Чертенок

скачать книгу бесплатно


– Подайте мне сюда негодяя-капитана!

Я стоял трясущийся от гнева посреди палубы, вокруг меня собралась немалая толпа, с любопытством ожидавшая: что же будет дальше. Получилось все даже несколько забавно: словно толпа зевак собралась поглазеть на выступление заезжих комедиантов, а я посреди всего этого сборища и олицетворял собой шута, который сейчас должен потешать публику. Это еще больше разозлило меня. Но удивительное дело, чем больше я гневался, тем более в широких улыбках расплывались лица людей, окруживших меня. Это уже потом я понял, что выглядел довольно смешно: язык у меня все еще заплетался, верхнюю одежду в спешке набросил на себя, что называется «наперекосяк», да и на ногах держался еще нетвердо. Ну как тут смех не разберет; такой, казалось бы, грозный, со шпагой и в боевой стойке, а сам покачивается на ватных ногах, как тонкий прутик лозы на ветру, глядишь, чего доброго, сейчас свалится.

Тут подоспел капитан:

– Что случилось? Что за шум?

– Это ты, негодяй, спрашиваешь у меня, что случилось? – Выдавливал я из себя, задыхаясь от негодования. – Это ты, подлец, считаешь, что у меня нет повода для шума?! Это ль не твоя ли лживая глотка страстно желает, чтобы мой клинок вонзился в нее?!

Капитан сделал большие глаза. Мне показалось, что удивлялся он вполне искренне:

– Да объясните же, черт возьми, в чем причина вашего гнева! Я решительно ничего не понимаю!

Мне показалось, что он просто смеется надо мной, и переполненный эмоциями, я, со шпагой наготове, бросился на капитана. Выбрал я для этого, вне всякого сомнения, момент не очень подходящий. Я и без того неуверенно держался на ногах, а тут перенапряжение настолько подвело меня, что и сыграло со мной злую шутку; я в тот миг вообще с трудом мог контролировать свои действия и движения. Потому-то и неудивительно, что капитан, мгновенно отреагировав на мой выпад, успел обнажить свой клинок и ловким движением выбить мой из рук, притом с первой же попытки! Ничего позорного в моей жизни доселе никогда не было! Сам этот факт настолько ошарашил меня, что вмиг куда-то улетучились мои гнев и негодование, и я сник практически мгновенно. Наверное, это было жалкое зрелище. По всей вероятности я в тот миг здорово напоминал мокрую тряпку, которую небрежно бросили на какой-нибудь подвернувшийся под руку предмет, чтобы она просохла. Ожидаемая зрителями комедия завершилась для меня трагедией, фарсом.

Отчетливо помню, что страха в тот миг я не испытывал. А ведь меня, чужака, тут же могли заколоть, если не сам капитан, то любой из его людей, кто был бы возмущен тем, что я посмел поднять руку на него. Я был настолько подавлен, что в тот миг у меня не было никакого желания продолжить борьбу: подхватить выроненный клинок и снова ринуться в бой, или что-либо в этом роде. Мне стало безумно жаль себя, увязавшегося в эту авантюру, позарившегося на дорогой перстень, а в итоге искалечившего свою горемычную жизнь.

– Да объяснишь ли ты в конце-то концов, безумец, что с тобой происходит? У тебя что: был конфликт с кем-то из членов моей команды?

Я ожидал от капитана всего, но только не этого. Спокойный, умиротворяющий голос, и это после того, как я фактически минуту назад хотел убить его! Однако! Вот жизнь пошла у меня веселенькая: потрясение за потрясением, некогда и соскучиться!

Капитан, не дождавшись от меня вразумительного ответа, повернулся к команде:

– Может, вы мне что-нибудь объясните?!

– Да мы и сами удивлены, капитан: выскочил как угорелый, орет во всю глотку, мол, где этот мерзав…, гм-м, где, говорит, капитан.

Тут уж и ко мне вернулся дар речи:

– Еще и удивляешься, иуда! Насильно увез меня, а теперь…

– Что?! – Глаза капитана округлились. – Насильно?!!!

– А то как же. Еще и удивляется! Заманили меня в ловушку…

– Какую ловушку?! Что за бред?! Да что здесь, черт возьми, происходит?! Будет ли конец этой комедии?! – И тут же капитан успокоился. – Стоп! Разберемся спокойно. Вы, мил человек, никуда не хотели с нами плыть? Я так понял?

