Ричард Йорк занялся тем, ради чего и затевалось сражение – раздачей придворных должностей. Родственник и виднейший соратник герцога Йорка граф Уорик получил весьма доходный пост капитана Кале, другие тоже не были забыты. Собравшийся вскоре Парламент посмертно осудил герцога Сомерсета, всем остальным лордам «придворной партии» была объявлена амнистия. Поведение Генриха VI во время сражения исчерпывающе доказывало его недееспособность – король был передан под опеку своей жене.
Необходимость опеки над королем стала еще более очевидной осенью 1455 г., когда у Генриха VI случился второй приступ безумия – он снова впал в прострацию и перестал узнавать окружающих. С согласия Парламента Ричард Йорк был вновь назначен протектором королевства. На этот раз Генрих VI пришел в себя гораздо быстрее – в феврале 1456 г. ему стало заметно лучше. В данном случае имеет смысл говорить именно об улучшении, а не о выздоровлении, даже если принять за условную норму состояние до 1452 г. После второго приступа безумия Генрих VI стал еще более слабовольным, еще более управляемым, чем раньше. Несмотря на то что король совершал требуемые от него публичные жесты, например, появлялся в Парламенте, всем было ясно, что он утратил даже видимость самостоятельности. Генрих VI поминутно обращался к королеве и придворным, прося их «мудрого совета», и всеми силами уклонялся от принятия сколько-нибудь важных решений.
К 1456 г. именно Маргарита Анжуйская была истинной повелительницей Англии. Действуя от имени безумного супруга, Маргарита начала постепенно смещать с должностей сторонников Йорка. К концу сентября 1456 г. королева уже полностью контролировала правительство. Ричард Йорк был вынужден вновь удалиться в свои владения. Любопытно, что сам король, по-видимому, жаждал мира и пытался задобрить непокорного вассала – от имени Генриха VI герцогу Йорку был пожалован полный контроль над золотыми и серебряными рудниками в Девоне и Корнуолле на целых двадцать лет. Однако этим дарам недоставало последовательности. В марте 1457 г. по инициативе королевы Ричард Йорк опять был назначен вице-королем Ирландии. Напомним, что эта должность была равнозначна ссылке. Однако ситуация в стране уже вышла из-под контроля «придворной партии». Герцог Йорк попросту отказался уезжать, при этом заставить его отправиться в Ирландию или наказать было абсолютно невозможно.
Младший сын герцога Йорка мог знать об этих событиях только в самых общих чертах. Внутренние, домашние дела на тот момент были гораздо важнее непонятных политических новостей. В 1455 г. Сесилия Йорк родила своего последнего ребенка. Девочку назвали Урсулой, но малышка умерла, не достигнув двухлетнего возраста.
Сам Ричард, хотя и оставался слабым и болезненным, благополучно перешагнул в следующий возрастной рубеж. По обычаю того времени, в три-четыре года ребенок переставал считаться младенцем, т. е. нуждающимся только в физической заботе существом неопределенного рода, у него появлялся пол. Четко установленной даты этой перемены не было, все зависело от физического развития ребенка. Поскольку Ричард не отличался крепким здоровьем, этот срок можно смело отодвинуть к четырем годам.
Итак, примерно в четыре года Ричард получил новую одежду, предназначенную именно для мальчиков. На взгляд современного человека, костюм был крайне неудобным и совершенно не подходил для ребенка. Ричарда облачили в рубашку, штаны, и, как ни странно, в длинное верхнее платье, застегивающееся спереди. Этот наряд чем-то напоминал профессорскую или судейскую мантию и явно не способствовал свободе движений. Однако в Средние века заботились не о комфорте, а о традициях. По мнению историков костюма, до середины XX в. детская одежда копировала наряды взрослых прошлых эпох. Мужчины носили длиннополые одеяния до XIII столетия, мальчики – до XVIII в.
Разумеется, одеждой перемены не ограничились. Гораздо важнее было то, что у Ричарда появились именно мальчишеские игрушки. До 4 лет все дети играли в куклы, лошадки, игрушечные домики и т. п. После наступления этого знакового возраста мальчикам дарили первое игрушечное оружие, пока еще декоративный шлем, а иногда и кирасу. Кроме того, с четырех лет детей начинали допускать к играм взрослых. С этого времени маленький Ричард мог приступить к освоению одного из наиболее статусных развлечений Средневековья, считавшегося почти что искусством – его начали учить играть в шахматы. Не менее престижной считалась игра в мяч (средневековый аналог тенниса), но это развлечение подразумевало большие физические нагрузки, и слабый ребенок не мог добиться существенных успехов. Взрослыми также считались игры в прятки и жмурки, в слова и в «говорящие картины» (когда один из играющих пытался изобразить какое-то слово, а остальные отгадывали, что он имел в виду). Как только Ричард стал достаточно большим, чтобы сесть на пони, начались первые уроки верховой езды.
Выход из младенческого статуса открывал еще одну приятную возможность – свободу передвижения по замку. В Средние века с детьми не особенно церемонились, но, с другой стороны, их ниоткуда не прогоняли. Считалось, что ребенок все равно недостаточно разумен и не понимает истины того, что видит. При желании Ричард вполне мог стать свидетелем ссоры между слугами, пирушки солдат, да, собственно, любого события, которое происходило под сводами Фотерингея до заката солнца, когда ему следовало отправляться спать.
Замок Фотерингей, в котором Ричард появился на свет и провел детские годы, был довольно большим и гарантировал множество интересных открытий. Напомним, Фотерингей стоял на берегу реки Нен. С противоположной от реки стороны замок окружал двойной ров, через который был перекинут подъемный мост. В окружении мощных башен и стен располагались складские и хозяйственные помещения и, разумеется, жилое крыло, традиционно примыкающее к самой большой и лучше всего укрепленной башне – донжону.
Мы привыкли воспринимать замок как символ средневековой цивилизации, и даже для тех, кто знаком с историей периода, он неизменно ассоциируется с роскошью и комфортом. Между тем в XV столетии замки строились в первую очередь как оборонительные сооружения. По нынешним меркам, это было неудобное и нездоровое жилье. Прежде всего, отапливались далеко не все комнаты. Камины горели в главной зале, где ели и проводили большую часть дневного времени, в детской, а также в спальне хозяев. В остальных помещениях стояла почти уличная температура. Окна с тяжелыми свинцовыми переплетами были дорогим удовольствием, их ставили только в жилых покоях, но даже они не гарантировали отсутствие сквозняков. Полы уже не устилали соломой, как в XIII в., а выкладывали каменной плиткой, красивой, но очень холодной. Собственно, зимой в замке было тепло только в кресле перед камином, но и этот уютный образ следует слегка подкорректировать – кресла в XV в. вырезали из дерева, на сиденье клали мягкую подушку, но спинка оставалась довольно жесткой, а камины зачастую дымили. Картину довершало почти полное отсутствие предметов интерьера.
Напомним, что на исходе Средневековья аристократы кочевали из манора[12 - Манор – английское название поместья.] в манор. Сундуки с одеждой, ковры, занавеси, подсвечники, постельное белье и даже перины с подушками возили с собой. Когда родители Ричарда пребывали в замок Фотерингей, их сопровождал грандиозный обоз. После приезда вещи распаковывались, и на время пребывания хозяев замок приобретал жилой вид.
Вместе с герцогом и герцогиней Йоркскими в Фотерингей прибывали герольды, многочисленные слуги, менестрели, вооруженная охрана и дворяне, входившие в их свиту. Вероятно, почти каждый день Ричард и Сесилия Йорк принимали окрестных дворян, устраивались охоты, празднества, пиры и небольшие рыцарские турниры, вечерами перед гостями выступали жонглеры, акробаты и менестрели.
