скачать книгу бесплатно
Сказав это, Светлана выбежала в сад. Потому как сдерживать рыдания более не было сил. Слезы ручьями текли из глаз, голос дрожал. Она смотрела на зеленые листья деревьев и понимала, что их яркая весенняя зелень только подчеркивает ту зиму, которая воцарилась в ее душе. Предсказания старой Радуницы не могли быть случайностью. Это Светлана знала наверняка. Да только сердце не могло и не хотело верить в то, что единственный сынок ее, кровиночка ее, навсегда уйдет в чужие края, в дальние дали.
Среди дружинников князя был славный витязь по имени Яромир, сын кузнеца Вавилы. Вместе с младшими братишками и сестренками сидел юноша на пригорке и наигрывал незатейливую мелодию на дудочке. Малыши резвились, разглядывали букашек, выползших по весне из укрытий, девочки плели веночки из полевых трав.
– Яромир, – обратилась к нему одна из девочек после того, как юноша закончил играть. Расскажи нам про нехороших, пожалуйста.
– Расскажи, – весело подхватили остальные малыши, рассаживаясь вокруг. Слушателей набралось больше десятка.
– А что вам рассказать про них? Я про таких и не знаю вовсе. Откуда мне знать-то, – улыбаясь, ответил Яромир, пряча дудочку в карман.
– Нет, знаешь, знаешь – настойчиво теребя рукав юноши, – сказал светлоголовый мальчонка, брат Яромира пяти лет от роду.
– Ты лучше всех про них знаешь, – уверенно сказала рыжеволосая девочка с длинной косой, подбираясь поближе к рассказчику.
– Ну, – начал юноша, напуская на себя серьезный вид. Это вообще-то не моя история. Это я от бабки Радуницы слыхал. А она все своими глазами видала, и все как было, так и рассказала, – как бы поясняя, что он тут не причем, начал юноша.
– Значит, было так! Позапозапрошлой зимой в самый мороз, маленький сынишка гончара Мала захворал.
– А как его звали, – заранее открывая рот от удивления, – спросил самый маленький из слушателей.
– Да что ты не знаешь что ли, не мешай, – дружно набросились на спросившего, девчонки. Горисвет его звали.
– Ну, так вот, – продолжал рассказчик, – с серьезным видом оглядывая компанию малышни. – Ну, так вот, захворал, значит, Горисвет и никто его не мог вылечить. И травами поили и в бане парили – ничего не помогло. Стал он таять на глазах. Лицо бледнеет, губы синеют, в общем, ужас, что с малышом творится. А особенно по ночам! Как проснется наутро, аж смотреть страшно. А бабка Радуница в ту пору далеко была, к одной ведунье в дальний лес ходила. Так, через неделю Малов сын и помер. Никто излечить не смог. – Сказал Яромир, понижая голос.
Ребятня сидела, затаив дыхание. Рассказчик сделал многозначительную паузу и продолжил.
– Погоревали родители, похоронили сынка. Только беда одна не приходит. После похорон и другой сын захворал. И что странно, с ним один в один все то же самое твориться стало, что и с покойным Горисветом. Стал Мал думу думать, как дитя от верной погибели спасти. А тут как раз бабка Радуница воротилась. Ну, вот, позвал он бабку Радуницу, говорит, помоги, укажи, что не так. Она пришла, поглядела на дитятю, пошептала и говорит: Ты, Мал, ночью не спи, да посмотри, что по ночам в доме твоем творится. Что увидишь, мне и расскажи. Решил гончар ночь недоспать, да посмотреть, отчего сын его в таком виде просыпается. Как бабка велела, так он и сделал. Вот они с женой постелили возле лавки, где сын спал, сделали вид, что заснули, а сами не спят. Глядят, а среди ночи…. Приходят…. – тут Яромир снова сделал многозначительную паузу, и оглядел собрание.
Глаза слушателей наполнились нескрываемым волнением. Мальчишки сжали кулачки, девчонки крепко вцепились в подолы сарафанов. А самый маленький от напряжения даже икнул.
– Я могу вообще-то не рассказывать дальше, – небрежно заметил юноша.
– Нет, нет, пожалуйста, Яромир. Не томи – тут же раздалось со всех сторон.
– Ну, вот, значит, смотрят гончар с женой, а там…. Нехорошие пришли – навьи. Сами страшные, просто ужас, глаза горят, клювы длинные, лапы когтистые курячьи. Опустились они на кровать Малова сынка, сели ему на грудь и стали его жизнь высасывать.
