скачать книгу бесплатно
– И я не смог ее писать, попросился к медсестре.
Юля молча сидела, не двигаясь. Слова Рифа картина за картиной разворачивали перед ней тот страшный день. Она рассказала ему, теперь это возвращается к ней обратно. Как же больно… Но она вытерпит, так просто нужно для справки. Это слова, слова.
– Думаю, это было что-то типа presyncope, давление скакнуло вверх-вниз, по типу ВСД. Пару раз бывало нечто подобное, но я не обращался.
– Ого, молодой человек, такие термины… – брови участковой приподнялись в удивлении, – в семье есть и врачи?
– Нет, но медицину люблю, и от соседа, студента-медика, осталось много книг, учебников. Интересно бывает почитать. Вот, посмотрите, если хотите, четвертая полка снизу, левая секция.
Риф сделал приглашающий жест, показав на высокий книжный шкаф. Врач заинтересованно подошла, провела ладонью по корешкам. Да, неплохая батарея. Там вполне можно вычитать и про вегето-сосудистую дистонию. Весьма нынче популярный диагноз среди молодых людей предпризывного возраста. Она повернулась к Рифу.
– Ведь тебе шестнадцать?
– Да.
Она прищурилась и невинным тоном спросила.
– В армию собираешься?
Риф усмехнулся в ответ.
– И собираюсь, и пойду. В нашей семье все слуги государевы.
Вот же наглец… Впрочем, она неправа – не дерзит, не грубит, отлично воспитан и не кажется одним из "золотых горшков". И эта девочка с ним – не выглядит одной из подружек помянутого «горшка». Ишь, глазищи зеленые кошачьи распахнула, того и гляди когтями пройдется. Серьезно тут у них. Обязательно надо расспросить Елену Васильевну, та вот-вот на пенсию уйдет и оставит ее с этими, да и про других тоже надо узнать. Ирина Семеновна взяла фонендоскоп и выразительно посмотрела на Юлю, потом на дверь. Та поняла и подчеркнуто неторопливо встала и вышла из комнаты, негромко щелкнула дверь.
– Серьезная девочка, никого к тебе не подпускает, да? Садись прямо и подними футболку, я послушаю.
Риф слегка поежился от прикосновения холодной мембраны фонендоскопа.
– Сядь прямее. Дыши. Еще. Не дышать. Глубокий вдох.
Врач сняла наушники и оставила фонендоскоп висеть на шее, сунув мембрану в карман жакетки. Пожала плечами.
– Ничего. Да и с чего бы, не правда ли, почти коллега? Ложись. Футболку не опускай.
Вдруг что-то с негромким стуком прижалось к двери с той стороны, проехалось по дереву. Риф с трудом сдержал улыбку, поняв. А поняла ли врач? Виду не подала, в лице не изменилась. Когда ее сухие прохладные пальцы легли на вздрогнувший живот, он на мгновение подумал – не решила ли доктор "поиграть в доктора"? Так, просто, чтобы позлить Юльку, да и сбить апломб с барчука? Да просто так, в конце концов. Мало ли, что у нее в голове. Пальцы неторопливо двинулись справа налево, осторожно, но и сильно нажимая. Пока все в рамках осмотра. Бред, о чем он думает? Она старше лет на десять, а то и больше, кого злить, с кого сбивать, зачем? Бред.
– Не напрягай, расслабь. Вот так.
Пальцы продолжают свое путешествие. С той стороны двери тихо. Слишком тихо. Пальцы сдвинулись ниже. И остановились. Ирина Семеновна выпрямилась и негромко сказала.
– Можешь опускать. Разумеется, никакой патологии нет, – она повернулась к двери и позвала, – Юля, заходи. Стакан можно вернуть на место.
С той стороны отчетливо замерло, послышались шаги, девушка действительно отошла на кухню. Дверь распахнулась, Юлька невозмутимо прошествовала обратно и уселась на диван рядом с Рифом. Врач взяла тoнометр.
– Дай руку, и постарайся ею не двигать, пальцами не шевелить и мышцы не напрягать.
– Давление будет тоже в норме, Ирина Семеновна.
Она поджала губы и с треском развернула манжету.
– Вот и посмотрим. Заодно не расскажешь, что у тебя с рукой?