Скорее всего, приезд родителей для Ричарда, его брата Джорджа и сестры Маргариты был настоящим праздником. Однако максимум через пару месяцев герцог и герцогиня уезжали, чтобы навестить другие владения. Яркие гобелены и шторы, изящные кресла и дорогие безделушки исчезали, Фотерингей вновь становился пустым и почти безлюдным. Дети оставались с няньками, воспитателями и охраной. Большую часть дня они проводили в играх. Десятилетняя Маргарита, по меркам XV в., была почти взрослой девушкой. Ей следовало присматривать за младшими братьями, а также учиться шить, вышивать и контролировать хозяйство замка, что требовало немалых усилий. Джордж, который был на три года старше Ричарда, уже считался подростком. В семь лет его начали более серьезно обучать верховой езде и обращению с оружием. Возможно, начались также первые уроки грамоты. Ричард, как самый младший, был свободен от обязанностей, за исключением еды и сна. Его мир ограничивался замком Фотерингей, но и туда долетали тревожные известия о новых столкновениях сторонников Йорков и Ланкастеров.
В августе 1457 г. всю страну буквально потрясло известие о том, что французы высадились в Англии и сожгли город Сэндвич. Ужас ситуации заключался не только в самом факте нападения на один из важнейших портов королевства, в Лондоне фактически открыто говорили, что грабительский рейд был организован Маргаритой Анжуйской. Современники не находили этому другого объяснения, кроме дьявольского характера королевы, и весь Лондон распевал куплеты, в которых бранные выражения перемежались самыми дикими обвинениями. Например, говорили, что принц Эдуард даже не бастард, он подкидыш, в жилах которого нет ни капли королевской крови. В данном случае возмущение англичан было обоснованным – причиной нападений на Сэндвич стали политические ошибки королевы. Маргарита Анжуйская попыталась руками французов устранить слишком популярного и влиятельного лорда Уорвика, но ситуация вышла из-под контроля.
Дело в том, что Уорвик был единственным йоркистом, которого не коснулись кадровые перемещения 1456 г. Скорее всего, его пребывание на посту капитана Кале (т. е. вне Англии) устраивало королеву – это позволяло держать опасного противника подальше от двора. Однако вскоре «придворной партии» стало известно, что даже на континенте Уорвик продолжал активную политическую деятельность. Во время его интендантства Кале стал использоваться как база для сбора войск йоркистов. Чтобы избежать возможного вторжения, Маргарита обратилась за помощью к своему дяде – французскому королю Карлу VII. Властелин Франции откликнулся на удивление быстро – французам Уорвик мешал так же сильно, как династии Ланкастеров. Граф был талантливым полководцем, и его смелые рейды держали войска Карла VII в постоянном напряжении.
Итак, в ответ на просьбу Маргариты Анжуйской Карл VII приказал сформировать специальную эскадру под командованием известного полководца и друга королевы Пьера де Брезе. По иронии судьбы, французский флот сделал совсем не то, что от него требовалось. Не обнаружив в Ла-Манше кораблей Уорвика, французы организовали грабительский рейд по побережью графства Кент. В результате «француженка Маргарита» стала еще более непопулярной, а йоркисты, ратовавшие за продолжение Столетней войны, набрали политические очки.
Для того чтобы понять действия королевы, необходимо принять во внимание следующее обстоятельство – политическое развитие регионов Европы на закате Средневековья было крайне неравномерным. Если в Англии, во многом благодаря Столетней войне, уже почти сформировалось представление о том, что такое нация и национальные интересы, семья Маргариты Анжуйской все еще жила в феодальной эпохе. Ее отец – Рене Анжуйский – обладал целым букетом нереализованных титулов и прав; при удачном стечении обстоятельств в его руках могли бы оказаться столь несхожие земли, как Лотарингия и Неаполитанское королевство. На деле Рене провел большую часть жизни в Провансе. В промежутках между попытками отвоевать очередное «принадлежащее ему по праву» графство или герцогство «король Рене» слушал песни трубадуров, участвовал в рыцарских турнирах и вряд ли вообще представлял, что у населения той же Лотарингии могут быть какие-то свои интересы, свой взгляд на политику.
Для англичан Маргарита Анжуйская всегда оставалась иностранкой именно потому, что не учитывала специфики страны, которой ей довелось управлять. В борьбе с политическими противниками королева прибегала к традиционным для средневековой монархии методам – заключению союзов с другими державами, помощи родственников и т. п. Маргарита не желала видеть, что в Англии XV в. общественное мнение превратилось в силу, с которой нельзя было не считаться.
После грабительского рейда Пьера де Брезе Уорвик превратился в национального героя – в ответ на разграбление Сэндвича граф открыл военные действия на море и нанес французам несколько чувствительных поражений. Маргарита оказалась вынуждена назначить Уорвика адмиралом Англии, но в качестве своеобразной компенсации отобрала у него пост капитана Кале. Вернее, королева издала указ о лишении лорда Уорвика этой должности, но сил на исполнение решения у «придворной партии» попросту не хватило. Уорвик во всеуслышание заявил, что получил пост капитана Кале от Парламента, а значит, только Парламент может забрать его обратно. Поскольку в Парламенте большинство составляли сторонники Уорвика, королеве не оставалось ничего другого, как проглотить это оскорбление. Приказ о смещении Уорвика не был отменен, но и попыток силой сместить непокорного лорда королева не предпринимала. Тем временем обстановка в Англии становилась все более напряженной, почти во всех графствах начались усобицы, грозившие перерасти в локальные войны. Например, на Севере королевства кланы Невилей и Перси открыто сражались за спорные земли.
Генрих VI конечно же всеми силами стремился восстановить мир, но его усилия не давали заметных результатов. Так, в начале 1458 г. по настоянию короля между лидерами Йоркистов и сторонниками Ланкастеров были начаты переговоры. Казалось бы благая затея вылилась в фарс – такие вопросы, как перераспределение придворных должностей, урегулирование земельных конфликтов и роспуск вооруженных отрядов, вообще не обсуждались. Генрих VI повел речь о необходимости личного примирения лордов. Под давлением короля Йорк, Уорвик и Солсбери согласились построить часовню в честь павших в битве при Сент-Олбансе, а также выплатить денежные компенсации наследникам Сомерсета и других лордов «придворной партии», убитых в этом сражении. Нужно было обладать наивностью Генриха VI, помноженной на душевное расстройство, чтобы поверить, будто на этом конфликт исчерпан.
25 марта соглашение было скреплено впечатляющей религиозной церемонией. Через центр Лондона в собор Святого Павла проследовала пешая процессия «бывших» врагов. По свидетельству современников, Генрих VI выглядел абсолютно счастливым. За королем шествовала пара поистине курьезная – Ричард Йорк и Маргарита Анжуйская. Как и прочие участники церемонии, Йорк с королевой трогательно держались за руки и вымученно улыбались. Перед алтарем все торжественно поклялись забыть прошлые разногласия и стать добрыми друзьями. Народ восторженно приветствовал «восстановление доброго согласия». Конечно, для людей XV в. даже вынужденная клятва не была пустым звуком, однако церемония в соборе Святого Павла никоим образом не решала главную проблему: кто – Ричард или Маргарита – будет управлять Англией от имени Генриха VI или даже вместо него.
Более мелкие конфликты также не были разрешены. Уорвик вернулся в Кале несмотря на то, что формально его должность уже более полугода занимал герцог Сомерсет. Фактически Кале превратился в независимую от правительства базу йоркистов. В мае 1458 г. Уорвику удалось нанести поражение соединенному франко-кастильскому флоту, что превратило его в настоящего национального героя. Раздражение королевы было так велико, что в ноябре 1458 г. на Уорвика было совершено покушение. Попытка не удалась, но еще более обострила непростую политическую ситуацию.
В этот момент Ричарду было шесть лет. Он уже гораздо лучше понимал, что происходит в Англии. Взрослые, не стесняясь, говорили при нем о политике. Скорее всего, Ричард сочувствовал неудачам отца и учился ненавидеть его противников. Мальчик жил в жестокое время. В XV столетии было принято молиться не только о здоровье и благополучии своих родных, но и об унижениях и несчастьях врагов. Возможно, и Ричард обращался к небу с похожими просьбами.
