скачать книгу бесплатно
Тот ещё кадр
БоЖенька
Василиса мечтает стать успешной писательницей, для этого она ведет книжный блог на ютубе, строчит рукописи и шлет их в издательства.Отправив очередную книгу на рассмотрение, Вася решает подзаработать на заводе и, в случае чего, издать первый тираж самостоятельно. За хорошей зарплатой Вася приезжает в Петербург, и в новом доме ее соседом становится Виктор Вавилов – популярный, успешный и уверенный в себе видеоблогер.
БоЖенька
Тот ещё кадр
Любовь с первого гада
Для переезда я взяла только рюкзак с повседневной одеждой и технику для работы: микрофон-петличку размером с ластик, кольцевую лампу и увесистый телефон, на который снимала, монтировала и писала.
Папа не считал мой видеоблог или сочинение книг настоящей работой, но теперь, когда денег с них хватало на съемную квартиру, ему было нечего возразить.
Риэлтор просто обезумела, когда узнала, чем я занимаюсь. Едва выдерживая писк из динамиков телефона, мне удалось разобрать, что "есть местечко на Петроградке, которое идеально подойдет".
К слову "рядом с метро" в Петербурге значило "идти сорок минут по грязи вдоль дороги, чтобы добраться до станции".
Меня это не пугало. Собственное жилье, хоть и в муравейнике, означало вступление в полноценную взрослую самостоятельную жизнь. А свободный рюкзачок за спиной как будто шептал через плечо "этот переезд будет легким".
Папа с надутой от коробок ладой так не считал.
– Садись, – приказал он, ворочая спичку в зубах.
– Скажи мне, что эти коробки пустые, и ты просто ждешь, что я буду в них жить, – взмолилась я, плюхаясь рядом на переднее сиденье.
– Твоя тетка передала кастрюли, тарелки, полотенца, постельное белье, на котором умерла баба Тося…
– То, которое с цветочками?
– Которое с безумной желтой губкой.
– Спанч Боб!
– Ага…
– Это мое любимое!
Мы тронулись с места.
Папа всегда ворчал на мою просьбу довезти до Санкт-Петербурга из пригорода на машине. Но сегодня, даже не пришлось уговаривать, он сам вызвался помочь. Вот только никто не обещал, что отец не будет бурчать.
– Ладно, пап, я поняла, что капитализм это зло, можем мы поговорить о чем-нибудь еще?
– Конечно! Знаешь что еще зло?
– Коммунизм?
– Именно! Но не волнуйся, я хотел поговорить о другом. Вот Америка. Не продай мы им Аляску…
Это были самые долгие два часа в моей жизни.
Мне бы хотелось поделиться с папой проблемами, которые действительно тревожат. Например, я отправила свою очередную рукопись в издательство. И хотя у меня были читатели, и полноценные книги на электронных площадках, многие все равно не воспринимали меня всерьез. В этом мире ты не писатель, если тебя не публикует какое-нибудь чванливое издательство.
Хотя на самом деле, ты не писатель, если ты не пишешь, и тебя не читают.
На всякие разы в прошлом мои работы готовы были взять, но с условием, что я сама оплачу печать тиражей. Нехилые деньги. Триста тысяч. А то и больше. Нетрудно понять, что никогда еще я не могла согласиться на подобное.
Хотя если тираж будет распродан, я верну деньги, может даже в двойном объеме. Но что если нет?
Что если никому не интересны мои писаки? Страшно слить сотни тысяч в унитаз, и остаться с десятком коробок, наполненным бумажным доказательством своего графоманства. Еще страшнее осознать, что ни ты, ни твои мысли, ни твой труд никому не нужны.
Вот о чем мне хотелось поговорить с папой. Вот что меня по-настоящему волновало.
– Вот почему Павел I сопляк…
***
Виктор выехал на съемки с утра. Покидать уютную квартиру, благоустроенный жилой комплекс, удобную парковку не хотелось. Не хотелось даже вылезать из нагретой постели на холодный воздух, не хотелось тратить час на дорогу и еще час на прихорашивания и установку звука. Не хотелось записывать весь день подкаст об очередной глупости с приятелем, чтобы перегонять аудиторию друг другу. Не хотелось. Но Виктор все равно ехал.
– А, Вика, девочка моя, – из всех сокращений на свете к Виктору прилипло именно это. Было забавно, когда друзья называли его так в начале карьеры видеоблогера. Теперь, когда он старичок-миллионник ютуба, это казалось странным.
