скачать книгу бесплатно
Шедший рядом красноармеец с ружьем подозрительно смотрел на непонятно откуда взявшихся и странно экипированных своих товарищей из будущего, что заставило их прекратить разговор.
Наконец дошли до кабинета командующего.
– Ну что ж, давайте еще раз знакомиться. Моя фамилия Фрунзе, Михаил Васильевич, я командующий Туркестанским фронтом.
– Савонин Валерий Сергеевич… – лейтенант протянул руку хозяину кабинета. – Командир боевого расчета отряда специального назначения…
– С фронта что ль?
– Так точно, – подумав и на ходу сочиняя легенду начал командир. – После декрета Временного правительства место сражения оставили. Пришли сюда. Против Советской власти не сражались, к действующей армии не примыкали, – он отвечал четко, по-военному чеканя слова, что заставило Фрунзе присмотреться к нему.
– Боевой опыт имеете?
– Так точно, товарищ командующий. Значительный.
– Это хорошо. А почему в РККА не записались?
Савонин только пожал плечами:
– Здесь слабо доносилась информация о ходе Гражданской войны. Не имели точных данных о том, куда и к кому обращаться по этому вопросу…
– При оружии?
– Так точно, с фронта осталось.
Фрунзе окинул взглядом их экипировку.
– Чудное какое-то оружие у Вас.
– Трофейное, – выпалил Ахмед.
– Ну славно. Значит, вступаете в РККА и будете сражаться за Советскую власть?
– Так точно.
– Это хорошо. Ну бумаги вы после заполните, а пока послушайте, что нам предстоит сделать…
– Что он несет? – шепотом спросил Узванцев у Пехтина. Тот пожал плечами:
– По ходу, совсем заигрался. Или крыша поехала.
– Что, простите? – обратил на них внимание Фрунзе.
– Ничего, продолжайте, Михаил Васильевич, – Савонин показал шепчущимся кулак – как воспитатель в детском саду.
– Так вот товарищи. Перед нами стоит боевая задача по завладению Бухарой. Первую попытку мы предприняли еще в начале войны, два года назад. Тогда совместно с подразделениями младобухарцев мы нанесли удар по эмирату, но… оказались неподготовленными. Я, если честно, уже тогда говорил Троцкому о том, что делать такой бросок как минимум несвоевременно, рано. Мы увязли тогда и в Крыму, и с белочехами, и на Кавказе. И тут еще это… В общем, поторопились тогда. Сейчас мы практически закончили войну, и командование РВС прислало меня сюда, чтобы, так сказать, предпринять усилия по объединению двух наших братских народов… Ну, а если быть точным и без лирики, то для того, чтобы организовать боевую операцию.
– Вы так говорите, будто за одну операцию можно покорить такую махину как эмират?
– Ну не за одну, конечно, мы ее проработаем детально… И, полагаю, вы мне в этом поможете. А? как? Или все-таки надлежит отправить вас курьерским поездом в Москву, чтобы там с вами разобрались?
Козлов хотел было сказать что-то вроде «Да, в Москву, уж там явно разберутся, кто есть кто», но, встретив на себе жесткий взгляд командира, промолчал.
– Конечно, поможем. Мадамин-бек изложил нам примерную картину перехода на вашу сторону, из чего стало понятно, что другой альтернативы тут быть не может. Да и сами мы, честно говоря, давно склонялись к переходу… Случая, как говорится, подходящего не было…
– Вот и замечательно. Считайте, что он подвернулся.
– Меня только беспокоит численность войск. То, что мы увидели в Кагане, явно недостаточно для того, чтобы установить контроль на всей Бухарой.
– Части подоспеют из других подразделений Туркестанского фронта – в том числе с Кыргызстана, из числа киргиз-кайсаков. Пока мы должны посеять внутри врага строгое убеждение в том, о чем вы сказали – что нас мало. Таким образом, эффект от появления дополнительных частей произведет не только боевой, но и деморализующий эффект. Как смотрите на такое?
– Положительно. Когда приступим к разработке боевой операции?