Глава 4. Дитя войны (1459–1461)
Весной 1459 г., когда Ричарду было шесть с половиной лет, и йоркисты, и сторонники Ланкастеров начали открыто собирать войска. Любопытно, что обе стороны почти открыто говорили о необходимости смещения Генриха VI. Маргарита Анжуйская надеялась убедить короля отречься от престола в пользу сына и стать регентшей. Ричард Йорк планировал заявить о своих правах на корону и занять трон «по праву наследования».
На этот раз борьба за власть повлияла на жизнь маленького Ричарда самым непосредственным образом. Намерения йоркистов и сторонников династии Ланкастеров были настолько серьезными, что Ричард Йорк не решился оставлять своих младших детей в замке Фотерингей, который охраняло всего несколько десятков солдат.
Весной 1459 г. Ричард и Джордж в сопровождении сильной охраны были переправлены в прекрасно укрепленный замок Ладлоу в Шропшире вблизи границы с Уэльсом. По-видимому, только в Ладлоу Ричард как следует познакомился со своими старшими братьями – семнадцатилетним Эдуардом графом Марчем (будущим королем Эдуардом IV) и шестнадцатилетним Эдмундом. Оба они уже были опоясанными рыцарями и считались даже не юношами, а молодыми мужчинами. До этого момента Ричард, скорее всего, знал братьев только понаслышке, во всяком случае, документальных подтверждений того, что он видел Эдуарда и Эдмунда до 1459 г. не существует.
На современный взгляд ситуация кажется довольно дикой, однако в Средние века в ней не было ничего необычного. Родители и дети или старшие и младшие братья могли не встречаться годами. Они конечно же состояли в переписке; в каждом письме дети через воспитателей просили «дать им ежедневное благословение, которое составляет их единственную радость и утешение». Родители, разумеется, удовлетворяли их просьбу, осведомлялись о здоровье и материальном благополучии, но этим дело, как правило, и заканчивалось. В Средние века полагали, что истинная привязанность может существовать только между взрослыми людьми, поэтому родители нередко начинали нормально общаться с детьми только после их совершеннолетия.
Итак, в Ладлоу Ричард познакомился со старшими братьями и сам подошел к знаковому для средневекового ребенка возрасту – семи годам. После семи лет ребенок уже воспринимался как взрослый с некоторыми физическими ограничениями, которые не позволяют ему вести полноценную жизнь. В семь лет Ричард получил одежду, мало чем отличавшуюся от костюмов его отца и братьев, а также право участвовать во всех играх и развлечениях взрослых, которые были ему по силам. Тогда же должно было начаться обучение рыцарским доблестям, чтению и письму. Вполне вероятно, что к изучению указанных предметов Ричард приступил несколько позже. События развивались так стремительно, что у герцога и герцогини Йоркских вряд ли оставалось достаточно времени, чтобы заниматься делами младшего сына.
Шли последние приготовления к войне. Королева рассылала по стране приказы об аресте йоркистов. В том числе был выписан ордер на арест Ричарда Невиля, второго графа Солсбери, который во главе целой армии двигался на соединение с войсками Ричарда Йорка в Ладлоу. 23 сентября 1459 г., т. е. буквально за неделю до того, как маленький Ричард должен был отпраздновать свой седьмой день рождения, один из соратников королевы Маргариты – лорд Одли – попытался воспрепятствовать продвижению сил Солсбери и взять непокорного графа под стражу. Однако в сражении при Блор-Хите его войско было разгромлено, а Солсбери благополучно достиг резиденции Ричарда Йорка.
Младший сын герцога радовался и праздновал победу вместе со всеми. Несколько дней спустя в Ладлоу из Кале прибыл знаменитый Уорвик. Маленький Ричард, скорее всего, уже немало слышал о могущественном союзнике своего отца; теперь он мог увидеть лорда Уорвика своими глазами. В эти дни взрослые были очень заняты, дни Ричарда также стали куда более насыщенными. Из тихого Фотерингея он попал в место, где жизнь буквально кипела. Почти каждый день прибывали новые отряды. Можно было знакомиться с новыми людьми, смотреть, как простые наемники тренируются стрелять из лука, а рыцари совершенствуют навыки конного и пешего боя. Можно было слушать разговоры солдат и воинственные песни менестрелей. Наконец, можно было попытаться проникнуть в комнату, где герцог Йорк и его приближенные держали военный совет.
Совещания действительно устраивались нередко, ведь, несмотря на подкрепления, в распоряжении Ричарда Йорка оказалось гораздо меньше войск, чем у сторонников Ланкастеров. Возможно, рыцари и джентри сочли выступление йоркистов недостаточно мотивированным, а может быть, они просто выжидали, чтобы присоединиться к победившей стороне. Эта война вовсе не была битвой за идею, речь всегда и при всех обстоятельствах шла только о перераспределении власти и вытекающих из этого материальных выгодах. Неудивительно, что, узнав о существенном численном преимуществе королевских войск, многие йоркисты предпочли, не привлекая лишнего внимания, разойтись по домам. К тому же в начале октября королева издала прокламацию, в которой обещалось помилование всем, кто сложит оружие.
12 октября королевские войска подошли к Ладлоу. В ночь накануне сражения из лагеря йоркистов началось просто-таки повальное бегство. Одним из предателей стал Эндрю Троллоп – капитан гарнизона Кале, – прекрасно осведомленный обо всех планах Ричарда Йорка. После ночного совещания Йорк, его взрослые сыновья, Уорвик и Солсбери приняли решение бежать. Еще до рассвета они покинули Ладлоу. Ричард Йорк и его сын Эдмунд отправились в Ирландию, Солсбери, Уорвик и Эдуард Йорк вернулись в Кале. Оставшаяся без предводителей армия попросту разбежалась.
Наутро королевские войска вошли в никем не охраняемый городок Ладлоу. Там они обнаружили герцогиню Сесилию Йорк и ее младших сыновей – семилетнего Ричарда и десятилетнего Джорджа. В «Хронике царствования… Генриха VI» говорится, что «с благородной герцогиней обошлись грубо и бесчеловечно». По всей видимости, это означает, с Сесилией Йорк и ее детьми поступили как с обычными пленниками, т. е. без всяких церемоний погрузили на повозку и отправили в военный лагерь Ланкастеров. Вероятно, семье Ричарда Йорка пришлось сносить насмешки, но речь никак не может идти о связывании или ином физическом воздействии – по отношению к благородной даме или маленьким детям это было бы чем-то немыслимым. Собственно, герцог Йорк мог решиться оставить жену и детей в Ладлоу только потому, что им не грозила никакая серьезная опасность.
Тем не менее можно с полной уверенностью утверждать, что семилетний Ричард получил серьезную моральную травму. Отец, братья и даже большинство слуг бежали, оставив его на милость врагов в охваченном паникой городе. Маленький Ричард должен был видеть, как оскорбляют его мать, как солдаты врываются в дома, убивают мужчин и прямо на улицах насилуют женщин. По свидетельству современников, «Ладлоу был разграблен так, что остались только голые стены».
Через пару дней семью герцога Йорка препроводили в Ковентри, где собрался «Парламент», делегаты которого фактически не выбирались, а назначались из числа сторонников Ланкастеров. Герцогиня Йорк и ее младшие дети оказались пленниками, точнее заложниками королевы. Семилетний Ричард не мог не узнать, что решением Парламента его отец, старшие братья, граф Уорвик и другие видные йоркисты признаны виновными в государственной измене и приговорены к смерти. Ему также стало известно, что все земли, принадлежавшие роду Йорков, конфискованы в пользу короны. Генрих VI милостиво выделил герцогине Йоркской ежегодную пенсию в 1000 марок, на которую ей надлежало жить и воспитывать младших сыновей. По сравнению с прошлой роскошью это была нищета.
