Пост «Империя» – пост «Колония»

скачать книгу бесплатно

Пост «Империя» – пост «Колония»
Алмаз Браев

Империя рождается из казалось бы ничего – из активности аутсайдера в иерархии действующей элиты. Обычно это самый недостойный кандидат из «народной» партии, боковой ветки царей, плебей, младший роду или семье, сын наложницы. Империи создаются неукротимой энергией честолюбцев, которые предлагают свои услуги в обмен на новые территории и блага. Также узнаете, что происходит с талантливыми людьми в период рыночного «междуцарствия» так называемой рыночной демократии, когда само общество против них.

Пост «Империя» – пост «Колония»

Алмаз Браев

© Алмаз Браев, 2024

ISBN 978-5-0064-6690-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Падение империи и бурление гноя

Империя – укрощение крови

Какие народы входили в империи?

Народы на родоплеменной стадии. Я даже не буду перечислять – все народы проходили эту стадию. На родоплеменной стадии происходили броуновские движения. Племя нападало на племя, соседи на соседей. Все вожди племен – гордые и амбициозные. Вся родня вождей – гордая амбициозная. Любой физический крепкий зереф – потенциальный вождь. Отсюда вечная распря, дрязги даже среди близких родственников, готовых перегрызть горло.

Именно в этот момент приходил третий субъект, которого вызывал один из племенных драчунов – и все прекращалось. С этого момента племена жили в составе дружной семьи народов, – в империи. Имперская элита (римлян, арабов, монгол, ханьцев, турков, русских вытягивали в свои ряды самых талантливых из народов окраин. Империя – лучшая система под управлением ремидов – государственников. Без ремидов – людей вне племени государства не было. Если к двум дерущимся зерефам приходил ремид, значит пришла и империя. Империя – высший момент, апофеоз перестройки первобытного мира в систему.

Все народы, что вошли в состав СССР, жили на родо -племеном уровне. (В монгольской орде пытались решить зерефный вопрос – не решили. Ошибка Чингисхана: раздел империи сыновьям, то есть по крови. Монголы остались зерефами, оттого возобновили племенной хаос).

У латышей были племена земгалов, куршей, латгалов. У грузин сваны, мингрелы, лазы. У казахов кипчаки, найманы, дулаты и тд. Все народы на племенной стадии притягиваются к имперскому центру как магнит. Сами вожди обращаются к Империи, как к арбитру бесконечных разборок родни. У народов с рефлексией зереф амбиции играют повсеместно. Отсутствие авторитетного центра обусловлено именно неуместностью зерефных амбиций. Зерефы могут объединяться, но это объединение неустойчивое в любое время: потому что не ясно в какой момент у зерефа заиграют амбиции. Зерефы устраивают даже гражданскую войну или создают такую перспективу. Но им все равно. Они похожи на быка, у которого налились глаза кровью (на любых самцов в гоне). Потому вызов третьего субъекта в качестве арбитра – это логика самого умного из двух драчунов с нормальными глазами.

Почему империи разваливаются. Кто их разваливает? Почему на имперских окраинах вновь вспыхивает драка?

Рефаги – рыночные люди «без души»

Империя – это консервативный союз, принадлежности на основе солидарности неформальной крови – территориальный союз.

Но со временем к солидарным людям приходят люди, для которых традиция ничего не значит. Приходят люди без родства, по критерию деньги, – рефаги.

Традиционные люди, для которых родство не пустой звук (а империи все народы «душевные»), хотят тут же породнится с пришедшими.

Зеремиды, как и зерефы по инстинкту снова чувствуют третьего субъекта – как вырваться вперед и «перебить всех родственников». Появляется нация бывших консервативных людей – мещане, которые начинают свалку, драку, разборки, точь-в-точь как это делали предки-варвары. Душевные люди сразу становятся бездушными – с наружи безобразные, добрые внутри, тем самым подражают новому критерию цивилизации – рациональности. Делают все по-хамски, дико претенциозно подражают самые худшие черты западной цивилизации.

Все мещане (зеремиды) – союзники Запада.