– Да хоть сейчас. Я, знаете ли, сутками тут только этим и занимаюсь.
– А когда прибывает подкрепление? Не получится ли так, что мы развернем движение, а дополнительных сил не будет?
План операции РККА в Бухаре
– Подкрепление прибывает послезавтра. Но до этого мы должны еще раз наведаться к эмиру.
Вид Старой Бухары
– Зачем?
– Предложить ему добровольно разместить наши части в Бухаре.
– Думаете, он согласится?
– Я так не думаю, это требование товарища Троцкого.
– Понимаю. Скажите, не известно ли от разведки, в какой части Бухары дислоцируется наибольшее количество регулярной армии эмирата?
– Известно, в Старой Бухаре, – Фрунзе подошел к карте и стал показывать на ней карандашом. Туда же подошел Савонин.
– Значит, начнем выступление со стороны Кагана в светлое время суток под дымовой завесой.
Фрунзе округлил глаза:
– Что это значит?
– В Старой Бухаре инициируем несколько крупных пожаров. Пока город и расквартированные там части охватит переполох, все будут заняты на тушении, мы выступим со стороны Кагана ограниченным контингентом… ограниченной численностью, то есть. В это время мы должны убедиться в том, что полностью контролируем железную дорогу, поскольку полагаю уместным прибытие дополнительных частей сразу в Бухару именно по железной дороге.
– Отлично! – глаза Фрунзе заблестели. – А почему Вы хотите начать в светлое время суток? Мои советники предлагали выступить ночью.
– Ночью в Бухаре, насколько мне известно, – Савонин вспомнил старые фильмы, что смотрел еще в детстве, – осуществляется дозор. Ночью, как правило, происходят все масштабные наступления, а потому под покровом темноты регулярные части будет проще поднять по тревоге. Да и басмачи ночью тут чувствуют себя как рыба в воде. А моим ребятам будет трудно сориентироваться – ночи здесь темные и холодные, местности мы не знаем, зимней экипировки не имеем. Потому ведение боевых действий в темное время суток исключается.
Фрунзе согласно кивнул – у Савонина было явно больше опыта войны, несмотря на юный возраст. Советский военачальник еще не знал, что спустя годы всем желающим начнут давать военное образование в вузе, названном его именем – этот вуз, по иронии судьбы, окончил Савонин прежде, чем его направили на службу в ГРУ.
– Завтра, с Вашего позволения, – продолжал лейтенант Советской Армии, – я вместе с Вами поеду в Бухару, чтобы на месте изучить особенности местности, рельеф, проблемные места будущего расположения наших войск и ведения боев.
– Да, да, конечно.
– А сейчас нам с ребятами отдохнуть бы.
Фрунзе расположил их на первом этаже дома эмира. Наскоро перекусив, ребята вышли во дворе и уселись вокруг арыка.
– Валерий Сергеевич, почему Вы не связались через него с нашим командованием? – негодовал Козлов.
– С каким командованием? С Ивашутиным? Ему в 1920 году 6 лет было!
– Да Вы что? Вы правда верите, что этот сумасшедший – Фрунзе?
– Я в это не верю. А у тебя какие предположения, позволь осведомиться?
– Ну… Я не знаю… Может быть…
– Может быть, в глубине Панжерского ущелья засела группа сумасшедших, которые занимаются историческими постановками…
Ирония судьбы состоит в том, что много лет спустя сын Савонина будет принимать участие в исторических реконструкциях – детальных сценических восстановлениях исторических событий и битв. Пока о них никто здесь не слышал…
– Я не это имел в виду…
– А что? Что ты имел в виду?
– Вы сказали, что мы примем участие в штурме Бухары…
– Пойми простую вещь. Я толком не знаю, куда и как мы попали. И если это игра, то надо принять навязываемые нам правила. Очень может статься, что эти странные люди, которые, если ты заметил, вооружены до зубов, могут обидеться, если ты станешь вести себя с ними неподобающим образом, и прикончить тебя раньше, чем мы выйдем на связь с Центром.
– А про пожар это ты специально сказал? – лукаво улыбнулся Ахмед.
