скачать книгу бесплатно
Шлюпка надулась полностью буквально за пару секунд и приобрела круглую форму надувного бассейна для детей с белыми шнурами по бортам, для того, чтобы держаться при качке, догадалась Фатима, ни разу в жизни не имевшая дел с такими вещами. Она подняла шлюпку, повертела, надавила на нее и внимательно прислушалась. Все было в полном порядке, однако она теперь отвечала не только за себя, поэтому все же вернулась и взяла со стены второй красный квадратик – мало ли что, а так у нее будет запасной вариант.
Обойдя капитанскую с другой стороны, она вышла на палубу, где ее ждали все те же два трупа. Интересно, где сейчас охранник, задалась вопросом Фатима, неизвестность действовала на нервы, она давно должна была убраться отсюда и быть на берегу. Хотя, если на то пошло, она вообще не должна была сегодня приходить сюда, так что поздно сверяться с графиком. Она оставила надутую шлюпку возле борта, где был открывающийся проем для мостика, когда яхта причаливала, что-то вроде дверцы, отсюда же спускалась длинная металлическая лесенка, если вдруг в открытом море хозяевам захочется поплавать. По этой лесенке она и собиралась спуститься, приставив ее к борту, сейчас она валялась возле капитанской, совершенно забытая и ненужная. Оставалось только взять свой буксир, поднять ребенка и наконец-то покинуть яхту.
По трем ступенькам, ведущим на заднюю часть яхты, она не поднялась, а буквально взлетела, с каждой секундой рассвет приближался, а она все еще была здесь, вместо того, чтобы выбираться из города ночным рейсом или, на крайний случай, утренним. Похоже, мне придется задержаться на день, подумала она, ныряя под диван, где оставила буксир, но не больше, за один день я должна пристроить маленького крикуна.
Возвращаясь, она заметила маленькое пятнышко крови там, где охранник упал за борт, и снова ощутила беспокойство, мертвый охранник был единственным, кто на данный момент покинул печальный борт «Калипсо». Она пробежала мимо ящиков, за которыми сидела, готовясь убить Ситко, и опять ужаснулась неожиданному повороту событий, кто же знал, что на яхте будут еще жена и ребенок?! И она, конечно же, не могла увидеть из этой точки мать малыша, безмолвно прислонившуюся к двери. Судьба, опять она сказала свое слово.
Буксир она положила возле надутой шлюпки, теперь оставалось только принести малыша, спустить шлюпку на воду и плыть. Но и тут возник вопрос: у нее всего две руки, одной из которых она должна держаться за лестницу, она ведь не человек-паук, значит, в другой она сможет нести только что-то одно, либо шлюпку, либо малыша. А если спустить шлюпку сначала, а потом вернуться за малышом, волны могут отнести ее от яхты, а плыть с корзиной она не может. Значит, надо чем-то привязать этот чертов надувной бассейн, надо еще найти чем, а это опять время.
– Черт! – Зло выкрикнула Фатима, ударив кулаком по раскрытой ладони, – Гребаное дерьмо! Дерьмо!
Она вернулась в каюту, малыш сладко спал в своей переносной кроватке посреди хаоса раскиданных вещей. Вот тут-то она вполне может найти что-то, чтобы не дать шлюпке уплыть без пассажира, подойдет что-то типа пояса или ремня, лодка ведь легче перышка, и ждать будет всего-то пару секунд, пока Фатима поднимется за ребенком и спустится с ним. Чертыхаясь, она принялась носиться по комнате как ураган, раскидывая вещи и приводя каюту в еще более разгромленный вид. Наконец среди пижам и полотенец она нашла кожаный ремень Евгения с серебристой бляхой, на которой были выбиты его инициалы. Круто, подумала она, поднимая ремень из кучи тряпья, и как пафосно, все в лучших традициях. Ремень подходил как нельзя лучше – его удобно было застегивать, так что не надо было тратить время на связывание и развязывание узлов, а держал он прочно. Перебросив его через плечо, Фатима подошла к ребенку, теперь оставалось только собрать его. Осторожно, стараясь не разбудить, она надела на него шапочку, надвинув ее пониже, застегнула комбинезончик полностью, а потом закутала его в одеяло, в которое он уже был до половины завернут. Теперь, как ей показалось, он не замерзнет, толстое пушистое одеяло накрыло его, скрыв даже личико, оставались только отверстия для воздуха. Малыш даже не проснулся, только сладко зачмокал во сне, не представляя, что ждет его впереди.
– Ну, кажется, все, – сообщила она пустой каюте, – пора в путь.
И у нее, и у малыша действительно начинался новый жизненный путь, и оба даже не подозревали об этом.
8
Она с некоторой опаской вытаскивала ребенка на свежий ночной воздух, но ее опасения не подтвердились, она и правда хорошо его закутала, так что прохладный воздух не разбудил его. Хорошо, что он еще такой маленький и не видит этого, подумала она, пронося корзину с малышом мимо его мертвых родителей, он даже не будет знать, что когда-то у него была совсем другая семья, и могла быть совсем другая жизнь. Может, это и к лучшему.
Она осторожно поставила корзинку на палубу и начала готовить шлюпку – сняла ремень и продела его в промежуток между канатом и бортиком шлюпки. Потом принесла лесенку, открыла «дверцу» в борте и приставила ее, подергав для надежности, но лесенка прочно крепилась своими металлическими дужками к железному порожку. Зажав в одной руке висящую на ремне шлюпку, Фатима начала спускаться к воде, по мере приближения к ней, чувствуя знакомую тягу, море опять почуяло добычу и старалось утянуть в свои черные глубины. На последней ступеньке она остановилась, присела, держась за перекладину согнутой в локте рукой и застегнула ремень, обмотав его вокруг последней ступеньки. До воды было всего полметра, шлюпка с легким плеском опустилась на волны, которые тут же попытались унести ее подальше, но ремень натянулся, как поводок, сдерживающий слишком резвую собачку, и шлюпка осталась на месте. Хорошо, что ремень такой короткий, отметила Фатима, шлюпка теперь стояла точно под последней ступенькой, не двигаясь никуда. Наклонившись, Фатима протянула руку и потрогала дно, оно было мягким, но достаточно плотным, чтобы поставить на него переносную кроватку. Перед тем как подняться, она бросила в шлюпку запасную, аккуратный красный квадратик шлепнулся точно в центр, теперь наверх, за главным грузом. Оказавшись снова на палубе, она в последний раз посмотрела на настоящих родителей малыша, которых убила, вздохнула, опустила глаза.
– Прощайте, – едва слышно прошептала она, – я позабочусь о вашем сыне.