Теперь они приводят третьего субъекта одновременно все сразу, но не на деле как раньше, а словами – на словах. У Запада появляются толпа союзников, как бывших ничтожеств и предателей. Призвавший третьего на «братские разборки» – это предатель, с точки зрения патриотов. Теперь все мещане становятся патриотами наоборот. Они утверждают, что Запад – лучший союзник, прекращающий всякий спор. Новые племена варваров заходят в империю денег с криками и манифестациями. Запад дал шанс всем нищим и аутсайдерам империи подняться на самый верх вместе с подарками.

Если в империи управляющим и секретаря давали скипетр и документы на управление, теперь толпе мещан дают автомобили и гаджеты, как показатель силы и могущество рыночных личностей.

Глава 1

Почему русские не улыбаются

Какая разница между европейской и русской буржуазией?

Я же не спрашиваю, чем русские отличаются от остального мира.

СССР развалился сам – никто его не подталкивал падать. Если конспирологи нашли лепту американских разведчиков и пятой колонны, тогда он они нашли глисты виновниками смерти старого человека. Конечно глисты можно найти у любого человека. Тогда в инсультах, инфарктах, отравлениях от алкоголя и наркозависимости глисты тоже виноваты. Вам не смешно? Мне нет. Но конспирологи – настоящие патриоты. Все виноваты, только не народ.

Итак, какая разница и между русскими и Западом? И при чем тут распад СССР?

Вы, возможно удивитесь, но период существования официального русского коммунизма можно считать фабрикой русской буржуазии.

На Западе буржуазия формировалась несколько веков – она продукт социальной эволюции. В России все по другому (как всегда) – буржуазия формировалась как будто на фабрике. Ей хватило 73 года, чтобы прыгнуть с конвейера и захватить сам завод по производству самой себя.

Нет, конечно до 1917 года в России также все было «как у людей», как во всем мире: буржуазия вызревала внутри не совсем развитых товарно-денежных отношений, но все таки это было «как у людей». Европейская буржуазия из грязных, забитых, сбежавших от голода и нищеты из отчего дома людей, превратилась со временем в значительную городскую прокладку. Эти оборванцы не сразу переселились из пригорода. Чтобы они поселились на окраинах, они научились экономить. Английский меркантилизм не лорды и пэры придумали – зачем им было экономить? Это бывшие нищие потомки крестьян научили нацию экономить на государственном уровне (а затем и весь мир) Ни одного лишнего движения! Все рационально и расчетливо как в фашистском концлагере или в ГУЛАГе Сталина (сделаешь лишнее движение, умрешь). Прежде меркантилизма еще и утилитаризм: шаг за шагом, год за годом, крона к кроне – и ты торгуешь в центре Лондона.

Когда российские города заполнились безземельными крестьянами? В конце 19 века.

Чтобы было понятно, как формировался новый социум в России, достаточно Преступления и наказания Достоевского. А кому мало, то можно читать зарисовки Хитровского рынка писателя Гиляровского. Хитровский рынок был дном. Русское мещанство вышло из подобных рынков. А английское мещанство – из лондонских торгашей, где шатались бродяги типа Тома Кенти. В Англии крепостное право отменили в 14 веке, в России в 19 веке – разница пятьсот лет. За это время англосаксы научились улыбки вежливости и научили этой дежурной улыбке весь мир. Американцы удивляются: русские не улыбаются. Русские ходят мрачными (казахи такие же, кроме того взгляд раскосых глаз как лезвие бритвы). Еще бы. Современные русские мещане, русская буржуазия была произведена коммунистическими секретарями – вся страна был заводом по производству мещан. Почему патриоты-конспирологи не удивляются, что за СССР в 1991 году никто не встал? Не пошел умирать. Этот референдум Горбачева за сохранение СССР ничего не значил: все люди по инерции выбирают родного болото, – как бы чего не вышло. Нам было все равно. Мы были сыты лицемерием. Настоящая любовь к родине проявляется борьбе, в активном сопротивлении. Активной борьбы закономерно не было. Совершенно закономерно. Весь народ предателей, молчаливых соглашателей, филистеров, обывателей – были согласны на эксперименты над собой – лишь бы выжить в рыночном концлагере. Впереди замаячили заманчивые соблазны. Самый главный соблазн, кроме шмоток и ярко упакованной еды – жить как на Западе. А вы умели улыбаться как на Западе? А вы знаете, что дежурной улыбке мещане Запада учились 500 лет, а вы всего лишь 73.