– Почему?
– Ты ведь знаешь, что при наступлении РККА в сентябре 1920 года Бухару охватил сильнейший пожар? Хочешь принять в нем участие? Мальчики кровавые по ночам сниться не будут?
Валерий улыбнулся.
– Я же уже говорил про правила игры. Или принять или плыть против течения. А что касается исторических событий – чему быть, того не миновать. Тут уж как говорил Сенека, «судьба покорных ведет, непокорных тащит».
– А я считаю по-другому.
– И как же ты считаешь?
– Что, если есть возможность повлиять на историю, надо повлиять!
Савонин вскочил, оттащил товарища подальше от всех.
– Ты думай, что говоришь-то!
– А что? – недоумевал Ахмед.
– А то, что эти ребята плевать хотели на эту войну и на интересы верхушки Политбюро. Из них пушечное мясо делают, непонятно зачем, а ты еще масла в огонь подливаешь. И ты сам прекрасно ведь знаешь, что война эта никому не нужна. Можешь, говоришь, повлиять на историю? Так вперед, влияй. Доберемся до Баграма, а там – хоть в Пакистан, хоть в Иран.
– Да ты чего, я не…
– Думай, что говоришь.
Вернувшись к группе, Савонин скомандовал:
– Значит так. Слушай мою команду. В разведывательных целях приказываю всем рассредоточиться по городу. Проводить ориентирование на местности, вступать в контакты с местным населением по вопросу наведения справок – что за город, где идет война, каково соотношение противоборствующих сторон, какой год…
– Товарищ лейтенант…
– Отставить! Я разговариваю с Фрунзе. Всем прибыть в расположение не позднее 20 часов местного времени. Разойдись.
Отдав команду и убедившись, что бойцы, хоть и с немалым недоумением, но стали все же ее выполнять, он вновь поднялся в кабинет главнокомандующего.
– Разрешите, Михаил Васильевич?
– А, товарищ Савонин, заходите пожалуйста.
– Я по вопросу вступления в РККА. Сами понимаете, бойцов надо убедить. Не приказать, а именно убедить. Решение-то они приняли, да вот потом не пожалели бы. А как мне убедить, когда я и сам толком ничего не знаю…
– Логично. Так что же Вы хотите узнать?
– Как там, в Москве?
Фрунзе улыбнулся
– В Москве как в Москве. Как в столице. Если Вас интересует расстановка сил на фронте, то с уверенностью могу сказать – кое-где вооруженные столкновения еще продолжаются, но в целом перевес на нашей стороне. Можно сказать, исход Гражданской войны предрешен.
– И Вы считаете, что власть большевиков – это всерьез и надолго?
– Товарищ Савонин, если бы с Вами были в Москве, Вас давно препроводили бы под белы рученьки прямиком к товарищу Дзержинскому за такие слова…
– К Феликсу?
– Эдмундовичу. Поймите простую вещь – это власть народа, власть рабочих и крестьян. Тот самый идеал, о котором писали Маркс и Энгельс, Герцен и Чернышевский, Плеханов и Ленин, наконец. Народ веками ждал этой демократии – и получил ее наконец. Как думаете, захочет он ее отдать? Сами знаете, власть если берут, то уже не отдают.
– Это верно, вот только приведет ли народ самого себя к светлому будущему?
– А кто же, как на сам народ может еще разрешить его судьбу? Царь? Бог? Помещик? Увольте.
– Хватит ли опыта? Ума? Терпения?
Фрунзе задумался. Савонин задавал ему вопросы откровенно – с первой минуты знакомства военачальник показался ему именно таким, каким его изображали во всех учебниках: рассудительным, взвешенным, спокойным. Таким он и был – один из немногих порядочных и здравомыслящих людей в верхушке большевистской власти. Потому, видимо, надолго его и не хватило.
– Слишком сложные вопросы Вы задаете, товарищ Савонин. Ответить на них может, пожалуй, только время. А время делаем мы. Вы-то сами как хотите? Хотите для себя будущего, где только от Вашей воли и Вашего решения все зависит?
