скачать книгу бесплатно
– Ладно, созвонимся. Пока, – на прощание она чмокнула его в губы.
Когда такси отъехало от дома, он пошел собираться на свою работу. Родион продумывал очередной план, как бы отделаться от встречи с девушкой, думаю, что работа допоздна все же сойдет. Скажу, что там больше не на кого надеяться кроме меня. Вот такой я незаменимый работник.
Выходя из подъезда, он увидел возле лавочки пожилую даму, подходящую для разминки Родиона в своей фальши.
Зинаида Григорьевна Харченко. Прямая противоположность твоей любимой бабушки из деревни. Она не из тех, кто будет каждый день готовить тебе и все твоим друзьям пирожки на обед после долгой прогулки.
Каждый день утром и вечером она выходит, чтобы накормить бездомных котов, нашедших свое пристанище возле этого дома. Родион в шутку называл это забегаловкой для котов.
Странно было, что он не застал ее вчера. Может, очередной артрит или еще что-то (погода в последние дни не радует), впрочем, Родиона это мало волновало. Ведь эта, безобидная на первый взгляд, старушка всегда выделялась своей ухоженностью и строгостью.
Ее нельзя было застать на улице, когда она выходила по своему обыкновению к котам, на прогулку или просто в ближайший магазинчик за углом, в простом халате и небрежно повязанном цветастом платке, откуда выглядывают туго накрученные старые бигуди. Это все было не про нее. Всегда холодное и надменное лицо, цепкий неприятный взгляд и большой острый нос делали ее похожими на хищную птицу, подстерегавшую свою жертву.
– Здравствуйте, – безразлично с неохотой бросил он.
– Хмм, – надменно, не смотря в его сторону. Они не поладили сразу, после того, как она случайно услышала про забегаловку. Так что неприязнь была взаимная, и Родион Здравый зная это, продолжал из вредности здороваться каждый раз, как только увидит ее. Хороший ритуал, по его мнению.
Должен же и я раздражать кого-то из соседей! Такое всегда поднимает настроение.
Она стала для него отличной кандидатурой из всех, кого можно было доставать. В такой ситуации, что между ними сложилась, нужно всего-то почаще попадаться на глаза тому человеку, который тебя недолюбливает, и все. Дело сделано.
Но сегодня Родион явно погорячился, что и сам был не рад, так как находился не в лучшем состоянии. А так как у нее был очень проницательный взгляд, то ей он особенно старался показать, что он из себя представляет нечто большее, чем есть на самом деле, словно чувствуя достойного противника, с кем можно помериться.
Она всегда держалась так, словно проработала лет тридцать начальником в крупной организации.
Он взглянул на женщину и очень надеялся не увидеть осуждения в ее глазах. Но тут было что-то другое.
Недовольство.
Она презирала его состояние, она видела, что с ним что-то не так.
Эта женщина особенно не любит нытиков и слабаков, если она в тебе это замечает, то просто говорит это в лицо или, если повезет, просто не будет обращать на тебя внимания.
Он попытался прищуриться, чтобы напряженные глаза не выдавали нервно дергающееся веко ей на обозрение, но она уже отвернулась от него. Зинаида Григорьевна видела его слабость и не брезговала дальше это созерцать. Вот так, ничего не говоря, смогла облить меня своим презрением. Настоящее искусство.
Она всегда умела смотреть на него свысока, так, что он чувствовал себя маленькой незначительной букашкой, которая ей досаждает. Зинаида Харченко тем временем смотрела на своих любимых котов. Ее такого теплого взгляда, наверное, еще никто из рода человеческого не удостаивался.
Черт! Так и хочется сделать ей какую-то гадость, чтобы самому успокоиться.
Его рука вновь нервно дернулась к замазанной щеке.
Заметила? Не похоже.
Он все еще надеялся, что искусно прячет синяк.
– Доброго вам дня, – ответа не последовало.
Он как мог весь подобрался, высоко подняв голову и твердо и гордо ступая, отправился на работу. Он тут же ощутил, как после этой сцены его шея и лицо пылали огнем.
Эта противная бабулька не должна была видеть его таким, никто не должен был. Он мог, как всегда, выйти из подъезда, выглядя при этом очень беззаботно, с улыбкой на лице (Родион знал, что это раздражает ее в нем еще больше), они бы обменялись неискренними утренними любезностями и разошлись. Но не сегодня.
Наверное, он тоже в ответ ее недолюбливал. Она чем-то напоминала его мать. Они бы точно поладили, перемывая мне косточки.