СССР был буржуазной фабрикой, но никто про это не узнал, пока СССР не распался. Чтобы население попало на рыночную площадь, на базар, научилось продавать-покупать, выстроились в ряд вдоль улицы – требовалась школы обмана. Школа цинизма, лицемерия, двуличия, расчета и выгоды. В СССР все это уже было (откуда?) Весь поздний СССР был полон настоящими подлецами – будущими лучшими коммерсантами. Этой гвардии было достаточно. Первые подлецы и предатели – партийные бонзы. А куда ведет пастух, туда и стадо. Переучивать, избавлять от советской морали, ее еще живучих атавизмов (консервативный народ – народ веры) пришлось десять лет, чтобы люди озверели.

Но самое главное: рефажная рефлексия оказалась эволюционной неизбежностью. Официальный русский коммунизм – только название фабрики, где на конвейере клепались будущие мещане. (Если не верите, посмотрите на переодетых членов фракции КПРФ и Зюганова лично. Эти дедушки из деревни. Для некоторых людей, что марксизм, наподобие колбасы, лишь бы в рот положить: все идет в дело, все на пользу. Это русский фольклорный меркантилизм)

Итак, только из сбежавших крестьян формируется буржуазия (В Европе дежурную улыбку учили 500 лет, в России всего 73 года, дежурная улыбка приживается плохо, но все мещане учатся по книжкам Карнеги)

Беглые крестьяне всеядные. Могут кричать любые лозунги. Сразу республику требовать не смогут – для этого нужно созревание интеллигенции. Но интеллигенция интеллигенции рознь.

Empire – taming of blood

Which peoples were part of the empire?

People at the tribal stage. I won’t even list it – all nations have passed this stage. Brownian movements took place at the tribal stage. The tribe attacked the tribe, and neighbors attacked neighbors. All tribal leaders are proud and ambitious. All the relatives of the leaders are proud and ambitious. Any physically strong zeref is a potential leader. Hence, there is eternal strife and squabbles, even among close relatives who are ready to bite their throats.

At this moment, the third subject came, who was called by one of the tribal brawlers – and everything stopped. From that moment on, the tribes lived as part of a friendly family of people in the empire. The imperial elite (Romans, Arabs, Mongols, Han Chinese, Turks, Russians) drew the most talented of the peoples of the outskirts into their ranks. The Empire is the best system under the control of the Remid statesmen. Without the Remids, there was no state outside the tribe. If Remid came to the two fighting Zerefs, then the empire also came. The Empire is the supreme moment, the apotheosis of reconstructing the primitive world into a system.

All the people that became part of the USSR lived at the tribal level. (In the Mongolian Horde, they tried to solve the zeref issue, but they did not solve it. Genghis Khan’s mistake: the division of the empire into sons, that is, by blood. The Mongols remained Zerefs, which is why they resumed tribal chaos).

The Latvians had tribes of Zemgals, Curonians, and Latgals. Georgians have swans, Mingrelians, and manholes. Kazakhs have Kipchaks, Naimans, Dulats, etc. All peoples at the tribal stage are attracted to the imperial center like a magnet. The leaders themselves turn to the Empire as the arbiter of the endless showdowns of their relatives. Among people with zero reflection, ambitions play everywhere. The absence of an authoritative center is due precisely to the inappropriateness of zeref ambitions. The Zerefs can unite, but this association is unstable at any time: because it is not clear at what point Zeref’s ambitions will play out. The Zerefs even arrange a civil war or create such a prospect. But they don’t care. They look like a bull with bloodshot eyes (for any males in the rut). Therefore, calling a third subject as an arbitrator is the logic of the smartest of the two brawlers with normal eyes.

Why empires are falling apart. Who is breaking them up? Why is fighting breaking out again on the imperial outskirts?

Refags – market people «without a soul»

The Empire is a conservative union, belonging to which is a territorial union based on the solidarity of informal blood.

But over time, people come to solidary people for whom tradition means nothing. People without kinship come; according to the money criterion, they are Refags.

Traditional people, for whom kinship is not an empty word (and empires are all «spiritual» peoples), want to become related to the newcomers immediately.