– Это как, – замирающим голосом спросила одна из девочек.
– А вот так, – таинственно полушепотом ответил Яромир. Открыли свои клювы и прямо изо рта малыша стали высасывать его дыхание. А он, тем временем, все бледнее и бледнее становился. Хотел гончар отогнать их, да только руки-то будто сковало – не пошевелиться. Так навьи насытились и улетели. Наутро пришла бабка Радуница. Они ей, – мол, так и так, описали все, что ночью случилось. Бабка выслушала и обереги – кощуны дала солнечные Даждьбожьи от навьев- нехороших. На следующую ночь, гончар уже подготовился к встрече. Как навьи прилетели, он встал и разогнал их, направив солнечный оберег прямо им в морды. Эх, кабы видели бы вы, как стали пищать да вопить, нехорошие, от света да жара Даждьбожьего, то диву бы дались. Как силища оберега их на кусочки – то растащила! На все стороны развеяло, разбросало нехороших. На клочки их разнесло, по закоулочкам. Так на следующую ночь уж никто из них не залетывал больше. Вот и спас гончар Мал своего другого сына от нехороших. На том и сказу конец, а кто слушал молодец, – бодрым голосом произнес Яромир, вставая с земли. А теперь по домам, уже вас заждались, небось. Бегите!!!
Дети, впечатленные рассказом, и не подумали расходиться. А Яромир, встал, отряхнув одежду, направился туда, где находились его сверстники, а точнее, молодые девицы, по случаю наступления весны, водившие хороводы.
Статный и привлекательный юноша еще не нашел себе невесты, и потому рубахи ему вышивала матушка. Однако многие девушки готовы были войти в его дом в качестве жены. Потому решил Яромир, что если суждено ему живым и здоровым вернуться домой из похода, то непременно свадьбу сыграет. Но так ему никто еще и не приглянулся. Пока смотрел он на хоровод, который водили девицы, кто-то его окликнул.
– Яромир Вавилович, – позвала юношу румяная, как наливное яблочко, Услада, дочь воеводы. Не сыграешь ли ты нам на дудочке-самогудочке? Обратилась к нему, улыбаясь, девушка.
– Отчего же не сыграть, – отозвался Яромир. – Какая твоя любимая песня Услада Путятична, ту и сыграю?
– Моя любимая песня про удалого молодца, да красну девицу, которая его любила, да не открывала чувств своих, таилась, чтобы никто ничего лишнего не сказал – не скромной не назвал. «Калинушка с малинушкой, лазорев цвет, не веселая беседа, там, где милого нет…».
– Что-то, Услада Путятична, я такую не припомню, – недоуменно ответил витязь, не понимая, о какой песне, идет речь.
Девушка не ответила, но повернувшись, веселым голосом сообщила подругам, что Яромир будет играть.
– Что-то я так и не понял, что за песню сыграть для тебя, Услада? – снова обратился юноша к дочери воеводы.
– А эту песню, Яромир Вавилович, мне мое сердце спело. Думала, что твое тоже такую знает, – ответила Услада, отводя взгляд. Тут только витязь начал понимать, что она имела ввиду.
– Так вот ты о чем… – только произнес Яромир, но тут подоспели остальные девицы, радостно ожидающие песню, и прервали их разговор.
Яромир приложил дудочку к губам, и поляну наполнили звенящие переливы Веснянки. Как и раньше с детьми, снова Яромир оказался в центре внимания. На этот раз девицы окружили его.
А пока юный витязь играл на дудочке-самогудочке и, поглядывал на собравшихся, подошел к нему его давний друг – Доброслав. Когда девушки снова пошли водить хоровод под свои песни, Доброслав обратился к музыканту.
– Ну, что, сокол наш ясный, Яромир Вавилович, на девушек поглядываешь, а невесту еще не приглядел? – улыбаясь, спросил он.
– Да, девушек ладных у нас много, на какую ни посмотришь – глаз радуется, да только сердце мое молчит.
– Смотри, Яромир, сердце-то оно долго молчать может. Так ведь и бороду до пояса отрастишь, а жены не сыщешь. Сердце знаешь, брат, оно не простое, а коли к нему приноравливаться – век искать будешь.
– Ты, Доброслав, разве свою Раду не сердцем искал?
– А мы с Радой сразу спелись. Она пела, я услышал и подпел. Тут и всем стало ясно, что голоса наши, как один. Это потому что песня у нас одна. Тут и думать нечего было!