Единственное, чего хотелось Родиону, иметь понимающую маму, которая обязательно поддержала бы его, отправив учиться на юридический. И вскоре после выпуска из университета и неудач на работе никогда бы не сказала, что разочарована в нем. Он тоже хотел, чтобы им гордились, когда он выбрал для себя работу, где он чувствовал себя более комфортно и компетентно. Но после смены работы Родион автоматически стал для нее потраченным впустую временем, разочарованием. Человек, который мало чего добился в жизни, никогда не сможет впечатлить женщину и построить с ней семью, чтобы она могла быть уверена в завтрашнем дне.
Но его проблемы ее до сих пор не волнуют, она старательно пытается вывалить на Родиона свои, не давая возможности передохнуть. Всегда хочет, чтобы он ее понимал и вставал на ее сторону, даже когда она не права, что случалось часто, и чего она никогда бы сама не признала.
Валентина Алексеевна воспитывала своих сыновей, как ей казалось, настоящими мужчинами, где в их жизни единственной важной женщиной была бы она сама. Родиону было неприятно такое отношение, но и сильно противиться своей матери он не решался. Так что единственным вариантом решения этой проблемы он посчитал при первой же возможности переехать от нее. Для Здравого это было лучшее время, когда он немного успел почувствовать себя независимым.
После того, как он не смог продержаться на той работе, которую для него выбрала мать, и вообще поняв свою некомпетентность в этой профессии, он решил сам найти работу без образования.
Временную.
Которая превратилась в целый год.
Разнорабочий на стройке.
Как банально.
В итоге хваленое образование не принесло никакого толка.
– Здравый! Вельник! А ну быстро пошли и разгребли этот срач, а то ни пройти, ни проехать! Двое ребят чуть шеи себе не сломали, – это был их прораб по кличке Батя, – Поживее! Вам тут не курорт!
И так весь рабочий день: приди, когда нужно, и сделай, что просят, «Уйди с дороги! Не видишь, тут люди работают».
Сергей Вельник – его напарник по тяжелому труду. И если что случится, то достается им обоим.
– И чего так орать, – тихо сказал Сережа, – все равно обычный ТЦ строят, а их чуть ли не на каждом шагу. Когда мы с Валюхой поженились, целый год на съемной квартире куковали, пока ждали окончания строительства этих многоэтажек.
– Ага, – Родион делал вид, что очень увлечен беседой, таская разный мусор туда-сюда (и ждал, пока еще куда не позовут).
И думал про себя «Это определенно не та жизнь, о которой я мечтал».
***
В темноте лестничной клетки Родион поднимался на свой этаж, медленно передвигая ноги, и запнулся носком ботинка о край ступеньки. Он упал и затих. Падение было болезненным, особенно для коленей. Этот удар оглушил его самого в этой тишине.
С лестницей у меня в последнее время явное недопонимание, но в вонючем лифте еще хуже.
Да и кто ездит на лифте до четвертого этажа?! Старики?
После интенсивной работы у него болели все мышцы. Особенно отдавала судорога в правое бедро.
Нужно будет намазать чем-то.
Он не спешил подниматься, что странно. Родион обычно в таких ситуациях действовал по инерции. Но сейчас вроде никто не видел, как это было глупо – споткнуться на лестнице. За старой деревянной дверью справа от его же квартиры раздался детский плач. Он был приглушен, но даже так казался очень резким, и Здравый поспешил подняться.
Он вошел в свою квартиру, скинул с себя пальто и ботинки, которые наспех надевал на себя, и направился на кухню.
Неаккуратно плюхнул пакет на стол в кухне с так и не съеденной картошкой и котлетами, заботливо приготовленными Марией Ивановной. Его желудок отчаянно сжимался в спазмах от недостатка еды за день.
Достал контейнер, открыл его и поставил в микроволновку. Сразу после этого послышался, как по заказу, плач ребенка за стеной. В какое бы время Родион Здравый ни пришел домой, это всегда оставалось стабильностью.
В соседней квартире жила молодая девушка с маленьким ребенком, и им двоим, похоже, было все равно, что Родион приходит домой уставший с работы и ему тоже хочется хотя бы дома отдохнуть и вообще просто спокойно поспать без постороннего шума.
Проклиная себя в который раз и свою судьбу за то, что живет в этой картонной коробке, не имея другой, более лучшей и выгодной возможности, Родион слышал, как мать укачивает свое дитя, ходя туда-сюда по комнате, и он, кажется, успокаивается.
Микроволновка пикает непривычно громко, и, сжав губы, Родион достает свой ужин, стараясь вести себя как можно тише, опасаясь возобновления концерта. Здравому не хотелось бы потом винить себя в том, что этот младенец проснулся из-за него.