Она кивнула на забинтованную ладонь Рифа, о которой он откровенно забыл. Не болит, не беспокоит, зачем о ней думать? Теперь же, после слов врача, он снова почувствовал противное покалывание, словно между пальцами засел осколок зеркала. Риф знал, что это не так, но четко ощутил на миг – он там. Или был там и – исчез. Как исчез Пришелец, разбивший зеркало этой самой рукой. Для чего? Оно было чем-то важно для возвращения? Снова вопросы. А ведь хотели ничего не выяснять, ни о чем не спрашивать. Ошиблись – вокруг не вакуум, целый мир, и они – его часть. Не сбежать, не отсидеться дома. Мир устами врача сейчас спросил, указав на руку – придется ответить. И показать.
– Случайно порезался, зеркало перетаскивал, – Риф развел руками, – уронил, оно разбилось.
– Прямо на кулак уронил? – Ирина Семеновна не стала скрывать усмешки, – Юля, а ты что скажешь?
– Меня тут не было, так что не скажу, – Юля пожала плечами, – а что такого? Я и сама тарелки разбивала иногда, чашки. Резалась. Ерунда.
– Конечно, – врач решила не развивать эту тему, в конце концов, и это не ее дело.
Порез чистый, инородного тела нет. Бинтовать они хоть и не особо умеют, но справятся. Хотят разбитое случайно зеркало – пусть. Не ей с этим разбираться. Потому она не стала спрашивать и о припухшей левой кисти. Пальцы и их костяшки. След удара? Он с кем-то дрался? Тогда и порез получает совсем другое объяснение. Тоже не клеится – ребята не выглядят, словно влипли в подобную историю. Но что-то здесь не так… Врач вздохнула и решила все же померить давление.
Через минуту она прямо спросила, убрав принадлежности обратно в саквояж.
– Зачем вы меня вызвали? Нет, я понимаю, что нужна справка. Что ты не написал контрольную. Но ты – абсолютно здоров, юноша. По крайней мере здесь и сейчас. Ничего больше не хотите сообщить? Про порез на руке, например. Или про ушиб на левой кисти. Я никому не расскажу, обещаю. Я – врач, хранение тайны – моя прямая обязанность, – Ирина Семеновна подумала мгновение и добавила, – конечно, если речь не о чем-то криминальном.
Риф покачал головой.
– Больше сказать правда нечего, простите. И справка мне нужна совсем маленькая.
Юлька не выдержала и широко распахнула глаза, посмотрела на него. Риф кивнул.
– Завтра я возвращаюсь в школу.
– Уфф… Слава богу, свалила. Саш…
– А?
Юля вытянулась на диване, уютно устроив голову у него на коленях, прикрыла глаза. Ей нравилось так лежать, чувствуя, как пальцы юноши медленно перебирают волосы.
– Почему – завтра? Мы даже не позанимались, то одно, то другое…
Риф вздохнул, склонился к ней совсем близко. Она почувствовала тепло дыхания и открыла глаза. Зеленое смешалось с темно-карим, почти черным. Касание губ.
– Не выходит у нас отсиживаться, сама видишь. Врачиха зоркая, даже левую руку разглядела. О криминале заговорила. А ведь точно, болит.
Он поднял ее и внимательно рассмотрел, поворачивая перед глазами. Согнул пальцы, сжал в кулак, слегка поморщился – движение отдалось болью. Словно кого-то или что-то ударил. Риф пожал плечами, никого он не бил.
– Не буду прятаться за твоей спиной. Ты там одна против всех, это неправильно. Мы вместе?
– Вместе.
– Кроме того, все ждут, что я залягу. Ты сама слышала, да и мы того же хотели, помнишь?
– Помню.
– Хер знает, до чего они еще додумаются за эти дни, без меня. Верно?
– Верно.
– Дианы не было. Думаю, Светлана с ней говорила отдельно. А знаешь, кем была Диана? Военным переводчиком в разных интересных местах. Этот Пришелец круто говорил по-английски?
– Очень круто, как… Наверное, как американец, как в фильмах. Похоже очень.
– Угу. И как Диана на это?
– Знаешь, она не особо прям восхитилась и даже пятерку не поставила. Я же рассказывала.
– Помню, просто сейчас снова думаю. Мама всегда говорит – «прокручивай». Вот и кручу.
– Вот бы ей все рассказать, она бы их…
– Нельзя. Ничего ей не нужно знать. Мы не можем ее подставлять, никак.
– Понимаю, конечно.
– Вот они ждут, что спрячусь, а мы их завтра – удивим. Удивил – победил. Спрячемся не дома, а среди людей.