Договорив, она отвернулась, быстро накинула на плечи лямку от буксира и, подхватив кроватку, начала осторожно спускаться по лесенке, больше не взглянув на трупы. Перед ее лицом борт «Калипсо» уходил вверх, навсегда оставляя семью Ситко в прошлом. Море тянуло корзинку вниз, казалось, сильнее, чем прежде, наверное, чувствовало, что то, что несет в руках Фатима, гораздо ценнее любых сокровищ и богатств. Странно, но и сама Фатима чувствовала то же самое, она крепко сжимала пластиковую ручку и все время внимательно смотрела на голубое одеяльце, скрывавшее малыша. Нет, не дождешься, отвечала она мысленно воде, тянущей кроватку у нее из рук, это сокровище не для тебя и тебе не достанется… По крайней мере в эту ночь.
Спустившись на последнюю перекладину, она медленно и осторожно присела, на долю секунды держась только ногами, а потом схватилась за предпоследнюю ступеньку и аккуратно поставила кроватку точно в центр надувного плота. Кроватка прочно стала на сложенную запасную шлюпку и теперь плавно покачивалась на волнах вместе с надувным плотом. Ну вот и все. Фатима задержалась на лесенке ровно на столько, чтобы надеть очки и поплотнее натянуть шапочку, потом отцепила ремень и плавно погрузилась в воду. Ремень она положила в шлюпку, здесь его выбрасывать было нельзя. Схватившись рукой за белый канатик, идущий по бокам шлюпки, она поплыла, таща ее за собой. Плыть с таким грузом получалось медленно, но все же она двигалась, а как только они обогнут яхту и отплывут от нее подальше, она сможет включить свой буксир. Время шло, поэтому Фатима гребла изо всех сил, стараясь как можно быстрее оставить злосчастную яхту позади, вот они медленно обогнули «Калипсо», и перед ней замаячил открытый выход из бухты. Это придало сил, ощущение того, что она все же успешно выполнила это самое сумасшедшее дело в своей карьере, радостной волной захлестнуло ее, выбрасывая в кровь новую порцию адреналина.
– Мы плывем, маленький! – Прошептала она, энергично работая руками и ногами и таща шлюпку за собой, – и скоро будем уже далеко.
Трудность заключалась еще и в том, что яхту надо было не просто обогнуть, но сделать это так, чтобы не плыть в кружке света, отбрасываемом фонарем на мачте, спят на соседней яхте или нет, но рисковать нельзя, тем более, когда она покидает борт не в одиночку. Поэтому ей пришлось сделать петлю и плыть какое-то расстояние от яхты вдоль берега и только потом повернуть к выходу из бухты. Впрочем, как только они отплыли от яхты и растворились в темноте, Фатима остановилась, держась за шлюпку, она сняла с плеча свой буксир, обмотала ремешок вокруг руки, а потом нажала на большую желтую кнопку, держась за ручку на верхней части корпуса одной рукой, и второй за канатики шлюпки. Мотор тут же ожил и, радостно заурчав, потащил ее вперед.
Несмотря на соленые брызги, она не могла не улыбнуться, судьба совсем непредсказуема, но она справилась, она выполнила свою работу и теперь уходит, а в такие минуты она всегда испытывала радость и душевный подъем. И пусть сегодня все не так, и она впервые уходит не одна, а прихватив с собой того, кого не должна была оставлять в живых, это радовало ее еще больше. Отплевываясь, она повернула голову и посмотрела на ребенка, насколько позволяла разглядеть темнота, с малышом все было нормально. Кроватка стояла на том же месте, одеяло не торчало, значит, оно не развернулось, и малыш спит, даже не подозревая, в каком приключении участвует. Уникальный малыш, подумала Фатима, отворачиваясь и держа курс на выход из бухты, должен был умереть, но жив, должен был быть богатым, и потерял все, а теперь вот плывет на надувном плоте под утро в компании известного киллера, не жизнь, а приключенческий роман! И как он будет жить дальше? Даже жаль, что он никогда не узнает, какие приключения пережил и кем был.
До выхода в море было всего 10 метров, 10 метров, и это дело навсегда останется в прошлом, как и жизнь этого малыша. С одной стороны воротами служили естественные скалы, выступающие в море, с другой – достроенная человеком стена, замаскированная под природную породу. Два прожектора освещали широкий проход между двумя скалами, но никакого сторожевого поста не было, да и зачем, это ведь не океан, где плавают суда разбойников и всякого другого сброда, это всего лишь Черное море, да и охраняют эти прожектора не военную базу, а обычный яхт-парк. И все же Фатима напряглась, проплывая в ослепительном потоке света, ей казалось, что этот коридор растянулся на сотни метров, хотя спустя 30 секунд свет остался позади, как и яхт-парк. Они вышли в открытое море.
Здесь качало сильнее, а вода была прохладнее, да и ветер совсем не понравился Фатиме, она-то не мерзла, но почему-то переживала за малыша. Такая заботливость удивляла ее и пугала, и она решила как можно скорее отделаться от этого маленького довеска, пока… Пока что? Она и сама не знала, но не хотела держать ребенка слишком долго рядом с собой.
Мотор буксира исправно урчал и тащил ее вперед, волны плескались о борта надувной шлюпки, Фатима подняла голову к небу, уже должен быть рассвет, она потеряла слишком много времени на все эти непредвиденные обстоятельства, но небо было все еще темным, хотя за горами уже светлеет, в этом она не сомневалась. Они продолжали двигаться прямо, надо было отплыть от парка подальше, сейчас поворачивать к берегу все равно не имело смысла – слишком близко, да и скалы все равно не дадут выйти на сушу. Лишь бы хватило энергии в буксире, молилась про себя Фатима, она-то не утонет, но скоро рассвет, а красная шлюпка очень заметна, тем более, учитывая шумиху, которая вот-вот поднимется. Хорошо хоть малыш пока спит и не доставляет хлопот, но она подозревала, что с первыми лучами солнца он откроет глаза, и вот тогда проблем не оберешься. Надо выбраться на берег и сбагрить мелкого до рассвета, подумала она, в глубине души прекрасно понимая, что никак не успеет.
Она снова оглянулась, на этот раз не только проверить ребенка, ей было интересно, на сколько они уже отплыли от яхт-парка и как выглядит он с такого расстояния. Оказалось, они проделали уже приличное расстояние – вместо парка она увидела лишь две светящиеся яркие точки – прожектора у входа в бухту, и больше ничего, только темные скалы вдоль берега. Что ж, очень неплохо, отметила она, теперь можно и повернуть, плыть вдоль берега было сейчас гораздо разумнее. Черная гряда скал тянулась, казалось, на бесконечное расстояние, никаких фонарей или построек на них не было, только темный камень и редкие черные силуэты деревьев. Здесь на берег не выбраться, да и к парку они все еще близко, нет, надо плыть дальше. Она точно знала, что скоро скалы закончатся, и прямо за ними будет детский лагерь с прекрасным пляжем, а за ним – ничего, выезд из города, пустая плоска берега, постепенно снова переходящего в отвесные черные скалы.