Zeremids, like Zerefs, instinctively feel the third subject again – how to get ahead and «kill all relatives.» A nation of former conservative people appears – petty bourgeoisie, who start a dump, a fight, a showdown, just like their barbarian ancestors did. Sincere people immediately become soulless – ugly from the outside, kind inside, thereby imitating a new criterion of civilization – rationality. They do everything in a boorish way, wildly pretentiously imitating the worst features of Western civilization.

All burghers (Zeremids) are allies of the West.

Now, they bring a third subject at the same time all at once, but not in practice as before, but in words – in words. The West has a crowd of allies, as former nonentities and traitors. Calling the third to a «fraternal showdown» is a traitor from the point of view of patriots. Now, all the bourgeoisie are becoming patriots on the contrary. They claim that the West is the best ally, ending any dispute. New tribes of barbarians enter the empire of money with shouts and demonstrations. The West gave all the beggars and outsiders of the empire a chance to rise to the top, along with gifts.

If, in the empire, the managers and secretaries were given a scepter and management documents, now, the crowd of the Philippines is given cars and gadgets as indicators of the strength and power of market personalities.

Глава 2

Почему арабы сильны и самостоятельны

«Около 1744 года Ибн Абд аль-Ваххаб обосновался в Эд-Диръии, где у него было несколько последователей, включая двух братьев эмира и его жену». (У многих народов на племенной стадии развития находят нефть, газ, золото, алмазы, но они остаются лузерами, «варварами», лохами. У современных потомков индейцев Америки давно нашли нефть, газ и прочие ископаемые, но они так и не сделали нужных выводов – зачем бледнолицым нужно золото? Любое золото, хоть само золото, хоть черное золото)

Итак. Почему арабы возвысились, а другие народы остались на «колониальной стадии» развития?

(То есть местные правительства до сих пор напоминают северных индейцев. Народы азиатских «индейцев», например, поголовно (и давно) ходят в европейском дресс коде – следят все за модой, но все равно «индейцы», а их верхушка вновь как будто со стеклянными бусами на шее. Как будто не было никакого «русского просвещения», этих десятков тысяч школ, институтов, университетов. Они до сих пор приводят «третьего», что есть показатель основной рефлексии, очередного зерефного дисбаланса)

Когда-то арабы тоже жили в состоянии зерефного дисбаланса. В 18 веке «в каждом племени был свой шейх, а в каждом оазисе – свой эмир, и все они постоянно конфликтовали друг с другом». Сначала из-за амбиций феодалов деградировал Хиджас – колыбель караванной цивилизации. В Хиджасе арабы впервые осели, перестал кочевать. Но не перестали спорить друг с другом. У курайшитов – главного племени в Хиджасе выросло население, а рефлексия не изменилась. Курайшиты помнили своих предков до энного колена, при этом соблюдали консервативную иерархию. Соблюдений иерархии при росте населения при зерефных амбициях (имеется в виду зерефные амбиции «ни туда ни сюда». У зерефа амбиции играют постоянно, в любом месте, в каждом диалоге и общении. Зерефы обидчивы, наблюдательны и злопамятны. Основное средство коммуникации устная речь) – неизбежна великая распря (у чингизидов была «великая замятня, когда чингизиды резали друг друга). Хиджас первым пострадал от амбиций «ни туда ни сюда». Казалось бы, настала очередь и Неджа – центрального пустынного плато, где племен, следовательно зерефных споров еще больше. Но в Недже появился зелот проповедник Ибн Абд аль-Ваххаб. Он «обосновался в Эд-Диръии, где у него было несколько последователей, включая двух братьев эмира и его жену». Он дал Мухаммад Ибн Сауд идею ваххабизма (арабского племенного коммунизма). Мухаммад Ибн Сауд применил силу и изобретательность – придавил всех враждебных эмиров и шейхов, тем самым решил проблему зерефного дисбаланса старым, испытанным способом. Семейство саудитов продержалось до начала 20 века, почти 250 лет, когда «бледнолиции» пришли уже за черным золотом. Королевство повторило бы судьбу когда-то более цивилизованного и авторитетного Хиджаса, но этого не случилось. Наоборот, саудиты получили карт бланш от англичан. Бледнолиции не стали наглеть, как их предки два – три века назад в Америке. Они заключили с саудитами договора – самое любимое занятие англосаксов (здесь всегда нужно следить, чтобы не попасть в просак. Те же индусы попали в просак надолго). Так почему саудиты поднялись?