Риф погладил подругу по щеке и шепнул.
– Где умный человек прячет лист? Помнишь?
Юля улыбнулась и подмигнула, прошептала в ответ.
– Помню. В лесу.
– Вот и идем в лес, Юлька-барабулька.
– А контрольная? Если завтра заставит писать?
– На тройбан всяко напишу, не дрейфь, мэм.
– Ой, не кажи гоп…
– Все, поздно уже, домой.
– Ну Са-аш…
– Лифчик не забудь. Подъем, солнце. И домой позвони, что все в порядке и выходим. Опять забыли, Юль. Так нельзя, твои волнуются.
– Ну что со мной случится? Два шага от школы, сидим дома. Я сказала, что ты немного приболел и мы никуда не пойдем. Так что, не страшно.
– Все равно. Звони. Боишься, что влетит? Давай я.
Юлька покачала головой и подошла к стоящему на тумбочке в углу телефону, сняла трубку. Посмотрела на часы и поморщилась – почти семь. Стоило позвонить еще часа три тому назад. Да, ее родители знают, где она и с кем, они в любой момент могут в этом убедиться, просто набрав номер. Раньше так и было, потом привыкли и перестали проверять. Но злоупотреблять их терпением не стоило. Шесть оборотов диска, Юля поднесла трубку к уху.
– Мам? Привет, это я… Да, конечно, а где мне еще быть?… Все в порядке, уроки сделали, поели… Да, да… Уже лучше себя чувствует… Простыл немного, наверное… Участковая? Конечно, была… Мы уже выходим, будем как обычно… Конечно, проводит, и тебе привет от него… Нету температуры, и не кашляет, и я в порядке, ну что ты, в самом деле… Ага… Целую!
Она положила трубку и посмотрела на Рифа.
– Ну вот, все хорошо. Идем?
Трусы вместе с так и не надетым лифчиком Юлька положила в портфель.
Веселая суматоха сборов, шутливая перебранка. На миг вернувшаяся мгла рассеялась, они перестали о ней думать. Они знают, что делать, что будет завтра. Сейчас выйдут на тихую вечернюю улицу, рука в руке, совсем недлинная дорога к ее дому. Что может теперь с ними случиться? Все позади, предстоящее – понятно и знакомо, как до последнего камня знакома им исхоженная вдоль и поперек улица. Вдаль уходит цепочка горящих серебристым светом фонарей, старинная брусчатка мостовой отражает их своими неровностями, причудливой "лунной дорожкой", перечеркнутой тенями высоких каштанов. Прохожие торопятся по последним делам, прежде чем пойти домой, к ждущим их семьям. Ужин, непременные разговоры о делах, о планах, новостях, обо всем. Обязательная программа «Время» и после нее фильм.
– Будешь "Государственную границу" смотреть? Я буду. Интересно, что там дальше. Матроса не люблю, а вот Арамис там… – Юлька деланно вздохнула, изобразив влюбленность.
Риф покачал головой, его пальцы сильнее сжали ладонь девушки, она посерьезнела.
– Не волнуйся, с мамой все хорошо пройдет, вот увидишь. Когда звонить?
– Ночью уже, давай в двенадцать?
– Ага, точно, чтобы наверняка.
Риф улыбнулся.
– Заодно и серию расскажешь. Не засни только.
– Когда это я засыпала? Ну, максимум, дипломатический «сквозняк» полчасика.
– И не «матрос», а Гамаюн. Не «Арамис», а Данович.
– О, Данович, точно. И фамилия красивая… А кто такой Натье?
– Чего?
– Ну Натье… Его буржуй в чемодане прятал.
– Аа… Это был художник, французский. Только его в чемодане быть не могло.
– Почему?
– Он не рисовал миниатюры. Его стиль – портреты женщин в сказочных костюмах. Дома есть в альбоме, покажу.
– Ага, интересно, хочу посмотреть. И как ты все это запоминаешь, имена, художников? А простую теорему – никак.
– У нас мозги по-разному устроены, вот и мне теоремы не даются, а тебе художники и прочая "минералогия".
– Это точно, что по-разному.
Юля решила сменить тему, отвлечь друга и себя от неспокойных мыслей. Лучше просто поболтать. Хоть о кино, хоть о теоремах, хоть о чем.
– И все-таки она противная, врачиха эта, – Юлька на ходу заглянула в витрину булочной и дернула Рифа за руку, – пошли, там сладкие. Возьмем парочку?