Раньше она собиралась доплыть до пустынных мест и там выйти на берег… раньше, еще до того, как началось это безумие, и на ее шее повис младенец. Что ж, теперь придется в срочном порядке менять план и выходить на сушу где придется, то есть, докуда хватит энергии в буксире. Неприятные мысли, но действительность еще неприятнее, мало того, что ребенка надо еще куда-то пристроить, а это опять время и хлопоты, так еще его ведь будут искать и уже совсем скоро, а девушка с ребенком на руках в такой ситуации – как сигнальный огонек. Ситуация вышла из-под контроля, и это просто сводило ее с ума.
«Удовольствия» добавляли еще и затекшие руки, Фатима слишком долго держала одной рукой шлюпку, а другой свой буксир, холодная вода и неудобная поза сделали свое дело, руки у нее затекли и начали болеть. А в довершение ко всему, подняв в очередной раз голову к небу, она увидела то, что так боялась увидеть – светло-золотистую полоску над горами. Я как вампир из фильмов, мелькнула в голове мысль, боюсь рассвета, потому что он принесет мне смерть. Отчаяние вдруг накатило на нее темной тяжелой волной, все пошло наперекосяк, все разваливается. И зачем она только полезла на эту яхту, ведь предупреждал же ее голос внутри! Выхода было два: либо бросить малыша в шлюпке и уплывать побыстрее самой, либо испытывать терпение Судьбы до конца и надеяться, что батарея в буксире не сядет, пока она не доберется до подходящего места. И, как ни странно, прежде всего для нее самой выбор был очевиден, и впервые в жизни она сделала выбор не в свою пользу. Впервые она рискнула своей жизнью не просто ради жизни совершенно постороннего человека, но ради того, кого должна была убить. Таковы были правила, и она их нарушила.
– Ну и черт с ними. – Отплевываясь от соленой воды, пробормотала она, – к черту правила. В своей игре я сама устанавливаю правила.
И словно в ответ на ее бунт, судьба сделала свой ход – моторчик булькнул и начал глохнуть. Винт стал крутиться все медленнее, а через несколько секунд остановился совсем. Теперь вместо мотора была она. Ей вдруг захотелось плакать и смеяться одновременно или врезать кому-нибудь так сильно, чтобы башка отлетела… Но единственный, кто находился в зоне досягаемости – малыш, ради которого она и попала в такую передрягу. Да и истерика сейчас была неуместна, уже рассвет, а она все еще не доплыла до берега, а ведь эти скалы только со стороны моря такие безжизненные, город продолжается, вдоль острых краев идут парки и магазины. Правда ее утешал тот факт, что в такую рань вряд ли кто-то гуляет по всем этим красивым местам, да и рассвет только-только начался, везде еще темно, а на воде особенно. Надо спешить в тысячный раз за эту адскую ночь подумала она и начал грести.
Первые движения вызвали вспышку боли в руках, как будто миллиарды тончайших иголочек разом вонзились в ее плоть, она поморщилась и судорожно уцепилась за надувной борт плота, чтобы не утонуть. Но к счастью вспышка быстро прошла, оставив после себя неприятную вибрацию, но это было вполне терпимо, так даже можно плыть. Медленные взмахи руками снова вызвали покалывание, но на этот раз иголочек стало гораздо меньше, Фатима не останавливалась, и уже через минуту все прошло. Хоть какая-то польза, подумала она, отталкиваясь ногами и одной рукой от соленой воды, второй она крепко сжимала белый канатик…
Стоп. Так ведь очень неудобно плыть, да и медленно, и какая же она балда! Выход ведь есть, он лежит прямо перед ней в шлюпке, и почему она подумала об этом только сейчас! Она ведь так и не выбросила пояс, которым пристегивала шлюпку к лесенке, и что ей мешает теперь пристегнуть шлюпку к себе и плыть, работая всеми конечностями?! Какая же я дурная, корила она себя и радовалась одновременно, что хоть сейчас об этом подумала, вот так, будет мне уроком – нельзя распускать нюни, никаких эмоций, они только мешают думать. Да, буксир приказал долго жить, но ведь его можно использовать как подушку, да и соленая вода выталкивает, так что плыть будет легко, надо только освободить себе руки.
Она остановилась, поправила за спиной буксир, который закрепила там сразу же, как только он заглох, а потом достала из шлюпки ремень с серебряной бляхой и протянула его через канатик на шлюпке и через ремешок, на котором держался буксир, застегнула и проверила – все держалось крепко. Теперь она была пристегнута к плоту ремнем от буксира и поясом Ситко, стоило только снять с себя буксир, и она будет свободна. Но вместо этого она отвернулась от шлюпки и начла грести, радуясь тому, что обе руки наконец-то свободны. Так и вправду получалось гораздо быстрее, хотя плыть, таща на себе груз, было трудно, но как она и предполагала, часть трудностей на себя взяли воздушная подушка-буксир и соленая морская вода, тянущая к себе с непреодолимой силой, а потом выталкивающая тебя.
Фатима плыла, поднимая голову только для вдоха, она не смотрела по сторонам, не смотрела на небо, все это сейчас только отвлекало бы, а ей надо плыть, надо добраться хотя бы до пляжа детского лагеря. Скалы медленно проплывали мимо, оставаясь позади, но она этого не видела, она работала как машина, вдох – взмах рук – погружение в воду –взмах – выдох. Она устала, да, но она не имела права остановиться, нет, не сейчас, поэтому она отбросила все, кроме концентрации на том, что делает. Никакой усталости, никакого отчаяния, только вдохи, выдохи, энергичная работа рук и ног и ее железная воля, характер, гонящий вперед и не позволяющий сдаваться, даже когда кажется, что надежды нет.
Она позволила себе оторваться от своего занятия и поднять голову только тогда, когда легкие горели огнем, а руки стали весить тысячи тонн. Она остановилась, шлюпка ударилась ей в спину, но Фатима даже не почувствовала этого толчка, она с радостью и неверием смотрела на уже почти светлое небо и серую в рассветном свете полоску пляжа. Еще чуть-чуть и она сможет выйти на берег, и пусть уже практически рассвело, она сможет затеряться от посторонних глаз. Надо только еще немного поднажать, собрать последние силы и – в последний бросок. Тяжело дыша, она оглянулась на ребенка, он по-прежнему спал, одеяльце не вылезло и ни звука не доносилось из кроватки. Это хорошо, сейчас ему еще не время возвращаться в реальный мир, пока его тут никто не ждет.
Повиснув на борту шлюпки, Фатима с минуту восстанавливала дыхание, а когда почувствовала, что сможет продолжать, снова погрузилась в воду и начала плыть, правда теперь она смотрела по сторонам, все-таки они приближались к людям.