– А песня, Доброслав, она песня только тогда, когда из сердца рождается. Только живое сердце песню петь может.
– Экий ты Яромир, мудреный. Песню голос заливистый поет, иногда тихий, иногда громкий. На тебя сама Услада Путятична глаз положила, неуж-то не мила она тебе? Всем хороша – и красавица, и умница, а шить-вышивать вовсе мастерица, каких не сыскать во всем Родене. Чего же, ты друг, ждешь?
– Нет, Доброславушка, голос песню только до уха доносит, а поет ее сердце. А про Усладу Путятичну я только сегодня понял. Ты прав, всем она хороша, да только… сердце мое не лежит к ней.
– Тебя, Яромир, не переспоришь. Только послушай доброго друга, не теряй время. Ты парень хоть куда – красив, умен, силен. Любая за тебя пойдет.
Понял Яромир, что Доброслав от него не отступится со своими речами и, чтобы сменить тему разговора приподнявшись, толкнул друга плечом, вызывая поупражняться в воинском искусстве. Доброслав, принял вызов и, стащив с себя рубаху за ворот, приготовился к кулачному бою. Русые волосы обоих были перехвачены тесьмой. Крепкие тела молодых воинов, закаленные регулярными упражнениями, были обнажены до пояса. Оба они были равны и по росту, и по крепости сложения, и по возрасту. Да и дружили сызмальства. Упражняться в кулачном бою было любимым занятием всех витязей войска. Тут же рядом собрались другие воины да и просто горожане желающие понаблюдать. Кулаками Яромир работал увереннее друга, зато Доброслав был изворотлив, как куница. И хотя невооруженным глазом было видно, что силы бойцов равны, удача улыбнулась на этот раз Яромиру. Он и вышел победителем в схватке.
Когда разгоряченный Яромир пошел к реке умыться, навстречу ему вышли четверо других дружинников, радостно приветствуя победителя – племянник князя, Вольга, двое его друзей – воины Ярослав и Лихобор да сын воеводы – Крут.
– Ну, что Яромир, придешь к нам вечером, поиграешь? – задорно, спросил Ярослав. Про тебя, Вавилович, уже все девушки Роденя спрашивают, ты прямо нарасхват – всем любо твою дудочку послушать.
– Ага, где дудочка, там и музыкант, – добавил круглолицый Крут. – Яромир – музыкант, на которого всем девкам любо поглядеть, – растягивая каждое слово, проговорил сын воеводы.
– С такой-то известностью, а все без невесты, – сказал Доброслав, поравнявшись с компанией. Я ему давно говорю, ты бы получше пригляделся к девицам-то, что вокруг. А он все отмахивается.
– Ну, так придешь, к нам нынче вечером поиграть? – снова переспросил Ярослав.
– Коли ничего неожиданного не случится, то приду после заката – ответил Яромир, отходя от дружинников, и направляясь дальше к реке.
– Вот, всегда так… – ответил Доброслав, следуя за другом.
Дружинники усмехались.
– Айда на поляну, – весело предложил Вольга. Пойдем-ка, девкам поможем хоровод водить.
– Как не помочь, – подхватили остальные, издали пытаясь разглядеть тех, кто сегодня был на поляне.
Быстрыми шагами юноши направились к месту игрищ, радостно ожидая встречи с подругами и возлюбленными. Весна была тем самым временем, когда в Родене молодые договаривались о помолвке и создавались пары, так как считалось, что пары созданные весной благословляют богини Рожаницы – Лада и ее дочь Весна Леля. А тем, кого они благословили всю жизнь лад да любовь будут.
На рассвете часть войска во главе с князем уже готова была покинуть Городище. Женщины провожали кто мужей, кто сыновей, а кто пока еще только возлюбленных. Дети постарше с гордостью и радостью бежали за отцами, облаченными в воинские доспехи. Слез не было, потому как Волхвы строго настрого запретили посылать в дорогу воинам печаль и рыдания.
Княгиня Любава провожала мужа в дорогу, как и десятки других жен. Некоторое время она стояла, молча, прижавшись к его плечу щекой. А потом, посмотрев на него своими большими и ясными, как небо голубыми очами, сказала:
– Муж мой любимый, Мать Лада видит как дорог ты мне, жизни для тебя не пожалею. Знают боги, как нелегко мне было отпустить тебя, будто сердце свое отпустила я в дорогу эту. Но коли такова наша Судьба и воля богов наших, иди с легким сердцем и знай, что жена твоя будет ждать тебя столько, сколько нужно, чтобы дождаться. Знай, сокол мой ясный, что я буду считать дни и ночи, которые приблизят время твоего возвращения. Каждый день буду вышивать я по оберегу, и складывать их на твою тесовую кроватушку. Чтобы путь твой был легким, чтобы земля матушка тебе помогала, чтобы Солнце Тресветлое тебе путь освещало, а месяц ясный дорогу указывал, чтобы не заболел ты в дороге, и враг никакой тебя не одолел, и зверь лютый стороной обходил. А как вернешься домой, все обереги в благодарность за твое возвращение богам в капище поднесу.
Средний сын князя, от первого брака – Ярополк подошел к отцу, и крепко обняв, прошептал:
– Батюшка дорогой, только вернись к нам, прошу тебя. Я обещаю быть достойным тебя все это время, и как подобает мужу и воину, вести себя. Буду матушку, братика меньшого и святыни наши беречь, будем тебя дожидаться. Только приезжай поскорее, батюшка.
Старший сын Росислава – юный княжич Руен тоже был рядом с отцом. Он был очень горд тем, что на этот раз отец берет его в поход, потому как князь не взял сына на битву с волколаками. Этот поход должен был стать первым в жизни юноши серьезным испытанием. Руен тоже обнял брата на прощание, и, испросив благославения княгини Любавы, неторопливо ожидал времени отъезда войска, находясь рядом с семьей. Через некоторое время к ним подъехал на гнедом жеребце Вольга – сын Всеслава, брата князя, погибшего в битве с волколаками.
Князь в последний раз обнял Любаву, сыновей, и, молча запрыгнув в седло, не оглядываясь, направил своего белого Гриву к городским воротам. Старший сын ехал по правую руку от отца. Слева ехал Вольга – племянник князя.
Седой гусляр с учениками исполнял былину, сказания о героях минувших дней.
Воины были сосредоточенны и серьезны. На верхней одежде каждого были оберегающие знаки, вышитые родными руками матери, сестры или жены. Рукояти мечей украшали священные громовые знаки Перуна. Каждый понимал, что поход – это испытание на силу и выдержку, это то, что закаляет настоящего воина и поддерживает в нем воинский дух. Поход же благословляемый богами – особенный. Они шли в неизведанные ранее земли, шли, чтобы принести туда откровение русалки Роси, чтобы всем народам и племенам открыть Дар Берегини. Волхв Божеслав отправлялся в поход вместе с князем. Волхв Дажень и часть войска оставались в Родене.
4. ОСТРОВ ЯЩЕРА
Так, поутру воины выдвинулись из Городища. Вот уже позади остались родные усадьбы, скрылись за горизонтом маковки князевого терема, не стало видно холма, на котором расположилось новое капище Роси. И только река продолжала звать вперед. Шли они вперед и только вперед, чтобы светлые очи речной Берегини могли видеть сыновей своих, отправившихся выполнять ее завет.
Уже миновала неделя, а знаков от Роси никаких не было. Князь каждый день вопрошал Божеслава о воле Берегини, но волхву нечего было поведать. Сам он недоумевал, отчего русалка не дает им знаков, ни весточки. Ни наяву, ни во сне ничего не было сказано о том, ради чего столько воинов во главе с князем отправилось в этот поход. Все знали, что такова воля богов, да только отсутствие откровений свыше смущало умы, и настрой у воинов стал гаснуть. Кто знает, отчего Берегиня молчит, может они сотворили что-нибудь не угодное ей. А коли так, будет ли с ними удача? Вдруг недолю они привлекут, делая то, что неугодно богам.
Еще через три дня пути взору россов предстало поселение, расположенное в низине возле реки. Оно было не очень большим. Люди жили в деревянных избах. У каждого был свой двор. Были у поселян и огороды, поля, где росли пшеница, лен и ячмень.
Россы решили отправить к поселянам послов, а сами разбили лагерь в ближайшем лесу. Воины Яромир и Доброслав сопровождали волхва Божеслава, который отправился к поселянам послом. После долгого молчания Берегини Роси в лагере было много вопросов. И потому будущее было неизвестно. Воины не знали, как встретят их поселяне.
– А что, если они не услышат, завета Берегини, – спрашивал воевода.
– Вдруг они, увидев наше войско, решат, что мы хотим захватить поселение? Вдруг вместо мира мы встретим войну, – тревожился княжич Руен.
– А коли они других богов почитают, как мы им свет Прави донесем? – вопрошал волхва сам князь Росислав.
Но волхв был настроен решительно.