Рассуждать о справедливости или несправедливости этой кары в данном случае было бы совершенно неуместно. Как любой ребенок, Ричард, скорее всего, безоговорочно принял сторону своего отца. Мальчик, очевидно не разбиравшийся в политических хитросплетениях, мог воспринимать эти события только как жестокий удар судьбы. Полное отсутствие данных не позволяет судить о том, насколько стойко герцогиня и ее дети переживали свалившееся на них несчастье. Впрочем, молчание источников дает основание предполагать, что семья Ричарда Йорка вела себя достойно, проявляя приличествующую случаю сдержанность в выражении эмоций.
До середины декабря Сесилия Йорк и ее дети содержались в замке Вигмор. Их заключение вовсе не было ужасным. Во времена Войн Роз благородным узникам не грозили ни сырые казематы, ни, тем более, пытки и оковы. Разумеется, герцогиня и ее младшие отпрыски были лишены свободы передвижения, однако в распоряжении семьи было несколько слуг, они питались не роскошно, но сытно и испытывали скорее психологический, чем физический дискомфорт.
Незадолго до Рождества 1459 г. в судьбе Ричарда наметился благотворный перелом – Сесилию Йорк вместе с детьми передали под опеку ее собственной сестры герцогини Бэкингем. Бэкингем был сторонником Ланкастеров, неудивительно, что в его владениях семью Ричарда Йорка приняли очень холодно. Тем не менее Сесилия и ее сыновья пользовались почти полной свободой и вели образ жизни, соответствующий их статусу. Неизмеримо больше, чем недружелюбный прием родных Ричарда Йорка, должно было беспокоить полное отсутствие вестей о судьбе главы семьи, Эдмунде и Эдуарде.
На самом деле причин для волнений не было. Ричард Йорк и его сын Эдмунд благополучно достигли Ирландии, где их встретили едва ли не с восторгом. Королевские приказы, предписывавшие арестовать Ричарда Йорка, до Ирландии доходили, но толку от них не было никакого; напротив, к мятежному магнату отовсюду стекались войска. Более того, дублинский Парламент официально провозгласил герцога Йорка вице-королем Ирландии. Старший брат Ричарда – Эдуард Марч также находился в полной безопасности. Вместе с Уорвиком и Солсбери он высадился в Кале, гарнизон которого был полностью на стороне йоркистов.
В начале 1460 г. герцогиня Сесилия, Ричард и Джордж получили утешительные известия о судьбе герцога Йорка и его старших сыновей. Из Кале стали регулярно приходить письма от Эдуарда Марча. Вероятно, в одном из ответных посланий герцогиня сообщила, что в доме Бэкингема ей и детям не слишком рады. Изменить место содержания Сесилии Йорк сторонники ее мужа не смогли, но для сыновей было сделано послабление. Зимой 1460 г. Ричард и Джордж перебрались в дом дальнего родственника Йорков архиепископа Кентерберийского. Судя по всему, в доме епископа мальчикам жилось весьма неплохо – им были рады и, что немаловажно, они чувствовали себя в полной безопасности. Единственным негативным следствием их переселения было то, что в замке высокоученого клирика Ричарда и Джорджа, скорее всего, засадили за книги. По-видимому, именно там семилетний Ричард начал учиться читать и писать.
Тем временем йоркисты снова начали одерживать победы. Лорду Уорвику удалось почти полностью потопить флот Ланкастеров – теперь морской путь для возвращения в Англию был свободен. Весной 1460 г. был согласован план одновременной высадки десанта Уорвика на западном побережье Англии и вторжения войск йоркистов из Ирландии. Как ни странно, Ланкастеры даже не готовились к отражению возможной атаки. Вероятнее всего, причиной плохого командования была банальная неопытность королевы Маргариты в военном деле.
26 июня 1460 г. герцог Йорк, Уорвик, Солсбери и Эдуард Марч высадились в Сэндвиче. Под их командованием было всего около 2000 солдат, но, по мере продвижения по территории Англии, силы йоркистов росли как снежный ком. Для того чтобы оправдать свои действия, сторонники Ричарда Йорка издали манифест, провозглашавший, что ими движет исключительно забота о благе короля и королевства. «Придворная партия» обвинялась во всех мыслимых и немыслимых преступлениях: притеснении церкви, растрате королевского имущества, попрании законов Англии, но, самое главное, в «позорной потере и продаже земель во Франции и Нормандии, Анжу и Мене, Гаскони и Гиени», а также в союзе с «извечными врагами и противниками англичан – французами».
На этот раз Англия была на стороне йоркистов. Слабость правительства Маргариты Анжуйской, союз королевы с французами, коррупция органов местного управления и королевской администрации, экономический кризис, наконец, душевная болезнь Генриха VI – все эти факторы заставляли видеть в Йорке и Уорвике едва ли не спасителей Англии. 2 июля войска под командованием Уорвика и Эдуарда Марча с триумфом вступили в Лондон – горожане сами открыли им ворота. Лондонцы пошли еще дальше – они осадили Тауэр, в котором укрылись немногочисленные приверженцы Ланкастеров. Оставив часть войск помогать горожанам в этом благом деле, йоркисты двинулись на северо-восток, чтобы сразиться с королевской армией.
10 июля 1460 г. лорд Уорвик и Эдуард Марч одержали блестящую победу в битве при Нортгемптоне. Командующий королевскими войсками – герцог Бэкингем (тот самый, в имении которого все еще находилась под домашним арестом Сесилия Йорк) был убит, находившийся при войске Генрих VI попал в плен. Сражение при Нортгемптоне фактически открыло новый этап Войн Роз. Перед началом боя Уорвик приказал убивать только лордов и рыцарей; простых солдат, не виновных в начале этой войны, следовало щадить. Это распоряжение как нельзя лучше показывало – прекрасная эпоха рыцарства осталась в прошлом. Война больше не была галантным развлечением благородных воителей, в котором солдаты исполняли роль статистов. «Партии» Йорков и Ланкастеров сражались за вещи, которые сложно назвать возвышенными – за земли и придворные должности. Их борьбу даже сложно назвать соперничеством – это была настоящая грызня за власть.
Главным трофеем, который достался йоркистам в результате битвы при Нортгемптоне конечно же был Генрих VI. Несмотря на очевидную неадекватность, последний король из династии Ланкастеров оставался главой государства. От имени безумного монарха йоркисты провели очередное перераспределение должностей.
Победа Уорвика и Эдуарда Марча не могла не сказаться и на судьбе Ричарда. В начале сентября, когда стало ясно, что положение сторонников герцога Йорка не вызывает опасений, Ричард и Джордж покинули дом епископа Кентерберийского и вновь увиделись со своей матерью. Не позднее 15 сентября 1460 г. Сесилия, Джордж, Ричард и их сестра Маргарита прибыли в Лондон. Они нашли приют в особняке норфолкского дворянина Джона Пастона.
Жизнь в Лондоне не могла не стать для Ричарда настоящим открытием. Дом Пастонов мало походил на уединенные замки герцога Йорка. Конечно же, как любая дворянская усадьба XV в., особняк Пастонов был окружен солидной каменной оградой, за которой скрывались жилое крыло, множество служб (в т. ч. конюшни, зернохранилища, пекарня, кладовые) и даже маленький садик.
Однако для юного Ричарда гораздо более интересным местом должен был казаться небольшой причал, с которого открывался прекрасный вид на запруженную кораблями и лодками Темзу. Дом Пастонов располагался в одном из самых оживленных мест – на южном берегу реки как раз напротив Тауэра. Сохранилась гравюра 1616 г., изображающая вид на Темзу. Полстолетия для средневекового города – очень немного. Запечатленный Клаасом Виссером пейзаж должен почти полностью соответствовать тому, что видел маленький Ричард. Несомненно, Ричард побывал и на улицах столицы. Понравился ли ему шумный и многолюдный город, неизвестно.