Детский пляж ограничивался скалами, черными и отвесными, рядом живописно валялись валуны, зато дальше шел чистый песок, уходя серой полоской в бесконечность – рассвет не позволял увидеть границу пляжа, поэтому казалось, что он тянется до самого горизонта, теряясь в утренней дымке. Фатима решила срезать путь и повернула к валунам, она отдавала себе отчет, что под водой скорее всего их тоже полно, и можно больно удариться и пораниться, но сил плыть дальше уже почти не было, и она решила рискнуть. На ее счастье ни одного подводного камня она не встретила, то ли везение по-прежнему сопровождало ее, то ли их тут действительно не было, все-таки детский пляж, может, их вытащили из воды от греха подальше.
Свет становился все более прозрачным и приобретал золотистый оттенок – вставало солнце, на небе тьма неохотно сдавала позиции, все больше уступая армии дня, вода из черной стала какой-то темно-серой, как расплавленное стекло, но Фатима этого не видела, все ее внимание сосредоточилось на том, чтобы волна не ударили ее или шлюпку о валуны. Теперь, когда она подплыла к берегу достаточно близко, уже не было необходимости так выкладываться, теперь она просто зацепилась за шлюпку и выставила ноги вперед, прощупывая ими воду. Волны медленно несли ее к берегу, она помогала им, слегка отталкиваясь ногами, а глаза ее тем временем внимательно сканировали берег. Если кто-то выйдет сейчас и увидит ее, этот человек умрет. Слишком велик риск, слишком уж шаткое у нее положение, спрятаться она не может, да и негде, значит, остается только одно. Но никто так и не появился, было еще слишком рано, и немногие обитатели лагеря спали, даже повара и кухонные рабочие еще видели сны в своих домиках, и в этом был плюс ранних рассветов – начало светового дня вовсе не означало начало дня рабочего.
Валуны все приближались, и Фатима снова немного повернула, ей надо было выйти на берег, а не на острую россыпь камней, по которой не пройти с таким грузом, какой несла она. Очередная волна подхватила ее и вынесла прямо к большому круглому камню, одиноко торчащему из воды, до берега оставалось всего 3 метра. Фатима уперлась ногами в скользкую поверхность валуна, а в следующую секунду уже обхватила его руками. Шлюпка билась у нее за спиной. Поэтому она поспешила вылезти из ремня и просто намотала его на руку. Проделав это, она забралась на валун и села, дальше плыть уже не нужно, тут слишком мелко, и она вполне дойдет пешком. Она понимала, что слишком опасно вот так сидеть, как вышедшая из воды русалка, но ей просто необходимо было немного передохнуть и просто насладиться моментом. К тому же, выйдя на берег она тоже сразу никуда не двинется, сначала надо осмотреться.
Повернув шлюпку за валун, чтобы волны не били ее, Фатима посмотрела на спящего малыша, теперь свет позволял разглядеть все. Корзинка немного съехала с центра шлюпки, но в остальном ничего не изменилось, всего несколько капель воды попало за борт, и больше ничего. Малыш, судя по всему, был сухой и не замерз. Вот и славненько, подумала Фатима, потому что путешествие еще не закончилось.
Она глубоко дышала, глядя на светлеющее небо, просто поразительно, как быстро день вступал в свои права, только-только светлая полоска выползла из-за гор, как уже оттеснила темноту к самому краю моря, ночь теперь оставалась только там. Повернувшись к морю и приглядевшись, Фатима смогла увидеть даже последнюю прощальную звезду на сужающейся темной полоске. Она загадочно мигала, как будто дрожала от осознания того, что день неумолимо наступает, и ей придется погаснуть. Но ничего, через время ночь так же безжалостно опуститься на этот яркий мир и вернет звездам небо и красоту. Как хорошо, думала Фатима, наслаждаясь этим коротким мигом, она полной грудью вдыхала свежий утренний воздух, вокруг разливалось золотистое сияние, солнце уже почти оторвалось от горизонта там, за горами. Она вспомнила о каменной русалке в гроте, точнее, о легенде и подумала, что именно в такие минуты ее ноги, должно быть, снова превращались в хвост. Может, она точно так сидела на валуне и ждала, когда первый золотой луч соединит две конечности в одну.
Рассвет – время волшебства, как и закат, подумала она, время пограничья, время, не принадлежащее никакой стороне, время чудес. И чудо действительно происходило, только сейчас рассвет соединял две жизни в одну.
Откуда-то вдруг пришла большая волна и, разбившись о камень, на котором сидела Фатима, плеснула ей в лицо холодными солеными брызгами. Это заставило ее очнуться от умиротворенности и понять, что пора двигаться дальше. Она повернулась к ребенку, но волна не достала его, валун и сидящая на нем Фатима заслонили его. Что ж, пора завершать это сумасшедшее дело, решила она, спрыгивая с камня прямо в воду, глубина была ей по шею, вполне можно идти. Толкая шлюпку перед собой и периодически выглядывая из-за нее, вдруг кто-то появится, Фатима пошла к берегу, преодолевая сопротивление воды, немного помогали волны, но они то толкали ее вперед, то тянули назад с такой же силой. Если сейчас кто-то появится, она может просто нырнуть и доплыть под водой до валуна, а там спрятаться, ребенка заберут, и все будет кончено, за шлюпкой ее не видно, а вот красную лодочку не заметить невозможно. В таком случае хлопот больше не будет, а малыш даже имеет неплохие шансы вернуть свою жизнь – наверняка его быстро опознают и вернут дедушке и двум дядям.
Почему-то ей стало грустно, хотя умом она понимала, что лучшего развития событий и быть не может. Но что-то внутри противилось этому, что-то говорящее, что они так много пережили вместе и… нет, об этом она думать не будет. У нее есть план, его она и будет придерживаться, сейчас, если никто не появится, она выйдет на берег и быстренько подкинет этого крошечного человечка кому-нибудь… Не кому-нибудь, а кому-то достойному, шепнул тут же голосок. Да, согласилась она, кому-то, кто не выбросит его в море, само собой. Этого мало, ты и сама это знаешь, не унимался голос, его должны любить, о нем должны заботиться. Ты отняла у него семью, ты должна дать ему новую.
И разве она против?! Нет, она понаблюдает и отдаст его в хорошие руки. А вообще, это уже не ее проблемы, она сохранила ему жизнь, разве этого мало? У нее есть свои дела и совершенно нет времени возится с этим орущим монстром, так что она просто сдаст его первому, кто будет похож на нормального человека, какой-нибудь женщине средних лет. Да, так она и сделает.