– Коли мы оставить родную землю, ради этого не побоялись, что нам тревожиться об остальном? Мы твердо знаем, кто нас в поход повел. В кого бы не верили поселяне, – правда в том, что Рось передала нам свой завет и мы – россы. Не смотря на то, что и поселяне живут у реки. Только нам Берегиня завет передала, а иначе она бы нас в поход не отправляла. Никто по своей воле родную землю не оставит.
– Князь, сыновей и жену молодую оставил? Отчего старшего Руена дома не поберег? А пока мы в походе, вместо тебя Велеслав малый в Родене остался. А ведь он тебе даже не кровный сын, он из поляничей. Молчишь, князь Росислав, а это потому, что дух твой Берегиня Рось пробудила. Оттого ты и имя новое принял – Росислав, вместо прежнего, которое отец с матерью тебе дали. Все переменилось, князь, все не так как прежде.
– А ты, воевода, – продолжил свою речь Божеслав, разве своих детей шестерых да жену не оставил, чтобы отправиться неизвестно куда и искать неизвестно что? И Крут твой сынок – тоже с нами. Нет, – Путята Мстиславич, ты видел своими глазами, и сердцем своим узрел, как свету подобная Рось из реки выходила, и завет свой нам передавала. Потому и вопросов у тебя не было идти в поход или не идти.
После речи волхва воины стихли. Никто больше не высказывал сомнений, по крайней мере, вслух.
Послы россов направились прямиком на площадь поселян. На фоне невысоких изб выделялось капище и расписной терем правителя. Правитель проводил время в просторном каменном тереме, который располагался на площади неподалеку от капища. Послов приняли и пригласили войти.
– Мир вам люди добрые, я волхв Божеслав, посланник богов и князя Росислава. Мы народ, что живет у реки Рось, зовемся россами и несем другим землям особую весть от благой Берегини.
Видимо, язык, на котором говорили местные, отличался от языка россов, и потому им показалось, что поселяне напряженно вслушиваются в новую речь. И когда, наконец, они заговорили, то отличия стали понятны. Речь у поселенцев была растянута, а слова, будто нарочито удлинялись. Так известное всем россам сызмальства слово вода этот народ произносили словно нараспев, – во-даа.
Правитель встретил их, восседая на высоком троне. Вокруг него стояло множество слуг и челядинок в длинных платьях, поодаль расположились бородатые дружинники в длиннополых зеленых кафтанах с резными топориками, заткнутыми за пояс.
Первым заговорил сам правитель – мужчина средних лет с окладистой рыжей бородой в длинной узорчатой рубахе, расшитой оберегами Бога подземных вод Ящера. Некоторые из золотых цепей рядами украшавшие его грудь, свешивались на большой живот.
– Я – вождь народа водян. Величать меня Яшей Калиновичем. А вы гости, кто будете, куда и откуда путь держите? – спросил он, важно взирая с высоты массивного кресла на послов. Убранство зала поразило россов пышностью и великолепием. Повсюду на полках были расставлены золоченные и серебряные кубки, ковши, чары и сулеи. Кресло правителя украшало множество парчевых и шелковых тканей, слоями накинутых одна на другую. На одно плечо повелителя водян, не смотря на весну, небрежно была накинута беличья шуба.
– Здравия тебе, Яша Калинович и народу твоему, водянам, божьего благословения желаем, – отвечал волхв. Мы – живем вверх по реке. Я – Волхв Божеслав из народа россов. Пришли мы к вам не от нужды, и не из любопытства. Было всему народу нашему великое откровение русалки-берегини Роси, она нам и велела идти и всем народам другим весть благую нести – завет свой. Она нам и дар свой великий дала, который ныне хранится в капище на холме. Потому-то Макошь и переплела нити наших судеб.
– Так, значит, сама Рось из реки выходила? – не скрывая недоумения, спросил Яша Калинович, теребя рыжую бороду. Несколько минут он молчал, закрыв глаза. После чего обратился к одному из рядом стоявших мужчин:
– Вот ведь, времена настали какие, Дунай-богатырь, – видно предсказание древнее сбывается, коли сама Рось на землю выходила, да людям свой завет передавала. Значит, скоро ждать нам серьезных перемен. А ты, что скажешь, Вазуза, красавица? – спросил он, обращаясь к нарядно одетой девушке в жемчужном кокошнике.
– А то скажу, Батюшка, – ответила та, – что чему быть того не миновать. Рось – она вам так весточку прислала через народ этот. Мол, готовься Яша Калинович.