Очень все просто. К 18 веку, когда саудиты получили учение ваххабизма, эмиры и шейхи не могли приводить третий субъект в виде более милитаризированного соседа (мы не забыли, что споры равных зерефы решают приводом третьего – мощного субъекта. Этот субъект остается и образуется крипто империя – зерефные неуместные амбиции «ни туда ни сюда» затихают)

Саудиты помимо Неджа, большого океана пустыни, куда ни один идиот добровольно не пойдет погулять, – географического фактора, были окружены еще близкими иноверцами, – государствами другого ислама. В свое время Арабский халифат распался из-за зерефных амбиций локальных элит. И так получилось, что Саудиты не могли никого привести в качестве третьего субъекта. Ну не турков же. Ни иранских шиитов. Что тут больше сыграло – география или течения в исламе – сказать трудно. Но Саудиты оказались изолированны ареалом Неджа

Итак, в 20 веке пришли европейцы. Но не охотники за скальпами, а ушлые бизнесмены. Британия достигла высокой степени экономического развития. Отцы современных англосаксов были дикарями. К арабам же пришли рефаги уже англосаксы второго рыночного десятка. У рефагов высокая утилитарная рефлексия (и обычная рефлексия такая же). Рефаги с третьего поколения весьма чуткие, отзывчивые, даже нежные люди. Рефаги – это вооруженные до зубов женщины, если можно изобразить современных рефагов (потому сегодня феминизация Европы идет мощно). Но даже нежность и чуткость – социально-культурная революция гуманизма тут причиной. Саудовское королевство оказалось в серой зоне (если это выразить в военной терминологии. Серая зона – это нейтральная зона между армиями). Саудовская Аравия, как и весь арабский мир оказались между блоками – Варшавским договором и НАТО. Это стало гарантией, что третий субъект не придет. Монархия, авторитарное руководство – лучшая политическая надстройка для народов в стиле зереф. Члены племени считают себя формально равными (вспомним проблемы Хлодвига – основателя Франции в 5 веке. После битвы при Суассоне к Хлодвигу подошел рядовой франк и отобрал у него золоту чашу. К вождю, маршалу по сути подошел какой-то лох и забрал чашу под соусом «мы равны», бросил чашу в общую кучу трофеев. Хлодвиг запомнил и не простил это франку. Но пока время отомстить не пришло, Хлодвигу пришлось ждать своей равной части из кучи золота).

Чтобы у зерефов не играли амбиции лучше всего им иметь монарха. Саудиты имели монарха. Власть Сауда возросла, когда англичане стали качать нефть, а Сауд, как истинный монарх, то есть элитарий, то есть не нищеброд какой, стал делиться со своим народом. Делиться! В родоплеменной матрице – самый великий вождь – щедрый вождь. Делиться трофеями – постоянная добродетель родового строя. Второй главный фактор арабского величия. Арабы не превратились в нацию мещан. Когда приходит «третий субъект», а в 20 веке третий субъект приходит через идеологию. Коммунизму русского или кубинского типа здесь делать нечего: у арабов свой коммунизм – ваххабизм. В 20 веке к арабам пришел субъект вместе с нефтяными вышками и договорами. Данный субъект дает везде гарантию, что будущие поколения поменяют веру – станут тотальным потребителями – мещанами. Мещане во всем мире – предатели. Для мещан на первом месте деньги. Чем ниже рефлексия, тем хуже для народов, тем невежественней и радиальней мещане. Есть вероятность нового зерефного дисбаланса, – хаоса и войны. Для мещан бога нет. Вы представьте: народ, который верит в духов предков, теперь верит в души предков англосаксов (через доллары) – что это за народ? Правильно, у таких людей нет нации. Хотя среди верующих в доллары много орущих патриотов (но они врут. Это провинциалы, люди условного дна – хотят вырваться вперед). У мещан во всем мире нет нации. Итак, Саудиты выиграли, что у них монархия. Они выиграли, оттого что добыча черного золота велась в серой зоне. (А после падения СССР, осталась ОНН)

