скачать книгу бесплатно
Книга Бытия
Олаф Бьорн Локнит
Дороги Пограничья #3
Продолжение приключений Конана в Пограничье.
Бешеный Вожак, загадочный волк-оборотень, готовит гибель миру людей, но на его пути вновь встает неукротимый варвар и его спутники.
Олаф Бьорн Локнит
Книга Бытия
Нижеприведенная история впервые была рассказана известным сочинителем Гаем Петрониусом из Тарантии в одном из трактатов посвященных странствованиям Конана Канах по Бритунии и королевству Пограничному, происходивших осенью 1285 и зимой-весной 1286 годов. Известно, что под именем литератора Петрониуса долгое время скрывался личный библиотекарь короля Конана Аквилонского Хальк, барон Юсдаль-младший, каковой затем и доработал историю Книги Бытия и передал ее в книжное хранилище Тарантии в том виде, в котором она представлена благосклонному читателю.
В тексте оригинала имеется приписка самого Халька Юсдаля о том, что повесть о легендарной Книге Бытия была записана им как со слов самого короля Конана, так и по рассказам волшебника Тотланта, а также капитана королевской гвардии Пограничья Веллана, сына Арта из Бритунии. Окончательный вариант рукописи датируется 1304 годом по основанию Аквилонии и из него удалены все домыслы и фантазии, так свойственные барону Юсдалю в более ранние годы. Можно надеяться, что данный хроникальный текст содержит рассказ об истинных событиях, начавшихся задолго до прибытия Конана Канах и его друзей в бритунийскую столицу, и впредь не будет нуждаться в исправлениях со стороны непосредственных героев сего занимательного сочинения…
ПРЕДВАРЕНИЕ
Утро в Кезанкийских горах выдалось необычайно мягким и теплым для последних дней осени. Белоснежные пики искрились в лучах яркого, но уже по-зимнему холодного солнца и, казалось, подпирали собой светло-голубой свод неба, ближе к горизонту слегка затуманенный тонкими, почти прозрачными перышками облаков.
По дороге к перевалу, открытому безымянным бродягой-наемником в незапамятные времена, медленно двигалась, скрипя разбитыми колесами, крытая плотным серым сукном небольшая фура. Справа и слева от повозки на устало опустивших головы с заснеженными гривами лошадях ехали воины в стальных кольчугах с длинными рукавами и в плосковерхих шлемах с вертикальной стрелкой поносья. Герб на наброшенных поверх кольчуг белых плащах изображал два меча, перекрещенных на фоне пузатого мешка. Надпись выше мечей сообщала знающему человеку очень многое, хотя и состояла всего из двух слов: Аль Браско. Так звали пожилого шемита, проживавшего в настоящее время в бритунском городе Пайрогии.
В молодости Аль Браско был человеком, каких принято называть «искателями приключений». Как наемник, он участвовал в войнах Офира против Шема, грабил аргосские галеры, будучи капитаном зингарского капера, а когда однажды его команде вовремя не выплатили жалованье, увел свой «Леверг» на Барахские острова и уже как пират брал на абордаж зингарские торговые галеры, но особой славы не снискал.
Примерно в те же времена Аль Браско познакомился с собратом по ремеслу – Конаном из Киммерии. Хитроумный шемит и могучий, но тогда еще несколько прямолинейный (по молодости) варвар неплохо потрудились вместе, и не где-нибудь, а в зловещей Стигии. Самое любопытное же заключалось в том, что их нанимателями оказались жрецы Сета…
Конан и Аль Браско оказались на высоте, хотя справиться с выходцем из грядущих времен оказалось не слишком легко. Получив от облегченно вздохнувших жрецов увесистый мешок, они, как обычно, отправились прямой дорогой в ближайший трактир и вдрызг напились. Проснувшись утром, киммериец обнаружил, что ни приятеля-шемита, ни золота поблизости нет… Пергамент не в силах вытерпеть всех проклятий, сыпавшихся из уст похмельного и разъяренного варвара. Разумеется, Конан попытался разыскать столь гнусно обманувшего его компаньона, однако не преуспел, а в скором времени покинул Стигию, в очередной раз поссорившись с властями. Его влекли новые дороги и новые приключения, и спустя месяц-другой он смирился с потерей золотых. Хотя мысленно варвар пообещал когда-нибудь отплатить шемиту за содеянное.