Следующим важным событием для Ричарда стал отъезд матери. В семейном архиве Пастонов сохранился документ, из которого мы знаем, что «герцогиня Йоркская не прожила в этом доме и двух дней, когда она получила весть о высадке моего лорда Йорка в Честере. И уже в следующий вторник мой лорд послал за ней, дабы она приехала к нему в Херифорд, что она и сделала». Ричард, Джордж и Маргарита остались в доме Пастона в Лондоне, но на этот раз не одни, тот же документ сообщает, что «лорд Марч приходил навестить их каждый день». Вероятно, превратности войны только укрепили отношения в семье герцога Йорка, во всяком случае, семнадцатилетний Эдуард считал себя обязанным ежедневно навещать младших братьев и сестру, хотя он вполне мог ограничиться одним-двумя визитами вежливости.
10 октября состоялась долгожданная радостная встреча – Ричард Йорк и старший брат Ричарда Эдмунд герцог Рутленд торжественно въехали в столицу. Эта церемония была организована с размахом и ясно говорила о том, что герцог Йорк решил предъявить права на престол – знамена и флажки на трубах солдат герцога были украшены государственным гербом Англии. Поприветствовав чиновников, которые по обычаю вышли встречать почетного гостя за воротами столицы, Ричард Йорк направился в Вестминстер. Лондонская хроника отмечает, что «перед герцогом Йорком несли его меч… Он вошел в королевский дворец, где также пребывал король, и прошел в палату, где заседал Парламент; там герцог коснулся трона, и потребовал его себе по праву наследования». Восьмилетний Ричард должен был узнать об этом в тот же день. Скорее всего, он мысленно одобрил действия своего отца, ведь быть сыном короля куда почетнее и приятнее, чем сыном герцога.
Еще раз подчеркнем, Ричард Йорк действительно имел право на корону. Если рассматривать вопрос с формальной точки зрения, его род был старше королевского. И Ричард Йорк, и Генрих VI возводили свою родословную к королю Эдуарду III (1312–1327—1377). Генрих VI был правнуком третьего сына короля Эдуарда. Ричард Йорк по линии отца вел свой род от Эдмунда Йорка, четвертого сына Эдуарда III, зато по линии матери он происходил от Лайонела герцога Кларенса, второго выжившего сына короля Эдуарда. Поскольку английские законы не запрещали передачу трона по женской линии, чисто теоретически Ричард Йорк был прав. Однако для современников ситуация выглядела иначе. Дерзкое заявление герцога Йорка нарушало сложившийся порядок вещей. Кроме того, требуя передать ему корону, Ричард Йорк посягал на авторитет отца Генриха VI – «великого короля-завоевателя» Генриха V. По выражению лондонского хрониста, лорды «пришли в смятение». Даже верный сторонник Йорка граф Уорвик посоветовал тому не торопить события.
И все же игнорировать претензии герцога Йорка было невозможно. Примерно три недели шли обсуждения и согласования. В конце концов Королевский совет с одобрения Парламента решил: Генрих VI должен сохранить трон до конца жизни; Ричард Йорк объявлялся протектором королевства и наследником престола. Права сына Маргариты Анжуйской принца Эдуарда Ланкастера попросту игнорировались. Думается, не последнюю роль в выработке этого компромисса сыграли сомнения законности происхождения принца Эдуарда. Генрих VI безропотно подписал документ, лишавший его сына короны. О его побудительных мотивах можно только догадываться; по свидетельству современников, король не был настолько болен, чтобы вообще не осознавать происходящее. Остаются два варианта. Возможно, Генрих VI желал любой ценой остановить кровопролитие, а может быть, он имел основания полагать, что Эдуард Ланкастер не имеет прав на корону Англии.
Итак, внешне победа осталась за йоркистами, тем не менее до окончания конфликта было еще очень далеко. С решением Парламента не согласились ни сторонники Ланкастеров, составлявшие почти половину английского дворянства, ни королева Маргарита. В тот момент Маргарита Анжуйская находилась в Шотландии, где ценой территориальных уступок пыталась получить жизненно необходимую военную помощь. Лорды «придворной партии» тоже не бездействовали – их войска собирались в Йоркшире.
9 декабря во главе сравнительно небольшого отряда навстречу армии Ланкастеров выступили Ричард Йорк, его сын Эдмунд и граф Солсбери. В тот же день Лондон покинул Эдуард Марч – он направился подавлять восстание в Уэльсе, которое подняли сводные братья Генриха VI – Эдмунд и Джаспер Тюдоры. Поддержание порядка в столице легло на плечи графа Уорвика. Под защитой лондонских стен остались также Сесилия Йорк, восьмилетний Ричард, Джордж и Маргарита.
К 20-м числам декабря Ричард Йорк достиг замка Сандал и начал собирать войска. По подсчетам историков, под командованием Ричарда Йорка было от 6000 до 8000 тысяч человек, войско его противников превосходило силы йоркистов более чем в два раза, в нем было около 18 000 солдат. Однако 30 декабря 1460 г., не дождавшись подхода подкрепления, Ричард Йорк неожиданно вышел из замка и принял бой. К сожалению, сохранившиеся источники не дают возможности объяснить этот поступок. По наиболее распространенной версии, герцог Йорк сделал вылазку, чтобы помочь подходившему к замку отряду своих сторонников, но недооценил силы осаждавших. Итог военной авантюры герцога был ужасен – его армия попала в клещи и была полностью разгромлена. В битве при Уэйкфилде погибло более 2000 йоркистов, в том числе сам Ричард Йорк и его восемнадцатилетний сын Эдмунд.
Как и йоркисты, воины королевы Маргариты отпускали простолюдинов и казнили знатных пленников. Большинство захваченных в плен дворян обезглавили сразу же после сражения, остальных умертвили на следующий день. Взаимное ожесточение лордов достигло такого накала, что даже трупы вождей йоркистов подверглись поруганию. Головы Ричарда Йорка, его сына Эдмунда и графа Солсбери были прибиты над воротами города Йорка. На чело герцога Йорка в насмешку водрузили корону из золоченой бумаги.
Известие о гибели отца восьмилетний Ричард получил 5 января 1461 г. Его положение снова круто изменилось – из сына протектора и наследника престола Ричард превратился в сироту, судьбу которого должны были определить новые сражения. Разумеется, образ мыслей человека XV столетия довольно сильно отличался от современного. И все же, мы вполне можем представить, что почувствовал маленький Ричард, когда узнал, что головы его отца и брата красуются на воротах Йорка, а в самом городе вернувшаяся из Шотландии королева пышно празднует победу.
После смерти герцога Йорка главой оппозиционеров стал граф Уорвик. Он немедленно начал собирать новую армию. Тем временем войска королевы Маргариты двигались к столице. Значительную часть воинов составляли выходцы из северных графств и Шотландии. По-видимому, Маргарита Анжуйская решила запугать своих противников – солдаты получили указание грабить все, что подвернется под руку. Этот приказ был выполнен с исключительным энтузиазмом – широкая полоса вдоль маршрута армии Ланкастеров оказалась полностью разгромленной, разорению подверглись даже церкви, из которых выносили деньги, церковную утварь и даже одеяния священников. Убийства клириков также не были редкостью.
В десятых числах февраля в Лондон неожиданно пришли хорошие новости – старшему брату Ричарда – Эдуарду Марчу удалось предотвратить соединение отрядов, собранных в Уэльсе Оуэном и Джаспером Тюдорами с основной армией Ланкастеров. В сражении у Мортимер-Кросс 10 февраля 1461 г. войска Тюдоров потерпели сокрушительное поражение. Тем не менее до полного разгрома Ланкастеров было еще далеко. Армия королевы Маргариты продолжала двигаться к Лондону; войско Эдуарда Марча следовало за силами Ланкастеров, отставая на несколько дней пути. Вероятно, маленький Ричард с волнением ждал вестей о том, что его любимый брат настиг ненавистную королеву и отомстил за смерть их отца. К сожалению, мальчику было суждено услышать совсем другие новости.