Пока она шла к берегу, так никто и не появился, пляж детского лагеря оставался все таким же пустынным, только проснувшиеся уже чайки с криками носились над водой и приземлялись на берегу, чтобы тут же снова взмыть в чистое утреннее небо. Когда стало слишком мелко, чтобы продолжать прятаться за шлюпкой, Фатима просто встала впереди и потащила ее за собой, внимательно следя за берегом. Пляж был достаточно длинным и на всем его протяжении то тут, то там высились горки и смешные зонтики, раскрашенные под мухоморы, только вот этот лагерь давно не видел столько ребятишек, чтобы занять все эти горки и «мухоморы». Деревянные настилы-тропинки уходили вверх к самому лагерю через каждые 5 метров, скрываясь в густом кустарнике, отмечающем границу пляжа, а дальше среди деревьев прятались маленькие домики, раскрашенные во все цвета радуги. Выйдя на берег, Фатима сразу же обратила внимание на ярко-красный деревянный коттедж, смотрящий прямо на море своими заколоченными окнами, это подтверждало не самые лучшие времена детской турбазы. Кто-то здесь отдыхает, об этом говорили покрашенные горки и грибки, но маленьких постояльцев сейчас очень и очень мало. И это хорошо.
Когда глубина стала ей по щиколотку, Фатима наклонилась и просто потащила шлюпку за собой, двигаясь задом, как самый большой рак, выползающий на сушу. При переходе из воды на берег плот немного качнуло, камешки и маленькие ракушки зашуршали по днищу шлюпки, и она с опаской покосилась на малыша, но тот продолжал сладко посапывать, сжав крошечные кулачки, силуэты которых она видела под одеялом.
Утро уже полностью вступило в свои права, небо было ярко-голубым с тем неповторимым золотистым оттенком, который можно увидеть только ранним утром, море тоже окрасилось в изумрудный цвет, в ветвях высоких деревьев, скрывающих домики лагеря, радостно пели птицы. Райское утро, подумала Фатима, медленно и осторожно оттаскивая плот за ближайшую горку. От него надо было избавиться, не могла же она тащить его вместе с малышом до самых домиков, но выбрасывать его здесь она, конечно же, не собиралась. Скрывшись за горкой – плохое укрытие, но лучше, чем открытое пространство – она быстро скинула с плеч рюкзак и начала доставать свою одежду, разгуливать в таком виде тоже было невозможно. Пока она выгружала свои джинсы и майку, пред ней встал еще один вопрос: как быть с буксиром? Нести его прямо так, в чехле, было бы слишком заметно и памятно, оставить где-то? Черт, она не рассчитывала на то, что будет ходить с ним при свете дня! Чемодан, в котором она привезла его, благополучно ждал в домике у моря вместе с остальными вещами, ведь она должна была еще до рассвета быть там и … Хозяйка приедет за ключами в 8, а она все еще тут!
– Да что же за дерьмо! – Со злостью прошептала она.
Все пошло наперекосяк, все вышло из-под контроля, а теперь еще этот малыш. Из рюкзака она достала часы, сейчас было 5 минут 6-го, у нее почти 3 часа. За это время она должна пристроить бывшего наследника и добраться до своего домика. Она быстро начала переодеваться, первым делом сняв шапочку и очки, вот тут очень пригодилась расческа и набор резинок – ее распущенные волосы были слишком заметны, даже после длительного пребывания под тугой шапочкой, поэтому она собрала их в низкий хвост, перетянув по всей длине несколькими резинками. Дальше пошло быстрее, и уже через 5 минут она снова стала походить на обычную туристку, только красная шлюпка с малышом служила напоминанием о прошедшей ночи. Свой костюм она затолкала в рюкзак, предварительно сложив – ей нужно было экономить место, ведь плот и его запаску она пока могла спрятать только там. Очень осторожно, чтобы не разбудить ребенка, она подняла его кроватку за ручку и поставила на песок, малыш не проснулся. Дальше в рюкзак отправилась сложенная запасная шлюпка, правда ее пришлось сильно согнуть, но в итоге она влезла. Теперь надо было что-то делать с ремнем, места для него не было, но выход был – она просто надела его на себя, он очень хорошо подошел к ее джинсам. И наконец надутая шлюпка. Фатима не стала мучиться и искать, как ее сдуть и возможно ли это, она просто достала небольшой нож, который всегда брала с собой на дело, и пропорола ярко-красный бок шлюпки. Со свистом и шумом шлюпка сдулась за пару секунд, теперь ее можно было сложить и попытаться затолкать в раздувшийся и уже бесформенный рюкзак. А дальше вперед, на базу, где она сможет подбросить малыша и спокойно ехать к себе, а через пару часов убраться из города. Она была твердо уверена, что сможет.
Когда на песке не осталось никаких следов их пребывания, Фатима встала, подхватила кроватку с малышом и быстро пошла к заколоченному домику. На базе по-прежнему было тихо и пусто, может, оттого, что все прибрежные коттеджи пустовали, а может, просто было еще слишком рано. Она не шла по деревянному настилу, слишком много было бы шума, она шла прямо по песку, который уже через пару шагов набился в мокрые босоножки и очень мешал. Но это маленькое неудобство меркло по сравнению с тем, что на нее свалилось, корзинка с малышом, казалось, весила тысячу тонн, хотя несла она ее легко и без усилий. Только не плач, мысленно умоляла она ребенка, только не сейчас, но она понимала, что ей итак сильно везло, что он до сих пор спит и не дает о себе знать, совсем скоро он проснется и заголосит, и вот тогда начнутся серьезные проблемы.
Не начнутся, если я сейчас его брошу под каким-нибудь обитаемым домиком, шепнул голосок, но сама Фатима слабо верила в то, что сумеет отделаться от этого маленького крикуна так быстро.
В полной тишине они дошли до красного домика, здесь деревья росли так высоко, что полностью скрывали строение как огромный зеленый зонт, под которым было еще по-ночному холодно и темно. Потрескавшаяся бетонная дорожка вела от домика вглубь лагеря сквозь густые заросли кустарника. На всей территории деревья росли так густо, что казалось, маленькие домики стояли в сказочном лесу, а жили в них гномы или эльфы, а не простые человеческие дети. Хотя каждый ребенок считает себя немного волшебным существом, и, может, такими они и бывают, пока не вырастают и не стряхивают себя волшебную пыль. Мне бы здесь очень понравилось, когда я еще была сказочной принцессой, подумала Фатима, обходя домик в поисках не заколоченного окна. Впрочем, повзрослеть ей пришлось быстро, хотя к тому времени она уже не верила в эльфов и Деда Мороза, но еще верила в людей, а теперь вот потеряла и эту веру.
За домком тропинка расходилась и вела к другим таким же красивым и пустым постройкам, каждый домик стоял в отдельном пространстве, а все вокруг было заполнено растительностью, в зеленом куполе неутомимо пели птицы. Да здесь прямо райское место, подумала Фатима, оглядываясь по сторонам, красный домик ей не подошел, там все было крепко забито досками. Она могла бы их сломать и без труда, но это, во-первых, шум, а во-вторых – следы. Нет, лучше поискать что-то более подходящее. Она собиралась разбудить малыша, пока он не сделал это сам в неподходящее время, у нее есть для него бутылочка, а потом она просто пройдет вглубь лагеря и оставит его возле жилого коттеджа.