На частью заработанные, частью украденные деньги Аль Браско собрал два десятка наемных охранников, своего рода свободный отряд и прочно обосновался захолустной Бритунии (чем дальше, тем лучше – шемит знал, что у Конана рука тяжелая, а память, как он подозревал, долгая). Любой забулдыга, пропивший последний клочок своей набедренной повязки, мог придти к шемиту и, доказав свое умение держать меч и стрелять из лука, быть записанным в наемники. Под долю с будущего жалованья он получал одежду и оружие. Но не приведи Митра ему после этого попробовать сбежать – руки у Аль Браско были длинные и тех, кто был с шемитом нечестен, находили потом в придорожных канавах с перерезанным горлом.
За пролетевшие годы Аль Браско приобрел в купеческой среде определенную репутацию. Наемнику-одиночке в Пайрогии теперь ничего не светило, если только он, конечно, не обладал выдающимися способностями. Но и такие редкие исключения предпочитали не мыкаться и сразу шли наниматься к благородному месьору Аль Браско.
…Шесть воинов, охранявших повозку, справедливо считались Аль Браско лучшими. Шемит заломил за их услуги непомерную цену – сто пятьдесят золотых – но купец выложил деньги даже не торгуясь, и Аль Браско мельком пожалел, что не назвал большую сумму – эдак двести или триста золотых. К слову сказать, купец и сам не выглядел слабаком – широкоплечий, с большими мускулистыми руками, ладонями, на которых опытный глаз шемита разглядел бугорки, появляющиеся только от частого использования меча. Купец носил аккуратно подстриженную бородку, иссиня-черную, как и волосы, что было весьма странно для чистокровного бритунийца (уроженцы этой страны в большинстве были светловолосыми). Никакого намека на брюшко, характерную черту купцов (особенно процветающих). Облик довершали светло-серые глаза, холодные и жесткие. Однако, после серьезного и вдумчивого разговора с Аль Браско, купец слегка оттаял и перестал казаться суровой ледяной скалой, внезапно принявшей облик человека. Что и говорить, воин всегда узнает воина…
Путешествие в Туран прошло успешно. Предмет, так необходимый советнику Вегелю, был найден на огромном султанапурском базаре и куплен за просто невероятную сумму – десять тысяч аквилонских кесариев. Для плохо представляющих стоимость золотой монеты Аквилонии скажу, что за пять кесариев вполне можно купить приличную ферму, а еще за пять – хороших двухэтажный дом. Но, как считал сам купец, искомый предмет имел огромную ценность и продавец, похоже, продешевил. Хотя полученной мзды хватит и ему, и его правнукам.
Вещь, приобретенная за столь приличные деньги, выглядела как слюдяной шар, заполненный молочно-белым, с алыми проблесками, туманом. Шар крепился на золотой подставке в форме круглой башни, оплавившейся сверху – языки золота, словно змеи, крепко обхватили мерцающую сферу. Ниже бесформенных изгибов башенку окаймляли девять одинаково ограненных рубинов, похожих на капли темной крови. От предмета за лигу несло магией, да какой! Зная о его свойствах, купец не без основания полагал, что создать такое не под силу самому искусному из ныне живущих чародеев. Если долго смотреть на рубины, из глубины камней выплывали очертания рун, по одной в каждом. Купец никогда не встречал подобных, но в знаках чувствовалась уверенная мощь и сила, причем сила скорее добродушная, не злобная. Впрочем, от магии всегда надо ожидать любой неожиданности. Даже самые безобидные на вид талисманы порой превращали своих владельцев (а заодно и окружающих) в беспамятных идиотов или сжигали, не оставляя даже пепла – достаточно было произнести одно неосторожное слово.