17 февраля вблизи местечка Сент-Олбанс, чуть севернее Лондона, армия королевы столкнулась с небольшим отрядом Уорвика, который выдвинулся навстречу войску Эдуарда Марча. Для Маргариты Анжуйской это была редкая удача – при войске Уорвика находился Генрих VI. После короткого сражения силы йоркистов были разгромлены. Уорвику удалось бежать, а Генрих в качестве живого трофея перекочевал в руки своей супруги. Воссоединение королевского семейства не обошлось без курьеза. Во время битвы йоркисты выпустили Генриха VI из поля зрения. Поначалу все подумали, что король бежал, но вскоре разосланные во все стороны отряды Ланкастеров обнаружили Генриха в миле от места сражения. Напуганный шумом битвы, правитель Англии взобрался на дерево, он смеялся и разговаривал сам с собой. Спустить венценосца на землю стоило немалых трудов.
В каком бы состоянии ни находился король, «обладание» его персоной давало немалые выгоды. Заполучив Генриха, Маргарита Анжуйская смогла официально действовать от имени короны. После второй битвы при Сент-Олбансе армия Ланкастеров продолжила движение на Лондон. Однако войти в столицу не удалось. Рассказы о чудовищном мародерстве армии королевы посеяли в городе настоящую панику. По возможности спрятав все ценное и вооружившись, горожане постановили не открывать ворота.
Разумеется, герцогиня Йорк не надеялась, что лондонцы будут защищаться до последней капли крови. Штурм королевских войск или затяжная осада вполне могли заставить горожан изменить свое решение. Поскольку уровень жестокости постоянно нарастал, Сесилия Йорк решила, что младшим сыновьям будет безопаснее вдали от нее. Как только по столице разнеслась весть о подходе армии Маргариты Анжуйской, маленькие Ричард и Джордж были отосланы в дом некоей Алисы Мартин.
Об этой женщине историки знают удивительно мало. Известно, что к 1460 г. она была вдовой и что дом ее располагался где-то на окраине Лондона. Единственный документ, проливающий свет на эту страницу жизни Ричарда, – это дарственная грамота, подписанная королем Эдуардом IV в 1461 г. В ней указано, что Алиса Мартин получила 100 шиллингов за то, что «хранила и оберегала наших горячо любимых родственников герцогов Кларенса и Глостера [Джорджа и Ричарда] от опасности».
Однако дом госпожи Мартин стал для Ричарда лишь временным прибежищем. Как только представилась возможность, мальчики были посажены на корабль, который спустился вниз по Темзе и направился в Бургундию. Это было их первое путешествие за границу, но, скорее всего, отъезд из Лондона не оставил приятных воспоминаний. В сопровождении нескольких слуг и единственного доверенного лица – сквайра Джона Скелтона – Ричард и Джордж отправлялись в изгнание, так как были слишком малы для того, чтобы сражаться.
Выбор Бургундского герцогства был мудрым решением. В середине XV столетия Бургундия включала в себя не только собственно герцогство и графство Бургундские, но и многие другие территории – Шароле, Невер, Брабант, Артуа, Геннгау, Пикардию, герцогство Люксембург и т. д. Номинально герцоги Бургундии считались вассалами короля Франции, но главной целью их политики в XIV–XV вв. было стремление избавиться от этой зависимости и самим сделаться королями. Современникам эта мечта вовсе не казалась недостижимой, Бургундия была богатой, процветающей страной. Филипп де Коммин отмечал, что земли Бургундии «имели больше права называться землей обетованной, чем какие-то другие в мире. Они упивались богатством и покоем… И мужчины и женщины тратили значительные суммы на одежду и предметы роскоши; обеды и пиры задавались самые большие и расточительные, какие я только видел… Подданным этого дома казалось, что ни один король… не сумеет взять власть над ними».
До тех пор пока Англия и Франция враждовали, правители Бургундии были естественными союзниками английских королей – все, что ослабляло Францию, в конечном итоге способствовало движению Бургундии к независимости. Однако в начинающихся Войнах Роз Англия разделилась. Если рассматривать вопрос с династической точки зрения, бургундским герцогам следовало бы принять сторону Ланкастеров, с которыми их связывали родственные отношения (супруга правителя Бургундии Филиппа Доброго была внучкой Джона Гонта, родоначальника дома Ланкастеров). Но в данном случае главную роль играли не династические, а политические мотивы. В борьбе с Йорками Маргарита Анжуйская активно пользовалась помощью французского короля. Намечающийся англо-французский союз не оставил Филиппу Доброму (1396–1467) иного выбора, кроме поддержки йоркистов.
Впрочем, поначалу эта поддержка была очень осторожной. Ричарду и Джорджу предоставили неофициальное убежище в Утрехте. Их дальнейшая судьба зависела от того, кто одержит победу в борьбе за английскую корону. Первое время Ричард и Джордж фигурировали в бургундских документах всего лишь как «сироты знатного дома». Ситуация изменилась примерно через полтора месяца. В первые дни апреля 1461 г. до владений Филиппа Доброго дошли известия о новых победах Эдуарда Марча и его коронации под именем Эдуарда IV. Восьмилетний Ричард торжествовал – Эдуард не просто отомстил за отца, он вырвал корону у династии Ланкастеров. Теперь будущее самого Ричарда было обеспечено.
Положение дел в Англии действительно изменилось быстро и кардинально. Напомним, что лондонцы не захотели впустить в город армию Маргариты Анжуйской. Не пожелав вступить в открытый конфликт с Ланкастерами, власти столицы начали длительные переговоры. Через несколько дней к стенам столицы с другой стороны подошли войска Эдуарда Марча и… им позволили войти в город. Более того, 3 марта 1461 г. депутация лордов и горожан торжественно попросила Эдуарда принять королевскую корону. Тот конечно же согласился, и уже 4 марта состоялась наспех организованная церемония коронации.
Причины народной любви к Эдуарду IV вполне очевидны. Прежде всего, это непопулярность Ланкастеров – Генрих VI был неспособен к разумной деятельности, а его жена, по мнению большинства англичан, не раз предавала государственные интересы в угоду фаворитам и своим иностранным родственникам. Бесчинства армии Маргариты Анжуйской окончательно подорвали ее репутацию. Нельзя сбрасывать со счетов и сомнения в законности рождения сына Маргариты – принца Эдуарда Ланкастера. Вторым фактором, способствовавшим успеху Эдуарда IV, было то, что йоркисты блестяще использовали популистские лозунги – продолжение войны во Франции, наказание продажных чиновников и т. д. Наконец, внешность и поведение девятнадцатилетнего Эдуарда Марча как нельзя лучше вписывались в идеал эпохи – «он был юн и прекрасен, как никто другой в его время», отличался высоким ростом, физической силой, рыцарственностью, любил блестящие празднества и пользовался огромным успехом у женщин, к тому же был прост и сердечен в обращении. В эпоху звучных девизов Эдуард выбрал для себя слова «Удовольствие и комфорт», что вовсе не мешало его успехам в сражениях. Эдуарда IV Марч был, что называется, баловнем судьбы, его молодость и оптимизм ярко оттеняли мрачную, отчаянную решимость Маргариты Анжуйской и меланхолию Генриха VI.
Сразу же после коронации Эдуард IV покинул Лондон, чтобы в битве утвердить свое право на престол. Армия королевы отошла на Север, надеясь получить подкрепление из приграничных графств. Решающее сражение состоялось 29 марта 1461 г. близ Таутона. Это была одна из самых кровавых битв в истории Англии. Сеча оказалась настолько жестокой, что передним рядам приходилось время от времени останавливаться, чтобы расчистить завалы из трупов. В итоге с обеих сторон погибло более 20 000 человек. Несмотря на ужасную погоду (над Таутоном разыгралась настоящая снежная буря), Эдуард IV спешился и лично повел своих воинов в атаку. Армия Ланкастеров была разбита, многие вожди «придворной партии» остались на поле боя, другие были взяты в плен и почти сразу же казнены. Королева Маргарита вместе с мужем и сыном бежала к шотландской границе.
30 марта Эдуард IV занял Йорк. Он приказал снять с городских ворот головы своих отца и брата. Останки Ричарда и Эдмунда Йорка с почетом захоронены в Помфрете. Однако место на воротах столицы Севера не осталось пустым – в знак победы йоркистов въезд в Йорк теперь «украшали» головы сторонников Ланкастеров.