Я снова начал злиться:

– Еще спрашивает, наглец! Да вы что, вообще издеваетесь надо мной?!

Капитан примиряюще вскинул вверх руки:

– Все ясно! Прекратим этот балаган. Но прошу выслушать меня, чтобы ни у кого не оставалось никаких обид и недоразумений. Вы доставили нам пакет от Билла, мы благодарны вам за это, и я готов был щедро отблагодарить вас. А уж пленить, как вы выразились, или причинить что-либо другое, это было бы просто свинством. Думаю, единственной моей ошибкой было то, что я щедро угостил вас. Хотя, честно говоря, что же в этом дурного: после утомительной дороги усадить человека за стол. Кто же мог знать, что этот человек столь неравнодушен к возлияниям. Вот в этом-то, я подозреваю, и весь секрет. Я еще тогда, помнится, диву давался, мол, и куда это в нем все девается: пьет и пьет и все уходит как вода в песок. Видимо, во хмелю вы наболтали мне что попадя, а я, грешным делом, все за чистую-то монету и принял. Вы хоть помните, о чем мы с вами говорили?

Я замялся:

– Да поначалу, конечно помню, а дальше…

Тут последовала моя новая пауза замешательства, которую капитан расценил так, как и должен был расценить:

– Вот то-то, милейший, и оно! Я вам предложил принять участие в нашем походе, проще говоря, отправиться вместе с нами в плавание, чтобы было вам, не связанным с морем человеку, более понятно, на что вы бурно и радостно отреагировали, и тут же дали согласие.

– Что? – В ужасе вскричал я. – Не может быть!

– Очень даже может! Уверяю вас, так оно и было. Можете положиться на мое честное слово. Да, признаться я видел, что вы пьяны, но не думал, что до такого состояния, чтобы не отдавать отчет своим словам, тем более, когда речь идет о таком серьезном мероприятии.

В глубине души я чувствовал, что капитан прав, я верил ему. Вернее, душой верил, а сознание не хотело воспринимать эту жестокую правду. Я долго чесал затылок и наконец выдавил из себя:

– Ладно… Может, вы и правы, может я действительно… Но прошу вас: поверните назад к берегу, мне нужно опять туда…

Представляю, какой у меня был вид! Тогда, конечно, я был слишком подавлен и потрясен, мысли мои были заняты совсем другим, потому-то я меньше всего думал, как смотрюсь в это время со стороны. Сейчас же воспоминания о том случае заставили меня, пусть и слегка, но брезгливо поморщиться. Поверьте: не так уж много у меня в жизни было моментов, за которые я ныне, с высоты своих лет оценив случившееся, мог бы себя упрекнуть. Один из моментов был именно этот. Наверное, нашкодивший школяр, держа ответ перед строгим учителем, имел более достойный вид, нежели я. Конечно же, команда имела право поднять меня на смех. Даже послышались первые смешки, но капитан властным движением руки тут же успокоил всех:

– Угомонитесь, зубоскалы! Не видите, в каком он состоянии? Это еще неизвестно, как вы повели бы себя, случись с вами такое. – И повернулся ко мне. – Вы уж извините, но это никак не возможно. Одно дело, что мы спешим, и любая минута промедления нам ой как ни к чему, другое – это то, что за это время мы прошли немалый путь и возвращаться назад…

Я возмутился:

– Да не могли вы со вчерашнего-то вечера пройти сильно много! Неужели…

Тут дружный взрыв смеха сотряс палубу, и капитан не только не стал успокаивать зубоскалов, но и сам позволил себе слегка улыбнуться. Потом подошел ко мне ближе, положил руку на плечо и взглянул в глаза:

– Вы хоть знаете-то, сколько вы проспали?

Я оцепенело молчал, догадываясь, о чем идет речь.

– Вы хоть догадываетесь о том, сколько времени мы уже находимся в плавании?

В ответ все то же молчание. Он сокрушенно покачал головой:

– Это, наверное, еще и хорошо, что вы вообще проснулись после такого количества принятого алкогольного яда. Мой вам добрый совет: никогда больше не поддавайтесь подобному соблазну. Это вредно не только для здоровья, это может перевернуть всю жизнь, как в данном случае. И тем не менее, вы сделали нам добрую услугу, доставив нам пакет, мы ни в коем разе не хотим причинить вам что-либо дурное, поэтому предлагаю принять единственное, приемлемое в данный момент, решение: последовать вместе с нами. В обиде не будете. У нас все дружно, по-братски. А по завершение всех дел доставим вас вновь в Бристоль, куда, признаться, мы и сами думаем рано или поздно возвращаться.