Монархия держится, что саудиты не разменяли свою веру на западные шмотки. Что у них дно не поднялось на поверхность и не заменило феодалов путем революции. Но монархия все равно в опасности. Пока у народа племенная рефлексия, всегда есть опасность зерефного дисбаланса

Глава 3

Песня Алариха

(Аларих, король вестготов, взявший Рим)

Почему варвары не смогли повторить империю после гибели Рима. Потому что они жили общиной, у них не было жестких сословий – это самая первая причина. Племенные правила и законы рода не позволяли кому-либо узурпировать власть и строить иную систему. По каждому поводу нужно всегда собирать совет племени – это рутина родового однообразия. Если действующий лидер, отобранный на подобном свете, решал бы изменить – повторить чужой опыт, тот час бы из отряда вышли бы несколько первобытных ублюдков – защитников старины: «Ты не уважаешь наши законы. Ты не уважаешь наших предков. Ты не уважаешь нас. Кто ты такой?!»

В подобной демагогии развиваются события у всех консервативных народов, даже если они живут в других условиях, в 21 веке. У народов, у которых не было собственных прорывов по объективным причинам, и которые делали прорывы, только когда приходили чужаки (третий субъект), всегда есть повод для шага назад. Этот процесс возврата сопровождают как раз те самые негативные дифирамбы «кто ты такой» – зерефные амбиции «ни туда ни сюда», а мы знаем, что у зерефов амбиции есть всегда: как после разрухи Рима любой мог пристыдить Алариха. Аларих был не дурак. Он увел орду соплеменников обратно в поле, где ни один соперник не мог бросить: «Ты нас не уважаешь». Это самое краткое объяснение проблем реформатора, а вернее узурпатора, который решил бы отступить от закона крови. Какой такой крови? – Ты что, дурак? Про какую кровь тут говорят?

Не думаю, что с подобной претензией оживет один из соперников Алариха. Можно любого скептика записать в первобытные зерефы с амбициями «ни туда ни сюда». Можно. Но не нужно. Любой тезис требует разъяснения. Всегда есть радикалы и всегда и есть скептики. Всегда есть максималисты и всегда есть консерваторы. Эволюция не стоит на месте, при наличии этих двух полюсов всегда побеждает более удачный опыт. Если большинству нужно двигаться вперед, они пойдут вперед за любым человеком, хоть пройдохой. Если народу удобно жить «как раньше», не потребуется одного, толпа пройдох с обратным «знаком» это сделает за одного реформатора. Чтобы идти вперед, нужна приятная идея. Чтобы вернуться назад, всегда есть память, а это угрюмые старики. Эти маломощные старцы сильны не сами по себе, а тем уважением, которое им оказывают молодые. Без подобного уважения памяти, а точнее опыта данному народу было просто не выжить. В условиях резко континентального климата народ мангурт обречен. Это нужно усвоить. Однако это не значит, что в условиях резкого континентализма народы побегут назад по генетическому зову, таща на спине стариков. Голосом крови мы обозначаем любое возвращение назад, каждую контрреволюцию, даже попытку. Дело в том, что консервативные народы итак живут «в прошлом веке». Хотя бы потому что они готовятся к прошлой войне: они размножаются, обязательно хотят «иметь наследника», но это иллюзия, на самом деле, чтобы было много воинов, чтобы победить таких же размножающихся соседей. Кто быстрее размножиться, тот и возьмет верх. (Затем подобные зерефы снова берут города, заново берут Рим, они удивляются слабости духовной, также физической слабостью горожан, хотя родители ремидов тоже когда-то сбежали в города, из-за того что их родители размножились. Но не хотят возвращаться в степь обратно. И начинают делить трофеи, захватом государственного аппарата – разводят тотальную коррупцию. Тотальная коррупция при этом сопровождается патриотическими воззваниями, в звучании которых угадываются древняя римская песня: «Вы не уважаете обычаи. Вы не уважаете предков. Кто вы такие?» В общем и целом то, не хватает еще ожившего Алариха. Им очень трудно объяснить, что это теперь их государство. Потому что они соблюдают обычаи, имеют амбиции «ни туда и не сюда», если им про это сказать, обеспечивают свои семьи и готовятся к прошлой войне. С кем теперь?)