Мишу это не смущало. Он позвал друга обсудить, читайте "обосрать", новый фильм про супергероев. Мода на тупые боевики постепенно угасала, чтобы через пару лет вернутся снова то ли в сеттинге боевых роботов, то ли с историями наемных убийц.
К сожалению, Миша был слишком пьян вчера на премьере фильма, где мужчины прыгают по Нью-Йорку в обтягивающих костюмах. Так что посчитав это действо слишком слащавым, Миша громко и бурно распрощался со зрительским залом полном двенадцатилеток, и потащил Виктора на показ фильма с грудастой девушкой на постере.
Так и случилось, что на сегодняшнем подкасте парням придется обсуждать фильм Барби. Вроде неудача. Но Виктору даже понравилось.
– Грудь у нее и правда была ничего, – проскулил в микрофон Миша, он еще не оправился от похмелья.
– И мораль об индивидуальности звучит очень иронично от стандартизированной куклы, призванной быть идеалом красоты, – в тон подтвердил Виктор. Он надеялся, что друг воспринимает его голос как мерный непрекращающийся белый шум и сегодня они смогут избежать споров какое кино лучше: развлекательное или идейно-морализаторское.
– Эй, – удивительно громко воскликнул Миша, – эта женщина всегда вдохновляла заниматься тем, что нравится, быть рок-звездой или лечить собак или стать принцессой!
– Сколько у тебя было кукол в детстве?
– Нет-нет, Вика, у моей сестры были. У нее были Челси и Тереза. И ни одной куклы мужика. Так что я обычно брал ту, что есть, и мы играли семейную пару, которая напивалась вусмерть, спорила и дралась.
– Челси это не та, которой на вид восемь?
– А то что они обе девчонки тебя уже не смущает?
Виктор нахмурился:
– Кажется, я понимаю, почему ты вырос таким странным…
Они болтали уже добрых четыре часа. Монтажеры-искуссники покрамсают этот бред и выйдет в лучшем случае час, может, полтора.
После Виктору задержался еще немного для записи рекламной вставки и со спокойной душой отправиться домой.
Ему нравилось дома. Там была шикарная кровать с ортопедическим матрасом и подушкой, там была приставка с анатомически-правильным джойстиком от которого не болели запястья, там был умный холодильник, с заказанной пищей богатой витаминами и минералами. У Виктора было все. И даже больше.
У него была любимая работа. Точнее по-началу она была таковой. Теперь они как будто десять лет в браке, а слово "любимая" звучит скорее выучено-беспомощно.
У них с Работой закрутилось быстро, сначала бурный конфетно-букетный роман, где он делал все для нее, а она манила своей недоступностью, потом эмоциональные качели, где Работа то дается в руки, то играет святую невинность. Потом свадьба, где Виктор наконец сумел на скандале с Мишей поднять свой первый миллион подписчиков. И, конечно же, первый совместный ремонт с Работой, где Виктор нечаянно сказал расистскую шутку и весь интернет добрую неделю пытался его отменить. Теперь Виктор живет со своей деятельностью душа в душу. Ведь его вечно пытаются из нее вытрясти.
И как оказалось, главный фактор успеха у любого творческого человека, это чувство, что что бы ты ни сделал, этого всегда недостаточно. Именно благодаря этому вечному внутреннему демону "Работа" Виктор и остается до сих пор на плаву. Ведь чтобы ни случилось, он любит и верит, в то что он делает, и ему каждый раз хочется делать еще больше.
Проблема была скорее в другом.
Как бы он ни любил снимать видео, с какой бы восторженностью не ездил на студию, всегда придется возвращаться домой. И как себя не убеждай, иногда хочется, чтобы дома ждала не только Работа…
Виктор вышел на лестничную площадку своего этажа и:
– Помочь?
Сгореть от здрасьте
– И да, это физически невозможно, скажу по опыту: Екатерина вторая не спала с конем.
– Да, пап. Первый аргумент меня убедил, на нем можно было остановиться и не продолжать, – я устало, но победно вытащила из багажника последнюю коробку.
– А, аккуратнее, тут сервиз из Абхазии.
Я скривила лицо. Это был не сервиз. Это было двадцать салатных тарелок и еще с десяток блюдец. Очень уродливых. Очень.
– Ладно, я справлюсь сама, это последняя. А ты езжай, па.
– Справишься, как же. Я уеду, а ты их выкинешь.
– Садись в машину, – я стала подгонять отца ногой, вынудила плюхнуться в машину.