Я был подавлен. В эти минуты я, наверное, столь же туго соображал, как и тогда, когда был пьян.

– Надеюсь, путь ваш лежит недалеко и мы вскоре вернемся?

Капитан убрал руку с моего плеча и поправил свою шляпу.

– Гм… Да как вам сказать… Не самый длинный из возможных, но, признаться, не столь уж скоротечен.

Я почувствовал, как во мне что-то обрывается внутри:

– И… через сколько дней мы возвратимся? – Видя как все вокруг дипломатично отвели в сторону взгляды или опустили головы, чтобы из сочувствия не смотреть мне в глаза, холодея добавил. – Или… Недель?

Капитан снова поправил шляпу, хотя минутой раньше он это уже делал и прокашлялся.

– Гм… Видите ли… Вы, наверное, в мореходных делах человек не сильно осведомленный… Дело здесь идет на месяцы, если не сказать о большем…

Ноги у меня стали ватными, хотелось плакать.

– И… И куда мы направляемся?

– В Сан-Жоржи-да-Мина.

Это название мне ни о чем не говорит.

– Гвинейский залив, Африка.

– Африка?!!!

Лишь теперь я понимаю, что, по большому счету, это не так уж и далеко. Если мыслить масштабно. Но тогда мне казалось, что это ужасное место с неграми, людоедами и прочей диковинной для меня новизной находится где-то на краю света! Я не только был удручен перспективой столь долгого расставания с родными местами и людьми. Я вмиг представил те ужасы, с которыми доведется мне столкнуться в будущем. Возможно, ноги в тот миг у меня стали совсем уж ватными, возможно, голова и от похмелья и от стрессовых нагрузок «дала сбой», возможно, своим поступком я хотел выразить некий немой протест судьбе, которая так насмеялась надо мной, но я вдруг бесцеремонно опустился на палубу, сел, положил подбородок на согнутые колени, и пустым взором устремился куда-то вдаль. Матросы еще некоторое время постояли возле меня, но видя мое состояние и мои стеклянные глаза, все разбрелись кто куда, занялись своими делами, а я все сидел и сидел в неподвижной позе.

А судно тем временем все неслось и неслось на всех парусах навстречу этой загадочной Африке, и все дальше и дальше уносило меня от родных берегов.

Глава вторая

«Гостеприимная» таверна

Первое в моей жизни плавание подходило к завершению. Хотя, черт возьми, какое же это завершение, если мне тут же предстояло преодолеть то же расстояние, но уже в обратном направлении. Однако об этом думать пока не хотелось.

За время пути я перезнакомился и подружился со многими. Особенно привязался к Маку Пери. Добродушный малый! Здоров чертяка, широк в плечах, он полкоманды мог бы одним махом в рог скрутить, но при этом был удивительно покладистым и добродушным. Правда, в минуту опасности, как я понял по рассказам товарищей, он преображается, и тогда можно выразить сочувствие тому, кто попадется под его тяжелую руку. Но плавание протекало в спокойной обстановке, потому-то Маку приходилось проявлять свои самые мирные качества. А рассказчиком каким он был! Ежели с вечера начнет рассказывать какую-нибудь увлекательную историю – все, считай, команда проведет бессонную ночь!

Джек Найт, кок, был полной противоположностью Мака. Но не по характеру, а по фигуре. Если Мак с трудом протискивался в корабельные двери из-за своей непомерно огромной комплекции, то Найт был настолько сухощав, что я просто диву давался. Это при том, что он был коком! Если кто из них и должен был боком заходить в упомянутые нам двери, так это Джек, имеющий доступ ко всем съестным запасам на корабле.

Капитана звали Томасом Хантом, и он оказался вовсе не мерзавцем, как мне показалось вначале, а милейшим человеком, благородным и порядочным. Это совершенно точно! Меня просто подкупала атмосфера, в которой жила команда. Это была фактически одна дружная семья. Капитан за все время пути никогда не воспользовался своими правами, чтобы наказать кого-то, да и никто из команды ни разу не дал ни единого повода, чтобы капитан имел моральное право прибегнуть к этому.