В течение нескольких недель Эдуарду IV удалось подчинить себе северные графства. Маргарита Анжуйская и Генрих VI скрылись в Шотландии.
Итак, вести о победах Эдуарда достигли Бургундии в тот момент, когда молодой король находился в Йорке. В этот же день Филипп Добрый окончательно определился с симпатиями и пригласил новоявленных принцев к своему двору.
Маленькие изгнанники словно по волшебству превратились в принцев, которых следовало приветствовать по-королевски. Их путешествие из Утрехта в столицу Бургундии Брюгге вылилось в целую серию торжеств. 9 апреля в сопровождении 23 дворян из свиты Филиппа Доброго мальчики прибыли в город Слейс. Мэр и самые именитые горожане вышли встречать их к воротам, улицы Слейса были богато украшены, а на центральной площади в честь братьев нового короля Англии разыграли представление под аллегорическим названием «торжество добродетелей». Все это разительно отличалось от томительного ожидания предыдущих дней. Восьмилетний Ричард и его брат Джордж, несомненно, чувствовали себя на гребне успеха.
Празднества в Слейсе растянулись на целую неделю. В Брюгге мальчики прибыли только 18 апреля. Жители Брюгге также устроили в честь «детей Йорка» пышное торжество, а герцог Бургундии простер свою благосклонность до того, что сразу же после приезда посетил мальчиков и «был с ними очень любезен». Вскоре Эдуард IV прислал письмо, в котором выражал желание видеть братьев на своей коронации. Получив множество подарков, Ричард и Джордж были отправлены в Кале в сопровождении почетного эскорта. Вероятно, к этому времени маленький Ричард уже немного освоился в новом статусе и воспринимал эти знаки почтения как должное.
Его возвращение в Англию ничем не напоминало поспешный и опасный отъезд – родина приветствовала принцев торжественными банкетами и празднествами, магистраты городов, через которые они проезжали, наперебой выражали братьям свое почтение, их размещали в королевских резиденциях. И все эти почести выпали на долю Ричарда и Джорджа благодаря успехам их брата – молодого короля Эдуарда IV. Когда речь идет о событиях пятисотлетней давности, психологические реконструкции – крайне неблагодарное занятие. Тем не менее мы вряд ли ошибемся, если предположим, что в глазах Ричарда его брат Эдуард должен был выглядеть настоящим героем.
Первые годы Войн Роз, несомненно, наложили свой отпечаток на характер Ричарда III. Мальчик появился на свет спустя всего несколько месяцев после того, как его отец поднял вооруженный мятеж против короля. Его раннее детство пришлось на годы, когда Англия колебалась между войной и миром. Наконец, не дожив и до девяти лет, Ричард уже изведал все ужасы войны – смерть отца, плен, унижения, изгнание и тревожное ожидание вестей из-за моря. Мы не сможем понять историю последнего короля из династии Йорков, если забудем о том, что он был «сыном войны». Ричард Глостер попросту не знал другой жизни – о мирной «старой доброй Англии» он, несомненно, слышал, но вряд ли представлял себе, что это такое. Его Англия была страной, в которой постоянно шла жестокая борьба за власть, где головы противников выставляли на городских воротах и где даже дети не могли чувствовать себя в безопасности.
Глава 5. Воспитанник всемогущего Уорвика (1461–1464)
Воцарение Эдуарда IV изменило судьбу всех членов его семьи. Разумеется, новый король начал раздавать своим родным земли, титулы и доходные должности. Однако для Ричарда гораздо важнее было принципиальное изменение направления его будущей карьеры. Если бы герой этой книги остался младшим сыном герцога, он почти наверняка стал бы служителем церкви и окончил свои дни в сане епископа или аббата. Эта традиция позволяла не только расширить влияние рода, но и сохранить земли за старшими детьми. В королевских семьях поступали иначе. Вне зависимости от способностей, младшего брата короля ждали государственные, придворные и военные должности.
Первой государственной акцией, в которой Ричард принял участие, стал торжественный въезд нового монарха в Лондон 26 июня 1461 г. Еще за воротами столицы короля встречали мэр и олдермены в алых одеждах и 400 самых именитых горожан в зеленом. Ричард ехал в нескольких шагах позади брата. Он видел, как богато украшены улицы столицы, как восторженно горожане приветствуют нового короля. Вероятно, в этот момент Ричард ощущал радость и гордость. Королевский кортеж торжественно проследовал в Тауэр, где Ричарду были выделены отдельные покои. На следующий день должна была состояться коронация Эдуарда IV, перед которой король посвятил несколько десятков молодых дворян в рыцари ордена Бани.
Традиция посвящения в рыцари накануне коронации существовала еще со времен Вильгельма Завоевателя, однако орден Бани возник позднее, в царствование Генриха IV – первого короля из династии Ланкастеров. Легенда гласит, что этого короля охраняли 36 рыцарей, которые следовали за ним буквально повсюду. Даже когда монарх совершал ритуальное омовение, 36 верных были с ним. Памятуя об этом событии, Генрих IV и учредил орден Бани, первыми рыцарями которого стали, разумеется, те же 36 человек. В середине XV в. принадлежность к ордену Бани стала своеобразным символом монаршей благосклонности. По обычаю, в рыцари этого ордена посвящали молодых дворян, еще не имеющих рыцарского пояса. Накануне коронации Эдуарда IV рыцарями ордена Бани стали 28 человек, в том числе его младшие братья – восьмилетний Ричард и двенадцатилетний Джордж.
Хотя будущий Ричард III еще далеко не достиг возраста мужества, принадлежность к царствующему дому позволяла пренебречь формальностями. Вечером 26 июня Ричард прошел через весьма любопытную церемонию. Эта часть обряда фактически представляла собой публичное омовение. Маленького Ричарда привели в специальную комнату, главным украшением которой служила массивная ванна. Буквально через несколько минут помещение заполнила целая толпа рыцарей и сквайров. Обычай требовал, чтобы они пели и танцевали, «всем своим видом выражая веселье», поэтому Ричарда раздевали с песнями и шутками. Как только мальчик оказался в ванне, главный рыцарь Ордена начал поливать его плечи водой и подробно рассказывать об уставе ордена Бани, а также о правилах рыцарской чести. По окончании этой довольно своеобразной лекции специальное должностное лицо – орденский парикмахер – помог Ричарду одеться и высушить голову. В качестве платы за свои услуги парикмахер получал курьезную с точки зрения современного человека награду – саму ванну. Обычно этот предмет не использовали, а попросту продавали.
В остальном церемония посвящения в рыцари ордена Бани мало отличалась от традиционного обряда. После омовения несколько рыцарей проводили Ричарда в капеллу, где он должен был провести ночь в молитвах и благочестивых размышлениях. Перед рассветом мальчик исповедался, прослушал заутреню и торжественную мессу. Затем его проводили в постель, чтобы он мог поспать хотя бы пару часов.
Утром 27 июня началась последняя, пожалуй, самая торжественная часть посвящения, растянувшаяся на несколько часов. Ричарда разбудили, одели и проводили к выходу. Мальчик оказался во внутреннем дворе Тауэра. Вход в королевские покои находился буквально в нескольких метрах, но ритуал требовал, чтобы это расстояние Ричард проехал на коне. Младшего брата короля сопровождала целая толпа, например, специально назначенный юноша нес перед ним меч и шпоры. Затем Ричарда проводили в залу, где его брат восседал на троне в окружении самых знатных лордов. По команде Эдуарда IV к ногам мальчика прикрепили золоченые рыцарские шпоры. По традиции король слегка ударил Ричарда мечом по плечу, поцеловал и напутствовал словами: «Будь добрым рыцарем». Затем Ричард должен был вернуться в капеллу, чтобы посвятить свой меч церкви. На выходе из храма мальчика поджидал еще один «курьез» – дорогу ему преградил королевский повар, который предупредил, что если Ричард сделает нечто, противоречащее законам рыцарства, он придет, чтобы сорвать шпоры с его ног.