А еще она боялась, что с ним что-то не так, слишком уж долго он спит, может, так оно и должно быть, опыта в этом деле у нее не было, но почему-то она начала переживать. Разбужу, чтобы знать, что с ним все отлично, если не считать потерю семьи, решила она, печально улыбнувшись спящему крохе, а потом передам его в другие руки. Как бездомного котенка, шепнул голос в голове, тот самый, который всегда портил ей настроение своими замечаниями, отдам в хорошие руки славного голубоглазого малыша, так?
– Да, так, – зло шепнула она, – а какой у меня выбор?
Голос промолчал.
Следующий домик был небесно-голубым, и там явно шел ремонт, окна и двери не были заколочены, а вокруг стояли корыта с растворами и погнутые ведра с какими-то строительными смесями. Это хорошо, и ничего, если на двери висит замок, окна вполне подойдут. Она быстро пошла к домику, когда малыш в корзинке вдруг как будто ожил, он зашевелился, засопел, а потом разразился громким, просто оглушительно громким ревом. Вот этого она и боялась.
Вместо того, чтобы идти, она побежала, подгоняемая ужасом и неожиданностью. Враз пропали все те крохи знаний о детях, которые она так старательно выуживала из своего мозга всю ночь, она просто не знала, что ей делать, и первым порывом было просто бросить кроватку и бежать. Но руки не разжались, и она добежала до голубого домика, так и неся кроватку с орущим малышом. Дверь была бесполезной с таким замком, поэтому Фатима просто обошла, точнее, оббежала домик и сильно толкнула окно на задней его стороне. Оно поддалось с легкостью, свидетельствующей о том, что его уже открывали таким образом и не раз. Но сейчас не было времени думать об этом, она быстро сунула корзинку в это открытое окно и поставила ее на пол, покрытый солидным слоем окурков и использованных презервативов, а потом скользнула внутрь сама, благо окна были очень низко.
Интересно, сколько народу разбудила эта маленькая сирена, задалась вопросом она, может, пора бежать? Но сейчас даже это ушло на второй план, сначала надо его заткнуть, иначе она просто ничего не услышит. Фатима вытащила бутылочку с молочной смесью из крепления, она была холодной. Секунду поколебавшись, она все же наклонилась над ребенком и неумело начала его кормить. Плач тут же оборвался, а Фатима вспомнила, что надо следить, чтобы малыш не наглотался воздуха. Тишина помогает думать, отметила она, с ужасом вспоминая, что малыш, возможно, намочил подгузник, а запасного у нее нет. Неужели он так и будет орать?
Но он не орал, судьба и удача опять были на ее стороне, и вопреки всем известным ей законам о детях, употребив полбутылочки своей смеси, малыш просто гукнул и успокоился. Он тихо лежал в своей кроватке, делая какие-то бессмысленные жесты своими крохотными ручонками и корчил ей гримасы. За окном была полная тишина. Все еще не веря, что он не орет, и с ним все, похоже, нормально, Фатима ошарашено улыбнулась ему, зажимая наполовину пустую бутылочку в руке. Малыш беззубо улыбнулся в ответ.
– Солнышко, – нежно прошептала она, даже не осознавая, что говорит и каким тоном, – ты улыбаешься! Сладкий малыш.
Она протянула свободную руку и осторожно дотронулась до его крошечной ручки, малыш отдернул ее и снова улыбнулся. За этим занятием можно проводить часы, подумала она, медленно возвращаясь в реальный мир. Интересно, все дети такие или только мой? Он не твой, тут же среагировал голос, и она с грустью согласилась. Да, не мой, но в каком-то смысле он всегда будет моим, я оставила ему жизнь и дам новую, сегодня его второй день рождения, а я его вторая мать. Голос не стал возражать.
9
Ровно в 8 утра в дверь ее домика на пляже постучали. Хозяйка оказалась до тошноты пунктуальной, но, с другой стороны, она ведь могла прийти и раньше, а вот это было бы совсем ни к чему. Буквально за пару минут до ее прихода Фатима вынесла два своих чемодана в крошечную прихожую и привела себя в порядок – смена подгузника несколько вывела ее из равновесия. И еще она очень нервничала, так, как не привыкла нервничать в свободное от работы время. Все по-прежнему шло не так, малыш все еще не обрел новую семью, а она застряла в этом, казалось бы, законченном деле как муха на клейкой ленте.
С детской базы отдыха они выбрались без проблем, кроме той, что она так и не отделалась от этого пищащего комочка, вокруг было слишком пусто, а подходить ближе к жилым коттеджам она не рискнула. Время поджимало, и она решила пока взять его с собой, а потом уже в спокойной обстановке выбрать ему новых родителей. Почему она это делала? Она и сама не знала, она ведь собиралась просто оставить его под первой же дверью, но теперь вдруг считала себя обязанной дать ему не просто новую жизнь, но и проследить, чтобы первые, кого он встретит, не оказались алкашами или садистами.
– Доброе утро, – удивленно протянула хозяйка, когда после первого же звонка Фатима открыла дверь, – вижу, вы уже не спали.
– Ну конечно нет, – улыбнулась в ответ Фатима, думая о том, что не спала уже очень давно, – мы ведь договорились.
Ухоженная пожилая дама явно была приятно удивлена такой ответственностью, она бросила быстрый взгляд на стоящие чемоданы и снова улыбнулась.
– Вообще-то я уверена, что дом в порядке, – ей явно было немного неловко, – но я хотела бы посмотреть. Всего пару мнут, просто для проформы. Не поймите меня неправильно, вы такая чудная девушка…
– Все нормально, – перебила ее Фатима, думая совсем не о доме и этой старой карге, обожающей вычурные украшения из полудрагоценных камней, – я нисколько не обижаюсь, это нормально, только попрошу вас сделать это побыстрее, у меня самолет.
На самом деле, ее самолет улетит сегодня без нее, в этом она уже не сомневалась, до рейса всего два часа, а ребенок все еще с ней. И к тому же сейчас совсем один в своей корзинке в кустах рядом с домиком, который занимал писатель. Его тело еще не обнаружили, поэтому там было тихо и совсем безлюдно. Фатима, которая даже не подозревала, что он мертв, выбрала это место потому, что посчитала, что старый писака наверняка не проспится до обеда, а если кто и увидит, что из своего домика она пошла туда, не удивится, они ведь соседи.
Пока хозяйка перемещалась из одной комнаты в другую, проверяла краны и телевизор, Фатима стояла в прихожей, не находя себе места от волнения за малыша. А вдруг он разорется, и его заметят? Хорошо, тогда она от него и отделается… Но не будет знать, что у него все хорошо. Она представила себе, как она идет к тому месту, где оставила его, и видит пустоту, всего лишь след на песке, оставленный его корзинкой. От этой мысли ей стало дурно, и она даже не стала спрашивать себя почему.
– Похоже, все в порядке, – широко улыбнулась хозяйка своими прокуренными искусственными зубами, напоминающими огромные могильные камни, – в чем я и не сомневалась.