Туранец, бывший владелец вещи, утверждал, что талисман создан еще во времена Атлантиды, якобы для борьбы с легендарными и, несомненно, мифическими змеелюдьми. Мол, он позволяет видеть истинную сущность вещей, животных и людей. Больше туранец ничего не знал и был счастлив за весьма неплохую цену избавиться от опасной игрушки.
Купец был уверен, что большая часть россказней – чушь, но… Как говорится, нет дыма без огня. Если уж Вегелю, правой руке короля, понадобилась эта штука, значит, какая-то магия в ней несомненно присутствует. Поэтому артефакт был обернут холщовой тряпкой и надежно упрятан в небольшой сундучок красного дерева, окованный узорчатыми железными полосами и запертый на хитроумный замок. Ключ от сундука купец постоянно носил на тонкой серебряной цепочке под рубахой. Попытавшихся взломать сундучок ждали несколько небольших, но весьма неприятных неожиданностей.
К полудню погода начала резко портиться. Только что чистое синее небо как-то незаметно затянули свинцово-черные тучи. С полуночи налетел холодный ветер, поднявший облака отвратительного мокрого снега и замедливший продвижение маленького отряда.
Купец поплотнее закутался в плащ из медвежьей шкуры. Он ехал в стороне от основной процессии, чуть впереди и чуть правее. По два конных стражника двигались справа и слева от фургона. Один сидел рядом с возницей, прыщавого вида юнцом, и держал на коленях взведенный арбалет. Точно такой же, с тяжелым коротким болтом на тетиве, находился в руках воина, сидевшего в фургоне, свесив ноги через задний борт.
Лошади, тяжело передвигая ногами – идти против сильного ветра не так уж и весело – втянулись в длинное каменистое ущелье, полого поднимавшееся вверх. За ущельем дорога резко взмывала почти к самым облакам и за небольшой, но глубокой пропастью начинала постепенно опускаться вниз, в Бритунию.
Брести оставалось недолго, но купец почему-то начинал чувствовать смутное беспокойство. Очень уж ему не нравились крутые склоны, усеянные валунами, как подсолнух – семечками. Судя по лицам «сынков» Аль Браско, склоны не нравились и им тоже.
Воин с полуседой бородой – старший охранник – ударил своего серого в яблоках жеребца каблуками высоких сапог из мягкой свиной кожи, подъехал поближе к гнедой кобылице купца и неуверенно начал:
– Господин Эрет, дерьмово все это выглядит…
Эрет перебил его ледяным тоном, кладя руку на навершие меча:
– Займи свое место, Фалкон, и держи свое мнение при себе. Тебе платят не за глупые страхи.
Седобородый открыл было рот, потом сплюнул и, хлопнув коня по шее, вернулся к фургону.
Пожалуй, они были ближе к выходу из ущелья, когда просвистела первая стрела. Она взлетела из-за одного из валунов на левом склоне и, прочертив небо, воткнулась в снег перед лошадью купца. Стрела была длинная, но все же гораздо короче боссонских, сбалансированная перьями орла-беркута, с раскрашенным охрой древком.
Купец натянул поводья и вскинул руку. Фургон со скрипом остановился. Охранники вертели головами, но так никого и не увидели. Только ветер, шурша снегом, гулял по долине.
Стрела, в чем никто не сомневался, принадлежала кезанкийским горцам. Эрет еще раз взглянул на нее, словно надеясь, что она растает, как морок, но она продолжала нахально торчать в шаге от копыт его лошади.
Купец привстал на стременах и как можно громче проорал:
– Эге-гей! Что вам надо?!
В ответ из-за валунов выступили фигуры, одетые в шкуры. Поднялись луки и к свисту ветра прибавилось пение стрел…
Один охранник безмолвно сполз в снег со стрелой в глазу. Остальные, ругаясь, подняли над головами маленькие круглые щиты.