– Батюшка, Яша Калинович, коли вы уйдете, так и мы с вами тот час же, – ответил красивый молодой мужчина в дорогом кафтане, склонившись перед правителем.
– Ну, не печалься, Дон-удалой, еще время у нас есть, – ответил юноше рыжебородый правитель.
– И мы с вами, и мы, – стало раздаваться со всех сторон. Мужчины, женщины окружавшие правителя наперебой стали признаваться Яше Калиновичу в своей преданности. Все они говорили о своей готовности уйти с ним, когда время настанет. В зале стоял гул от многих голосов.
Россы никак не могли понять смысл происходящего и всего лишь молча наблюдали за этой сценой.
Внезапно Яша Калинович крикнул:
– Тихо! Будет вам, дорогие мои дети. Рано еще нам об этом думать. Значит, и правитель ваш с вами? – вкрадчиво обратился Яша Калинович к волхву россов, подвигая поближе узорчатый серебряный кубок с хмельным медом.
– Да, князь наш новое имя после явления русалки-ерегини принял, как и народ теперь его Росиславом величают. Он с воинами остановился в лесу.
– Закон гостеприимства велит нам вас встретить, как подобает. А уж потом и узнаем, подходит ли нам то, что вы несете с собой, – важно ответил правитель водян, пригубливая напиток. Усаживайтесь гости росские.
Видимо, хмельной мед Яшу Калиновича настроил на веселый лад, от его былой настороженности не осталось и следа.
– Несите послам угощенья, – махнув широкой ладонью, – велел правитель, обращаясь к челяди.
Россы устали даже наблюдать за тем, сколько всего, торопясь и опережая друг дружку, вынесли челядинки Яши Калиновича. Гостей усадили за широченный дубовый стол, на котором из-за множества блюд почти не оставалось свободного места. Трапеза удалась на славу. И только к ночи сытые и довольные послы возвратились в лагерь, чтобы сообщить князю о предложении правителя поселенцев.
– Не будет нам от водян никакого вреда, – сказал Божеслав, подбрасывая поленце в ночной костер. Правитель откровение Роси принять не сможет. Но Макошь-Пряха переплела наши Судьбы не просто так. Яша Калинович не тот, каким кажется. Вроде и не человек он вовсе. Но, заглянул я в кощуны и увидел, что сила его на убыль идет. Уже этим летом у водян другой правитель будет.
Услышав новости, князь и воевода переглянулись. Наутро князь Росислав, сын его – Руен, волхв и воевода с десятком бравых витязей отправились к водянам. Остальное войско по-прежнему не покидало лесной лагерь.
Князь торжественно въехал в поселение на своем белоснежном Гриве, с пояса его свисал длинный меч, искусной работы Роденьских кузнецов, украшенный громовыми оберегами. Длинные русые волосы раскинулись по плечам, узорчатая тесьма перехватывала их на лбу. Корзно – мантию князя, украшала золотая солнечная свастика-оберег. Голубые, как чистые воды Роси, глаза князя на загорелом бородатом лице, излучали силу и спокойствие. Могучая и статная фигура предводителя россов заметно произвела впечатление на народ водян. По правую руку его ехал сын – Руен. Слева на черном коне – волхв Божеслав. Сзади – воевода Путята Мстиславич с дружинниками. В толпе начали перешептываться. Фигуры россов были гораздо крупнее местных. На фоне местного населения россы казались почти гигантами. Водяне же отличались мелким телосложением и все как один – и мужчины, и женщины, и дети носили длинные платья, украшенные оберегами хвостатого Ящера – покровителя подземных вод и богатств.
Князя встретил сам Яша Калинович, как и в прошлый раз, ослепляя обилием золота и драгоценностей. Только на этот раз его длинные волосы были перевиты синими лентами и усыпаны скатным жемчугом, наподобие того, каким у россов украшали себя женщины. В руках правитель держал драгоценный жезл с символом бога вод, а его длинные узловатые пальцы украшало множество перстней. Справа и слева от правителя стояли молодые женщины с распущенными длинными волосами и бледными лицами. Они все казались необыкновенно красивыми, из—за поразительной белизны лиц, и выглядели удивительно, словно две капли воды, похожими друг на друга. На лицах их, меж тем, не было улыбок. Они казались печальными, и каким-то отстраненными от общего торжества. Особенно это было заметно на фоне самого жизнерадостного правителя. Оказалось, что все эти женщины приходились Яше Калиновичу законными супругами.