Если ты живешь в многоквартирном доме и хочешь покоя, то и самому нужно вести себя соответственно, когда того требует ситуация. Родион осторожно открывает верхний шкафчик, чтобы достать немного специй, как тут же пиликает сообщение на телефоне и дернувшаяся рука что-то задевает на полке. На него что-то обильно посыпалось. От усталости он даже не мог как следует выругаться. Он замер, прислушиваясь и все еще думая о спокойствии ребенка за стеной.
Тихо.
Посмотрев себе под ноги, он понял, что это была крупа. Открытая пачка с гречкой, которую он когда-то делал себе на обед, и, видимо, на полке она легла не очень удачно из-за спешки.
Да, как будто моему настроению ниже падать некуда.
Поднимает голову вверх и глубоко вздыхает, успокаиваясь. На секунду он даже взбесился, что ему приходится подстраиваться под кого-то. Он ведь в своей квартире живет.
Ну конечно! У меня все ящики забиты всем, чем только можно, и больше половины наверняка уже просрочено. Неудивительно, что когда-то эта пачка должна была на меня упасть.
Завтра же все повыбрасываю!
Ему вспомнилось, как он, будучи маленьким мальчиком лет шести, залез на шатающийся табурет (других мужчин, кроме них с братом, в этом доме не было, чтобы что-то починить), пытался достать свои любимые шоколадные конфеты. Он знал, что мама всегда прятала их на верхней полке, чтобы он не достал. Валентина Алексеевна не разрешала их много есть, но ведь Родион так их любил. Он подумал, что если возьмет тайком одну, то она ничего не заметит. Стоя на носочках, он ощупывал всю полку, пока не наткнулся на то, что искал. Конфеты лежали недалеко от края рядом с небольшой красно-серой коробкой из-под маминых итальянских туфель «Соларт», которые она очень любила. Натуральная темно-зеленая кожа с розочками на носках такого же цвета. Как она гордилась ими, ходя на работу под завистливые взгляды. Коробка ей пригодилась тоже. В ней она хранила пакетики с разными специями, которые без разбора сыпала в свои кулинарные шедевры на суд сыновьям.
Теперь же эти туфли покоятся где-то на свалке, давно превратившись в ничто. От них осталась только коробка, которая, Родион был уверен, все еще была на месте.
Она тогда была в ванной, и он знал, что у него достаточно времени. Тут Родион как раз дотянулся своими маленькими пальцами до обертки одной из конфет, балансируя на той табуретке, и резко дернул руку на себя, задев что-то тяжелое. На него тут же полилось нечто липкое. Он замер пораженно и как-то весь сразу сжался, совершенно не понимая, что с ним такое произошло.
В дрожащих руках он еле удерживал перевернутую банку с вишневым вареньем. Он задавался вопросом, почему она была открыта, пока не заметил небольшой квадратик из ткани. Видимо банка была накрыта ей и слегка перевязана, но когда переворачивалась, то веревка не выдержала. Это было бабушкино варенье. Они только недавно вернулись от нее, и у них было приличное количество запасов. Но теперь их стало меньше, благодаря Родиону.
Все содержимое оказалось на нем. Попытка поставить банку на столешницу не увенчалась успехом. Она просто выскользнула из скользких рук и разбилась под ногами. Вот тогда это действительно был впечатляющий грохот. Ему хотелось плакать, он стоял и дрожал, толи от страха толи от холода, весь красный, не понимая, что делать дальше.
Это был полный провал, оглушительный, потому что ему казалось, что сейчас все слышали звук его преступного провала. Варенье липкими ручьями стекало с его волос на чистую хлопковую футболку, а короткие зеленые шорты превратились в грязные коричневые. Он боялся пошевелиться.
Такую ошибку ему никто не простит.
Вся эта вязкая масса добралась до его ног, и если бы он пошевелился, то рисковал поскользнуться босыми ступнями на этом стуле, поэтому усиленно сжимал пальцы ног.
Он так простоял еще несколько долгих минут, пока не пришла мама и увидела эту картину. Родион все продолжал стоять, с силой пождав губы, но подбородок его все равно заметно дрожал. Он, почти не дыша, готовый быть застреленным на поражение от одного лишь ее взгляда, и все же не выдержав этого, начал плакать.
– Вечно ты лезешь, куда не просят. Сплошное разочарование, – глухой голос его матери бил не меньше, чем взгляд. Она действительно была разочарована и раздражена и хотела, чтобы ее сын знал об этом.
Родион же опустил пристыжено голову и теребил пальцами подсохший от варенья край футболки. Он хотел что-то сказать, но не знал, что хочет услышать она. Ему не хотелось признавать, что он совершил ошибку, и от этого еще сильнее расплакался.