Приняв к сведению грозные слова повара, младший брат короля отправился на торжественный обед, где он не должен был прикасаться ни к воде, ни к пище. Для восьмилетнего ребенка, ничего не евшего с прошлого вечера, это, скорее всего, стало тяжелым испытанием. Затем Ричарда проводили в его комнату и облачили в церемониальный наряд рыцаря Ордена Бани – голубой камзол с белым капюшоном и вышитой белым шелком эмблемой Ордена на плече.
Завершением необычайно насыщенного дня стала торжественная процессия, проследовавшая из Тауэра в Вестминстер. Этот ритуал был неотъемлемой частью коронации всех английских монархов. Эдуард IV проехал по празднично украшенным улицам Лондона в сопровождении придворных, именитых горожан и конечно же рыцарей ордена Бани. Ричард был самым младшим из них и, наверное, волновался больше всех.
На следующее утро 28 июня состоялась коронация Эдуарда IV, днем все пировали, а ближе к вечеру отправились на рыцарский турнир. В эти дни пышные церемонии следовали одна за другой; положение королевского брата обязывало Ричарда присутствовать на каждой из них. Скорее всего, к этому времени восьмилетний мальчик уже устал от бесконечных торжеств. Блестящий, похожий на спектакль церемониал, в котором каждый придворный четко следовал своей роли, по-видимому, оставлял его безучастным. Во всяком случае, повзрослев, Ричард проявлял удивительное для того времени равнодушие к придворным празднествам и даже не участвовал в турнирах.
В XV в., если речь шла об особах королевской крови или аристократах, возраст и физическое состояние зачастую просто не принимались во внимание. Ребенок мог получить не только титул, ношение которого не требовало особых усилий, но и должность, подразумевавшую исполнение множества обременительных обязанностей. Вскоре после своего девятого дня рождения Ричард приобрел и то и другое. 1 ноября 1461 г. он получил титул герцога Глостера, через пару недель стал рыцарем ордена Подвязки, а 13 ноября был назначен ответственным за сбор войск в Вестморленде, Камберленде, Нортумберленде и Йоркшире. Разумеется, на деле Ричард не принимал в формировании армии никакого участия – должность всего лишь обозначала его высокое положение. Помимо Ричарда, этот пост занимал его двенадцатилетний брат Джордж, а также те, кто в действительности контролировал сбор ополчения – лорды Уорвик и Монтегю.
И все же получение рыцарского пояса и первой должности полностью изменило жизнь Ричарда – с этого момента он вошел в мир взрослых. В XV столетии эта резкая перемена происходила со всеми мальчиками 7–8 лет. В случае с Ричардом Глостером политические события позволяют довольно четко провести эту грань – до воцарения Эдуарда IV он, по-видимому, еще воспринимался как ребенок. После восшествия на трон династии Йорков Ричард в одночасье превратился в могущественного герцога Глостера, опоясанного рыцаря, исполняющего свой долг перед короной. Игрушки и детские игры должны были остаться в прошлом, теперь Ричарду надлежало одеваться и вести себя как молодому мужчине. Он также получил право участвовать во всех взрослых играх, развлечениях и занятиях.
Помимо прочего, у юного герцога Глостера появился собственный штат придворных. Не все расходные книги за этот период сохранились; тем не менее мы знаем, что Ричард пользовался услугами четырех пажей (т. е. четырех мальчиков благородного происхождения и примерно одного с ним возраста, которые были скорее его товарищами по играм, чем слугами), двух менестрелей и десятка слуг и служанок.
Это крошечное сообщество функционировало как часть королевского двора. Эдуард IV вовсе не был домоседом. Он постоянно путешествовал и по политическим причинам, и просто для удовольствия. То же самое был вынужден делать и его младший брат. Хозяйственные документы показывают, что вещи, необходимые герцогу Глостеру и его придворным, посылались то в Вестминстер, то в Гринвич, то в Лестер, то в Кентербери. Как уже было отмечено в первой главе, этот полукочевой образ жизни был вполне типичен для аристократов, поэтому вряд ли казался Ричарду странным или неудобным.
Следующим важным событием в жизни юного герцога Глостера стало, выражаясь современным языком, получение практически ориентированного образования. После того как ситуация в королевстве хотя бы относительно стабилизировалась, Эдуард IV счел возможным отослать младшего брата на воспитание ко двору самого могущественного и популярного аристократа того времени, своего главного союзника – лорда Уорвика.
Напомним, что в XV столетии мальчики из аристократических семей не помещались в учебные заведения и не воспитывались дома – в возрасте 7–8 лет их отсылали к друзьям или родственникам, дабы они научились хорошим манерам и искусству владения оружием. Считалось, что воспитание в чуждой семье прививает стойкость, позволяет ребенку гораздо лучше усвоить необходимые навыки и способствует приобретению нужных социальных связей. Неудивительно, что между воспитанником и опекуном нередко возникали очень близкие, почти родственные отношения, а его дом начинал восприниматься как родной. Именно это и произошло с будущим Ричардом III. Любимая резиденция Уорвика – замок Мидлхэм – впоследствии стал истинным домом Ричарда, местом, которое он предпочитал всем остальным.
Впервые Ричард увидел Мидлхэм в ноябре 1461 г. К тому времени замок имел уже очень длинную историю. Мидлхэм начал строиться еще во времена Норманнского завоевания, и каждый новый хозяин стремился украсить замок и сделать его еще более неприступным. В XIII в. вокруг донжона возвели мощные стены с несколькими башнями, в замке появилась капелла; в XIV столетии была построена массивная надвратная башня, в XV – появились обширный жилой корпус и каменные службы; тогда же в стенах главного зала были пробиты высокие стрельчатые окна, украшенные изысканными витражами. К сожалению, в наши дни от Мидлхэма остались лишь величественные развалины. Однако мы можем представить, как прекрасен был этот замок во времена Создателя Королей. Мощные стены и квадратные башни; глубокий ров и огромная стрельчатая арка ворот; несколько внутренних двориков; наконец, множество залов и комнат с высокими готическими сводами. Особенно роскошным был главный зал, предназначенный для пиров и торжественных церемоний. Огромные витражные окна даже в пасмурные дни дробили свет на множество цветных квадратов, ромбов и прямоугольников; стены покрывали яркие росписи и не менее яркие гобелены.
Мидлхэм был не просто одним из замков Уорвика, именно там этот могущественный магнат, как говаривали в те времена, держал свой двор. Дело в том, что в XV в. вокруг каждого аристократа формировался свой собственный двор с пышными церемониями и сложным протоколом. Мидлхэм наполняли не только сторонники и слуги Уорвика, при самом влиятельном магнате Англии кормилось с десяток менестрелей, артистов и даже несколько ученых. Плодом их работы стала, в частности, «удлиненная» родословная всемогущего графа, в соответствии с которой его далеким предком якобы был покинувший разрушенную Трою Эней.
Кроме того, в Мидлхэме постоянно проживала семья Уорвика – его супруга Анна (урожденная графиня Бошам) и две дочери – Изабелла и Анна. В 1461 г. Изабелле исполнилось десять лет, Анне – пять. Впоследствии младшая дочь Уорвика Анна Невиль стала супругой Ричарда. Исторические источники не позволяют судить о том, как складывались отношения Ричарда и Анны в годы, когда будущий король воспитывался в замке Уорвика, и это отсутствие сведений открывает возможность для любых фантазий. С уверенностью можно утверждать только одно: Ричард провел в Мидлхэме три года (с конца 1461 по 1464-й), то есть он оставался там, пока ему не исполнилось двенадцать, а Анне восемь. В столь нежном возрасте их вряд ли могли связывать сколько-нибудь романтические отношения, к тому же до 1472 г. никаких переговоров о браке Ричарда и Анны не велось. Вместе с Ричардом на воспитание Уорвику был передан и его старший брат Джордж, но, по-видимому, братья не так уж много общались.