– Гони! – заорал на оцепеневшего возницу Эрет, а сидящий рядом воин с силой пихнул парня в бок.
Фургон сдвинулся с места, но далеко не уехал. Несколько стрел вонзилось в бок правой лошади. Несчастное животное, взвизгнув, поднялось на дыбы и, обрывая постромки, рухнуло в снег. Недолго прожила и вторая…
Горцы перестали осыпать стрелами людей и теперь смертоносный дождь обрушился на неповинных животных. Одна за другой были убиты все лошади, а воины Аль Браско заняли круговую оборону вокруг фургона. Возница попытался заползти под повозку, но не успел. Какой-то горец заметил мальчишку и, пустив стрелу вертикально, пригвоздил его к земле. Бедняга лишь дернулся и судорожно сжал худые пальцы в кулаки, словно пытался удержаться на земле.
Эрет сбросил тяжелый плащ, обнажил меч и стал рядом с Фалконом, стараясь не глядеть в его сторону.
Горцев при ближайшем рассмотрении оказалось не так уж и много – может, десятка четыре. Во всяком случае, не больше. Они прекратили стрелять и, вытащив из ножен сабли, со звериным воем ринулись вниз. Около десятка осталось наверху, прикрывать нападающим спины.
Щелкнули арбалеты и два тела остались лежать на каменной россыпи. Времени перезарядить оружие не было, и в ход пошли мечи.
Как и в любом бое, ничего возвышенно-романтичного в завязавшейся схватке не наблюдалось. Только кровь…
Нападающие сразу понесли ощутимые потери. Их сабли были короче клинков наемников, и, прежде чем горцы вступили в ближний бой, пяток их сотоварищей окрасил своей кровью грязноватый снег.
Эрету первое время казалось, что защитники фургона даже смогут выстоять. Его широкий клинок отбрасывал легкие сабли, ловил врагов на контрвыпадах и крушил тела, прикрытые только звериным мехом, а разве это защита… К его ногам упал третий противник, разрубленный от плеча до пояса одним хорошим ударом. Рядом вскрикнул Фалкон, навалился на стенку фургона. Эрет с ужасом увидел красную тонкую полосу на его шее, из которой быстро-быстро потекла кровь. Бывший начальник стражи, закатив глаза, булькнул и съехал в снег.
Купец выкрикнул что-то нечленораздельное и снес его убийце голову. Только сейчас он заметил, что остался в одиночестве. Еще два мертвых тела в белых плащах плавали в собственной крови перед Эретом остались лишь восемь хрипло дышащих горцев, которые начала медленно окружать его. Выругавшись, он атаковал, выпустил кишки одному и побежал, пока остальные не опомнились, вокруг фургона.
Два трупа и десяток горцев – вот и все, что ждало его там.
«Все», – устало подумал Эрет.
Меч купца взметнулся вверх, к правой щеке. С диким ревом на оцепеневших жителей Кезанкии набросился безумец… Горцы тоже люди. Хоть и дикие и кровожадные. Они боялись демонов и знали, что человек обуянный «боевым бешенством» становится одержим злыми силами, каковые придают ему неуязвимость и сметающую все на своем пути темную безрассудную ярость. А когда один купец, пусть и могучий как медведь, четырьмя ударами сделал четырех их товарищей холодными изуродованными трупами, они не выдержали и побежали в разные стороны.
У лучников нервы оказались крепче. Сразу три стрелы прошили кольчугу и живот Эрета. Ноги сразу ослушались, могучий купец неловко плюхнулся в снег и оперся спиной о колесо фургона. Еще две стрелы клюнули его в грудь. Эрет только усмехнулся и плюнул кровью. Наверное, поэтому у стрелка дрогнула рука и третья стрела лишь оцарапала шею купца. Но и без этого он был смертельно ранен.
Горцы несмело начали спускаться. Кто-то осторожно выглядывал из-за фургона. Раненый пятью стрелами воин уже не казался опасным.
Самый храбрый – или самый безрассудный – из нападавших грубо схватил Эрета за волосы, рывком приподнял голову и остолбенел. На его смотрели живые, налитые кровью глаза. Меч ринулся вперед, с хрустом пронзая храбреца насквозь. Истошный вскрик, и мертвый горец валится на спину. Жуткая усмешка искажает бледные, помертвевшие губы.
Сверкнули на солнце узкие сабли, сверкнули и опустились. На месте Эрета, купца из Пайрогии, лежала изрубленная куча мяса, лишь отдаленно напоминающая человеческое тело.
Горцы, покончив с охраной, начали рыться в фургоне. Они безжалостно ломали ящики, разбрасывали прекрасную парчу и нежный шелк… Они явно не были простыми бандитами, они что-то искали.
Тем временем два мальчишки лет пятнадцати помогли спуститься с склону пожилому, седому мужчине, чью левую ногу ниже колена заменяла обструганная деревяшка. У широкого пояса человека покачивалась длинная тяжелая сабля с рубином в центре крестовины. Судя по почтению, с которым все поглядывали на старика, это был вождь или старейшина.
– Кейлаш, Кейлаш! Я нашел!
Из фургона с криком выпрыгнул молодой горец, сжимавший в руках сундучок красного дерева. Он со всех ног бросился к седому и, конечно же, споткнулся, рухнув всем телом на свою ношу. Бедняге не повезло. Удар что-то сдвинул внутри сундучка.
Негромко громыхнуло. Парень взвыл, над сундучком вспух огненный шар, который со свистом лопнул, распустив расширяющийся, словно волны от камешка, круг огня.
Кейлаш успел укрыться за валуном, да и то чудовищный жар едва не испепелил его. Меховая одежда и волосы начали тлеть. Один из поводырей старейшины горцев вспыхнул – плоть словно сдувало ветром…
Огонь дошел до камней и погас. Кейлаш осторожно выглянул. Фургон, потрескивая, догорал. Повсюду валялись обугленные кости и оплавленное железо – бывшие кольчуги и мечи. Тошнотворно воняло паленым. Сундучок же преспокойно лежал в небольшой ямке, нисколько не пострадав.
Из-за камней появились уцелевшие горцы – все, что осталось от большого отряда нападавших. Один настороженно коснулся сундучка.
– Холодный, – с бледной улыбкой сообщил он.
Кейлаш подошел, взял вещицу, повертел в руках и жестом велел остальным спрятаться. Когда же все быстро скрылись за валунами, изо всех сил хватил сундуком о землю и прыгнул за камень.
Ничего не произошло. Лишь что-то жалобно звякнуло.
Горцы опять сгрудились вокруг сундука. Ключ от замка испарился вместе с цепочкой в магическом пламени, а взломать сундук никто не решался. Вдруг опять произойдет какая-нибудь гадость…
Наконец, один из кезанкийцев с оттягом рубанул по крышке саблей. Остальные в это время предусмотрительно отскочили подальше. Горец рубил и рубил, пока замок не выдержал и не сломался. Горец оглянулся, Кейлаш знаком подбодрил его. Парень откинул крышку, над сундуком взлетело облако пыли, человек непроизвольно вдохнул ее и…
Остальные с ужасом увидели, как воин безмолвно упал рядом с открытым сундучком.
– Черный лотос, – догадался Кейлаш и, выждав немного, направился к ларцу. Действительно, если замок просто взламывали, а не открывали ключом, то коробочка с порошком лотоса оставалась неповрежденной и ее содержимое поднималось вверх со слабейшим порывом воздуха. Достаточно одного вдоха.
Кейлаш, стараясь не дышать, заглянул в ларец и его лицо расплылось в улыбке, а губы прошептали:
– Веренелельд…
Кейлаш бережно вытащил жезл и еще более бережно отряхнул с него мелкую черную пыль. Талисман сиял и искрился в лучах проглянувшего из-за туч зимнего солнца.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
МАЛЕНЬКИЕ СЕКРЕТЫ ПАЙРОГИИ
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой злоключения Конана и компании только начинаются…
Утро для начальника стражи Закатных ворот выдалось из рук вон плохим. Ну скажите, почему эти идиоты из Пограничного королевства всегда умудряются явится либо еще до восхода солнца, либо задолго после его заката?
Хорошо, в этот раз солнце уже успело взойти… Ладно, признаем, оно находилось почти в зените, но это ничего не меняет! Разве нормальные люди ночью спят? Нет, они играют в кости и пьют вино, а стражники что, не люди? Утром же надо как следует выспаться… Так ведь не дают!
…Они подъехали к Закатным воротам столицы Бритунии почти в полдень. Однако, к немалому удивлению Конана и Тотланта, ворота стояли закрытыми. Эмерт, как всегда, был невозмутим, а Эртель скорчил гримасу и съехидничал:
– Ну что, Велл, опять стража твоей родины дрыхнет после попойки?
– Во-первых, моя родина в Келбаце, а во-вторых, там подобные стражники давно отправились бы чистить нужники при казармах, – гордо ответствовал Веллан, откидывая рукой непослушную светлую челку.
– Ага, ага, – согласился Эртель. – Помню, как ты, я и дядюшка куковали у ворот твоей Келбацы чуть ли не до полудня. А все потому, что стража упилась до того, что не могла даже до ведра доползти и блевала под себя, да не только блевала…
Конан оглушительно расхохотался и, подъехав к воротам, забарабанил в огромные створки. Никакого ответа. Сзади Веллан пытался отбрехиваться от нападок Эртеля, но слишком невразумительно, вызывая новые насмешки.
– Эй, наследнички демоновой матушки! – заорал выведенный из себя киммериец. – Да открывайте, ублюдки, а то всех на ремни порежу!
Вопль канул в безответную тишину.
Конан зловеще прищурил глаза и повернулся к улыбавшемуся бледными тонкими губами стигийцу:
– Тотлант, если не затруднит, сломай ворота! Или обрушь на их головы огненный дождь! Сколько же можно ждать!
– По-моему расходовать магическую силу на столь примитивное и скучное действо отнюдь не следует, ибо мое искусство не приспособлено служить для пробуждения ото сна бритунийской стражи. Следовательно… – с той же улыбкой изрек Тотлант, но ему не дали договорить резким:
– Сколько раз просил – говори по-человечески!
– А я и говорю по-человечески, – не обращая внимания на возмущение киммерийца, продолжил Тотлант, – не всем же употреблять похабный жаргон наемников, в мире существует гораздо больше иных, красивых и ярких словес. А теперь, Конан, остынь. Мне кажется, кто-то внял твоим проклятьям и направляется сюда.
– Если ты еще раз в моем присутствии начнешь говорить напыщенным языком придворных лизоблюдов и храмовых служек, я тебе… – Конан на мгновение призадумался.
– И что ты сделаешь, Конан? – мгновенно встрял Эртель, ухмыляясь. Киммериец уже успел усвоить, что бороться с вечным насмешником бесполезно и потому пропустил его слова мимо ушей.
– Значит, я тебе… Выкину из отряда! И тогда ты без нас даже на корку хлеба себе на заработаешь! Маменькин сынок!
Тотлант лишь тяжело вздохнул и, поежившись, преувеличенно смиренным голосом ответил:
– Я все понял. Я исправлюсь, обещаю… Клянусь всеми великими силами Трех Сфер, мира невидимого, тайного и зловещего.
Конан безнадежно махнул рукой и печально бросил:
– Ой трепачи! И тебя Эртель испортил – заболтаете любого до смерти. Скоро нормально поговорить не с кем будет…
– Да, варвар, я кого хочешь испорчу! – с готовностью подтвердил Эртель и захихикал.
– Смотри, как бы тебя кто не испортил, – вполголоса буркнул Веллан.
– Ты бы тоже лучше язык держал за зубами, – дружелюбно посоветовал Конан, потирая костяшки пальцев.