Она не терпела оплошностей. Если живешь, то безупречно, без промахов. Ей казалось, что именно так она и заработала свою должность.
– Чего разревелся? Кто это убирать теперь будет? – она быстро подошла к нему, пытаясь не задеть при этом разгрома на полу, и ударила его ниже поясницы, – я разве не говорила, не трогать там ничего?!
Он сжался еще больше. Было обидно. Родион уже не казался себе героем или победителем (видимо, поэтому мать дала ему такое имя), скорее вором в собственном доме, так еще и застуканным на месте преступления.
– Тебе уже шесть лет, не маленький! Я думала, ты будешь вести себя более достойно! Но если к таким годам ты так ничему и не научился, то ничего в будущем ждать от тебя видимо и не стоит.
Она сильно распалилась, но не спешила снимать со стула, желая выговорить все, что накипело. У Валентины Алексеевны в то время как раз была большая неразбериха на работе, и у нее накипело. Слезы маленького Родиона смешивались с этим злосчастным вареньем. У многих бы это зрелище вызвало щемящее чувство в груди, но только не у Валентины Здравой. Она была из тех, кто считал, что в каком бы возрасте не был мужчина, самым недостойным поступком для него были слезы. И будучи директором школы, она навидалась подобных сцен и была готова к ним. Главное – никаких поблажек. Как бы ее ни упрашивали не рассказывать родителям об их проступках, она была непреклонна.
Позже, она заставила своего сына, борющегося с икотой после плача и всего перемазанного, убираться на кухне, предварительно убрав осколки с пола. А потом отвела его в ванную и вымыла.
Это было плохое воспоминание, в который раз показывая Родиону его место. Он криво улыбнулся. В гробу он хотел все это видеть! Это вечное понукание матери по поводу его недостойно устроенной жизни. Он все еще тяжело переносил, что не может доказать ей, что в его жизни не требуются ее вмешательства.
Оставшуюся ночь он провел в постели, так и не уснув. Он сильно переел, чтобы из-за навалившихся стресса и усталости не думать о спрятанной пачке сигарет на балконе. Как только он закрывал глаза, в его сознании всплывало ее недовольное лицо. В ее холодном молчаливом взгляде сквозило мыслью, что она опять чем-то недовольна. Он понимал, что это ему еще предстояло увидеть вживую, от чего его глаза каждый раз распахивались в беспокойстве.
Он решил отвлечься и зашел на свою страничку. Открыв последнее фото с работы, которое он выложил в обед с подписью, что устал на работе.
Конечно, это была ненастоящая работа, но только так можно было получить одобрение от людей, так думал Родион. Когда в реальной жизни все складывается весьма скверно, то можно немного и схитрить.
Он читал новые комментарии, пока не наткнулся на тот злосчастный.
В желудке у него резко все скрутило и обдало беспокойным жаром.
А вдруг его просто кто-то узнал на улице и теперь хочет посмеяться над ним или еще хуже шантажировать этим?
Глупости! Если бы все так и было, то этот человек не стал бы ходить вокруг да около, а сделал бы свое грязное дело и все.
Только стоило ему успокоиться, как он наткнулся еще на одно от того же человека.
«Ты даже не представляешь, как много твоих секретов мне известно. Рассказать?»
Он отшвырнул от себя телефон куда-то в ноги и сел на кровати.
– Что за черт?! Что ему нужно? – он посмотрел на телефон, – что я тебе сделал? Что ты от меня хочешь?
Рассказать?
Ничего мне не надо рассказывать! Никому не надо.
Он сорвался в кухню, не включая свет, и налил себе воды, чтобы немного успокоиться, и выглянул в окно.
Стакан с водой выпал из дрогнувшей руки и оказался на полу.
Во дворе прямо под его окном стоял человек. Родион замер на мгновение и немного попятился от окна, но так, чтобы видеть его. Он был весь в черном, с накинутым капюшоном, закрывавшем почти все его лицо и смотрел наверх. Родион мог бы поклясться, что он смотрит на него, но быстро послал эти пугающие мысли подальше от себя.
Это все из-за этого дурацкого комментатора. Чтоб его!
Здравый смело включил свет и убрал все в кухне. Прощай стакан. После, успокоившись, он решил вновь выглянуть в окно, чтобы убедиться, что ему, возможно, показалось, так как он натура впечатлительная, но нет, он стоял так же, как и раньше. Кажется, даже не шевелится, просто стоит и смотрит в его окно.
Родион так резко отступил от окна, что чуть не упал на пол.
Нет, нет, нет! Просто совпадение.