Перезнакомился я, как уже говорил, почти со всеми, но особенно часто общался именно с этой троицей. И общение с ними, право слово, доставляло истинное удовольствие.

Но за столь долгое время плавания одним общением, естественно, не ограничишься. В морском деле я, как уже было сказано, несведущ, да и меня никто не принуждал к какому-либо занятию. Однако лично для меня безделье было настоящей мукой. Потому-то я после того, как отошел от первого потрясения и немного успокоился, начал сам себе искать какое-либо занятие. Я пытался то плотничать, то стелить корабельный фонарь, то фал тянуть, то помогать ребятам чинить паруса. Раньше всем этим я не только не занимался, такое не могло даже прийти мне в голову. Конечно же, мой род не принадлежал к высшим дворянским сословиям старушки-Англии, тем не менее, я считал, что принадлежу к знатному роду, и моей годовой ренты для меня вполне хватало, чтобы вести пусть не зажиточную, но весьма сносную жизнь.

Теперь же, взявшись за «черновую», по моим тогдашним понятиям, работу, я нисколько не смущался, так как не только разгонял скуку, но и старался приобрести кое-какие навыки в жизни, резонно полагая, что это все в дальнейшем может мне пригодиться. Конечно же, в те минуты я не собирался всю оставшуюся жизнь провести за плотницким столом или с иголкой в руке, зашивая паруса. Мне тогда пришла в голову мысль, что неплохо бы организовать по возвращению в Бристоль свое дело: нанять людей, которые могли бы изготавливать паруса, закупить ткань, позаботиться о помещении для этого занятия. Данный товар имел бы хороший сбыт: сколько судов посещают гавань Бристоля, сколько потенциальных клиентов!

Так мало-помалу плавание подошло к концу. Признаться, под конец мне, ей-богу, уже и не хотелось расставаться с людьми, с которыми провел столько времени и к которым уже успел привязаться. Начали уже брать сомнения: а не поддаться ли на их уговоры и не согласиться ли остаться с ними в Африке на то время, что они будут решать там свои какие-то вопросы. Они не раз пытались объяснить мне, что за дела их тут ждут, из первых же слов их я понимал, что мероприятие ими задумано выгодное, они уверяли, что не забудут и обо мне, когда дело дойдет до распределения доходов по результатам этого плавания, но я каждый раз их прерывал, не давая договорить до конца. Я опасался, что залихватскими россказнями о их задумках они соблазнят меня, заставят проникнутся их идеями, и я возьму да и останусь, чего мне жутко не хотелось. Само слово Африка пугало меня, и я решительно не хотел иметь здесь никаких дел, сколь бы заманчивыми они не были. Сознание мое сверлила одна мысль: домой! И при том как можно скорее! Там мне все привычно и мило душе. Быстрее назад в Англию!

Поначалу мне казалось, что это плавание напоминает пропасть, с которой если сорвешься, назад дороги нет. Африка! Край света! Возможно ли вообще из тех краев вновь вернуться на Родину?! Однако по ходу плавания, из разговоров команды и капитана понял, что путь домой не столь уж и нереален. Сан-Жоржи-да-Мина, в принципе, такой же порт, как, к примеру, и Бристоль, и хотя это детище португальцев, но прибывают туда суда из разных стран, в том числе и Англии. А коль прибывают, то, как резонно заметил капитан, стало быть и убывают. Потому-то я и решил: как только прибудем на место, нужно будет справиться в порту: не отправляется ли в ближайшее время к берегам Англии какое-нибудь судно? И первым же попавшимся вернуться назад, домой. Эта мысль казалась мне спасительной и становилась все более навязчивой.

Вскоре мы вошли в воды Гвинейского залива и еще спустя какое-то время бросили якорь у пирса долгожданного порта. Кому-то скрип вымбовки при спуске якоря может резать слух и казаться неприятным, но для меня в тот миг это была приятнейшая из всех мелодий, которые я когда-либо слышал: Долгожданный миг! Как долго я тебя ждал!

Не успел еще якорь прорезать водяную плоть Гвинейского залива и лечь на его дно, как я уже поспешил к капитану и поинтересовался: скоро ли спустят на воду шлюпку. Я видел, что он уже набрал полные груди воздуха, чтобы развернуться очередной тирадой и попытаться-таки уговорить меня остаться, но потом, понял тщетность этих попыток, сделал глубокий вздох и улыбнулся: