скачать книгу бесплатно
Лэнгдон смотрел на титановый цилиндр, но видел только знак биологической опасности.
– То, что находится внутри, – продолжила Сиенна, – должно иметь какой-нибудь идентификационный код, наклейку с логотипом конторы, телефон, хоть что-то. Вам нужна информация. Мне нужна информация! Ваше правительство убило моего друга!
Боль, звучавшая в голосе Сиенны, заставила Лэнгдона встряхнуться, и он согласно кивнул, понимая, что она права.
– Да… мне очень жаль. – Он поморщился, сообразив, насколько неуместны слова соболезнования в данный момент. Потом повернулся к контейнеру, гадая, какие в нем могут храниться ответы. – Это может быть очень опасно.
Сиенна на мгновение задумалась.
– То, что внутри, наверняка надежно защищено и скорее всего помещено в небьющуюся пробирку из плексигласа. Этот биоконтейнер – просто внешний футляр для дополнительной защиты во время транспортировки.
Лэнгдон посмотрел в окно на припаркованный перед отелем черный мотоцикл. Женщина еще не вышла, но вскоре она выяснит, что Лэнгдона там нет. Интересно, каким будет ее следующий шаг… и сколько пройдет времени, прежде чем она постучится к ним в дверь?
Наконец Лэнгдон решился. Взяв титановый цилиндр, он скрепя сердце приложил большой палец к биометрическому датчику. Через мгновение в капсуле что-то звякнуло, и раздался громкий щелчок.
Прежде чем механизм защиты блокировки успел снова включиться, Лэнгдон принялся осторожно развинчивать половинки цилиндра. Через четверть оборота капсула звякнула еще раз, и Лэнгдон понял, что обратного пути нет. Ладони у него вспотели, но он продолжил начатое.
Половинки плавно скользили по идеально подогнанной резьбе. Он словно пытался открыть драгоценную русскую матрешку, правда, не зная, что скрывается у нее внутри.
После пяти поворотов половинки развинтились. Сделав глубокий вдох, Лэнгдон осторожно их разъединил. Его глазам предстал завернутый в поролон овальный предмет, формой напоминавший миниатюрный мяч, каким играют в американский футбол. Лэнгдон осторожно положил его на стол.
Пока ничего страшного.
Лэнгдон осторожно освободил предмет от защитной оболочки.
Сиенна озадаченно склонила голову набок.
– Даже не знаю, что сказать.
Лэнгдон ожидал увидеть какой-нибудь футуристический флакон, но содержание биоконтейнера оказалось отнюдь не современным. Предмет размером с упаковку из-под леденцов был покрыт изящной резьбой и сделан из материала, напоминавшего слоновую кость.
– Выглядит как старинный, – прошептала Сиенна. – Похоже на…
– Цилиндрическую печать, – подсказал Лэнгдон со вздохом облегчения.
Изобретенные шумерами в середине четвертого тысячелетия до нашей эры цилиндрические печати были предшественниками современной техники печатной графики. Конструкция напоминала современный красящий валик – боковая поверхность цилиндра была покрыта резьбой, в его продольное осевое отверстие вставлялся вал, и после прокатки цилиндра по мокрой глине на ней отпечатывалась повторяющаяся полоса символов, изображений или текста.
Лэнгдон не сомневался, что данная печать действительно представляла большую ценность, но не понимал, зачем кому-то понадобилось заключать ее в титановый контейнер, словно химическое оружие.
Бережно поворачивая печать, он увидел, что на ней вырезано жуткое изображение – трехглавый рогатый Сатана пожирает одновременно трех человек, торчавших из пасти каждой его головы.
Нечего сказать – приятное зрелище.
Лэнгдон посмотрел на семь букв под картинкой. Как и все тексты на печатном цилиндре, витиеватая каллиграфия была нанесена зеркально, но Лэнгдону не составило труда прочитать все слово – SALIGIA.
Прищурившись, Сиенна тоже разобрала надпись.
– Saligia?
Лэнгдон кивнул, чувствуя, как по коже у него пробежали мурашки.
– Это латинский акроним, придуманный Ватиканом в Средние века, чтобы напоминать христианам о семи смертных грехах. Он составлен из начальных букв их названий: superbia, avaritia, luxuria, invidia, gula, ira и acedia.
Сиенна нахмурилась.
– Гордыня, алчность, похоть, зависть, чревоугодие, гнев и лень.
Лэнгдон был впечатлен.
– Вы знаете латынь.
– Меня воспитали католичкой. В грехах я разбираюсь хорошо.
Лэнгдон улыбнулся и снова опустил взгляд на печать, пытаясь понять, зачем ее надо было прятать в биоконтейнер, словно она представляла опасность.
– Я сначала подумала, что это слоновая кость, – заметила Сиенна, – но на самом деле кость обычная. – Она поднесла цилиндр к солнечному свету и показала на испещрявшие его поверхность тонкие линии. – На слоновой кости ромбовидная диагональная штриховка с полупрозрачными жилками, а у обычной кости жилки расположены параллельно и имеют темные вкрапления.
Лэнгдон осторожно взял печать и внимательно осмотрел резные фигурки. На подлинных шумерских печатях имелась клинопись и фигурки были примитивными. На этой же резьба была намного искуснее и относилась, по мнению Лэнгдона, к Средневековью. Вдобавок при мысли, что вырезанное изображение явно перекликается с его галлюцинациями, ему стало не по себе.
Сиенна смотрела на него с тревогой.
– Что-то не так?
– Все тот же сюжет, – мрачно пояснил Лэнгдон и показал на резную фигурку на печати. – Видите этого трехглавого дьявола, пожирающего людей? Это обычный для Средневековья образ «черной смерти». Три прожорливых пасти символизируют свирепость, с какой чума расправлялась с населением.
Сиенна с опаской покосилась на знак биологической опасности.
Лэнгдону не нравилось, что вопрос о чуме и так поднимался слишком часто, поэтому раскрывать дальнейшую связь с этой темой ему очень не хотелось.
– Saligia олицетворяет коллективные грехи всего человечества… которые, согласно средневековым религиозным верованиям…
– …и явились причиной, по которой Бог покарал людей «черной смертью», – закончила его мысль Сиенна.
– Верно, – согласился Лэнгдон и вдруг осекся.
Он только сейчас обратил внимание на одну очень странную деталь цилиндра. Обычно такие печати имели продольное осевое отверстие, в которое можно было посмотреть, как в обычную трубку, но в данном случае оно было чем-то закрыто. Внутри кости что-то находилось. Торец печати блеснул, поймав луч света.
– Внутри что-то есть, – сказал Лэнгдон. – Похоже, стекло.
Он перевернул цилиндр вверх дном, чтобы посмотреть на другой конец, и внутри что-то перекатилось, будто там был спрятан шарик.
Лэнгдон замер, а Сиенна невольно вскрикнула.
Что, черт возьми, это было?!
– Вы слышали? – шепотом спросила Сиенна.
Лэнгдон кивнул и осторожно оглядел торец цилиндра.
– Тут какая-то заглушка… похоже, металлическая. – Может, пробка от пробирки?
Сиенна отшатнулась.
– А мы… случайно, ничего не разбили?
– Не думаю.
Лэнгдон осторожно перевернул цилиндр, чтобы снова посмотреть на торец, и внутри опять что-то перекатилось. Через мгновение со стеклом в торце случилось нечто невообразимое. Оно вдруг засветилось.
Глаза Сиенны расширились.
– Роберт, стойте! Не шевелитесь!
Глава 14
Лэнгдон застыл на месте с цилиндром в поднятой руке. Вне всякого сомнения, из стекла в торце цилиндра лился свет… как будто его содержимое внезапно потревожили.
Однако вскоре внутреннее свечение погасло.
Стараясь унять волнение, Сиенна подошла ближе и, наклонив голову, пристально вгляделась в стеклышко в торце.
– Переверните цилиндр еще раз, – шепотом попросила она. – Только потихоньку.
Лэнгдон осторожно перевернул печать, и стало слышно, как внутри что-то опять прокатилось вниз.
– Давайте еще раз, только аккуратно, – сказала Сиенна.
Лэнгдон повторил процесс, и снова раздался тот же звук. На этот раз в стеклышке мелькнул свет, но тут же погас.
– Судя по всему, это культура бактерий в пробирке, – предположила Сиенна, – а шарик при встряхивании заставляет их реагировать.
Лэнгдон знал, что в распылители действительно кладут шарики: с их помощью при встряхивании краска в баллончиках лучше перемешивается.
– Наверное, там содержится какое-то фосфоресцирующее химическое вещество, – сказала Сиенна, – а может, биолюминесцентные бактерии, которые при раздражении начинают светиться.
У Лэнгдона была иная версия. Ему доводилось пользоваться химическими фонарями и даже наблюдать свечение биолюминесцентного планктона, когда тревожили его среду обитания, но он не сомневался, что в данном случае свечение объяснялось другой причиной. Он еще несколько раз осторожно перевернул цилиндр и направил себе на ладонь послушно появившийся слабый красноватый лучик.
Приятно сознавать, что люди с IQ за двести тоже не боги.
– Смотрите, – сказал Лэнгдон и с силой встряхнул цилиндр.
Предмет внутри загремел, перекатываясь вверх-вниз все быстрее и быстрее.
Сиенна отскочила назад.
– Вы с ума сошли?!
Продолжая трясти трубку, Лэнгдон подошел к выключателю и погасил свет, погрузив кухню в полумрак.
– Это не культура бактерий в пробирке, – пояснил он, продолжая трясти цилиндр. – Это указка Фарадея.
Подобное устройство Лэнгдон однажды получил в подарок от своего студента. Оно представляло собой лазерную указку для преподавателей, которых раздражала необходимость постоянно менять батарейки и которые были не прочь произвести несколько встряхиваний, чтобы превратить кинетическую энергию в электричество. Кинетическая энергия от такой тряски накапливалась аккумуляторной батареей, которая приводила в действие крошечный генератор. По-видимому, кто-то решил превратить старинную печать в такую указку и поместить современную электронную игрушку в древнюю оболочку.
Теперь кончик указки ярко светился, и Лэнгдон с улыбкой произнес:
– Представление начинается!
Он направил луч указки на голый участок кухонной стены. Стена осветилась, и Сиенна испуганно охнула. Но самого Лэнгдона увиденное поразило так, что он отпрянул от неожиданности.
На стене появилась не крошечная красная лазерная точка, а фотография высокого разрешения, как будто производил ее не маленький цилиндр, а старомодный диапроектор.
Боже милостивый! Узнав жуткую картину, отобразившуюся на стене, Лэнгдон почувствовал дрожь в руках. Неудивительно, что я видел образы смерти.
Прикрыв рот ладонью, Сиенна нерешительно шагнула вперед, завороженная представшим перед ее глазами зрелищем.
Костяная печать спроецировала на стену мрачную картину человеческих страданий: тысячи душ претерпевали ужасные пытки на разных уровнях ада. На цветном рисунке преисподняя была изображена в вертикальном разрезе в виде воронки, уходящей концентрическими уступами вглубь до самого центра Земли. Нисходящие уступы представляли собой соответствующие круги ада – чем ниже, тем страшнее, – в которых корчились в пытках грешники.
Лэнгдон сразу узнал картину. Этот шедевр – «La Mappa dell’Inferno» – был создан одним из колоссов итальянского Возрождения Сандро Боттичелли. Его выписанная с мельчайшими подробностями «Карта ада» стала одним из самых жутких изображений загробной жизни, когда-либо созданных человеком. И по сей день эта темная, мрачная и страшная картина никого не оставляет равнодушным. Если «Весну» или «Рождение Венеры» Боттичелли писал яркими и радостными красками, то в «Карте ада» преобладает унылая желто-коричневая палитра.
У Лэнгдона вдруг сильно разболелась голова, но впервые после пробуждения в незнакомой больнице хоть что-то начало находить объяснение. Судя по всему, его мрачные галлюцинации были навеяны этой знаменитой картиной.
Должно быть, я накануне разглядывал «Карту ада» Боттичелли, подумал он, хотя понятия не имел, зачем это могло ему понадобиться. Картина уже сама по себе внушала трепет, но еще большее беспокойство у него вызывала мысль о том, что именно вдохновило Боттичелли на создание сего шедевра. Лэнгдон прекрасно понимал, что художником двигала не его собственная фантазия, а воображение другого человека, жившего на двести лет раньше.
Один великий шедевр породил другой.
На написание «Карты ада» Боттичелли вдохновило литературное произведение четырнадцатого века, которое стало одним из самых прославленных литературных творений в истории человечества… жуткое видение ада, вызывающее трепет по сей день.
«Ад» Данте.
Вайента неторопливо поднялась по служебной лестнице и осторожно выбралась на плоскую крышу погруженного в сон «Пенсионе ла Фиорентина». Лэнгдон назвал работнику консульства номер комнаты, которого не существовало в действительности. «Зеркальная встреча», как называлась эта уловка, была вполне обычным приемом для людей с подобным родом деятельности и позволяла оценить ситуацию, не выдавая своего местоположения. Для «зеркальной встречи» обязательно выбиралось место, за которым агент мог наблюдать с безопасного расстояния.
Вайента нашла удобную точку обзора на крыше, откуда открывался вид на всю округу с высоты птичьего полета, и принялась методично сканировать взглядом окна большого жилого здания напротив.
Теперь ваш ход, мистер Лэнгдон.
В этот момент Ректор вышел на обшитую красным деревом палубу своей роскошной яхты и с наслаждением набрал полную грудь солоноватого морского воздуха Адриатики. Это судно долгие годы служило ему домом, но теперь череда событий во Флоренции угрожала уничтожить все, что он построил.
Из-за фиаско Вайенты его империя оказалась под ударом, и за это по окончании миссии ей обязательно придется ответить, но сейчас она была нужна на месте.
И не дай ей бог подвести его еще раз.
Сзади послышались быстрые шаги, и Ректор, обернувшись, увидел, что к нему спешит одна из сотрудниц аналитического отдела.
– Сэр, – обратилась она к нему, запыхавшись, – появилась новая информация. – В утреннем воздухе ее голос звенел от волнения. – Роберт Лэнгдон только что зашел в свою гарвардскую почту с незащищенного IP-адреса, – доложила она и, встретившись взглядом с Ректором, добавила: – Теперь мы можем точно определить его местонахождение.
Ректор поразился удивительному легкомыслию, проявленному Лэнгдоном. Это совершенно меняет дело. Сложив пальцы домиком, он устремил взгляд на береговую линию, просчитывая варианты.
– Нам известно, где сейчас команда Службы наблюдения и реагирования?