Он медленно опустил окно водительского сиденья, и пальцами продемонстрировал, что следит за мной.
И я потащилась наверх с коробкой посуды наперевес.
Повезло, и за все время, как я перетаскивала коробки, навстречу не попался ни один сосед. Казалось бы, мелочь, но я не выношу неловкого молчания в лифте. Обычно, заходя в эту душную коробку с посторонними, я стараюсь делать вид, что никого нет. Будто я тут одна. Стою смирно, как труп спрятанный в ковре, чтобы ни с кем не соприкоснуться, гляжу в пол, молчу. Никакой естественности. Если бы внутри и правда никого не было, я бы глядела в зеркало и пыталась кадрить красотку напротив.
Я нажала на вызов лифта один раз, но пришло сразу два: легковой, для любителей близкого контакта с соседями, и грузовой. Ненавижу грузовые. Они выпендрежники. Будь грузовые лифты людьми – пили бы темное пиво, смеялись над сексисткими шутками и работали в сфере ремонта. Эти ублюдки отказывались поднимать меня вплоть до пятнадцатилетия.
Но я услышала как кто-то открыл домофонную дверь позади, и черт возьми, я не собираюсь сегодня ни с кем делить свой лифт. Нет.
Быстро юркнув в ближайшие раскрывшиеся двери толстопузого лифта, я лихорадочно тыкала кнопку закрытия.
Снаружи доносились шаги, а створки слишком медленно съезжались. Секунда, промедление…
Ха.
Человек не успел даже увидеть мою довольную морду – двери захлопнулись раньше.
Я расхохоталась дьяволицей. Меня распирало самодовольство и чувство успеха. Не сегодня, социальная тревожность, не сегодня!
Ах, как бы эпично я бы сейчас уехала, если бы не забыла нажать кнопку своего этажа, а не осталась стоять в глухом неподвижном погасшем лифте.
Пустяки. Сегодня замечательный день, сегодня день успеха. Сегодня я победительница.
Я доехала до восьмого этажа, окрыленная перспективой взрослой жизни. Я пела под нос, пританцовывала. Даже уродские абхазские тарелки не испортят настроения. Ничто не выбьет меня из колеи.
– Помочь?
А! Какой ужас. Сосед по лифту живет со мной на одном этаже. Ну, зато голос приятный.
– Да, пожалуйста, – я согласно протянула коробку, "да, пожалуйста, помогите донести, как же я двух метров не пройду". Хотя, ладно, чего я ворчу? Если у соседа такой низкий секси голос то ему можно быть и идиотом. Я попыталась взглянуть на мужчину из-за коробки, подумала: лишь бы он был красавчиком и сказала, шутя, – если найдете способ избавиться от этих уродских тарелок.
В эту секунду молния шока ударила мне прямо в темечко. Передо мной стоял Виктор Вавилов. Миллионник ютуба.
Сказать, что я опешила в тот момент – ничего не сказать. Я знатно так охерела. От испуга дернула руками, уронила грохотом и звоном коробку.
А мужчина так и остался стоять напротив, протянув услужливо руки.
– Нашел, – сказал он мягко.
– Что? А да.
Виктор присел на корточки, попытался поднять мои вещи, но я от неловкости, пнула коробку в сторону. Прямо к своей двери.
Даже если какие-то тарелки и уцелели после падения, то теперь у них не осталось и шанса.
– Простите, я просто, – меня затопило смущение, наверное, это немного грубо, пинать вещи у людей из рук, – я подумала, будет лучше не возиться с этим хламом.
– Все в порядке, – Виктор медленно выпрямился, он глядел на меня с нечитаемым выражением лица. Мне показалось, что его накачанная и широкая грудь тяжело вздымались под свитером.
И я очень надеялась, что он просто немного запыхался от приседания, а не злился прямо сейчас.
Черт.
Черт-черт-черт.
Я поспешила спрятаться в квартире, достала связку ключей и принялась елозить у замочной скважины, в попытке вставить ключ.
Виктор встал позади меня.
Может я накручиваю себя, может он не заглядывает мне сейчас через плечо и не думает, что я идиотка? Может у него просто квартира напротив, зачем я придумываю лишнего?
Давай же, дурацкий ключ, попади в замок.
– Шерлок бы решил, что ты пьяница… – черт возьми, его голос прозвучал у моего уха. Этот тип стоял прямо за моей спиной и с интересом глядел на замок. Разве это нормально? Социальная дистанция, чувак. Личное пространство.
Мне нечем дышать.