Итак, все консервативные народы, все зерефы имеют одну и ту же тактику про запас, – тактику рака. Чем консервативней народ, тем очевидней. И эта очевидность может происходить внутри современных городов. Кто же может остановить эту тактику рака зерефов?

Вы можете удивляться, но только новый Аларих. Для консервативных народов нужен вождь. А зерефам тут может противостоять только интеллигенция (и то, созданная третьим субъектом – «колонизатором»). Кто такая эта интеллигенция. Интеллигенция – это те же рыцари, но без земли, без наследства, следовательно, без общины и без закона крови. Эта кучка пророков для буржуазии, которыми она прикрывает свое бесстыдство, разврат и жадность. Эта большая группа аларихов для торгашей и галантерейщиков Бонасье. Как сказал пророк Мухаммад: «После меня не будет пророков»

То есть для будущей буржуазии пророков быть не должно. Буржуазией управляет интеллигенция (интеллигенцию, как продукт рыночной, то есть чужой эволюции мы изучим чуть позднее. Также рассмотрим конвергенцию рефагов в виде третьего субъекта для зерефов, из которых получается новая армия цивилизованных дикарей – мещан). А консервативными народами управляют только вожди – аларихи.

Глава 4

Что делать

Так получалось, что кочевники захватывали империи с помощью навыков боя, земледельцы съедали кочевников тихо, бесшумно, культурно, кочевники растворялись в растворе оседлой культуры. (В этом смысле некоторые активисты задаются вопросом, как научить родном языку. Почему один язык берет над другим, его используют даже без искусственного давления? Все «хозяева» хотят, чтобы все разговаривали в любом осколке бывшего СССР на одном языке. Здесь все зависит от обстановки. Какой язык более отвечает ситуации. Какой язык отражает эти ситуации точнее. Самое главное в таком случае, чтобы не получилось из всех сделать коррупционеров. Для этого сами ведущие народы республик должны отказаться от «пастухов» и прочих представителей самых дальних отдаленных уголков степи. Что нужно этим людям? Да, они отлично говорят на своем языке. Но этому их никто не учил, они запоминали. Они не прилагали усилие, взяли даром. Что дается даром, то не ценится вообще то – все знают. Эта позиция получения высокого поста без усилий подчеркивает эффект халявы. А зачем тогда государство? Кому оно нужно? Все что нужно, что престижно этот человек уже получил. И все кому нужно или хотят получить, жмут на язык в этом смысле. Раз они получили, что хотели, они будут чисто формально поднимать эту тему, только чтобы все осталось на месте: чтобы чиновники и его люди получали выгоду от одной болтовни своей на чистом языке. Делаем выводы. Что это всего лишь спекуляция. Но чтобы понимать, что для этого нужно повышать уровень рефлексии, идет другая – очередная стадия развития.

Глава 5

Где же взять благородных людей

Тем более после революции. Здесь конечно речь идет о кочевниках. Ибо мы должны понимать, истоки коррупции лежат не только в рудиментах родовой культуры, но и каким боком нас коснулась цивилизация вообще. После монголов соседняя цивилизация приходила к нам дважды. Именно цивилизация оседлых людей создала нам гвардию и чиновников. Конечно это Россия. Которая сама старалась избавиться от ордынского наследства (но так и не избавилась, но свою гвардию создавала несколько раз). Теперь, каким боком нас задела (или «съела») рыночная цивилизация Запада? И как избавиться от коррпуции, ведь рыночный крен возбуждает у каждого бывшего номада лишь волю к власти и роскоши (к понтам в массовом исполнении). Где взять принципиальных людей? В данный момент мы кочуем вполне себе добровольно, воруя сами у себя и понтуясь, в пасть дракона.

Плод, известно, созревает не сразу, приближается к спелости медленно. Если в элите поверхностные люди подражательного плана и другого выбора не было, это значит мы пока слепые и идем куда то на свет.

Глава 6

Кочевники мещане? Что произошло

Возможность больших денег при малых физических затратах

Жасмин Рзаева

Потомки кочевников проповедуют карго культ демократии.

Почему потомкам кочевников понравился карго культ западной демократии?

При том что любой традиционный человек – это маленький патриархальный деспот.

Зачем действующей элите карго культ западной демократии? Как карго культ помогает или наоборот мешает казахской автократии, например?