– Вот и отлично, – Фатима взяла с полочки под зеркалом ключи и протянула ей, беря в руки чемоданы, – с вами приятно было иметь дело. А теперь мне пора, всего доброго.
– Приезжайте к нам еще! – крикнула ей вслед хозяйка, когда Фатима уже вышла на крыльцо.
Как же подумала она, но кивнула и приветливо улыбнулась в ответ, оглядываясь на стоящую в дверях старую даму в побрекушках. Она собиралась пойти по пляжу к домику писателя и там незаметно свернуть к кустам, старуха ничего не заподозрит, чуть дальше там тоже есть выход с пляжа и остановка автобусов и маршрутных такси, но возле домика гуляли люди, и это остановило ее. Она еще не знала, но судьба снова вмешалась и спасла ее, ведь пойди она к коттеджу мертвого писателя, старуха наверняка бы вспомнила этот факт, когда позже к ней заглянули следователи «просто побеседовать».
Позже они установили, что умер бывший литературный король от остановки сердца, но сначала задали всем кучу вопросов. И вот тогда могла бы всплыть постоялица соседнего домика, а так старуха не сказала ничего, даже не стала говорить, что сдавала свой дом кому-то, за это надо было еще платить налог, а государство итак обдирало ее до нитки каждый месяц. Нет, раз девушка не делала ничего подозрительного, значит, не стоит и упоминать о ней. Она просто проводила взглядом стройную юную леди с двумя чемоданами, выходящую с пляжа на дорогу, и вернулась к своим делам, ей ведь еще нужно было подготовить дом для следующего клиента. Благо хоть эта красавица оказалась на редкость чистоплотной, а то ведь другие после себя оставляют настоящий разгром, а тут в доме как будто и не жили. Напевая, хозяйка закрыла дверь и погрузилась в свою рутину.
10
И откуда только взялись эти придурки, недоумевала Фатима, медленно тащась по песку к дороге. Этот пляж всегда принадлежал только ей и изредка этому старому алкашу, и все, никаких людей, тем более в такую рань. А теперь что?! Шляются целой группой и прямо возле того само места, где она оставила малыша. Стоит ему сейчас подать голос, и они его услышат и заберут. От этой масли в ней поднималась черная волна протеста, ей хотелось убить их всех, и она понимала, что вполне может не сдержаться, если кто-то из этой четверки подойдет к ребенку. И она уже престала спрашивать себя почему. Потому, и точка.
Она все время оглядывалась на веселящихся молодых людей, две пары, явно только приехавшие к морю, бегали и дурачились как дети, брызгая друг на друга морской водой и валяясь на песке. Они уйдут, причем скоро, в этом она не сомневалась, но что делать, пока она не ушли? Она же просто изведется. Пойду по дороге до следующего выхода с пляжа, решила Фатима, стоять на месте она не могла, слишком заметно и слишком волнительно, а так она сможет наблюдать за ними и двигаться. Она всерьез рассчитывала, что к тому времени, как она дойдет до сбегающей на пляж бетонной дорожки, эти идиоты отправятся дальше, все так же хихикая и обливаясь водой.
Она медленно двинулась по асфальту вдоль пляжа, делая вид, что чемоданы сильно замедляют ее движение, на самом же деле она могла хоть бежать с ними, но бежать сейчас было некуда. Деревья и кусты, отгораживающие пляж от цивилизованного мира, мешали ей рассмотреть все хорошо, но она видела достаточно, чтобы злиться все больше и больше – молодые люди и не собирались никуда уходить, парни растянулись на песке, а девушки пошли к воде и там застыли. И что прикажете делать, спросила себя Фатима, не могла же она вечно идти по этой дорожке, а вдруг малыш заплачет? А вдруг он заплачет именно тогда, когда она будет с ним в кустах или когда будет выносить его? Что тогда? Такие вещи очень хорошо запоминаются, а убить свидетелей средь бела дня на открытом месте – не вариант. Оставалось то, что она ненавидела больше всего – ждать.
Чтобы хоть как-то потянуть время, она остановилась, делая вид, что поправляет застежку на босоножках, потом можно будет еще достать зеркало и поправить несуществующий макияж, а дальше? Это начинало нервировать по-настоящему, вдруг они не уйдут, а забрать ребенка при них никак не получится. Но и оставить там нельзя, надо что-то делать. По части таких планов я не спец, подумала Фатима, терзая липучки на босоножках и поглядывая в сторону пляжа, вот если бы надо было кого-то убить… Она как могла долго возилась с обувью, но на пляже все оставалось без изменений, парни валялись на песке, девушки мочили белые как брюхо дохлой рыбы ноги в морской воде, а всего в 5 метрах от них в зарослях находился ее малыш. Да-да, ее малыш. Пока он мой, решила она, а дальше видно будет.
Когда поправлять застежку на обуви стало уже невозможно, Фатима выпрямилась и снова медленно двинулась к писательскому домику, теперь, подойдя ближе, она уже смогла разглядеть опущенные шторы ярко-красного неприятного цвета. Небось опять накачался «вдохновением» и храпит, решила она, вспоминая неопрятный вид и давнюю щетину бывшего литературного короля. Оно и к лучшему, не хватало еще, чтобы этот алкаш выполз из своей конуры в самый ненужный момент, она даже не могла подумать, что из своей конуры он теперь без посторонней помощи не выберется, а когда это случится, покидать коттедж он будет вперед ногами.
Она уже подходила ко второму выходу с пляжа, бетонная дорожка была всего-то в паре метров от нее, а ведь она и не думала, что расстояние окажется таким маленьким, раньше вот оно казалось ей гораздо длиннее. Там, где бетонная дорожка вливалась в асфальтовую набережную, росли два роскошных куста жасмина, именно возле них Фатиме пришлось сделать вторую остановку. Растягивая время как можно сильнее, она не спеша стала рыться в сумочке, перекинутой через плечо, то и дело прерываясь и потирая правый глаз – в дамской сумочке итак сам черт ногу сломит, а когда еще и в глаз что-то попадет, искать становится совсем трудно. Мимо нее медленно прошла молодая женщина с малышом пяти лет, она равнодушно посмотрела на Фатиму и пошла дальше, таща ребенка, восхищенно таращившегося на воду, за собой. Я не привлекаю внимания, сказал себе Фатима, такое со всеми случается, никто не станет выделять тебя из толпы, если ты останавливаешься, чтобы вытащить соринку из глаза. Воспользовавшись случаем, пока на набережной никто не шел, она быстренько затолкала чемоданы в переплетение жасминовых и неизвестных ей кустарниковых веток, служивших естественной оградой пляжа. Все, теперь, как только эти новоиспеченные курортники уйдут, она сможет достать ребенка. А пока нужно было срочно доставать вымышленную соринку из глаза.
– Смотрите! Корабль! – раздался полный восторга крик, – А-а-афигеть какой он огромный!
Фатима выглянула из-за куста жасмина, да, правда, большой военный корабль как будто застыл на волнах довольно далеко от берега, но все же он двигался. Молодые люди, только что лениво валяющиеся на песке, повскакивали с мест, радостно размахивая руками и побежали к воде. Неужели опять мое везение, невольно улыбаясь от радости, подумала Фатима, про соринку она и думать забыла, теперь все ее внимание сосредоточилось на этих орущих подростках, машущих громадному кораблю. Идиоты, подумала она, да вас же только в бинокль будет видно, но она уже почти любила их и этот корабль, все что угодно, лишь бы они наконец освободили ей путь. Она рискнула выйти из-за куста и даже немного спустилась по бетонной дорожке, дом писателя и те самые кусты теперь были в сводящей с ума близости. Она приложила руку козырьком к глазам и тоже стала с интересом наблюдать за медленным движением военного корабля, он выплывал из-за выступающего в море утеса и двигался в направлении Адлера. Больше зрителей, к счастью, не было.
– Вы видели когда-нибудь такой вблизи? – Неожиданно повернувшись к ней, спросил один из парней, – он где-нибудь причалит?
– Понятия не имею, – пожала плечами Фатима, понимая, что это ее шанс, – но, думаю, в Сочинском порту он станет на якорь, судя по направлению, туда он и идет.
– Я хочу его сфоткать! – Тут же заявила одна из девушек, тощая пигалица с комариными укусами вместо груди, – прикинь, такой снимок привезти!
– А до порта далеко? – Снова спросил Фатиму первый парень с широким тупым лицом и удивительно живыми глазами.
– По пляжу точно не добежите, – улыбнулась она, понимая, что рыбка клюнула, удочку снова забросила судьба, Фатиме же осталось только вытащить улов. – Но если пройдете вперед, сможете сесть на автобус, номер я и сама точно не знаю, я тут всего пару дней.
– Спросим, – кивнул парень, остальные как зачарованные таращились на проплывающего мимо гиганта, – нам сейчас выйти с пляжа, и куда?
Испытывая настоящий душевный подъем, Фатима подробно объяснила им дорогу.
– Джунгли зовут! – Неизвестно к чему прокричал второй парень, и вся компания ринулась по бетонной дорожке, едва ни сбив Фатиму.
И едва они скрылись из виду, она с не меньшей прытью устремилась к кустам. Бежать по песку было тяжело, но она этого не замечала, уже возле зарослей она споткнулась о торчащий из песка камень и рухнула на колени, больно ударившись пальцами на ноге, но и этого она не заметила, оказавшись на четвереньках, она стремительно поползла вперед, продираясь сквозь продолжение пляжной ограды. На какое-то мгновение она была уверена, что сейчас раздвинет ветки и не увидит ничего, кроме следа на песке, она опоздала, малыш расплакался, и кто-то его унес. Кто-то куда-то унес.
– Нет! – Почти прорычала она, с такой яростью раздирая ветки, что некоторые сломались.
За следующим переплетением веток оказалась не пустота, а знакомая голубая корзинка. Чуть не плача от облегчения, Фатима подползла к ней, все еще до конца не веря, что ребенок на месте, а вдруг там пусто? Но нет, малыш крепко спал под зеленым куполом веток, одеяльце он сбросил, и теперь оно свешивалось из корзинки на песок. Скоро его кормить, подумала Фатима, осторожно протягивая руку к его крошечному кулачку. Она улыбалась ему нежной улыбкой, такой новой и непривычной для ее лица, вдруг утратившего всю жестокость и хищность. Подобрав одеяльце, она заботливо укрыла его, поражаясь, как сильно он похож на ангела.
11
Когда она проснулась, было уже темно, в окна светил белым светом фонарь на стоянке. Прислушавшись к тишине, Фатима услышала тоскливую дробь капель по жестяному подоконнику, значит, дождь все-таки пошел. Судя по черным тяжелым тучам, которые начали стягиваться уже утром, с неба должно было пролиться что-то позначительнее, нежели этот моросящий дождик. Может, и пролилось, только она этого не услышала, устала и сбитая с толку, она рухнула на кровать, едва оказалась в этом маленьком занюханном номере, и просыпалась только один раз – покормить малыша, а потом снова проваливалась в сон, больше похожий на кому.
Да, ребенок по-прежнему был с ней, и это нервировало ее больше всего. Утром она была слишком измотана, чтобы подыскивать ему семью, а бросить посреди улицы не могла, выход был один – найти укромное место и поспать, пока она не свалилась или не уснула на лавочке, а потом на свежую голову решать эту затянувшуюся проблему.
Сон еще полностью не отпустил ее, и она наслаждалась самым приятным состоянием, плавая в приятной теплой полудреме, когда уже начинаешь видеть сон, но еще не утрачиваешь связь с миром. И этой бодрствующей частью она прислушивалась к тишине и осознавала, что в комнате тихо, значит, малыш спит. Хорошо, можно понежиться в постели и не вскакивать, как солдат по тревоге. Сегодня она впервые в жизни вставала, прерывала свой отдых после дела для того, чтобы накормить этого орущего монстра, и ощущения были не из приятных. Она специально взяла номер с холодильником и маленькой электрической плитой, на ней она грела ему бутылочки, поместив их в погнутую алюминиевую кастрюлю, наполненную водой, которую нашла здесь же. Номер она снимала одна, малыш, как и раньше, дожидался ее в ближайших кустах, благо он был спокойный, пока не хотел есть.
В свои полупустые чемоданы она спрятала то, что накупила для этого маленького негодника, так усложняющего ей жизнь. Зачем она это сделала? Она и сама точно не знала, по крайней мере официальная версия все еще была в силе – на просто отдохнет и отдаст его, а пока надо умудриться не угробить его. Поэтому она и купила специальную книжку по уходу за детьми, молочную смесь и кучу подгузников, а еще парочку погремушек, детский шампунь и крем, чистящее средство для детских ванночек, пару бутылочек и даже соски. Она же не думала, что будет правда его купать, конечно нет… но купить все же стоит.
В номере была только одна полутороспальная кровать, хотя, будь она шире, малыша все равно нельзя было оставлять без присмотра на кровати, откуда он мог запросто упасть. Выход нашелся так же неожиданно и удачно, как она и привыкла – во дворе за кухней громоздились башней пустые картонные коробки всевозможных размеров, в них привозили овощи, напитки и Бог еще знает что. Фатима выбрала самую широкую, но не такую глубокую, как остальные, и самую чистую. Ей было немного не по себе, что малыш должен будет спать в коробке, как бездомный щенок, но другого выхода пока не было, не мог же он все время проводить в этой походной коляске. Его гордость не пострадает, сказала себе Фатима, неся коробку в номер, у него ее еще просто нет, а моя тут ни при чем.