Значит, все таки автократии. Значит, все таки сильно видоизменённой и неузнаваемой, но все той же консервативной иерархии. Хотя снаружи этой мощно видоизмененной и неузнаваемой конструкции много активистов и политиканов либерального направления. Значит, чтобы достичь личного успеха в этом здании (видоизменённом шатре -юрте) нужно взбираться на фасад, лезть на крышу дома, на шанырак и оттуда взывать- сообщать о новой жизни как глашатай.

Короче, казахская демократия – это иллюминация с сотнями тысяч глашатаев зере.

Почему же граждане, которые политиканствуют за миллионы активно молчащих людей, почему эти глашатаи либералы?

Начнем с того, что все активные либералы хотят доминировать не менее, чем все остальные условные евразийцы. При западном либерализме можно не иметь власть вообще, можно собирать внимание – быть как бы звездой на пять минут, что приятно. Тем более приятно, если ты азиат и рос в патриархальной семье (а все казахи росли в казахских семьях, а не американских). Казахи говорят: аке турып ул сойлесе, ер жетты, в переводе если сын встал и говорит как отец, значит его время пришло (отец должен уступить). У здорового консервативно народа смена поколения происходит естественно. У нездорового внезапно. Все эти либеральные активисты и политиканы вышли вперед… Они все маленькие и многочисленные – из-за эволюционного нездоровья. Они все на крышах сотен тысяч невидимых юрт сидят на самом деле в виде иллюминации. Даже высокие чиновники понастроили юрты небоскребы. И тоже в виде иллюминации.

80% от экспорта энергоносителей принадлежат ТНК

Если высокие чиновники, сидящие на самых высоких этажах казахских юрт небоскребов, заговорят по другому, начнутся ненужные споры (там же, на высоких этажах власти). В этой новой иерархии с участием отцов Запада в виде ТНК выходить вперед может любой, исходя из новых условий. Но каждый выходящий вперед должен сообщать о рынке, о демократии. Иначе ему не попасть в новые юрты небоскребы. Рынок, рыночные отношения помогли миллионам казахов выйти вперед на разный вариант внезапного самовыражения. То есть при рынке все стали активным «сыновьям», выходящими вперед и заявляющих всякую билебирду. Пять минут – и ты звезда, написал пост в сети и ты -писатель. Миллионы звезд и писателей выходящих вперед!

Настало время объяснить, что культурная эволюция связана с рефлексией. Из культурной эволюции складывается новое общество, новая система и новое государство. Как люди понимают изменения окружающей обстановки по своей культуре, по вековым навыкам, так оно и получается.

Мещане Запада не сразу появились тоже. Чтобы появились мещане запада и культ капитала возобладал вообще прошли века. Чтобы достичь наивысшего расцвета финансового капитала, европейцы и американцы пережили много бед и трагедий, революций и воин. В основе Запада тоже иерархия. Но финальная иерархия все таки денежная. На Западе моральной элиты, аристократии больше нет. Миллиарды ситуационных звезд занимаются хайпом каждую минуту. Потому что у них время – деньги.

Казахское же мещанство другой породы. Для казаха выйти вперед есть маленький подвиг. Но именно рынок заставил весь народ повзрослеть и выйти вперед. Из-за того что в казахской культуре не любят выскочек, казахи активисты, казахи политиканы стали выглядеть самыми мерзкими фриками, самыми неприятными наемниками. Это самые настоящие фрики, но никто про это не говорит, потому что тоже хотят иметь высокую юрту особняк, взобраться высоко и показать другим казахам на невидимом небоскребе свои успехи.

Беда бывших кочевников, что они не просто прыгнули со дна мировой эволюции (минуя стадию социализма) Беда всех фриков, что они с реальной периферии. Все крикливые мещане с поселков или из аулов. Какая разница что делать, что кричать, если ты окажешься на высоте? Получишь продукты, которые не ел, оденешь бренды, которые не видел, сядешь в авто, о котором не мечтал…

Да, среди казахских либералов есть городские интеллигенты в четвертом поколении (профессор Масанов, например). Это говорит прежде, что даже стадия социализма была нужна казахам, чтобы появились подобные ученые и профессора.

Единственная точность, которая подходит казахам эволюционно и по культуре – это социализм. Означает ли это, что прошлый социализм научил только буквам и геометрии?